Пыль дорог

Мотор рвал вечернюю тишину провинциального городка, рокотом своей мощи поднимая стаю испуганных птиц. Старое дюралевое, четырёхтактное сердце жгло бензин и толкало двухсоткилограммовое чудовище по пыльной дороге. Синий указатель укоризненно отражал свет от фары, намекая на допустимую скорость и близость города. Чуть дальше появился постамент с горбатый запорожцем в качестве памятника, который приглашал гостей в закрытый клуб любителей мотоциклов.

Игнорируя правила и не включая поворотник, стальной конь свернул с главной дороги вправо, поднимая клубы пыли на проселочной дороге. Спустя пару сотен метров появилась асфальтированная дорога с разметкой и стенд, на котором горела надпись клуба "Синяя дыня". Солнце уже прочти село за горизонт, когда доведенный до совершенства "Урал" залетел на площадку.

Кречет повернул ключ в замке зажигания и оттянул ремешок тяжёлого шлема. После этого снял мотоциклетные перчатки, отбив пыль с краг об правую штанину. Долгий путь подошёл к концу, и теперь старый байк трещал хромом перед неоновой вывеской бара.

Оглядев культовое место, байкер подмечал изменения. Парковка расширилась, появилась разметка, а от обилия мотоциклов слезились глаза. Чопперов, собранных из хлама и со следами кустарного ремонта в гаражах и подвалах, практически не было, а вот всевозможные байки, круизы, кольцевики и горные мотоциклы известных брендов раздражали яркими кричащими цветами, заставляя жмуриться, как от яркого солнца. Мир меняет с каждым оборотом: что-то рождается, а что-то умирает. Память услужливо перенесла его на пятнадцать лет назад, когда он впервые приехал на эту точку. Заброшенный пустырь на краю города, деревянная постройка для ремонта самосборок и куча крепких ребят в косухах или джинсовых костюмах. "Гараж 63" так оно называлось ранее, что и сообщалось красной краской на деревянных воротах древней постройки гаража. Не было света, центрального водоснабжения и канализации. Люди грелись у бочек, в которых горели доски, промасленная ветошь и пластиковые бутылки из-под дешёвого пойла. А сейчас на него смотрела массивное сооружение из красного кирпича с неоновой вывеской. Откатные гаражные ворота, ролл-ставни и яркая реклама зазывали помыть, починить, подкрутить или подшаманить любую ласточку или кабана. Да, байк-клуб сильно изменился внешне, но то, что в нем любил Кречет в прошлом, исчезло. Вместо надёжной и недоступной женщины, которую он когда-то вожделел, на него взирала пошлая шлюха с ярким макияжем, готовая раздвинуть ноги при виде крупной купюры.

Хмыкнув себе под нос, беспечный паломник пыльных дорог поднялся с седла старого друга, перекинул ногу, а после потянулся двумя руками вверх, разминая уставшее тело. Хрустнули суставы, заскрипела кожа на куртке с выцветшей эмблемой движения. Хлопнув по бензобаку, словно извиняясь, всадник ненадолго прощался с надёжным другом.

—Я быстро, горло смочу, старых мастодонтов потискаю в объятиях и вернусь, — пообещал мужчина старому круизеру от "Урала". Чёрный друг трещал дюралевым двигателем, остывая от горячки дальней поездки.

Попинав заднее колесо, скорее по привычке, чем того требовалось, а также с целью "яйца от ляжки отлепить", Кречет направился к входу в бар. Тут же перед ним вырос массивный охранник, гладковыбритый и вкусно пахнущий дорогим парфюмом.

— Вам отказано в посещении бара, — голосом, не терпящим возражений, прохрипел мордоворот.

— Схуяли? — вырвалось от уставшего гонщика.

— Ваша одежда и байк грязные, приведите себя в порядок, и тогда возможно... Но не обязательно... — хмыкнул здоровяк, упиваясь своей властью.

Кречет оттянул правую ногу, закованную в пыльные берцы, немного назад, чтобы через секунду выбросить металлический стакан мыска в колено охраны. Здоровяк взревел белугой и рухнул на начищенный асфальт. Байкер плюнул в сторону и перешагнул через преграду, толкая металлическую кованую дверь с доводчиком. Байкер ждал чего угодно: от наблеванного пола, стоя́щего столбом сигаретного дыма или кабацкой драки, но увиденное его ошарашило.

Начищенные столы с байкерской символикой, барная стойка с хромированными стульями. Подсвеченные бездушными светодиодами бутылки с дорогим алкоголем и отравленный кондиционером воздух. Все прилизано, вычищено, цивильно, словно кофейня для педерастов. Зацепив шпорами порог, байкер смело и с вызовом прошёл вперёд. Упав на высокий барный стул, жестом привлёк бармена.

— Два по пятьдесят и пива два стакана. А ещё пепельницу.

— Коньяк, водки, ликёр? И у нас не курят... — скороговоркой проговорил парень в переднике в шотландскую клетку.

— Водки, — сурово отрезал Кречет, немного подумав, спросил.— Хозяин этой богадельни по-прежнему Мамон?

— Да, директор Мамонтов Сергей Борисович.

— Скажи ему, что Кречет прилетел.

Ледяная рюмка с такой же водкой залетела в пересохшее горло. Запив крепость крафтовым пивом, пыльный посетитель с уважением посмотрел на бокал. Солодовый напиток был хорош. Достав мятую пачку красного Мальборо, щелчком выбил сигарету, перехватив зубами.

Через секунду небритое лицо озарил огонёк от бензиновой зажигалки.

— Я же вам сказал, что тут мы не курим, — процедил через зубы молодой наливайщик.

— Не кури, — ответил старик, развернувшись к стойке спиной и потеряв интерес к дальнейшей полемике.

Красная кнопка вызова охраны за последние три минуты была нажата дважды, также дважды на её призыв никто не ответил. Байкер, докурив сигарету, затушил её в рюмке. Жадно допив пиво, громыхнул стаканом об столешницу.

— Где Мамон, пиздюк? — грозно спросил бармена Кречет.— Жрать у вас тут делают? Или только кислые щи на рожах обслуги? — продолжал грубить усталый путник. Потихоньку подтягивались посетители, в ожидании шоу. Время от времени появлялись вот такие старперы, что мнили из себя крутых бойцов, чтобы через две минуты быть растянутыми на крыльце "Синей дыни", но охранника все не было, потому представление откладывалось.

—Ты чо беспределишь, черт? —раздался грозный бас от двери.—Давно по мордам не прилетало?

Кречет развернулся, с трудом вглядываясь в полумрак заведения. Здоровый боров, на котором так и не смог застегнуться кожаный пиджак, толстое пузо натягивало пуговицы на белой сорочке. А штаны держались на подтяжках.

— Ебать, Мамон, тебя разнесло. Срать уже ходишь в двухместный туалет?

Директора ответ разозлил, неожиданно поспешно для такой солидной комплекции он сблизился, и кинул мощный джеб в лицо наглецу. Легко поднырнув под руку, байкер впечатал левым полукрюком в бульдожью челюсть. Охнув, директор закинулся на стойку.

— М-да, когда мы в порту моряков грузили, ты лучше удар держал.

— Кречет? — придерживая ноющую челюсть, узнал посетителя хозяин.—Ебучие рога, ты живой ещё?

—Я-то живой, а ты, как бродяга, кажись, помер. Выпьешь? — предложил байкер. — Угощаю...

Толстого разобрал смех, граничащий с истерикой. Отсмеявшись и утерев слезы, он посмотрел в глаза старому приятелю.

– В моём баре меня угощать? Хрена тебе лысого, — затем развернулся к испуганному бармену. — Миш, мне в кабинет быстро принеси закуску, "финку", гриля разного и пива литров...—тут он запнулся, глядя на товарища, а затем продолжил, — для начала двадцать. Смену, как закончите, закрывай нас. Мы нескоро домой. Пойдём, старый друг. Чутка подымим прошлым.

***

— Рад, что у тебя с Ритой все получилось. Хорошая баба. Хоть в чем то ты оказался лучше меня, — разливая водку, произнёс Кречет.
–В чем то? Ты охренел? У меня бар, бизнес, тут же мойка, СТО для пилотов. Мы два раза в год сходы делаем до Питера.
— Ммм. Бар для педерастов. Мне твой Миша ликёр предложил, фруктовый, наверное, сладенький. Никто не вступился за место, тупо ждали шоу. Два байка на парковке, один из которых мой, остальные — велосипеды для говнарей и позеров. Никто не воняет дальней дорогой. Женатые куры и напомаженные индюки. Два схода в год до Питера. Пиздец заявка. Я из Ростова приехал, ребят местных проведал и не считаю, что это большой путь. Чем хвастаешься-то? Где дух старой школы? Где вызов? Где Гараж шесть точка три? Как ,блять, вы смогли все проебать?
— Остынь, Кирюха. Мы за эту землю пять лет бились. Тот сарай сожгли. Потом было ещё два. Тоже сожгли. Правильных становилось все меньше, и я пошёл по пути коммерции, чтобы хоть как-то сохранить его. Мы с Марго не вытащили бы одни, пришлось подключать связи. Пеликан сторчался. Последний раз его видел, когда он пришёл мне своего монстра сторговать. Я дал ему в два раза больше, чем он просил. А тот же вечер мне вернули половину денег и весть о том, что тупица уехал на золотой игле. Медведь в Карелии. Сонька с рок-группой катается по Европе. Нет никого. Хули, мне делать было?
—Лучше бы поджёг остальное, прыгнул на байк вместе с Фурией, и поехали .
—Куда?
—Туда, где ещё не был.
—Заебал, блять, какой же ты тупой. И всегда таким был. В общем. Сколько я тебе должен? Скажи и уебывай. Утром будет сумма.
—Марго отдашь? Это же она тебе телефон надрачивает?
—Хер тебе, Кречет. Я за неё убью.

—Мне не нужны деньги. Если решил откупиться, то пусть твои ребята подшаманят ласточку. Колечки поменять там, масло обновить. Хром накатить свежий и глушак заварить. Но если нанесут хоть каплю краски или гребаный карбон... Я клянусь, сожгу твой курятник вместе с памятью об этом месте. Тебе прострелю тупую голову, возьму Марго и уеду.

—Дерзкий ты, Кирюха. Всегда таким был. Только старый уже. Что там, в Ростове?

—Военных, как говна за сараем. Одно регги и реп из всех утюгов. Шмаль, гаш, героин. Позеры, как и везде. Трушных бродяг встретил, почистили друг другу рожи, потом гуляли неделю на хуторе. Утром атаман казачий, ночью волк на байке. Но тоже заплыли жиром, как свиньи, что ждут забоя. Пойдём на улицу, тут смердит роскошью и ложью.

***

Два старых друга смеялись над старыми и никому не понятными шутками прошлой эпохи. Вокруг них валялись пустые бутылки и банки, окурки и сожаления о безвозвратно потерянной молодости. Рассвет они встречали, обнявшись. Худощавый байкер в прикиде и солидный мужчина в заляпанной жиром сорочке. Мёртвые клятвы, важные слова для них двоих, но непонятные для остальных.

На парковку перед баром стремительно залетел красный внедорожник, ещё не успела осесть пыль, как острые каблуки застучали по асфальту.

—Марго, —расплылся в улыбке Мамон, —жена, в своей коробочке приехала.

—Фурия,—с придыханием вторил ему Кречет.

Два удара стройной ножкой по промежности, и вот парочка друзей кончится от боли на бетонном полу. Если толстый не ожидал удара, то худой не стал сопротивляться.

—Молодыми себя почуяли? Водку жрете до рассвета? Ты на хрен тут нарисовался, Кирилл? Мы все ещё прошлый раз выяснили. А ты, старый доходяга, ещё раз не возьмёшь телефон, я тебе всю розу разукрашу.

—Ну здравствуй, Рита. Я рад, что у вас все хорошо,— тонким голосом пропел байкер.— хоть и не собирался, но... Я все же попытаюсь. Поехали со мной?

—Куда с тобой? —прошипела в гневе женщина.

—Туда, где ты ещё ни разу не была,—поднимаясь сам и помогая товарищу, произнёс сухопарый байкер.

—Пошёл на х.й, Кирилл. Там ты ещё не был, а мне приходилось.

***

Бар открылся в восемь. Марго пила кофе, закинув ногу на ногу. Красное платье смотрелась на ней органично, хоть драная косуха и потертый джинсы ей всегда шли. Мамон заливался вискарем, а Кречет пил пиво.

—Ты как? Нашёл свое счастье?—неожиданно спросила женщина.

Кирюха медлил с ответом. Он не знал, как объясниться.

Он счастлив, когда рывком толкал кик-стартер, когда его Ласточка ревела на трассе. Глотая пыль на перевалах и замерзая в горах, плача вместе с дождём, смеясь вместе с ветром. Когда он грелся под утренним солнцем, справляя нужду на обочине. И сейчас. Встретив двух самых близких людей на всем белом свете.

—Не доехал немного. После обеда попробую догнать, если опять не умчится вдаль.

—Про сына уже в курсе?—быстро спросила Рита.

—У вас же дочь?—удивился Кирилл.

—Ты ему так и не сказал?—разочарованная в муже, произнесла Марго.

—Я не обрежу крылья Кречету. Он свободен, а семья...

—Про какого сына вы, блять, говорите? —взорвался байкер. Вскочив на ноги, переводил бешеный взгляд на своих друзей.

—Твоего и Соньки,—виновато ответил Сергей Борисович.

—Она же в Европе, с металлистами.

—Она в Европе, сын у бабки, ты в пути. Давай. Допивай пиво, и поедем. Или трезвей и уебывай. Но знай, я больше тебя не знаю, если ты сбежишь.

Кречету выскочил в дверь, как ошпаренный. С трудом нащупав пачку, выбил сигарету. Через полчаса он вернулся в бар.

—Жрать тут дают или только кислые щи на постных рожах? Марго, мне бы в порядок немного себя привести...

****

Через два года, когда Павлу исполнилось шестнадцать, Кречет погнал его делать права категории "А". Ещё через три месяца, два байка тронулись от бара "Синяя дыня" туда, где сын с отцом ещё ни разу не были, в надежде догнать уходящей солнце... Но это уже совсем другая история...