"Дикарь"

Первое, что я почувствовал — тупая пульсирующая боль где-то в области затылка. Похоже, именно она меня и разбудила.

Не открывая глаза, я лениво махнул рукой и наложил на себя заклинание бодрости. Точнее, попытался, но ничего не произошло. Не понял.

Пришлось открывать глаза и осматриваться.

Хорошие новости: я находился не в какой-то аномалии и даже не посреди бушующей магической бури, хотя это объяснило бы, почему мне недоступно даже начальное заклинание школы жизни. Плохие новости: я в какой-то камере, которая, возможно, блокирует магию.

Сев на кушетке, я осмотрел себя любимого и выявил ещё две новости: на мне нет негаторов, значит, тот, кто меня сюда засунул, явным врагом мне не является, что хорошо. Ну, или не посчитал меня особо опасным, что тоже неплохо. Наверное.

А плохо то, что на мне нет вообще никакой одежды, кроме ботинка. Причём одного, что странно. То-то мне так холодно. Вопрос: где вся моя одежда? Ведь у меня же был… хм… а что у меня было-то? Помню, что что-то крутое, но что именно — не помню… Вот так, здрасти приехали — только потери памяти мне не хватало для полного счастья.

Так, Георг, сосредоточься! О, имя я своё помню — значит, всё не так уж плохо. Так, что ещё я помню? Я — Георг, я капитан… Капитан чего? Хороший вопрос — логично предположить, что какого-то корабля. Вопрос: какого?

В памяти почему-то сразу всплывает выкрашенный в чёрный цвет красавец — астральный фрегат в комплектации «Дальний рейдер». Что это значит — понятия не имею, но звучит круто. А возникающие в голове образы ощетинившегося пушками боевого корабля с хищными, зализанными формами намекают, что это не только круто звучит, но ещё и круто выглядит. А вот подробностей не помню — любая попытка вспомнить что-то ещё про корабль, капитаном которого я, похоже, являюсь, вызывает приступ головной боли.

Ладно, оставим пока корабль в стороне. Что я ещё помню?

Проклятье! Что же у меня так болит голова-то?

Проведя рукой по затылку, я нащупал здоровенную шишку. Интересно: кто это меня так приложил? Те, кто меня упрятал в темницу, или я просто обо что-то долбанулся? И не связана ли моя потеря памяти с этой шишкой? Хотя нет, я не знаток медицины, конечно, но затылочная часть, вроде как, никак не связана с памятью — там расположено что-то, связанное с координацией и когнитивными способностями, вроде как. Но это не точно.

Мои размышления прервал раздавшийся откуда-то справа нестройный хор голосов. Сначала мне показалось, что там кто-то издевается над старым котом, отчего тот голосит на все лады, но, прислушавшись, понял, что этот кто-то просто поёт. Не жалея голосовых связок. Слов было не разобрать, но, судя по мотиву, это что-то из разряда героических баллад. И, возможно, в оригинале даже какая-то красивая песня, но в исполнении десятка пьяных в хлам певцов звучит как концерт мартовских котов. У кого-то праздник, похоже, удался.

Точно! Праздник! Очередной фрагмент памяти с щелчком встал на место. Я что-то праздновал не так давно. Что-то яркое и значимое, поэтому праздник вышел шумным и с размахом. Вроде бы даже с кем-то подрались.

Неужели я загремел в вытрезвитель? Хотя нет, не вяжется — с моим иммунитетом я должен был пить как минимум ракетное топливо, чтобы мне отшибло память.

Кстати, насчёт иммунитета — откуда я знаю, что у меня есть иммунитет к ядам и всевозможным токсинам? Как это работает вообще — тут помню, тут не помню? Почему попытка вспомнить что-то одно вызывает вспышку боли, а другие воспоминания сами лезут в голову? Так не пойдёт — нужно определённо навести порядок в голове, и лучше всего с этим помогает медитация.

Накинув на себя плед, который кто-то заботливо положил на край кушетки (видимо, чтобы я себе ничего не отморозил), я уселся на единственный предмет мебели в своей камере, закрыл глаза и погрузился в медитацию. Я успокаивал мысли, которые метались, словно испуганный заяц, и сосредотачивался на своих воспоминаниях.

***

— Как там наш гость? — спросил полковник Стоянов, входя в крошечную комнату охраны, половину стены которой занимали многочисленные мониторы, куда выводилось изображение с камер в карцере.

— Гость признаков агрессии не подаёт и вообще ведёт себя максимально спокойно, товарищ полковник. Примерно час назад он проснулся, но никаких действий не предпринимал. Осмотрелся, после чего укутался в плед и с тех пор сидит на кушетке с закрытыми глазами, — доложил караульный.

— Разрешите спросить! Правда, что он вырубил графа Самохина и отобрал у него фамильный меч?

— Скорее настойчиво попросил, не принимая отказ, — уклончиво ответил полковник, глядя в монитор, куда выводилось изображение с камеры, висящей прямо перед изолятором, куда поместили появившегося из ниоткуда странного мужчину. — Иди прогуляйся, Паш. Мы с Виктором Аристарховичем сами проследим за обстановкой.

— Так точно, — козырнул караульный и покинул комнату охраны, оставляя полковника наедине с пришедшим с ним особистом.

— Что думаешь, Вить? — спросил наконец Стоянов, после десятка минут наблюдения за неподвижным постояльцем карцера. — Это то, о чём я думаю?

— Я понятия не имею, о чём ты думаешь, Коль, но если всё было так, как ты рассказал, то вероятность того, что он иномирец стремится к ста процентам.

— То есть он опасен и его нужно уничтожить?

— Совсем ты закостенел на границе, дружище, — усмехнулся особист. — Тебе лишь бы уничтожить. Я думаю, сначала нужно поговорить с ним и понять, что он из себя представляет. Если он, конечно, понимает нашу речь.

— Это твоя инициатива или оттуда? — на всякий случай решил уточнить Стоянов, указав пальцем наверх.

— Там, — Зарубин повторил жест полковника, — пока не знают о нём, но всё давно согласовано на самом высоком уровне. Удивлю тебя, но есть чёткий приказ: при встрече с гостями попытаться вступить с ними в контакт и постараться наладить дружественные отношения. Они — потенциальный источник знаний, которые намного превосходят наши.

— Что ты смеёшься? Я тебе сейчас на полном серьёзе говорю. У конфедератов, мы точно знаем, есть алхимик, который прибыл из другого мира и за год сотрудничества сделал наших заокеанских конкурентов лидером в этой области. Также, по слухам, такие же люди (или не люди — тут слухи разнятся) есть у китайцев и пруссов. Мы же пока отстаём в этом направлении.

— То есть попытаемся договориться и будем надеяться, что он не пойдёт в разнос и не вырежет половину Империи, преследуя какие-то свои цели.

— Вот любишь ты нагнетать. Давай для начала всё же попробуем узнать, кто он и какие преследует цели, а потом будем уже смотреть и решать, что делать дальше, — предложил особист, пристально всматриваясь в пришельца, который так и не пошевелился за всё это время, словно он — статуя, а не живое существо из плоти и крови.

***

Не зря монахи Зэрса говорят, что медитация решает все проблемы. Понятия не имею, что это за монахи такие — видимо, очередной фортель моей памяти, но то, что медитация помогла разобраться с бардаком в голове — это факт.

Пусть вспомнил я не так много, как хотелось бы, но хотя бы успокоился и начал мыслить трезво, после чего сделал определённые выводы.

Вывод первый: я маг и, судя по всему, не самый последний. Ну или был им когда-то — иначе как объяснить, что я знаю об Источнике, магических каналах и энергии? И знаю не просто на базовом уровне, а владею информацией, как с ними работать, прокачивать и усиливать.

Из этого вывода следует другой: кто-то или что-то мешает мне пользоваться магией. Каких-либо блокираторов на мне или в камере, куда меня засунули, я не вижу. Значит, виновата не третья сила, а что-то сломалось во мне самом. А раз что-то сломалось — это можно починить. Надеюсь.

Третий вывод: мир вокруг меня не родной мне. С чего я это взял? Обычное наблюдение: я, похоже, долгое время жил где-то, где воздух немного другой. Поэтому мне так непривычно и даже немного тяжело дышать — словно тут концентрация кислорода немного выше.

Да и в целом есть ощущение, что чего-то не хватает — то ли в воздухе, то ли в эфирном плане. Не могу чётко сформулировать это ощущение, но оно есть.

Кроме того, это, похоже, не первый раз, когда я попал в другой мир. И даже не второй — слишком уж спокойно я воспринял всё происходящее со мной, словно уже привыкший к подобным поворотам судьбы.

Ну и последнее: через некоторое время я смогу узнать о происходящем больше. С чего я это взял? Ну тут всё ещё проще.

Когда я по привычке обратился к Системе, чтоб получить ответы, она мне выдала следующее:

Интеллектуальная Система Адаптивного Развития Индивидуумов недоступна до полной синхронизации с инфополем планеты.
Текущий прогресс синхронизации — 13 %.

И за тот час, пока я медитировал, прогресс увеличился на один процент. Значит, по логике вещей, через 86 часов я получу если не все ответы, то как минимум часть точно. Остаётся только ждать.

Но как же это утомительно — сидеть и ничего не делать, когда всё твоё естество буквально требует двигаться, действовать, рисковать. Похоже, до потери памяти я был тем ещё фруктом, не способным и часа просидеть спокойно.

Жаль только, мои возможности для кипучей деятельности сейчас ограничены размерами камеры два на два метра.

Но с другой стороны — не могут же меня тут держать вечно. И рано или поздно кто-нибудь придёт, и можно будет с ним договориться. Ну или как-нибудь иначе вырваться на свободу — менее… дружелюбным способом.

А пока я никому не нужен, займусь однозначно полезным, но при этом очень уж нудным делом — погоняю энергию по каналам и попробую понять, почему у меня ничего не выходит с магией.

Едва я закрыл глаза и сосредоточился, как из коридора донёсся звук шагов. Причём по одному лишь этому звуку можно было понять, что занесло меня к военным или куда-то около того — слишком уж чётко чеканят шаг по бетонному полу. Обычные люди так не ходят.

Раздался звон ключей, и моя камера открылась — не судьба мне разобраться с магией сейчас. Можно, конечно, проигнорировать посетителей и прикинуться шлангом — сделать вид, что я в глубокой медитации. Но тогда я не узнаю, где я и как тут оказался.

Открыв глаза, я обернулся и посмотрел на троих вошедших. И правда — военные: форма у всех как на подбор — строгого покроя, чистая и аккуратная.

Забавно, что миры, люди и традиции разные, а военная форма у всех одинаковая — отличается лишь цветом и нашивками, но при этом всегда узнаваемая. У пришедших она, кстати, была тёмно-синяя с золотыми диагональными полосками крест-накрест. Ну хоть не семицветная — уже хорошо. Хотя это повседневная, а парадная может быть тем ещё кошмаром.

— Ты понимаешь нас? — спросил самый пожилой из них, явно не зная, чего от меня ожидать и поэтому нервничая.

Нет, с виду он был спокоен и даже расслаблен, но вот глаза, отслеживающие каждое моё движение, выдавали его с потрохами. Готов поспорить: стоит мне сделать хоть одно угрожающее им движение, как его меч, висящий на поясе, мгновенно окажется в руках. Да и винтовки у сопровождающих его бойцов явно не для красоты в руках.

— Да, — коротко ответил я, медленно кивнув.

— Хорошо. Меня зовут Стоянов Николай Владимирович, и я полковник Сил Противодействия Агрессивному Разрастанию Тумана. А вот кто ты и откуда ты нарисовался в наших краях — хотелось бы узнать.

— Не здесь, — поднял он руку, едва я собирался ответить. — Предлагаю переместиться в мой кабинет и там уже поговорить.

— Держи, — протянул он мне сложенные аккуратной стопкой вещи. — И сразу же приношу извинения, что одежду предоставили только сейчас — не так просто оказалось найти подходящий размер на такого детину.

Взяв предложенную форму, я начал быстро одеваться. И ничего я не детина — вполне себе средний рост у меня: чуть больше ста девяноста шести сантиметров.

Хотя вся троица передо мной была сантиметров на пятнадцать-двадцать ниже, и на их фоне я действительно выглядел гигантом. Если в этом мире их рост считается средним, то мне будет непросто затеряться в толпе — по любому кто-нибудь припомнит светловолосого мускулистого мужчину, возвышающегося на целую голову.

Ладно, в крайнем случае скажу, что каши много ел в детстве, хотя вот конкретно полковнику врать не стоит — не зря же он спросил, понимаю ли я их речь. Значит, догадывается, что я пришелец. Или в этом мире больше одного языка используется? Надо будет уточнить этот момент.

— А не боитесь, что по пути в ваш кабинет я попытаюсь сбежать? — брякнул я, чтобы хоть как-то заполнить затянувшуюся паузу в разговоре.

— Если будешь бежать — беги на восток через горы: там уже не моя зона ответственности, — без тени улыбки ответил полковник. И не поймёшь — шутит он или на полном серьёзе.

Да чтоб тебя! Как эти пуговицы застёгиваются-то? Кто вообще использует пуговицы в одежде, когда есть магнитные застёжки?! А, вот как нужно было.

— Я готов, — наконец заявил я, кое-как застегнув китель, который явно не был рассчитан на мою ширину плеч и не сходился на мне. Чую, если я наклонюсь или резко повернусь, он разойдётся по швам.

Не зная, куда деть свой единственный ботинок, я засунул его под мышку и протянул руки, чтобы на меня надели браслеты. Но полковник посмотрел на меня как на идиота, после чего развернулся и направился на выход. Очень самонадеянно подставлять спину неизвестному человеку с непонятными мотивами. Либо самоуверенный, либо глупый.

А, нет — просто проверяет меня. И если я дёрнусь, солдатики позади превратят меня в решето. Очко в пользу военных — дело своё они знают.

Путь до кабинета Стоянова мне не запомнился ничем. Что может быть интересного в переходе с минус первого этажа на второй по пустым коридорам администрации воинской части? Это ж не музей.

Если у них и была где-то доска почёта или уголок с наградами, то точно не в серых однотипных коридорах. Да и сам полковник не настроен был вести беседы на отвлечённые темы — за всё время, пока мы шли, он сказал лишь одно слово: «Свободны». И адресовалось оно бойцам позади меня, когда мы уже дошли до невзрачной двери с непримечательной табличкой: «Комендант ПКЗПУ Стоянов Николай Владимирович».

Что означает аббревиатура — я, конечно, не знал. Но то, что этот немолодой дядька, забравший меня из карцера, — главный тут — однозначно.

Открыв передо мной дверь, он пропустил меня вперёд, после чего закрыл дверь и направился к столу, стоящему у окна.

— Присаживайся, — указал он мне на кресло перед столом.

И лишь в этот момент я заметил, что помимо нас в кабинете есть ещё один человек. Такой же немолодой, как и сам хозяин кабинета, но при этом явно невоенный. Скорее разведчик или что-то около того — слишком уж он непримечательный и даже, сказал бы, незаметный. Такого увидишь на улице — и уже через минуту не вспомнишь, как он выглядел.

Ещё и даром маскировки, похоже, обладает — поэтому я его и не сразу приметил, хоть на внимательность или плохое зрение не жалуюсь.

— Виктор Аристархович, — представился он.

Ни фамилии, ни звания — ну точно из какого-то особого отдела. Вон как внимательно изучает меня, подмечая даже малейшие детали. Знаю я такой тип людей: вроде самый простой человек, но при этом от него ничего не скроешь, как бы ни хотел.

Сев за стол, хозяин кабинета достал из ящика какую-то сферу, активировал её и положил на середину стола.

Судя по всплеску магии — какой-то артефакт, только что именно он делает — не успел понять. То ли ведёт запись разговора, то ли создаёт защитное поле, чтобы нас никто не услышал, а может, и какой-то хитрый детектор лжи — непонятно.

Хотя мне-то что? Скрывать я ничего не собираюсь, хотя бы по той простой причине, что я ничего не знаю, а то, что знал — забыл.

— Вот теперь можно и поговорить, — произнёс наконец полковник. — И прежде чем ты начнёшь что-либо говорить, я хочу тебе обозначить своё видение ситуации и моё личное отношение ко всему происходящему. Мои слова могут показаться излишне прямолинейными и даже отчасти грубыми, но мы не на светском приёме, где нужно расшаркиваться и подстилать себе соломку.

Я в ответ лишь кивнул, принимая правила игры — прямой разговор, значит, прямой разговор.

— Итак, вчера вечером, во время битвы с «восьмёркой», на которую сорвался весь гарнизон и ещё несколько местных аристократов, неожиданно открылся портал, из которого с непонятным воплем — то ли боевым кличем, то ли просто ругательством на неизвестном языке — вывалился ты.

Что примечательно, появился ты абсолютно голым, если не считать единственного ботинка на ноге — того самого, что сейчас у тебя в руках. Вел ты себя неадекватно, двигался странно и лопотал какую-то тарабарщину. Со стороны это выглядело, словно ты пьяный вдрызг.

Однако, увидев «восьмёрку», ты разительно изменился прямо на глазах, мгновенно переходя из состояния потерянного для общества пропойцы в режим опытного бойца. Ты около минуты наблюдал за развернувшимся боем, после чего выдал непонятную фразу: «Где ж ты так отожрался, курос?» — и ринулся в атаку.

Оружия у тебя не было, поэтому ты решил эту проблему максимально простым и радикальным способом — отобрал меч у графа Самохина. Причём нужно отметить, что меч фамильный, а самого графа отправил в глухой нокаут. И пока окружение графа было в шоке от такой вопиющей наглости, ты, как ни в чём ни бывало, рванул к «восьмёрке».

Дальше ты несколькими ударами пробил его барьер и единственным выверенным ударом отправил тварь к праотцам, после чего выдал фразу: «Иса, твою мать, верни экспу!» — и, обернувшись к нам, рухнул без сознания.

А теперь вопрос: кто ты, чёрт тебя задери, такой и как ты это умудрился сделать? И куда более важный вопрос — не стоит ли нам уничтожить тебя сразу, до того, как ты вошёл в силу и наворотил дел?