"Мессершмидт"

История про детское бесстрашие

Я жил в Москве в обычной пятиэтажке, на пятом ( это важно) этаже. И у меня был мало того, что незастекленный балкон с классическими цветочными ящиками, так еще и эти же ящики торчали на подоконнике «спальни» – так называлась комната, где спал я и бабушка. Мне тогда лет…шесть, наверное, было, может пять. Не помню точно, вот хоть убейте. Зато точно помню, что у бабушки тогда был приступ борьбы за свое здоровье, и она на любое повышение давления хоть до 125 на 84 жрала таблетки. Даже название их помню. Адельфан.

У этого самого адельфана на бабушку было побочное действие. Она от него во-первых, страшно пердела. Просто невероятной мощности пуки подбрасывали ее задницу 62 размера вверх. И все бы ничего, но второй эффект превращал первый в мой личный кошмар. Так вот. Во–вторых, адельфан бабушку вырубал. Полностью. Ее можно было резать, пилить, материть – она не просыпалась. Дед если что пробовал и материть, и водой поливать – не помогло. Но если спит она – спать должен и я. Такие бабушкины правила.

Итак. Имеем – маленькую комнатку в двушке, в ней лежит и громко бздит спящая бабушка. И в ней же вынужден находится я. Комната запиралась на ключ, чтобы смышленый клоп, то есть я не натворил чего. Ключ бабушка убирала в маленький сейф, уж не знаю, где она его сперла, но сейф был самый настоящий – с крутилкой, и все такое. В–общем, в моем детстве мне казалось, что вскрыть его невозможно.

Почему такие строгости? Да все потому же, почему бабушка постоянно ограничивала меня. Я был совой. Я ненавидел спать в 9 вечера. И вдвойне ненавидел спать днем. А бабушка – жаворонок. И она хотела жить так, как комфортно ей, раз уж так случилось, что она заботится о своем внуке вместо своей дочери, которая учится и работает. А внук, соответственно, жить так не хотел. И всячески этому противодействовал. В том числе – путем банального сбегания, стоит бабушке отправится в царство Морфея.

Ну так вот. В один не прекрасный день вся история произошла собственно по классической схеме – «ой, у меня давление», бабушка жрет свои таблетки, и ведет меня в спальню. Там меня укладывают в кровать, и я «предвкушаю» следующие четыре дико скучных часа. Ключи заперты, бабка удовлетворённо ложится и минут через пять начинает рулады. Мне противно и скучно. Все способы вскрыть сейф уже опробованы, не работает. Я хожу по комнате, разглядываю потолок, пялюсь в окно на соседнее здание НИИ какого–то там. Стеклянный лестничный холл, вижу как бегают сотрудники там. Короче, развлечения так себе.

В какой–то момент я понимаю, что мне будет удобнее, если залезть вот на эту полочку, которая подоконник. Тогда можно будет хоть вниз еще пялится. И я значит героически преодолев завал из барахла, поднимаюсь на вершину. Красотаа. Теперь можно вниз смотреть, а там гораздо веселее все. Вон ребята в песочнице играют. А вон собаку гуляют. Хорошо–о–о…

Но скоро становится крайне некомфортно. Ибо, напоминаю. Бабка лежит и агрессивно бздит. С треском, с длинными руладами. И соответствующими ароматами. В комнате откровенно глаза режет. Ну и да, понятное дело, что ручки на окне сняты, дабы я не мог его открыть.

Но я хоть и юн, но мозг работает неплохо. Вот у меня есть форточка. И там такая же ручка–шпингалет. Если я возьму эту ручку, сниму и воткну сюда – смогу открыть окно. Чем же открутить? А надо отметить, что головки болтов в те времена были не крестовые, а «минусовые» почти все. И соответственно, открутить это можно любым плоским предметом. Не уверен в своих воспоминаниях в этом месте – мне кажется. что я открутил болт ножом для масла, но откуда он взялся? Не уверен короче. Но…

Факт есть факт. Где-то пару часов я возился, и вот наконец то все получилось. С замиранием сердца я распахнул окно, и смог высунутся из смрадной комнаты. Клас–с–с–н–но–о–о! Стою, балдею. И тут в мою голову взбредает самая плохая мысль за все это время. А не вылезти ли мне на ящик, а? Места вагон, держится крепко. Да, почему бы и нет? И я, распахнув окошко пошире, полез.

Ну стою, меня прям восторг переполняет – как же, я на такой верхотуре, и без дурацких ограничений! Это же очень, прямо крайне круто. Но надо же такой крутостью поделится! Вот только пока я лазал там – пацаны во дворе разбрелись уже. И не видит никто. А расскажу – не поверят, скажут, врешь ты все, Утепленный. Надо как-то доказать бы…но как? Домой позвать и следы показать? Бабка запалит, и конец свободе от вони. Я огляделся, и увидел то, что привело собственно к появлению моей страшной тайны. На балконе, который, на секундочку, от меня в полуметре, если с края ящиков смотреть, лежат дедовы сигареты и спички. И вот они –то мне и помогут доказать, как же я крут был.

Нет, мне и в голову не взбрело курить сигареты. В те времена курение казалось мне идиотской затеей – я разок затянулся с дедова бычка, раскашлялся и сказал «никогда–никогда, ты, деда, дурак что эту дрянь куришь». Зато я точно знал, как буду круто смотреться перед пацанами, если выйду завтра и вытащу пачку «Родопи». Но это не главное. Главное было другое. Спички.

Дома их от меня прятали со страшной силой. И не мудрено. Месяца не прошло, как я пожар на кухне устроил, метая горящие спички в окно. НУ промазал. Ну угодила парочка за холодильник, где дед промасленную бумагу складывал. Ну полыхнуло…чего сразу убирать то их, да еще и ремнем грозить. Я ж не специально, просто подоконники высокие, а табуретки все к полу привинчены. Чтобы я в окно не полез…

Итак. Я героически зажмурил глаза, и полез. Сейчас – хрена бы лысого. Я на крыше третьего этажа своего дома уже несколько коленями дрожу. А тогда…пофигу. Прыгнул с краю, зацепился руками за перила балкона, и перелез. И тут же застыл, укрывшись за глухой стенкой в приседе. Встану – дед может случайно увидеть. Так-то он смотрит телек, и ему пофигу. Но если обернется…всему плану хана.

Как великий ниндзя, я ползком прополз по балкону, и ухватил коробку спичек. Вернулся в стартовую позицию, глянул назад и понял…не, прыгать не хочу…ящик отсюда какой–то маленький. Ну его…

И сижу я такой на этом балконе. Вроде как и герой, а все равно недостаточно. Думал–думал…ничего не приходит в голову. Огляделся. И хоп…а что это такое торчит вот там, за табуреткой? Это же газета! Интересно, а что там в ней?

Полез я за этой газетой, короче говоря. Внутри нее оказалась совершенно неинтересная сушеная рыба, ее я просто отложил в сторону. Сначала поразглядывал картинки, попробовал почитать эту газету, но она оказалась скучной, а картинок было мало. Думал уже отложить ее просто, и тут сообразил – «А газета та то прямоугольная!» А значит что? А значит, что я из нее могу сделать самолетик. Меня ж дедушка научил! На свою голову, да–а–а…

Сказано– сделано, самолетик номер один готов. Но! Внимательно вспоминаем. У юного пиромана есть спички. И есть бумажный самолет. Как вы думаете, как этот самолет вниз полетел?

Конечно же подожженным. И красиво так вышло – он «ступенечками» планировал, разгораясь.

«Как мессершмит подбитый» – восхищенно продумал я, глядя на дымный хвост.

Где–то на высоте второго этажа «мессершмит» вспыхнул весь, и комком улетел к земле, где, собственно и догорел.

Думаю, все догадываются, чем дело закончилось? Естественно, что один мессершмит это хорошо, но два, а лучше три – куда круче. Я накрутил самолетиков, причем торопливо. Прикрепил им внутрь сложенных крыльев все те же спички – мол, пушки будут, и, запалив обоим носы, метнул сразу с двух рук с балкона.

Вот только то ли торопливость сыграла свою роль, то ли вложенные спички, но оба самолета отказались красиво пикировать. Один просто камнем поешел вниз, еще и погаснув по пути. А второй повел себя намного хуже. Его понесло по кругу, и с каждым кругом он пролетал один этаж. Все бы, наверное, обошлось, но тут дунул небольшой порыв ветра, и я в панике увидел, как мой горящий «мессершмит» влетает в недавно застекленный балкон соседей со второго этажа, у которых как на зло была открыта одна фрамуга.

Конечно, я испугался. Конечно, я тут же убрал на место спички, выбросил к чертям газету с балкона, а сам, мигом преодолев страх, сиганул обратно на ящик, быстро влез в комнату, и закрыл за собой створки окна.

Сильного пожара не было, у соседей только чуть–чуть закоптился балкон. Меня, ясное дело, подозревали – но я держался линии партии – «я запертый был с бабушкой, спал. Проснулся от сирены». Злосчастные самолетики в процессе сгорели или были полностью растоптаны, и никто ничего не узнал. Ну, может, дедушка подозревал – он меня спалил с ручкой этой дурацкой, ее я просто забыл переставить. Но я до–о–о-л–го хранил эту тайну, как я позорно сбежал и не сказал никому, что чуть не стал причиной пожара…