"Ворчуны" Наполеона на Чистых прудах

В Москву пришла очередная жара, солнце пекло нещадно, а недавний свежий ветерок вдруг исчез. Даже возле воды невозможно было найти прохладу, скорее наоборот, казалось, что манящая река специально обманывала путника, взамен ожидаемой свежести, окутывая влажностью испарений. В такую погоду трудно гулять даже в лёгком летнем костюме и обуви, а каково военному люду, в сапогах, суконном обмундировании, громоздких головных уборах и с тяжеленым оружием?

На аллее Садового кольца, под сенью деревьев, в стороне от товарищей, расположились два солдата Великой армии. В возрасте немного за тридцать, они походили друг на друга, словно родные братья. Видимо форма сильно роднит абсолютно разных людей. Заводной, неугомонный, обожающий компании и вкусно выпить, да поговорить Жан, и молчаливый, сторонящийся шумных собраний Поль. Что может свести между собой столь разных людей? Разве что общие увлечения, да служба в армии. Они жили в Париже по соседству и, хоть и не дружили, но с раннего детства знали друг друга и приятельствовали. Повзрослев – они сошлись на почве общего увлечения, и путешествовали побывав почти во всех странах Европы. Тяга к приключениям, привела их в Великую армию Императора, куда они и поступили, придя вместе, в один, уже далёкий, день.

Жан лежал бледный, закрыв глаза, широко раскинув руки и ноги. Он еле мог говорить, от жажды казалось, что язык распух и прилип к небу, но всё же смог просипеть присевшему рядом с ним боевому товарищу:

- Поль! Прощай друг! Кажется, я умираю! О моя голова! Посмотри, друг, она должно быть расколота?

- Жан, не ной! Ты же старый солдат! Император верит в тебя! Всё в порядке с твоей головой. Но, подлечиться всё же стоит. Погоди, у меня, кажется, осталось немного волшебного зелья.

- Поль, зачем Он только потянул нас в эту Россию! Мы все здесь пропадём, сгинем без следа.

- Жан! Император знает, что делает! Мы скоро вернёмся в родную Францию, и ты с улыбкой и радостью, будешь вспоминать дни, проведённые в России. На вот, выпей, полегчает.

Француз, одетый в форму гренадера старой императорской армии, взял деревянную флягу и побултыхал её. Удовлетворенно кивнул головой, в сосуде плескалась какая-то жидкость. Он открыл пробку, из горлышка шибануло запахом водки. Он протянул драгоценный сосуд приятелю, облаченного в мундир гвардейца барабанщика и сказал:

- Пей! И, Жан, прекращай ты эти жалобы. Мы «ворчуны», а не неженки!

Барабанщик понюхал горлышко и сморщился.

- Фи, какая дрянь! Как это вообще можно пить? У тебя не завалялось бутылочки вина? Оно придало бы мне сил и избавило от кошмарной боли! Ой!

Жан вновь схватился за голову, длинный спич забрал у него силы.

- Ну не знаю, как тебе угодить. – проворчал гренадер. – Вчера ты её хлестал с удовольствием. Нахваливал. А я говорил, не стоит после вина переходить на водку. Так нет же! Ещё и пивом сверху залил!

- Поль, ты говоришь точь-в-точь, как моя матушка. Лучше налей мне в рюмку, или найди всё же вина.

- Где я тебе вина найду? Скоро построение и нам предстоит жаркая схватка.

- Послушай, дружище, может попросишь помощи у русских? Как они вообще эту водку пьют?

- В России холодно, вот и пьют. – сказал, как отрезал Поль.

- Холодно???? – Жан на миг забыл о головной боли, - В тридцать градусов жары!!!

- Ну, я не знаю. Может нам повезло, а через пару дней ударит мороз. На ка вот, выпей!

Жан схватил рюмку и лихо опрокинул в себя. Прислушался к ощущениям и вновь, со стоном, лёг на землю, положив голову на кавалерийское седло.

- Где ты вообще познакомился с этим русским?

Жан поудобнее устроился на траве, поправил седло и принялся рассказывать:

- О этот русский такой милый и голодный человек! Представляешь, Поль, он не ел целых шесть дней!

- Тут каждый второй, услышав нашу речь, утверждает, что он голодает без малого неделю. Тянут с жалостливым видом: «Je n'ai pas mangé pendant six jours», Же не манж па сис жур Бедные люди! И что он сказал?

- Он воскликнул «О»! Уточнил, говорю ли я по-французски и так забавно назвал меня «дорогим другом», Mon cher ami. Как же он сказал? Вот! Вспомнил! «Шаромыжник»! Вроде так.

- Как же вы понимали друг друга? Русский не знает нашего языка, а ты ничего не понимаешь по-русски.

- Мы прекрасно понимали друг друга. Русский сразу протянул флягу, я сделал глоток, это оказался неплохой коньяк.

- Пресвятая Дева! Ты ещё и коньяк пил?

- Там было то, на три – четыре добрых глотка. Но, потом гость ушёл и вскоре принёс три бутылки водки.

- Сколько? – вытаращил глаза собеседник. – Как ты только сразу не помер???

- Не переживай, дружище, он прихватил и закуску, а также приятеля, который немного знает французский. Но, я абсолютно ничего не помню, что было после четвёртой бутылки…

- Они что, добавку принесли?

- Да, подошли ещё друзья, мы так прекрасно пели…

- Пели? Да вы орали так, что чуть лошадь не ожеребилась!!! Теперь понятно, с чего ты так вчера зажигал!!! – с оттенком зависти протянул Поль.

- Что? Я поджог Москву??? – не поднимая головы со стоном отозвался барабанщик.

- Нет, до этого не дошло. Но ты так ловко опрокидывал рюмку за рюмкой, обнимался с эти русским, даже кричал что-то на их, варварском языке!

- Что я кричал?

- Я полностью не знаю, как это будет на нашем, почему-то никто не сумел перевести, но звучало это так: «Москва! Россия! Это охрененно, братан!».

Услышав знакомый с прошедшей ночи выкрик, дёрнулась смирно щиплющая траву лошадь, а прохожие начали коситься на живописно расположенную пару французских солдат.

- Боже! Я ничего не помню!!! Поль, почему ты меня не остановил????

- Проще остановить идущий в атаку кирасирский полк, нежели тебя. На, сделай ещё глоток, а я схожу, скажу командиру, что ты приболел. Кстати, где твой барабан?

- Поль, я не помню. Сейчас поправлюсь и обязательно его найду!

В это время раздался шорох, и кто-то ладошкой хлопнул по гулко отозвавшемуся большому армейскому барабану. Поль обернулся, а Жан с трудом приподнял голову.

- Дяденьки, это не ваши инструмент? – спросил по-русски подросток, лет тринадцати, легко, по-летнему одетый, с барабаном, висящим на шее. – Папка ночью принёс, сказал – подарок. Мамка на него ругалась. А когда папка ушёл на работу, она повелела мне его вернуть. Вот я и хожу, хозяина ищу.

- Поль, что говорит этот мальчишка?

- Видимо, он принёс твой барабан, хочет вернуть.

- Забери инструмент и награди его чем-нибудь. Разве ты не видишь, как мне плохо…

- Зато вчера тебе было просто великолепно, - проворчал приятель, поднимаясь и направляясь в палатку.

Через пару минут он вышел из неё, держа в руках яркую коробку.

- Вот, держи! Это настоящие французские конфеты! – он протянул подарок мальчишке.

- Спасибо, дяденьки! – подросток стащил с себя барабан, поставил его рядом с Жаном, принял дар, развернулся и быстрым шагом пошёл прочь.

- Это твой?

- Мой! Только прошу тебя, дружище, поставь его и не трогай! Голова – просто раскалывается.

- С тобой никаких подарков не хватит. – ворчал Поль, - Ох уж мне это русское «гостеприимство»!

- Да, русские такие добрые, отзывчивые люди! – подхватил Жан.

- Никакого здоровья не хватит, если общаться с каждым «добрым» и «отзывчивым».

- А какие здесь девушки! – причмокнул губами Жан.

- Очень красивые! – согласился приятель. – Ты хоть в этом направлении угомонись. Иначе, всё твоей жене расскажу!

- Какой ты скучный!!! Налей лучше ещё пару глотков этой живительной влаги.

- О! Ожил! Хватит, на вот, таблетку лучше прими…

И гвардеец присел рядом с лежащим на траве приятелем, протянув лекарство. Со стороны казалось, что солдат пытается помочь своему смертельно раненому товарищу.

А вокруг них бурлила и кипела жизнь. Нескончаемым потоком, шли и шли посетители: москвичи и гости столицы. Картина спасения погибающего, так органично вписывалась во всё происходящее, что люди останавливались, фотографировали очень реалистично расположенную пару, немедленно выкладывая результаты на своих страничках в соцсетях, гудели автомобили. В Москве набирал обороты международный фестиваль «Времена и эпохи»…