"Ярмарочный замок"

ЯРМАРОЧНЫЙ ЗАМОК

Повесть

Пчела работать летит
Проклятый инстинкт

Торжествует ленивый хомяк

Утро. Опять утро. Очередное. Неизвестно какое по счету. Но все такое же омерзительное.

И чем же оно так уж омерзительно? Да самим фактом своего существования, самим фактом пробуждения. Когда остатки сна рассеиваются, когда легкая судорога пробегает по всему телу, когда звук сигнального бубна бесцеремонно вторгается в еще замутненное сознание и вышибает тяжелыми пинками из этого самого сознания последние сновидения.

Пошли вон отсюда, сновидения!

Гусь нехотя потянулся в своей тележке. Хотелось поспать еще хотя бы чуть-чуть, хоть самую малость, но застучавший несколькими мгновениями ранее сигнальный бубен настойчиво призывал к всеобщему подъему.

Итак, сегодня по распорядку стоит работа в третьем ряду второго зала столярных инструментов. Или не на работу? Или Гусь сегодня с утра должен ходить с важным видом и выбирать товары?

Нет — второй вторник четного месяца, шестые лунные сутки, кролик в созвездии льна, а третью из лун уже не видно. Значит, Гусь сегодня в первую смену является расхваливателем-объяснятелем. Именно так называют это занятие якни. Расхваливатель-объяснятель должен зазывать покупателей в свой зал и настойчиво уговаривать их купить тот или иной товар. По необходимости отвечать покупателям на самые идиотские вопросы. А вопросов всегда много. И по большей части они именно идиотские.

С трудом подняв голову, Гусь огляделся. Из соседней тележки слышалось недовольное ворчание и упоминание всех родственников дежурного по бубну вплоть до шестого колена.

— Таки доброе утро, вислоухий, — скрипучим голосом поприветствовал Гуся хозяин соседней тележки, коим являлось невысокое кряжистое бородато-патлатое существо.

— Ну, доброе-доброе, борода, — отозвался Гусь. — Ты сегодня куда?

— Таки и не спрашивай. Опять идти в «Товары для человеческих женщин», — с горечью проговорил сосед. — Я что-то не очень понимаю — гном Эйсмонт-Шмендель крайний? Таки нет других достойных, которые могли бы с честью выполнить эту работу? Опять-таки я должен делать это? Нашли, понимаете ли, зебру белогубую.

Гному можно было только посочувствовать. На прошлой неделе пришлось ему отработать принудительным покупателем в «Товарах для человеческих женщин» целых четыре смены подряд. После этого на него было страшно смотреть. Ходячий ужас — глаза навыкат, нервный тик, он даже похудел. Потом еще две ночи подряд будил всех своими душераздирающими воплями — «Нет! Мне с крылышками! Сукины дети, с крылышками!»

— Гном, такова твоя судьба, значит так решили твои подземные боги. И не противься им, этого не одобрит Мармальн Лохматый, ваш самый главный заклинатель пещерных сквозняков, заговариватель мотыг и тяпок, — с наигранным сочувствием проговорил Гусь.

— Таки я всегда вашему эльфийскому отродью повторял и буду повторять, что вы грязные никчемные существа, которые не видят дальше своих острых ушей. Да и ушей-то они не видят. И пользы от вас нет. Вас даже на корм горным сливоносам не отдать. Зверушек жалко — подавятся, отравятся и умрут в страшных муках. Таки я еще имею, что сказать эльфийскому народу в твоем лице, то есть морде. Скажу раз — не Мармальн, а Мормульд. Скажу два — не Лохматый, а Пышнобородый. И таки три. Будешь еще нелестно отзываться о наших верованиях, сразу получишь по башке. Вот так чем-то тяжелым по твоей ушастой голове, — Гном показательно ударил кулаком в открытую ладонь, — и готово! Усек?

Эльф лишь довольно хмыкнул.

Перепалки с гномом были обыденным явлением. Но именно коротышку Гусь считал своим самым близким другом. Они как-то очень быстро нашли общий язык. Немалую роль в этом сыграло и соседство их тележек в общем коридоре. Тут волей-неволей придется общаться. Ведь кто-то должен периодически приглядывать за твоей тележкой. А без нее тяжело. Тележка — это и кровать, и сундук, и шкаф.

Правда, Гусю из-за его достаточно высокого роста не очень удобно было спать в сетчатой тележке, но это все же лучше, чем дрыхнуть на каменном полу. На полу могут и крыски что-нибудь важное отгрызть. Ухо, к примеру. Или еще что. Хотя сами якни утверждали, что никаких крысок в замке нет. Мол, замок является многопрофильным комплексом образцового содержания, которое соответствует всем действующим санитарным нормам. В этом же уверяли и таблички, развешанные возле каждого входа в замок. Но только обитатели тележек подобным увещеваниям не очень-то верили. Цоканье крысиных лап по каменным плитам слышно было каждую ночь.

Существовала и другая причина, которая не рекомендовала спать вне тележек. Лежа на полу можно было запросто попасть под какую-нибудь самодвижущуюся повозку, они круглосуточно сновали по замку. Именно так случилось с парой троллей, решивших, что спать на полу им будет удобнее.

Что происходит с помидором, если на него сесть? Он издаст жалостливый стон, первый и последний звук в своей помидорной жизни. Именно такой и издали упрямые тролли. Дежурная смена потом долго и нудно оттирала полы.

Закончив утренние препирательства с гномом, Гусь спустился на пол. Спина ужасно ныла.

На дне тележки обнаружилась фляга сладкой воды и пакетик тонко нарезанного обжаренного картофеля. К подобным завтракам эльф уже привык. За неимением лучшего приходилось питаться тем, что предлагали якни. Сами якни утверждали, что именно такая пища является самой полезной.

Нехитрая трапеза не заняла много времени. Утерев с лица жирные крошки и проверив надежность крепления тележки, Гусь невесело зашагал по широкому коридору к персонал-распределителю.

Персонал-распределитель для многих из жителей замка был подобен божеству. Этот большой железный ящик определял, где сегодня предстоит трудиться тем, кто не имеет своего постоянного рабочего места. Гусь своего места как раз не имел. В Ярмарочный Замок он попал сравнительно недавно, и его все время перебрасывали с одной работы на другую.

Чтобы получить постоянное место, нужно было еще работать и работать. «Может, повезет, и возьмут смотрителем ряда?» — при этой мысли Гусь жадно облизнул свои тонкие, вытянутые в линию губы. Да! Как здорово было бы быть смотрителем ряда где-нибудь в зале сиреневых именных керамических кружек с толстой ручкой и с именами от А до В! Или еще лучше стать распорядителем зала канцелярских кнопок. Вот они, радужные мечты о красивой жизни!

Так, мечтая, Гусь и не заметил, как уже стоял у окошка персонал-распределителя.

— Персонал-потребитель номер YU 65778 дробь 88, восьмой западный вход, — уже привычно отчеканил Гусь.

Эту фразу эльфу пришлось выучить сразу же по прибытию в замок. Он не совсем понимал, что означают эти загадочные слова и решил, что это какое-то особое заклинание.

В окошке что-то скрипнуло, и из прорези слева вылезла тонкая бумажка.

— Хм, подсобный рабочий. Неплохо! — вслух обрадовался Гусь, прочитав содержимое бумажки, которая упала ему в подставленные руки.

*****

Терпенье и труд — всё… перекур

Рабочая смена не прошла, она просто пролетела со скоростью степного свинокопыта. Гусь весь день под задорное щелканье кнутов надсмотрщиков носился с коробками, коробочками и коробами по всей подсобке. А надо сказать, эта подсобка была очень обширной, как целых два тронных зала в замке Бамбур. Еще тот размах.

Бегать с высунутым языком пришлось практически весь день. Ни на минуту Гусь не оставался без работы. Порой распорядитель заставлял переносить одни и те же коробки с одного на другое место по нескольку раз. А все для того, чтобы не давать работнику прохлаждаться. Как же эту процедуру называл ворчливый гном? Точно — имитация бурной кипучей деятельности. Хитроумные же якни утверждали, что подобная деятельность крайне необходима для «изыскания дополнительных внутренних резервов во время критической ситуации». Эту фразу, как и многие другие из лексикона якни, Гусь просто заучил наизусть.

Вообще речь якни был загадочной. Вроде бы они говорили на всеобщем континентальном языке, но как-то так, что понять их было очень сложно. Уж слишком много употреблялось всяких непонятных слов. И все эти словечки безусловно обладали каким-то высоким смыслом. А Гусь и ему подобные, в силу своей дикости, неотесанности и необразованности, не могли прочувствовать всю их значимость. По крайней мере, так утверждали сами якни.

Мудрость этих существ была столь безгранична, что они даже открыли в Ярмарочном Замке специальную школу, в которой обучали всех желающих своему языку. И надо сказать, школа эта не пустовала. Ее популярность объяснялась достаточно просто. Для того, чтобы получить хорошую должность, ну, там, к примеру, главный по выгребным ямам сектора или управляющий ряда, не говоря уже про уборщиков в личных покоях якни, нужно было уметь изъясняться на их языке. Хотя бы на разговорном уровне.

Но выучить даже разговорный вариант языка якни было не так-то просто. Язык у них был загадочен и сложен, как и сами якни. Многие ученики ломались уже на первом — вводном уроке. Поток неизвестных слов, образов и понятий давался неофитам с превеликим трудом. Надо было иметь очень светлую голову и к тому же сразу отказаться от привычных бесхитростных и наивных ценностных ориентиров жителей Станостана. Тогда появлялся шанс. А если ты не хочешь, чтобы тебя ломали через колено, то и будешь все время спать в тележке рядом с гномом и каждое утро получать новое задание.

Кстати, немудрено в школе было и получить глубочайшую душевную травму, несовместимую с полноценной жизнью, работой и дальнейшим постижением мудрости, которую несли якни в широкие массы. Ученики, потерявшие рассудок после неудачных попыток изучить великий язык якни, потом по ночам ходили по залам, гремели своими бусами и до ужаса запугивали ночную смену душераздирающими воплями: «Бизнес! Маркетинг! Демократия!» Некоторых особо ретивых сильно били, но это не возвращало несчастным их душевного равновесия…

…угрюмый распорядитель зала в своей конторке выдал Гусю честно заработанные бусы, предварительно заставив того поставить крестик в какой-то толстой-претолстой книге.

Гусь на всякий случай пересчитал количество костяшек. С этими распорядителями нужно держать ухо востро, для них обман был обычным делом. А спорить с якни — это все равно, что пойти с голыми руками на пещерного медведя. Храбро, но глупо.

Гусь поначалу не додумался проверять количество бус, так потом долго и нудно пытался что-то доказать. Безрезультатно. Еще и кнутов от надсмотрщиков получил с формулировкой: «Жесткое попрание субординации и нарушение корпоративной этики». Потом эльфу объяснили — эта фраза означает, что с якни спорить нельзя даже если ты трижды прав. Все равно ты окажешься виноватым и еще по шее получишь. Ну, или не по шее, но все равно будет больно.

На этот раз было все точно. На веревочке болталось ровно девять черных костяшек. В замке бусы одновременно заменяли и эльфийские золотые листья, и гномьи самоцветы, и индейские перья, и многое-многое другое, что использовали жители Станостана в качестве денег. Почему бусы? Никто этого доподлинно не знал. Хотя для многих не было секретом, что якни для расчета между собой используют какие-то прямоугольные тоненькие дощечки.

Работа закончилась, расчет получен, пора и к своему дому топать. Своим домом Гусь считал восьмой западный вход Замка, где он и ночевал в тележке. Путь до этого самого восьмого западного неблизкий — бесчисленные переходы, подъемы и спуски по самодвижущимся лестницам, бесконечные коридоры… Но в этот раз Гусю несказанно повезло.

До родимого восьмого западного подвез знакомый свининг на самодвижущийся повозке, на которой он развозил товары по залам. Свининг по имени Пупаперсунасемонсусен (сокращенно просто Пуп) в замке был с самого его открытия, и последние два месяца уже имел постоянное рабочее место.

Пуп знал все последние замковые новости, все сплетни, все новшества и нововведения якни. Еще свининг-возница мог безошибочно найти кратчайшую дорогу, что являлось поистине бесценным навыком. Пока ехали, эльф узнал, что где-то в дальнем конце подземной конюшни завелись одичавшие тролли-людоеды.

— Это наверное те, которые месяц назад сбежали со второго южного. Поговаривают, что перед съедением эти тролли поют своим жертвам песни собственного сочинения и даже читают стихи. Представляешь? Вот что интеллигенция творит! Это у них называется мариновкой. Не хотел бы я попасть к ним, — по дороге разглагольствовал Пуп.

— Как это сбежали? — удивился Гусь. — Разве можно сбежать из замка?

— В том то и дело, что нельзя, но троллям закон не писан, — весело подмигнул Пуп.

Свининг был тем еще лихачом, как говорят ословоды с равнины. Пуп гнал свою повозку с сумасшедшей скоростью, за дорогой при этом особо не следил. Те, кто успел посторониться — молодцы, живите дальше, шустрики. Кто не успел — уж извините, издержки производства, ничего личного.

Всего за десять минут Пуп довез Гуся до восьмого западного. Если бы эльфу пришлось идти самому, то этот путь у него занял бы не менее часа. Настолько велик был Ярмарочный Замок.

Гусь был очень рад тому, что удалось так быстро добраться до своей тележки. Через какое-то время станут подтягиваться и другие обитатели зала возле восьмых западных ворот, тогда тут будет просто не протолкнуться. Значит, у эльфа есть возможность без лишней суеты заняться личными делами. К примеру, постирать пропахшую потом за день рубаху в фонтанчике. Намного приятнее стирать в гордом одиночестве, а не стоя зажатым между двумя гоблинами, которые полоскают свои набедренные повязки. От самих-то гоблинов запашок не самый приятный, а уж про их набедренные повязки и говорить не приходится.

Но относительная тишина и относительный покой продлятся недолго. Через какие-то полчаса в зале будет не протолкнуться.

После смены у восьмого западного было как обычно многолюдно, многоэльфно и многогномно. А народ все прибывал и прибывал. Гвалт стоял непомерный, иногда он даже заглушал голос, который звучал из-под потолка в коридоре. Сейчас голос читал стихи, расхваливающие различные товары.

Обитатели зала возле восьмого западного называли этот магический голос «вещателем». Вещатель в течение дня не умолкал ни на миг; то он сообщал о каких-то нововведениях в жизни Ярмарочного Замка, то настойчиво предлагал посетить какой-нибудь зал с целью покупки очередной чрезвычайно нужной вещи. Новичкам, которые недавно попали в Замок, вещатель представлялся чудом чудным, дивом дивным и магией, соответственно, магической.

Поначалу новички пытались внимательно прислушиваться к каждому слову вещателя. Но постепенно к навязчивому голосу привыкали и переставали обращать на него внимание. Ну, бубнит он там что-то, ну и пусть бубнит себе на здоровье. Главное — ночью молчит. По ночам положено спать всем, кроме тех, кто подвязался поработать в ночную смену.

Перед отбоем каждый занимал себя как мог. Кто-то кашеварил ужин, кто-то резался в кости, кто-то пытался разобраться с тем, куда ему девать новоприобретенные вещи. Ословод Гавроша (еще один сосед Гуся) привычно травил байки новеньким о том, как он геройски сражался с целым батальоном кровожадных самок-свинингов «Белые панталоны» под предводительством самой мамаши Брунгильды.

— И выхватываю я саблю свою точеную… — размахивая над головой надкусанной палкой колбасы, с жаром рассказывал Гавроша.

Новички слушали, затаив дыхание. Гусю же это было совсем не интересно. Слышал он эту историю уже не впервой. И про то, как Гавроша смертельно ранили в висок скалкой, и про то, как его без сознания взяли в плен «Белые панталоны», и про страшные пытки депиляцией, и про то, как его зверски заставляли стульчак всегда опускать, и про многое-многое… Врун, в общем, был еще тот. Но рассказ продолжался, Гаврош распалялся все больше, а палка колбасы в его руке неторопливо сокращалась.

Настоящее его имя было Гаврила Галоша, был он мал ростом, худ, но с усами до самого пояса. Гусь, продравшись сквозь толпу, устало плюхнулся в свою тележку. Когда слушатели начали потихоньку расходиться, Гавроша перевел свое внимание на соседа.

— Приветствую тебя, эльф! Как провел день? — начал Гавроша.

— Как-как… В подсобном зале, — неохотно ответил Гусь. Заводить разговор с Гаврошей — себе дороже. Потом не отвяжется. Начнет истории из своей жизни рассказывать.

— А я опять на принудиловке, — стал горячо рассказывать ословод, выковыривая из зубов остатки колбасы, — зал чугунных дуршлагов на пятом. Ну, знаешь? Да? Там, в принципе, ничего. Можно реализовывать свою покупательскую способность. Пришлось взять девять штук. Десятый бесплатно. Пока сюда тащил, чуть не надорвался.

Принудиловка — это одно из новшеств якни. Раньше в свою потребительскую смену каждый мог сам выбирать, в какой зал и на какой этаж ему идти. Но секта якни-рынкознатоков (была и такая) обратила внимание, что некоторые залы посещались намного реже остальных. И поэтому была введена принудительная покупательская повинность. Получаешь наряд, например, в зал меховых стелек или ласт из папируса, и идешь туда на целую смену, создавая видимость толпы. И только попробуй ничего не купить! За это могли и наказать.

Тем временем в свою тележку влез Эйсмонт-Шмендель и буквально сразу же о чем-то горячо заспорил с Гаврошей — то ли о межрасовой несправедливости, то ли о новых прихватках для котелков. Эти двое могли болтать практически бесконечно и на темы, о которых не имели даже поверхностного представления. Эльф постоянно от этого страдал. Особенно учитывая тот факт, что во время дискуссии соседи, стоя в своих тележках, чуть ли не лбами упирались друг в друга.

Эльф пару раз попытался урезонить спорщиков, но они, вместо того, чтобы умолкнуть, на пару вступили в перепалку с самим Гусем. Практически каждый вечер для эльфа превращался в самую настоящую пытку. Хочется спать, но не можется. Но сегодня было совсем не так.

Сегодня Гусь практически моментально провалился в сон, как только его голова коснулась сетчатой стенки тележки. То ли усталость сказалась, то ли уже появилась привычка к болтовне соседей, но Эйсмонт-Шмендель и Гавроша были очень удивлены раздавшимся по соседству храпом. С недоумением посмотрев на соседа и друг друга, они не нашли ничего лучшего, чем самим пожелать друг другу самых страшных кошмаров и тихо залечь в своих тележках.