Рагнар

В этот день Рагнар рано ушел в горы, и играл там на харпе[1]. Он играл долго, пытаясь найти покой в душе. В последние дни, что он был в Норвегии, что-то из его души рвалось наружу и не находило выхода, был Рагнаров дух полон смятения и поиска. Поэтому утром, как только Согнефьорд осветили первые лучи солнца, Рагнар вышел из хитты[2] и отправился в горы, взяв с собой харпу.

Когда Рагнар закончил играть, он стоял и смотрел на высокие ели и позволял ветру шуметь в его светлых волосах.

Пахло хвоей и морской влагой. Рагнар вдыхал эту весеннюю сильную свежесть и думал о том, как много веков назад он смотрел на воду Хардангерфьорда, когда строил для конунга новый корабль вместе с Торвальдом Корабельщиком. Тогда Альрик конунг подошёл к ним, и Велор – так звали Рагнара раньше – захотел с конунгом поговорить. Он отложил рабочий топор и подошёл к конунгу. Они поговорили. А потом Велор извинился перед конунгом за то, что не смог выполнить зимой поручение конунга. Альрик конунг уезжал зимой в Трёндалёг[3], наказав Велору присматривать за хёрдами[4]. Велор же вместо этого сам ввязался в распрю. Дело закончилось поединком между Велором и его друзьями и двумя бондами[5], с которыми у Велора разгорелась вражда. А причиной тому была женщина, на которой Велор хотел жениться, но и другой человек, Скофти, хотел того же. Не желал Велор иметь дела со Скофти, да только тот Велора сильно оскорбил – назвал Скофти Велора упплёндской[6] кобылицей. Ни один уважающий себя муж не стерпел бы этого, и Велор такого оскорбления терпеть не стал – сразу вызвал Скофти на хольмганг[7]. В разгар поединка из Трёндалёга вернулся Альрик конунг. Не любил конунг, когда дружинники его дрались вне военной надобности, оттого очень разгневался и их наказал, а Скофти и его брата Льота изгнал из страны. И вот теперь Велор от Альрика конунга услышал, что злился бы Альрик конунг на Велора ещё больше, если бы Велор на это оскорбление никак не ответил. Рад был Велор слышать речи конунга и в очередной раз убедился, что то, как он о конунге думает – правда. За это Велор конунга любил.

Рагнар смотрел на ветви ели и видел, как капает с них роса дождя, что шел в горах ночью. Через эти капли сиял свет от солнца, которое пряталось теперь за тучами. Рагнар снова взял харпу и стал на ней играть, а как закончил Рагнар, солнечный щит показался из-за облаков. Рагнар пошел в горы выше и встретил там, на лесной дороге, Харальда.

Харальд стоял у большой раскидистой ели и смотрел с высоты на фьорд. Ветер трепал его длинные русые волосы, а в его зеленых глазах была задумчивость. На шее у Харальда висел серебряный молот Тора – реконструкция Мьёльнира из Сконе[8] – и руна Ансус[9], вырезанная на деревянной плашке. На этой руне были тёмные следы, потому как она была окрашена[10], и окрашена давно, ибо следы были уже неявные.

Харальд сказал:

– Что тебя привело сюда, Рагнар?

Рассвет уже раскинулся во всю небесную ширь, и солнечные лучи стали настойчиво просачиваться сквозь облачный полог.

– Я вспомнил о тебе песню. Позволь мне исполнить ее, конунг.

Харальд посмотрел Рагнару в глаза: смотрел на Харальда Рагнар, но в глубине Рагнаровых глаз увидел Харальд Велора и сказал:

– Я выслушаю тебя охотно.

Тогда Рагнар садится на шершавый камень, что лежит рядом, начинает играть на харпе и поет свою драпу[11]:

– Альрик конунг, слушай песню,

Скальд сложил ее изрядно

В Одина жестокой пляске[12],

Но а после лишь немного.

Ярость я твою прославлю

Яркой речью в песне звонкой,

Ливня лязг стрел[13] – данам гибель,

Их беда – твоя победа.

Отомстить решил ты данам,

Через Скагеррак[14] спесивых

Ты отправил волков водных[15],

Высадился там ты с ратью,

Разорял страну и жег ты,

Разбивал врагов нещадно,

Взял обширны боя бармы[16] –

Охамингья[17] пришла к данам.

Корабли кричали, в крачек

Кровь лилась безумном торге[18],

Конунг Альрик, взгляд горящий

Твой поверг врагов в бессилье.

Тетивы тис лука рибский[19]

Тюру кольчуг схватки[20] вызов

Резкий рискнул бросить утром

Ранним в Лимафьорда водах.

Привёл пенной он долины

Песцов[21] красных воды выше[22],

Но затмили быстроходны

Твои, конунг, барсы[23] этих.

Кони крыши кита дома[24]

Крепко связаны стояли [25],

Верно вои[26] бились в битве,

Вились вороны над ними.

Фьорд был сечей искалечен

На исходе тинга дротов[27],

Пробивали насквозь солнца

Корабля[28] оружьем хёрды.

Брали в бранной рьяно данов

Буре[29] сёстры Мист[30] исправно,

Альрик конунг, взгляд твой ярый

Повергал врагов в бессилье.

Чистый мёд[31] течёт во славу

Мерно слово[32] дело красит,

Мечегромца[33] вис волненье[34]

В вечность воплетает силу.

В дом тюлений[35] сельдью лука[36]

Раненый упал сказитель[37],

Видел он врата Вальхаллы[38],

Но вернул ему ты солнце.

Жатву жарку[39] златадатель[40]

Продолжал, блистая сталью

Одина огня[41] разяща,

Промаха не знал что грозный

Никогда в руке державной.

Стёкла лба[42] шаманской страшной

Яростью[43] сверкали Бальдра[44],

Ужасом пронзая данов.

Лился лезвий поток[45] красный,

Лимафьорд страдал уж долго.

Альрик конунг громку славу

В нем стяжал на радость хёрдам.

Победил правитель фьордов[46],

Полностью разбив, посмевших

На чужие земли дерзко

Взоры бросить свои жадны.

Были после битвы голы

Змеи моря[47] данов длинны,

Всё, кто жив остался, бросил,

Конунг же их спасся бегством.

Вьюга Видрира[48] затихла,

Видар лыжи Мейти[49] властный

В сторону страны лесистой[50]

Струй морских медведей[51] кормчим

Приказал направить тотчас.

Выкуп взял за выдру[52] хладный,

Воинов за доблесть щедро

Одарил. Скальд молвит правду.

Отгремела секир сходка[53],

Лимафьорд затих развёрстый,

Альрик конунг громку славу

В ней стяжал на радость хёрдам.

Когда Рагнар закончил петь, Харальд ему сказал:

– Я подарил тебе за эту песню боевой топор, и был этот топор украшен золотом, ибо не по нраву тебе было в битве в руках держать меч.

Рагнар слегка улыбается и говорит:

– Топор был для меня привычнее, это правда, но ульфберт[54] твой разил всех лучше.

Тут Рагнар замолкает и смотрит в самые глубины глаз Харальда. Лицо Рагнара не то печальное, не то серьёзное, а скорее просто застывшее, и в нем выражается принятие.

Харальд говорит:

– Меч мой, что дала тебе жена моя Хельга, и щит, что в дар получил, сослужили тебе службу, а больше ничем я не мог тебе помочь.

Рагнар все также смотрит на Харальда, а потом поднимается и чувствует, что воздуха ему мало, чтобы дышать.

Харальд говорит:

– Могу я узнать, почему большего не смог, но лезть туда я не хочу.

Рагнар смотрит на Харальда и чувствует на коже жар, и кажется ему, что пляшут у него на коже тени языков пламени. А в памяти его вновь возникает прошлое.

Стоит Велор у дома, охвачен тот дом пламенем. Чувствует Велор от губящего ветви[55] жар, и скачут у него на лице и кольчуге тени от огня. Крепко сжимает Велор в руке меч, богато украшен тот меч серебром и золотом, и ярко сверкает его клинок. В другой руке Велор держит щит с золоченым ободом. Подарил Велору этот щит Альрик конунг за сложенную в его честь когда-то драпу. Три зимы прошло с тех пор, как призвал Всеотец[56] конунга к себе, и проводила его в Золотые палаты[57] одна из валькирий. Не случись того, не стоял бы Велор теперь здесь.

Когда Рагнар отрешается от воспоминания, он замечает, что Харальд смотрит на него очень внимательно. Растаяло для них обоих прошлое, и оба поняли, что видят они теперь в друг друге только Рагнара и Харальда а ещё понимание в глазах каждого, как и было у них в обыкновении.

Больше они не говорят ни о чем и идут с гор вниз.

Когда Харальд с Рагнаром возвращаются в хитту, Айнар, Харальдов отец, готовит на газовой плитке кашу из полбы с маслом и пряностями. А рядом, в ковше, варится чай из трав.

Мужчины здороваются, и Айнар говорит:

– Не думал, что ты тоже встаешь так рано, как Харальд, Рагнар.

– Иногда мне не спится утром, – говорит Рагнар.

После этого Рагнар и Харальд идут в комнату, Рагнар садится в кресло, и его занимают мысли. Харальд идёт к столу и берет книгу, а затем садится у окна на диван и начинает ее читать. Скоро Айнар зовет их завтракать. За столом обсуждают последние норвежские новости, а затем Айнар говорит:

– Давно мы не приезжали сюда с тобой, Харальд.

Он обрывает свою речь, но в лице Айнара отражается недоговоренность. Харальд смотрит на отца пристально. Тогда Айнар заканчивает:

– С тех пор, как мы приезжали сюда с Идунн. И Свейном.

Харальд видит в глазах отца светлую грусть и радость оттого, что он, Харальд, снова согласился выбраться сюда вместе с ним.

– Здесь мне все напоминало о ней, – говорит Харальд, – больше, чем дома.

Айнар говорит, что понимает сына, а потом тихо улыбается и говорит о природе и о свежем горном воздухе и о том, как Рагнар чудесно играет на харпе.

Днём Рагнар и Харальд идут на улицу колоть дрова, чтобы вечером затопить печь-камин. И пока они это делают, Айнар наблюдает за ними. Вокруг пахнет свежерасколотой древесиной и хвойным лесом, а ещё речной водой, ведь дом стоит на берегу. Харальд с Рагнаром работают споро, и щепы летят от их топоров. Когда они заканчивают, Айнар говорит Рагнару, что его раньше всегда пугало, как Харальд расправляется с дровами, ибо никогда такого не было, чтобы даже самое сучковатое полено Харальду не поддавалось. А ещё добавил, что иной раз ему казалось, что Харальду скорее кстати рубить топором в сече, чем колоть дерево.

– В этом ты прав, Айнар, – говорит Рагнар.

– Раскрываешь отцу мои секреты? – спрашивает Харальд.

Они смотрят друг на друга, а затем смеются, и Айнар вместе с ними. Потом Харальд говорит:

– А впрочем тянуть незачем.

Лицо его становится серьёзным. Становится серьёзным и Рагнар. Харальд ему ничего не говорит, но Рагнар все понимает без слов. Он берет наколотые дрова в охапку и несёт их в дом.

Айнар не понимает, что происходит, и смотрит на сына вопросительно.

– Пойдём со мной, – говорит Айнару Харальд, – Нам нужно поговорить.

Айнар не возражает против этого, и они с Харальдом идут вдоль реки.

В доме Рагнар кладёт дрова в корзину у печи, а затем помещает нужное количество дров в печь. И когда он это делает, он думает о том, какой именно ведёт разговор в это время с отцом Харальд, а ещё о прошлом и о его влиянии на настоящее, но больше – на будущее, это Рагнара интересует больше всего.

Рагнар и его жена Аса приехали из Ладоги в Норвегию две недели назад. С собой они взяли их сына, Альрика. Мальчику недавно исполнился год. Харальд и Хельга, Харальдова жена и старшая сестра Асы, приняли их у себя в Осло очень хорошо. Несколько дней назад Харальд захотел поехать в Каупангер к отцу, потому как собирался рассказать ему о себе правду. Харальд предложил Рагнару поехать с ним, как было уже однажды, четыре года назад. Рагнар согласился, и они с Харальдом уехали. Аса и Альрик остались в Осло вместе с Хельгой, Айнаром и Рагнаром, сыновьями Харальда и Хельги. Такой расклад устроил всех. Рагнар мог общаться с Харальдом более свободно, да и Хельге с Асой было о чем поговорить без мужчин. Однако же Хельга и Аса тоже через четыре дня обещали приехать в Каупангер с детьми. А ещё навестить отца должен был Свейн, старший Харальдов брат, с Ингрид, его женой, и Идунн, их дочерью. Поэтому скоро Рагнару, Харальду и Айнару нужно будет возвращаться в Каупангер.

Когда Рагнар закончил укладывать дрова в печь, он подошёл к окну и посмотрел через стекло на улицу. За окном был лес, и на ближайших елях сидели серые птицы, они издали крик и скоро улетели, и в крике их было столько жизни и силы, сколько бывает только весной, в мае, когда вновь народившаяся природа начинает входить в свое языческое буйство цветения.

Харальд все рассказал Айнару. Айнар остановился и задумался. Он пристально смотрел Харальду в лицо и не знал, что сказать.

– Ты мне не веришь? – спрашивает Харальд.

– Ты никогда мне не лгал, Харальд, но… все это для меня очень необычно.

Харальд смотрит на отца, потом берет черенок от садовой лопаты из ятобы[58], что лежит рядом на горке досок, и ломает его одними руками. Там же на досках лежит строительный прут, Харальд берет этот прут и завязывает его в узел. Айнар удивляется этому, но не слишком, ведь знает, что иногда подобная физическая сила людям присуща.

– Эта сила досталась мне от Свейна конунга, моего деда, а ему от его отца Бьёрна,– говорит Харальд, – как видишь, она и сейчас со мной.

Услышав эти слова, Айнар озадачивается. Он смотрит на сына и не понимает, что ему сказать. Айнар не может Харальду не верить, но ему трудно осознать то, о чем сын ему поведал.

Харальд говорит:

– А от саамки Снефрид, жены Бьёрна, мне достались тёмные волосы – это теперь они светлые, но не тогда – и зелёные глаза. Твои глаза тоже от нее. Нить наших поколений тянется туда. И я пришел вновь в Мидгард[59] в своем роду. Сын мой, Харальд, все сделал для того, чтобы род наш не прервался. А теперь круг замкнулся, и Харальд снова выполнит свое предназначение, но какое, пока мне неизвестно.

Айнар слышит это и чувствует тревогу. Он смотрит Харальду в глаза и думает об Айнаре, своем внуке.

– Твоя мысль верна, отец, – говорит Харальд.

Айнар настораживается и печалится и чувствует, что сына своего он совсем не знает.

А Харальд говорит:

– От Снефрид я получил не только странную для скандинава внешность.

Харальд смотрит на Айнара и видит, что тому нелегко. Тогда он идёт дальше вдоль реки. Затем поворачивается и говорит:

– Прости, что я сбросил это все на тебя. Четыре года назад я обещал тебе открыть о себе правду, когда буду готов. Только теперь я понял, что смогу обо всем тебе рассказать. Ты заслуживаешь того, чтобы знать все.

Последние речи Харальда и его тон были больше похожи на Харальда, чем на неожиданного гостя из раннего средневековья, и в них Айнар узнавал своего сына, поэтому стало ему чуть спокойнее. Но когда он увидел, как зелёные искры в зрачках Харальда начинают подниматься от нижней границы к верхней, стало Айнару вновь не по себе. Но он уже попал в поток, и отрешиться от него не мог.

Смотрел Айнар на Харальда, но видел не его. Лицо Харальда было прежним, но волосы – гораздо темнее, и одет он был иначе.

А ещё Айнар увидел фьорд, каким был он много веков назад, и лангскипы[60], бороздящие его воды. А как погасло видение, во все глаза смотрел Айнар на Харальда, и было в его сердце в это время большое волнение.

– Так значит… это поэтому ты однажды пришёл домой и говорил с нами на древнескандинавском языке? А мы с Идунн даже и помыслить тогда не могли о чем-то подобном.

– Да, но я тогда ничего не знал – не помнил.

Айнар задумывается ещё больше, а после спрашивает:

– И ты – тот конунг, который объединил всю Норвегию под своей властью?

Харальд отцу не отвечает, но улыбается еле заметно.

– Это было трудно? – интересуется Айнар.

– Это была моя судьба, – отвечает Харальд, – ее я должен был исполнить, и я ее исполнил. Я дал слово в Согне[61], что вся Норвегия будет моей, и я сдержал это слово.

В это время дует ветер и разбрасывает волосы Харальда по плечам.

Айнар молчит какое-то время. А после говорит:

– А Рагнар? Он… тоже, как ты?

– Нет, но и Рагнар был тогда со мной. Он был моим дружинником. И скальдом. А Хельга была моей дроттнинг[62].

– И Хельга?.. Аса тоже?

– Нет, Асы с нами не было.

– Значит, те песни, что Рагнар поет и что кажутся мне такими настоящими – настоящие? – спрашивает Айнар.

Харальд подтверждает это.

После этого Айнар и Харальд долго молчат, Айнар стоит лицом к реке у самого края берега, смотрит на то, как течет река, и думает, тяжела и глубока его дума. Затем он делает несколько шагов в сторону, поворачивается к Харальду и говорит:

– Свейн знает?

– Нет. Свейн знает только то, что я могу колдовать.

Айнар говорит, что ему нужно все осмыслить, и тогда они с Харальдом идут в дом. У дверей они встречают Рагнара, и Айнар осознает, что на Рагнара он уже не может смотреть, как прежде.

Вечером Айнар берет длинные спички и зажигает огонь в печи. И пока огонь разгорается, Айнар смотрит на него. В доме не было почти никаких современных вещей. В нем не было электричества и средств связи, а мобильные телефоны здесь просто были бессмысленны, ведь сеть в этой местности не ловила. Много лет назад Айнар и Идунн, его жена, купили эту хитту, чтобы отдыхать здесь от привычной жизни наедине с природой. Раньше они часто приезжали сюда с сыновьями – Свейном и Харальдом – даже после того, как братья выросли, потому как все Харстады были между собой очень дружны. Но когда Идунн умерла (это случилось восемь лет назад), в семье произошёл раскол. Свейн и Харальд перестали ладить между собой, а Айнар оказался меж ними. Айнара очень огорчала вражда сыновей, и он старался их помирить, только в этом успеха не достиг. Однако же четыре года назад братья нашли общий язык, и более больших разногласий между ними не было, хотя и нельзя было сказать, что Свейн с Харальдом стали близки – слишком разные у них были характеры.

Когда Айнар закрыл стеклянную дверцу печи, он повернулся и посмотрел туда, где была кухня (двери между гостиной и кухней не было). Рагнар и Харальд сидели на кухне за столом и о чем-то беседовали. Глядя на них, Айнар подумал, что у Харальда нет друга, ближе, чем Рагнар. А теперь Айнар знал, что его сына с Рагнаром связывают еще более крепкие вещи и понимал, что в девятом веке в их истории все не было так просто.

Айнар идёт в свою спальню и достает из деревянного ящика комода фотографию в темной дубовой рамке. Это фотография Идунн. Мужчина долго смотрит на фотографию и думает. Много о чем.

Дома фотографий Идунн Айнар на видном месте не держал – ему было это трудно, но здесь иногда он доставал фото Идунн и ставил его на тумбу у кровати. Здесь, в лесистых горах, грусть казалась менее существенной, а жизнь более важной, потому как природа давала почувствовать человеку изначальное, и с горестями от этого легче было мириться, а еще они казались тут отчего-то естественными и воспринимались как часть порядка вселенной.

Сегодня Айнар тоже поставил фото Идунн рядом с кроватью, а затем он пошел на кухню и предложил Харальду и Рагнару разжечь костер у дома. Харальд и Рагнар согласились, и все трое вышли на улицу. Скоро они сложили из поленьев костер, Харальд высек кресалом огонь, а Айнар с Рагнаром принесли к костру два бревна. Тогда Айнар сел на одно из этих брёвен, а Харальд с Рагнаром на другое. У Айнара вдруг проснулось большое любопытство к древнему времени, и он стал расспрашивать Харальда и Рагнара о нем. Харальд и Рагнар рассказывали Айнару обо всем, о чем он хотел, и ничего не утаивали, вот только о личных их судьбах они не говорили.

А пока беседовали так трое мужчин – один старый и два молодых – огонь в костре медленно плыл по воздуху ввысь, отбрасывая тени на лица говоривших людей.

А как время ближе к утру подошло, попросил Айнар Рагнара спеть одну из тех песен, что он, будучи Велором, сложил о Харальде. Рагнар ему не отказал и спел ту глюмдрапу[63], какую он пел утром Харальду. В этот раз он пел без сопровождения, и от этого голос его, красивый и сильный, сливался с костром и ночью, со звуками реки и леса.

[1] Харпа ─ древнескандинавский музыкальный инструмент, арфа, тагльхарпа ─ харпа со смычком

[2] Хитта (hytte) ─ иногда переводят как хютта, дом в горах, хижина, на природе у норвежцев, что-то вроде дачи

[3] Трёндалёг ─ один их фюльке (областей) Норвегии в эпоху викингов, современный Трённелаг

[4] Хёрды ─ жители фюльке Хёрдаланд, совр. Хордаллан

[5] Бонды ─ свободные землевладельцы в эпоху викингов, по сути фермеры

[6] Упплёндской, т.е. из шведского региона Упплёнд

[7] Хольмганг ─ поединок

[8] Cконе ─ исторический регион в Швеции, ранее принадлежал Дании

[9] Руна Ансус (*ansuz ─ бог) ─ руна связанная с Одином, мировым древом ─ ясенем Иггдрасилем (досл. «конь Игга», Игг «ужасный» ─ одно из имен Одина), руна магии и поэтического дара, откровений и знания, связна с путешествиями между мирами.

[10] Руны окрашивались кровью

[11] Драпа ─ в скальдической поэзии хвалебная песнь со стевом (припевом)

[12] Пляска Одина ─ битва

[13] Ливень стрел ─ битва

[14] Скагеррак ─ пролив между Норвегией и Ютландией (Дания)

[15] Волки водные ─ корабли

[16] Боя бармы ─ ратная добыча

[17] Охамингья ─ плохая удача

[18] Торг крачек ─ битва

[19] Тетивы тис лука рибский ─ мужчина, воин, здесь ─ конунг данов, рибский ─ т.е. из Рибе, местность на юго-западе Дании.

[20] Тюр кольчуг схватки ─ мужчина, воин, здесь ─ Альрик конунг, схватка кольчуг ─ битва, Тюр ─ бог войны, сын Одина.

[21] Песцы пенной долины ─ корабли, пенная долина ─ море

[22] Красные выше воды ─ т.е. окрашенные в красный цвет в надводной части

[23] Быстроходны барсы ─ корабли

[24] Кони крыши кита дома─ корабли, крыша дома кита ─ море

[25] Во время морской битвы, если таковая случалась, корабли было принято связывать между собой

[26] Вои ─ воины

[27] Тинг дротов ─ битва, тинг ─ народное собрание, дроты ─ короткие метательные копья

[28] Солнца корабля ─ щиты

[29] Бранная буря ─ битва

[30] Cёстры Мист─ валькирии, Мист ─ имя одной из валькирий

[31] Чистый мёд ─ мёд поэзии

[32] Мерно слово ─ поэтическое слово

[33] Мечегромец ─ воин, здесь ─ Альрик конунг

[34] Вис волненье ─ мёд поэзии, виса ─ строфа в скальдической поэзии

[35] Дом тюлений ─ море

[36] Сельдь лука ─ стрела

[37] Сказитель ─ хейти (одночленный заменитель существительного обычной речи в скальдической поэзии, т.е. поэтический синоним) скальда, здесь ─ Велор

[38] Врата Вальхаллы (Вальгринд) ─ ворота мертвых, Вальхалла ─ чертог Одина, куда попадали самые отважные павшие в бою воины

[39] Жатва жарка ─ битва

[40] Златадатель ─ конунг, здесь ─ Альрик

[41] Одина огонь ─ меч

[42] Стекла лба ─ глаза

[43] Шаманская ярость ─ особое состояние, магический транс, войдя в который воин становится сильнее и меньше чувствует боль, считается, что именно в такой транс входили берсерки (сами или же их в такой транс вводила вёльва, колдунья), неистовые воины в медвежьих шкурах

[44] Бальдр (полукеннинг) ─ мужчина, воин, здесь ─ Альрик конунг, Бальдр ─ бог, сын Одина и Фригг. Кеннинг ─ многочленный (два и более члена) заменитель существительного обычной речи в скальдической поэзии, т.е. поэтическая перефраза, полукеннинг ─ кеннинг, состоящий из одного члена

[45] Лезвий поток красный ─ кровь

[46] Правитель фьордов ─ Альрик конунг

[47] Змеи моря ─ корабли

[48] Вьюга Видрира ─ битва, Видрир ─ Один

[49] Видар лыжи Мейти ─ мужчина, воин, здесь ─ Альрик конунг, лыжа Мейти ─ корабль, Мейти ─ морской конунг, Видар ─ бог, сын Одина

[50] Страна лесистая ─ Норвегия

[51] Медведи морских струй ─ корабли

[52] Выкуп за выдру ─ золото (см. миф о выкупе за выдру, Снорри Стурлусон «Младшая Эдда»)

[53] Сходка секир ─ битва

[54] Ульфберт ─ каролингский меч, самый дорогой и качественный в эпоху викингов

[55] Губящий ветви ─ кеннинг огня

[56] Всеотец ─ Один

[57] Золотые палаты ─ чертог Одина Вальхалла

[58] Ятоба ─ самая твердая древесина, произрастает в Южной и Центральной Америке

[59] Мидгард ─ мир людей в скандинавской мифологии

[60] Лангскип ─ длинный корабль викингов

[61] Согн ─ норвежский фюльке в эпоху викингов, совр. Сонн-о-Фьоранне

[62] Дроттнинг ─ жена конунга, позднее в скандинавских языках ─ королева

[63] Глюмдрапа (букв. «шум боя») ─ драпа, сочиненная прямо во время битвы