Расчет и Дух

Место: Опóчивальня младшего сына в усадьбе рода Белых. Камень, потемневшее дерево, медвежья шкура на полу. Воздух спёртый, пахнет воском, дымом и чем-то кислым — страхом или немытыми телами.

Время: Предрассветье. Самое тёмное, беззвёздное время, когда кажется, что утро не наступит никогда.

***

Сознание врезалось в него, как обозная телега в придорожный столб.

Не проснулся. Очнулся.

Открылись глаза — увидел низкие, потемневшие от времени балки потолка. Не свои. Услышал собственное сердце — стучало чужой, нервной дробью где-то в горле. Не так.

А потом накатила Память. Не одна. Две.

Первая: Давка железа, визг тормозов, осколки стекла, пляшущие в воздухе как хлопья снега. И цифры. Цифры отчёта о банкротстве, которые он читал за секунду до удара. Жирная, красная цифра убытка. И голос в наушниках, предательский, шёпотом: «Прости, Серёг… деньги кончились…»

Вторая: Пьяный гогот, дубовый стол, липкий от медовухи. Серебряная чарка, пущенная кем-то с размаху. Удар в висок. Вспышка боли. Тьма.

Два конца. Две смерти.

Тело отозвалось паникой, гусиной кожей, желанием сжаться в комок. Инстинкт старой жизни, отточенный на крахах и спасениях, скомандовал жёстко и чётко: «Не двигаться. Оценить обстановку».

Он лежал, прислушиваясь. Не к звукам — к самому себе. К системе «тело».

Медленно, как сапёр на минном поле, он повернул голову. Комната. Не его. Высокий потолок — нерациональные теплопотери. Огромный, чёрный от сажи камин — КПД ниже скромного. Одна восковая свеча на столе — недостаточное освещение рабочего места. Его инженерный ум, даже в панике, автоматически выставил оценки: неэффективно, расточительно, глупо.

Он был в чужом теле. В чужой комнате. В чужой жизни.

Шорох у двери. В щель просунулась испуганная физиономия девочки-служки, лет десяти. Увидела открытые глаза — ахнула и отпрянула.

— М-милорд Лука… вы… пришли в себя?

«Лука». Имя упало в сознание, как камень в колодец. «Милорд». Статус. А в глазах девочки — не просто испуг. Привычный, вкоренённый страх. Значит, прежний хозяин тела был источником угрозы. Переменная «агрессивное поведение предшественника» учтена.

— Воды, — выдавил он. Голос был хриплым, сломанным, но тон — ровный, без просьбы или приказа. Констатация факта: системе «организм» требуется гидратация.

Девочка шмыгнула за дверь, вернулась с деревянной чашей. Вода была чистой, но ледяной — проблема с подогревом и хранением. Он пил медленно, ощущая, как холод растекается по внутренностям. Девочка стояла, съёжившись.

— Кто? — спросил он односложно, экономя силы.

— Э-это вы, милорд, с юным господином Изяславом изволили… препираться о соколиной охоте… Он чаркой…

«Несчастный случай на корпоративной пьянке», — мгновенно классифицировал его разум. Конфликт интересов (спор), эскалация (препирательство), внешнее воздействие (чарка), временная потеря трудоспособности (он). Виноват прежний Лука. Ввязался в конфликт с отрицательным NPV, чистой приведённой стоимостью. Глупо. Непрофессионально.

Он поднялся, подошёл к тусклой, волнистой поверхности полированного медного зеркала. Лицо незнакомое. Худое, бледное, с синевой под глазами и лиловой шишкой на виске. Во взгляде — пустота и усталость не от дедлайнов, а от праздности. От бессмысленности.

И тут мысль. Холодная, отточенная, как скальпель: «Я умер. Компания погибла. Это — поглощение. Новый актив в состоянии между жизнью и смертью. Актив „Лука“».

В груди, поверх чужого сердцебиения, с скрежетом и лязгом запустился старый, отлаженный механизм. Механизм Сергея Лукомского. Спасателя безнадёжных проектов.

1. Диагностика актива (себя и окружения).

2. Выявление ключевых точек отказа (здоровье, безопасность, информация).

3. Разработка антикризисного плана.

Вселенский ужас не исчез. Он был, огромный, как чёрная дыра за краем реальности. Но его перекрыла профессиональная рутина. Действовать по протоколу. Действовать, чтобы не сойти с ума.

Он обернулся к девочке, всё ещё съёжившейся у двери.

— Имя?

— Ве… Вера, милорд.

Вера. Ирония судьбы, горькая, как полынь. Первый человек в этой жизни — и зовут её Вера. После всего.

— Вера. Три задачи, — сказал он тихо, глядя на неё тем самым холодным огнём — взглядом хирурга, оценивающего поле операции. — Первая: еда. Что едят здесь на рассвете. Вторая: узнать, кто из стражников сегодня начальник смены и когда смена. Третья: язык за зубами. Никому ни слова о моих вопросах. Поняла?

Она кивнула, глаза — большие, круглые от изумления. Это было не похоже на пьяный бред или барскую прихоть. Это было похоже на работу. На что-то серьёзное.

— Иди.

Когда дверь закрылась, он подошёл к узкому окну. На востоке, между краем леса и тучей, зазмеилась первая, жидкая полоса света. Рассвет. Начало рабочего дня.

Он взглянул на свои чужие, холёные, но слабые руки. Боль в виске пульсировала, напоминая цену ошибки.

«Лука, — подумал он, примеряя имя. — Проект „Лука“. Цель: обеспечить жизнеспособность и рентабельность актива. Срок: бессрочно. Ресурсы: минимальны. Риски: запредельные. Команда: одна испуганная девочка по имени Вера.»

Где-то в глубине, тень Сергея сжималась в комок от ужаса перед этой новой, чудовищной ответственностью. Но Лука-архитектор уже составлял в уме список на бересте. Список дел. На сегодня. На завтра. На новую, нерасчётную жизнь.

Она только начиналась.