Расхитительница Гробниц

Маленький ручей, тонкой серебряной нитью пробиваясь сквозь каменную кладку, срывался в крохотный водоем, рождая мелодичное журчание. Этот тихий уголок, словно оазис, притаился среди трущоб чайнатауна. Где-то там, за частоколом ржавых листов железа, бурлила рыночная суета, но старый азиат и молодая англичанка, казалось, воплощали саму мудрость Конфуция. Сидя лицом к лицу в позе лотоса у кромки журчащего ручья, они словно отстранились от мирской суеты.

— А-а… Мастер Шу… — прошептала она, словно боясь нарушить хрупкую тишину.

— Лара… — отозвался мастер с той же едва слышной интонацией.

— В чем смысл жизни? — медленно распахнула она глаза, возвращаясь из глубин размышлений.

— В гармонии, — ответил Шу.

— Вы так щедро делились со мной знаниями, ни разу не потребовав платы… — задумчиво произнесла девушка.

— Мир, материален лишь снаружи, — с улыбкой возразил мастер, открывая глаза и устремляя взгляд на Лару. — Истинное богатство – здесь, — он коснулся пальцем виска. — И здесь, — его ладонь медленно легла на грудь.

— Но… — Лара выпрямилась, отпрянув от прохладного камня. — Вы живете… в таких условиях…

— Ты считаешь, что я беден? — улыбка не покидала его лица.

— Нет, вовсе нет!.. — поспешно извинилась Лара.

— Может тебя это удивит, но я – богат, — произнес он, и Лара замерла, пораженная услышанным.

Мастер Шу… богат?.. Но, он живет здесь, в этих трущобах на окраине Лондона… чтобы скрыть свое состояние? Он же спит практически в палатке, днем суетится в мясной лавке, а вечером – медитирует… Ах… Указав на голову и грудь, он скорее всего имеет ввиду ум и сердце, или сознание и духовность… Но, меня все же не отпускают терзания от того в каких условиях ему приходится жить… Телефон звонит.

— Алло, — девушка прижала телефон к уху.

— Лара, — отозвался до боли знакомый мужской голос.

— Пап? Я… на занятиях, — с виноватой интонацией произнесла она.

— Лара, моя дорогая, не смею тебя отвлекать, — голос отца звучал с изысканной вежливостью, будто он обращался к аристократке. — Но эти твои занятия велоспортом меня весьма беспокоят, — осуждающе прозвучало в его голосе за тщательно выверенными манерами.

— Пап, я же осторожно… — поспешно отозвалась Лара, бросив взгляд на Шу, чья умиротворенная улыбка сменилась на ухмылку.

— Знаю я твое это – осторожно, — продолжал отец, и телефон словно налился тяжестью. — У меня никак не выходит из головы тот день, когда ты вернулась домой с вывихом лодыжки, — продолжал он. — Разумеется, Уинстон никак не мог не заметить цаплю, скачущую по гостиной на одной ноге, как и не мог не подметить, что травма произошла отнюдь не на велосипедной прогулке, — сердце Лары учащенно забилось от этих слов.

Черт возьми! Он знает?! Как он узнал?! Я ведь даже документы подделала! То есть не я, а... Джонас! Ты же говорил, что документы как настоящие! "Не отличишь!" Черт возьми! Так… Соберись… Еще и Мастер Шу ухмыляется… Его ухмылка, такая…

— Пап, это ведь было давно, — возразила Лара, глядя на Шу, чья ухмылка казалось придавала уверенности.

— Но с тех самых пор ты перестала жить дома, и поселилась в какой-то студии, — продолжил отец с осуждающей вежливостью, от чего Лара выдохнула, поняв, что ее тайные занятия остались в тайне. — Через час у нас будет ужин в ресторане, ты знаешь в каком, и ты знаешь, что Анна не потерпит твоего опоздания.

Анна… Моя мачеха. Звучит прямо как в сказке. Охмурила моего папу, "взяла ситуацию под контроль"… Нет… Стоит отдать ей должное. Она была бухгалтером нашей семьи, и всегда хорошо вела свои дела, то есть, бюджет, а после смерти мамы… Нет. Я не хочу об этом думать.

— Скоро буду, — ответила Лара и, отключив связь, спрятала телефон в карман кожаной куртки. Она уставилась на ухмылявшегося мастера с вопросительным взглядом.

— Тебя ждет великое будущее, — произнес он своим спокойным и умиротворенным голосом.

— До встречи, мастер Шу, — не дождавшись ответа на свой безмолвный вопрос, Лара соединила ладони перед собой и почтительно поклонилась. Мастер, оставаясь в позе лотоса, ответил тем же жестом. Девушка направилась к выходу, где ее ждала узкая улочка, запруженная торговыми лотками.

Каждый раз посещая занятия мастера Шу – я чувствую умиротворение. Я думаю, оно передается от него, но он говорит, что путь к гармонии пролегает внутри меня самой.

Подхватив велосипед, прислоненный к железному забору, Лара не стала оседлывать его прямо на шумной улице, а покатила рядом, пробираясь сквозь толпу в сторону выхода из Чайнатауна.

Вспоминаю как мы познакомились… Прежде чем прибыть в Чайнатаун, я была на великой китайской стене, вернее, свернув от экскурсии – я пробралась внутрь. Я часто так делаю, потому как программы экскурсоводов для меня слишком скучные, да и в эти программы не входит ничего интересного, нас просто ведут по натоптанной линии. Внутри стены я обнаружила старинную пряжку, принадлежавшую по всей видимости какому-то войну, на ней были характерные узоры, символизирующее отвагу и мужество, но был и еще один узор, затертый от времени.

Выбравшись из тесных улочек, Лара вскочила на своего железного коня и, ловко лавируя между прохожими, словно объезжая дорожные конусы, помчалась по вечерним улицам Лондона в направлении ресторана.