Расколотый трон

Нет ничего более жалкого, беспомощного и скучного, чем влюблённый человек перед объектом своей любви. Да, можно возразить, вспомнив тысячи фильмов с хищниками, чужими и прочими странными тварями из бездны миров и измерений, перед которыми люди выглядят слабо. Но ведь ни один человек не бросался навстречу чужому с острым желанием «тесного телесного контакта». Какая там степень у контакта с взаимопроникновением? Именно этот последний барьер и даёт метафизическую возможность противостоять человеку и чудовищу.

Но что, если у чудовища есть сиськи?

Стоп, читатель, мы чуть не свернули не туда. Разумеется, в чисто философском и психологическом плане рассмотрение Слаанеш и интеллектуальное познание его сисек и практик поклонения — необходимое условие любого уважающего себя фанфика по Вархаммеру. Может, даже я выдам достойную сцену секса. Может, даже оргии. Всё во славу Жаждущей Суки, конечно.

Но это не главное! Главное — вовсе не сиськи (святотатство какое-то) — а умение ставить цели и добиваться их. Меняться. Расти над собой. Ведь перемены и есть жизнь…

Так, ладно, я снова сбился.
Император, дай мне ясность мыслей.

Война сама по себе в западной культуре трактуется как абсолютное зло. В основном из-за Первой мировой. В нашей, русской, это несколько иначе: Вторая мировая, бывшая до недавнего времени крупнейшим конфликтом, воспринималась как война на выживание против абсолютного, дистиллированного зла.

Разные установки рождают разные истории. В советских фильмах солдаты появляются на войне из мирной жизни: оторванные от семьи, работы, вынужденные сражаться и умирать, чтобы однажды вернуться. Сохранить то, что было.
В западной культуре Первая мировая оставила другой след: миллионы мобилизованных бедолаг гибли за чужие интересы, за генералов, сидевших в замках в десятках километров от фронта. Культурный срез — те, кто желали славы и пировали в поместьях, и те, кто хотел мира и умирал за них в окопах.

Гротескный, гипертрофированный мир Вархаммера 40 000 — это в каком-то смысле рефлексия английской интеллигенции на ту же тему. Ведь, по сути, в Англии мало что изменилось. Фабриканты и аристократы, наследующие власть, зачастую чудовищные профаны — отсюда бесконечные, мучительные, бредовые ошибки, от которых страдают обычные люди. Жестокая эксплуатация на планетах. Бессмысленные атаки. «Презервативы вместо снарядов».

И да, можно говорить серьёзно только в той мере, в какой серьёзна сама настольная игра. Суть в ней — бросать кубики на удачу и снимать фигурки противника. Толстенные правила изобилуют сотнями способов перебросить неудачные значения кубиков.

Но любим мы Ваху не за это. А за то, что в своей постироничной, но внешне серьёзной и пафосной манере торговцы солдатиками написали к фигуркам истории. И вдохнули в них жизнь.

Может быть, даже пробудив любовь.

Любовь к Богу-Императору, разумеется.

Моя любовь к этому лучшему из людей — Императору Человечества — родилась из артов. Иллюстраций к книгам правил. Другая моя любовь, прости меня, Инквизиция, — военная история.

И интуиция тут же подсказала: нужно устроить тройничок.

Да, этот шёпот подозрительно похож на сладострастный голос демонетки Слаанеш, но я не могу сопротивляться. У меня есть две страсти, и обе чудовищны. Однако — если уж говорить честно — куда больше меня привлекает Вторая мировая. А Вархаммер, насколько можно вообще применять такие категории к вселенной магии и сверхлюдей, всё-таки ближе к Первой.

Так что я решил иногда устраивать себе чисто интеллектуальный, а потому не совсем безопасный секс втроём: я, Вархаммер и Вторая мировая.

Мне нравится — знаете ли — вставлять своё понимание того, как работала военная машина XX века, в мрачный и узкий, полный таинственной притягательности мир Вархаммера 40 000. Наблюдать, как зловещая гримаса «мира вечной войны» меняется от этого проникновения.

Да отпусти же меня, Слаанеш.

Для этого нужен изолированный сектор — иначе даже воображаемое «проникновение» тут же будет пресечено на корню Инквизицией. Увы, вымышленные миры живы только пока их правила воспринимают всерьёз. Иначе они превращаются в «Звёздные войны».

Объект моего извращённого фетиша — тактика и боевые действия Имперской Гвардии. Настолько близкой по вооружению к армиям Второй мировой, насколько это вообще возможно в Вархаммере. Я хочу посмотреть, как это будет работать против роботов, пофантазировать на тему тактики против космодесанта и так далее. Да, мои вкусы специфичны.
И как всякий уважающий себя извращенец, я ищу объект для манипуляций. К несчастью, это не вы, читатель. Это персонажи книги.

По сути я проживаю ими то, что не могу прожить сам. Пока они страдают — я примеряюсь с действительностью. Вот такой у меня способ саморефлексии.

Я писал о Второй мировой и однажды наткнулся на то, к чему оказался не готов. Для чего с трудом подбираю слова. Что-то социологическое.

Попробую не рассказать, а показать. Высадка в Нормандии. Операция «Оверлорд». Союзники бомбили транспортные узлы и коммуникации противника. А транспортные узлы — это города. И если сказать проще: союзники выбомбили Францию.

Есть точные данные только по Кану — он был полностью разрушен. По остальным меньше. В день «Д», в районе сектора «Омаха», где союзники потеряли 1,5–2 тысячи убитыми, погибло больше 3 тысяч мирных жителей. Потому что союзники не стеснялись рушить всё вокруг. Средств у них хватало. В итоге в самой Франции мирных жертв союзники заглушили в 2–4 раза больше, чем погибло солдат с обеих сторон вместе взятых.

Бомбардировки, надо сказать, сработали. Немецкие танковые дивизии не смогли перебросить по железной дороге и шли своим ходом под бомбами сотни километров. Для техники того времени — серьёзное испытание. Одна дивизия потеряла 15 танков и множество грузовиков, плюс на неё работали засады французского сопротивления. В итоге немцы вступали в бой малыми силами, без артиллерии и пехоты. Хотя кое-где им удавалось рвать плацдарм — в одном секторе танки даже вышли к морю. Но развить успех они не могли: не хватило сил и времени. И союзников в море сбросить не вышло.

С военной точки зрения — ход верный.
С человеческой — бесконечно жестокий.

И это, увы, не новость. Союзники никогда особенно не стеснялись в способах привнесения демократии. Дрезден, Берлин, Гамбург и Кёльн не дадут соврать. Я уже молчу о Токио и Хиросиме. Их не жалко. Но почти средневековые городки Франции, размолотые в щебень, — вот это меня, почему-то, впечатлило.

Это лишь один из нюансов. На деле — тысячи их. Я стараюсь не вдаваться в подробности, но некоторые вещи потрясают так сильно, что невозможно не привнести личные переживания в книгу.
Все эти зловещие магнаты и фабриканты в мире Железного Орла — они не «просто так». Это отголоски реальной истории, где чужие ошибки, амбиции и жадность ломали судьбы миллионов.

Гитлер пришёл к власти в 1934-м, после «ночи длинных ножей» с резнёй возможных конкурентов (в 1933 он был лишь рейхсканцлером при живом президенте, это было «не то»). И уже в 1935-м — прямо в том же месяце, когда были спущены на воду первые немецкие подводные лодки, запрещённые после Первой мировой, — он смог установить жесточайшую диктатуру, чтобы никто не мешал готовиться к новой войне.

Ой.

Чтобы вы понимали: жилой дом, где всё настолько зарегламентировано, что скоро проектировщиков заменят языковыми моделями (каждый винтик в СНиПах и ГОСТах прописан), и то проектируют по полгода. А раньше, когда чертили на кульманах, могли возиться годами. А тут — с нуля создать нечто уникальное и сложное, вроде подводной лодки. Это целый институт, сотни людей, которых надо кормить, поить, обеспечивать их семьи и любовниц — годами, если не десятилетиями.

Говоря проще: Германия начала готовиться к новой войне в тот же день, как закончилась Первая.
Этакая сферическая, в вакууме, Германия. Разумеется, готовилась не абстрактно страна, а вполне конкретные люди, вливая деньги и ресурсы. Прятали разработки в СССР и скандинавских странах, маскировали военные заказы под «совместные проекты» с американскими фирмами и так далее. Пока Гитлер ходил и бухтел недовольно, ничего при этом особо не делая. По сути, Гитлер вообще случайная фигура во всем этом. Пожалуй, единственное что в нем есть выдающегося, это его естокость.

Да и та, как я уже упоминал выше, вовсе не беспрецедентная.

Всё это я просто не мог не отразить. В соответствии с тоном Вархаммера постарался сделать это максимально гротескно. И, конечно же, без зловещих «пауков в банке» было просто не обойтись — но я обошёлся, как смог.

Однако всё это — лишь декорации, фон, на котором разворачивается главное. Выкармливание зверя. Растущее на человеческих жертвах чудовище. Абсолютно, беспросветно жестокое. Что, впрочем, норма для западных стран.

Нет, нормального человека надо ещё раскачать. И пропаганда с этим успешно справлялась. Забавно, но когда в 1943-м в Конгрессе США прошло слушание, где представитель разведки рассказал о лагерях смерти, конгрессмены встретили это прохладно. Один даже поймал докладчика после выступления и спросил в лоб: «Ну, сколько в этом докладе лжи?»

Это неудивительно. В Первую мировую английская пропаганда распространяла «сенсации» о том, что немцы делают из пленных консервы — с фотографиями «заводов».

Однако именно люди «наверху» в таких низменных стимулированиях не нуждались. Они были безжалостны и так. И вот это для меня трудно принять и понять.

Хотя, казалось бы, смысл моего фанфика — вылить в пустоту интернета свой болезненный интерес к тактике вермахта в борьбе с эльдарскими корсарами или космодесантом. Но обойти эти удручающие откровения, засевшие в моем мозгу, я не могу.

И я намерен смотреть на боевые действия и становление вермахта под разными углами, прыгая между персонажами. Именно поэтому я отказался от типичного «попаданца» — чтобы не свести книгу к пути героя.

Для своего стартового взгляда я выбрал Герхарда.

И, увы, этот подонок поймал тебя, читатель (если судить по комментариям), в ловушку любви.

Так уж устроена психика — мы привязываемся к людям, если хорошо их узнали. И склонны их оправдывать.

Герхард — собирательный образ. Сахардин — это и Северная Африка, и утраченные колонии Германии. Таких офицеров в рейхе было немало. Например, Вальтер фон Хюнерсдорфф, командир 6-й танковой дивизии вермахта, родился в Каире.

Герхард — представитель офицерского корпуса Германии. Опора, надежда. Люди, которые без колебаний шагнули за Гитлером и были готовы буквально на всё. И вместе с тем — приспособленцы, карьеристы, алчные коррупционеры.

Больше о рейхе можно узнать из куда более основательных трудов, таких как «Народное государство Гитлера: грабёж, расовая война и национал-социализм» Гётца Али. Там больше про экономику. Еще больше впечатляет Адам Туз — «Цена разрушения». Лучше читать их в паре. Я же просто буду тянуть из этих книг декорации, чтобы не изобретать велосипед. И нагнетать градус: ведь узаконенное разграбление целых стран, обязательная «оккупационная марка», скупка в магазинах товаров немецкими солдатами фактически за чужой счёт, инфляция, переложенная на плечи покорённых, — всё это уже выглядит по-вархаммеровски. А генералы, сидевшие на банальных личных взятках от Гитлера, — и вовсе готовые архетипы для grimdark.

Возвращаясь к Герхарду. Он — странное и опасное существо. Я изучаю его, как энтомолог изучает паразита, способного убить человека. Да, я всё же пишу художественную книгу, и в ней будут привычные ходы: «герой в опасности», «герой перед выбором», «герой собирает команду», «герой пробует всякое дерьмо». Но, читатель, предупреждаю тебя: не сочувствуй ему. В моей истории это не герой, а антигерой.

Хороших парней нужно искать там, куда целится Герхард.

Уже понятно, что мой сектор, хоть и напоминает Европу перед Второй мировой, похож на неё лишь настолько, насколько это нужно мне для моих целей. Условная Испания — да, я планирую описать в ней несколько знаковых и узнаваемых событий, — станет не только полигоном для моего аналога легиона «Кондор», но и способом рассмотреть, как позиционная Первая мировая постепенно уступает место новым формам войны.

К концу Первой мировой выход из позиционного тупика был найден. Обе стороны научились прорывать оборону, обходить укрепления, использовать технику и авиацию иначе. Но это лучше не рассказывать напрямую, а показать в действии.

Этим я и займусь. И уже понятно, что мне придется самым серьезным образом переделать канон. В смысле cannon.

Сейчас будет немного задротсва, но ведь ты тут именно за этим, ведь правда? А если нет, не уходи, попробуй. Вдруг тебе понравится... Так, брысь, демонетка!

Смотри, вот Astra Militarum: Field Ordnance Battery. Или, на русском, полевая артиллерийская батарея Астра Милитарум.

По сути это просто фигурки с некоторыми свойствами. Кажется, они не очень играбельны, на стол предпочитают ставить танки или самоходные пушки. Моя проблема в том, что на самом деле еще надо вписать в доктрину ведения войны, которая действительно похожа на реальную.

Итак, препарируем немецкую пехотную дивизию (Infanterie-Division)

Численность: ~16–17 тыс. человек.
Структура: 3 пехотных полка по 3 батальона → всего 9 батальонов пехоты. По сути, это и есть те, кто сражается. Примерно 3.5-4 тысячи человек. Это и были те самые люди, кто «тянул» дивизию в бою. Остальные — артиллерия, тылы, сапёры, обоз, штаб, транспорт и т. д. То, что в СССР называли "активными штыками", а в вермахте Gefechtsstärke — боевая численность, то есть количество реально способных к бою людей (пехота в окопах, расчёты пулемётов, миномётов и т. п.). Были еще Verpflegungsstärke — численность на довольствии, грубо говоря «все рыло на пайке» (включая штаб, тыл, обоз, раненых «лёгких»). Едоки. То есть те, кого кормили. Сюда часто включали хиви. И была ещё Iststärke — фактическая численность, сколько человек реально есть в подразделении (сравнивается с Sollstärke — штатной численностью). Потому что едоки число не постоянное. Фактическая численность использовалась для оценки состояния подразделения например после тяжелых боев.

Ну там еще саперные, разведывательные батальоны, пока они нам не интересны. Нам интересна артиллерия в дивизии:

Уровень полка:

Итого на полк: 8 орудий (6 лёгких 75 мм + 2 тяжёлых 150 мм). На 3 полка → 24 лёгких и 6 тяжёлых. Это много.

Дивизионный уровень:

Вот это и была основная ударная мощь пехотной дивизии вермахта. Именно эти снаряды отбивали атаку или наоборот, ровняли с землей позиции обороняющихся.

Итого: 48 дивизионных гаубиц (36 × 105 мм + 12 × 150 мм). Чисто для сравнения, в дивизиях РККА на 1942 год, было 8–16 × 76 мм, 4–8 × 122 мм (часто меньше).

Тактика применения

Ваховское «Field Ordnance Battery» — это что-то ближе к немецкой Infanteriegeschütz-Kompanie: небольшие батареи пехотных орудий, которые реально таскают рядом с пехотой и «затыкают» проблемные точки.
А полноценный дивизионный артполк вермахта — это уже «макроуровень», когда решают исход боя массированным залпом десятков гаубиц. В Вархаммере есть "Сотрясатели" 132 мм, но они по заявленным от продавцов солдатиков характеристикам сильно уступают тяжелым пушкам-гаубицам 152 мм.

У немцев были и еще более солидные средства усиления. На фото немецкие унтер-офицеры позируют у 210-мм боеприпаса тяжелой полевой гаубицы Mrs 18 (21 cm Mörser 18). Позади снаряда специальные носилки для подачи снаряда к орудию.
На фото, скорее всего, 21 cm Gr. 18 — осколочно-фугасная граната массой 113 кг. Масса ВВ — 17,35 кг. Были чуть тяжелее, бетонобойные.

А теперь, представьте, что все это расстреливает десятки, если не сотни снарядов в день с каждого ствола. Фактически, пехотная дивизия потребляла в день один железнодорожный состав, где на долю еды и прочих расходников, вместе с топливом, приходилось около 20% груза, столько же на патроны к пулеметам и винтовкам, остальное снаряды и мины к минометам.

Для того, чтобы пехотная дивизия могла действовать в полную силу, ей нужно было либо сидеть поблизости от железной дороги, либо несколько дней копить боеприпасы на позициях. Это меняет рисунок войны.

Все это я в своем фанфике, разумеется, расписывать не буду. Оставлю в тени, обозначив широкими мазками, только для понимания контекста. А потом перевру реальные боевые эпизоды в декорациях Вархаммера.

Итак, мой уважаемый Читатель, знай: в этой книге не будет героев, которых стоит любить. Здесь нет рыцарей в сияющих латах, нет чистых побед ради правды и света. Здесь есть только люди — со всеми их слабостями, жадностью, тщеславием, страхом. Это мрачная сказка о далеком будущем.

Это мой личный способ отрефлексировать прошлое.

В этой истории я дам тебе антигероев. Подонков, карьеристов, трусов и фанатиков. Но именно за ними ты будешь следить, именно их поступки решат судьбу мира. И, возможно, ты поймаешь себя на том, что сопереживаешь им. Осторожнее. Это ловушка.

Помни: хорошие парни в этой истории — не в центре. Они там, куда целится ствол Герхарда. Там, где солдаты гибнут безымянно, где женщины теряют дома, а дети рождаются под гул орудий.

Если ты готов к этому — переверни страницу.