Рассекающий Хаос

В глубинах моей памяти есть что-то о Начале Начал, о том времени, когда я был частью Земли, струился жилой в горе. Но впервые я осознал себя, когда огонь обжигал меня в тигле. Я сгорал в тысячах градусов, плавился, а потом стекал по каменному желобу в кокиль, литейную форму. Я осознал, что Существую. Я был бесконечным… В меня добавили то, что меня укрепило, тоже металл. Потом меня охладили, и я приобрел форму – я чувствовал себя и свое «тело». Но и это не было концом моего Преобразования… Я ощутил удары молотом по своему «телу», и оно истончалось, меня кромсали, полировали, вырезали на мне символы.

Было ли мне больно? Нет. Я пытался осознать, что я такое и есть ли у моей Искры цель. Какое-то время я лежал в коробе в куче различных форм, тоже металлов и сплавов, но они не откликались на мой Зов, в них не было Искры, что дарит Осмысление.

Я был один.

Я слушал все, что происходит вокруг – так я стал понимать Речь. Я узнал, что я и все формы рядом – это «лезвия». Мы должны были стать частью «клинка», но что это значит, я пока не понимал. Иногда над нами склонялась странная форма: огромная, круглая-прямоугольная-квадратная-снова прямоугольная… она была всем сразу и очень странная, так как двигалась, менялась и произносила Речь. Так я впервые познакомился с Человеком. Человек доставал лезвия, и они никогда не возвращались назад в коробку. Я не знал, что с ними было дальше, да и мне было все равно, так как это были мертвые формы, без Искры.

Я не мог поверить, что я есть для того, чтобы лежать в коробке с другими лезвиями.

Однажды меня достал Человек. Он поднес меня близко к своей круглой форме, которую называл «голова», и так я впервые соприкоснулся с Человеком. Человек был теплым. Я был холодным, а он был теплым. Это было… приятно. На голове человека было много разных симметричных форм, но самыми интересными были «глаза». Пока он рассматривал меня, я рассматривал его глаза. Я видел вселенные… Интересно, знает ли человек, часть чего он есть?

Я узнал, что я острый и что я могу «порезать». Человек сделал мне «рукоять», с помощью которой люди смогли безопасно держать меня в своей руке (еще одна часть человеческой формы). Рукоять была мертвой формой, это была как «одежда», которую носил человек. Рукоять была красивой. Когда человек, крепко держа меня за рукоять, махнул мною в воздухе, мне показалось, что я пронзаю пространство. Мне это понравилось, и я специально нагрел рукоять, чтобы почувствовать это еще раз. Человек сказал: «Ого!»

Спустя время у меня появились «ножны»: из «кожи», мягкие, плотно облегающие меня. Человек стал носить меня на той части себя, которую называл «бедром». Так я увидел Больше и осознал, что человек не один – их бесчисленное множество, все вместе – это люди. Люди жили в своих «ножнах», которые называли «домами». Дома людей имели различные формы и были громадными.

Люди тоже были разными. Я видел отличия в их формах и в действиях. Я чувствовал Искру людей. У моего человека Искра была золотистой, приятной. Он часто доставал меня, полировал, протирал, говорил, что я «уникальный клинок».

Однажды человек «взял меня проверить силки», так он сказал. Пока я был в ножнах, я мог только ощущать его присутствие. Человек вел себя странно: я ощущал вибрацию от его то ускорения, то замедления. Потом он достал меня, посмотрел глазами и сказал: «Сейчас ты впервые попробуешь кровь», и взмахнул мной. Я вошел и заскользил по чему-то мягкому, горячему, по странной форме, которая издавала какую-то особенную Речь, но не была человеком. Так я впервые соприкоснулся с «животным». После меня животное застыло и быстро стало твердым. Человек с помощью меня удалил из животного часть его содержимого, затем сложил его в мешок. Меня же он бережно отер тряпкой и вложил в ножны, поблагодарив за работу.

Так я стал охотничьим клинком.

Я существовал долго. Я познал разную речь, имел разных хозяев. Мною резали разные формы: живые и мертвые. Когда жизнь покидала форму, я впитывал часть ее в себя, особенно людские Искры. Благодаря им я лучше понимал, как устроен мир, в котором я живу.

Мир был огромным. Я много где побывал… Ощущал жар пустыни, что плавил меня, как когда-то впервые это сделал кузнец в кузне; ощущал воду рек и озер, что обтекала меня, остужала мой горячий нрав; и ощущал движение воздуха, ветра, что насмехался надо мной, утверждая, что я никогда не смогу его разрезать.

У меня появился «характер».

Я не любил небрежности в отношении себя и «кусал», резал человека, если он забывал почистить меня или мои ножны. Я не любил людей, у которых были холодные, злые Искры, и старался покинуть их, теряясь. Я не любил, когда человек то и дело кидал меня в стену, тем самым затупляя мое острие, которым я любил сиять; тогда я становился более массивным и падал, не долетая до стены, а человек злился и не понимал. Ещё я не любил, когда мною чистили рыбу.

Я любил руки детей – у них были самые чистые и сияющие Искры, они нежно касались меня. Я любил, когда мною восхищались и ахали – тогда я начинал сиять ярче, чем обычно. Я был тщеславен. Я любил огонь, так как он плавил меня и напоминал, что я снова могу вернуться в гору и стать Бесконечным. Я любил резать, так я ощущал свою Силу.

…Раде я был подарен ее отцом, который выторговал меня у одного охотника. Рада обладала теплой Искрой и часто напоминала моего Первого Хозяина. Она разговаривала со мной, следила за ножнами, чистила меня. Она украсила мою рукоять рунами и различным плетением. Ее руки всегда были нежными, когда она гладила мое тело, и в то же время крепкими, когда она резала. Правда, резала она только мелкую лесную живность, в основном, перепелов и диких зайцев, чьи шкурки продавала.

Однажды я понял, что происходит что-то нехорошее. Рада бежала, так как мои ножны вибрировали и ударялись о ее бедро. Я ощущал ее страх, и очень хотел ей помочь. Но Рада не доставала меня, и я, лишенный возможности быть полезным, мог лишь считывать ее чувства: страх, злость, панику, боль. Боль. Боль. Столько боли было у Рады… Я вдруг ощутил, что Искра ее тускнеет, и тогда я стал массивнее, ударяясь о бедро, напоминая о себе.

Я ощутил ее пальцы на себе, она сжала рукоять. Ее кожа была горячей и влажной, пальцы подрагивали. По мне струилась кровь Рады, а еще… субстанция нежити. С такой формой я встречался впервые – порождение Хаоса, и это было интересно. Это было… знакомо.

Рада выставила меня вперед, когда нежить навалилась на нее. Я почувствовал что-то необычное. Не Искру, нет. Что-то такое… из времен, когда я был частью горы. Я был заинтригован, так как черная субстанция нежити при прикосновении со мной вскипала, пузырилась, расступалась. Но что-то я успел впитать в свое лезвие. Я чувствовал, что так правильно, что это сделает меня еще более особенным, чем я есть.

Рада была без сил, и я управлял ее рукой, раз за разом вонзаясь в плоть нежити. Я чувствовал свою власть. А затем Искра Рады стала настолько слабой, что я понял – она умирает. Ее рука скользнула в сторону, пальцы разжались, опуская меня в комья грязи, которые я так не любил.

Ее кровь струилась по моему лезвию. И на мне была пленка от субстанции нежити. Они смешались, и я почувствовал, что могу поддерживать в Раде жизнь, пока она касается меня.

Раду забрали, а я был затоптан множеством людских ног. Как же я не любил грязь! Но греться означало лишь тратить впустую Искру. Мне пришлось стать холодным и ждать, когда меня найдут.

Ожидание не было долгим. Когда надо мной шевельнулась земля, я сразу засиял ярче, давая понять, что я здесь. Это была Рада, и мне было приятно, что это она. Я нагрелся, давая ей понять, что рад ей. Рада сказала: «Спасибо, друг, что спас мне жизнь», а затем замотала меня в чистую льняную ткань, так как ножен пока не было.

Что-то было не так в Раде. Ее золотистая Искра имела в себе черные вкрапления – след Хаоса. Я понял, что Рада перерождалась в нежить.

Когда мы шли по деревне, я специально выпал из ее кармана возле дома, откуда несло травами и заговорами. Рада подняла меня, удивляясь своей нерасторопности, а дверь, ведущая в дом, распахнулась и возник человек. Он сказал: «Я чувствую сильный Дух Горы», и они вдвоем посмотрели на меня в руках Рады. Я засиял ярче, давая понять, что Дух Горы – это, действительно, я. Стал горячим. Рада бережно положила меня на стол. Волхв был сведущим и сказал, что я впитал в свое тело, лезвие, часть силы порождения Хаоса, которую они назвали богинкой.

Они думали, что делать со мной, не стану ли я теперь злым клинком. Они не понимали, что я вне людских чувств. Я ждал, когда волхв поймет, и он понял. Посмотрел на руну на рукояти и сказал, что если на моем теле вырезать руны, я стану слушать не Хаос, а того, кто их вырежет. У нас будет Связь, как была когда-то с Первым Хозяином. И еще Искрой своей смогу поделиться, замедляя Радино перерождение.

Мне не было больно. Рада была аккуратна. Когда работа была сделана, меня положили на горячие камни и читали заговоры. Я стал еще более особенным.

Рада сказала: «У тебя должно быть имя, Дух. Может быть, Рассекающий Нежить… нет, не то… Рассекающий Хаос?» Мне понравилось, и я нагрелся.

Так у меня появилось мое первое имя.

Рада даже спала со мной на бедре. Она говорила: «Мне страшно, друг, а когда ты рядом, мне спокойно», и я сиял и нагревался в ответ. Она улыбалась, а ее глаза сияли.

Рада хотела уехать, чтобы найти способ остановить свое перерождение. Волхв, который опознал во мне Дух Горы, сказал, что ей нужно в Город, к магам. Так что однажды мы покинули Грушевку… но это уже другая история.