Рассказы из Каркаты

Только закончились школьные контрольные, и душное лето начало брать свое – хотелось на речку, мороженого и ничего не делать. Родителям возиться со мной весь отпуск решительно не хотелось. Поэтому меня, не успевшего почувствовать летней свободы, отправили в санаторий имени какого-то полузабытого героя. Его название я давно забыл, но вы можете самостоятельно покопаться в закромах своей памяти и выудить оттуда имя какого-нибудь солдата-освободителя. Вспомнили? Хорошо. Мой же герой будет, скажем, Артем. Вы много помните героев Артемов? Вот и я назову уж точно штук 5. Условимся, что теперь Артем – имя нарицательное, а санаторий, где произошли эти истории, будет Артемовск.

Артемовск состоял из двух зданий. Жилым корпусом служила усадьба, построенная давным-давно зажиточным помещиком: лепнина на 3х метровом потолке, гранитные колонны, просторные коридоры и зал для балов, который сейчас превратили в столовую. Второй корпус раньше был конюшнями, а сейчас это лечебное отделение. Красный кирпич облупился, а детские рисунки мелом, полустертые от времени и дождя, напоминали наскальную живопись. Окна здания выходили на лес. Деревья там росли так плотно, что даже днем была полутьма. “В такой глуши сто пудово бродят волки!” – думал я, пока ждал очереди на процедуры. Я вглядывался вглубь леса, ожидая увидеть силуэт дикого зверя, но никто так и не появился.

Между зданиями стояли беседки, качели и сцена, на которой отряды представляли самодеятельность. Рядом стоял памятник Артему. Заросший мхом и лозой, с облупившийся серой краской, он угрюмо смотрел на детей, играющих возле него. Возможно, в годы войны отряд под его командованием отобрал это место из лап захватчиков. Потому, наверное, и санаторий назвали в его честь. Точно об этом знают краеведы, заспанные архивисты или усталые учителя истории. Не иначе.

По всей территории Артемовска росли корабельные сосны. Они качались в такт ветру, как трава. И хоть я ни разу не видел, как сосны падают под тяжестью стихии, задрав голову, мне становилось страшно. Я представлял, как налетает ураган, и изящные стволы деревьев ломаются, будто карандаши.

В то время я был очень впечатлительным. Подростковый максимализм только-только ударил в голову, а детская наивность и страхи еще никуда не делись.

В одну ночь я плохо спал. От безделья и скуки я пошел в туалет докурить бычок. Воспитатели видели уже десятый сон, потому без опаски, что меня накажут, я расположился на подоконнике, отворил окно и стал наслаждаться дешевым табаком. Отсюда был виден весь слабоосвещенный двор санатория. В потемках он казался мне таинственным и пугающим, хотя к тому моменту я излазил его вдоль и поперек.

И вот, делая очередную затяжку, послышался тихий свист. Я не сразу понял, что произошло. Когда звук повторился, я прищурился и стал осматривать двор. Никого не было. Я хотел было пойти в комнату, но свист прозвучал вновь. Теперь настойчивей и сильней. Я свесился с окна. В теплом свете фонаря стоял человек. Мужчина средних лет в костюме и белой рубашке держал в правой руке пышный букет цветов. Левой же он опирался о стену. Из-за игры теней я не мог толком ее разглядеть. Зато было заметно, что с каждым протяжным сиплым вдохом рука подрагивала.

– Дядь, вам чего? – без испуга спросил я.

– Слушай, молодой!.. Позови Татьяну, – сказал он и дружелюбно улыбнулся.

– Татьяна это кто?

– Медсестра.

– А что ей сказать?

– Скажи, что пришла ее судьба, – просипел он.

Немного поразмыслив, я кивнул мужчине. Он улыбнулся и спрятался за угол.

В тот момент я не осознавал всю странность происходящего: мужчина в два часа ночи бродит под окнами, пока сторож видит седьмой сон. Впрочем, меня больше занимала история романа Татьяны и ночного гостя, потому я даже не подумал обратится к взрослым.

Воспитательница спала в коридоре на диване. Старушка выглядела так, будто рассыплется в прах от случайного прикосновения. Но только я попытался прошмыгнуть мимо нее, как тут же послышался бас:

– А ну, марш в комнату!

– Мне в медпункт надо! – соврал я.

Медпункт, к моему разочарованию, оказался закрыт. Чуть поодаль мирно спал охранник. Стараясь не шуметь, я подошел к нему и посмотрел в черно-белый экран. Удивительно, но ночного гостя не было на камерах. Ни там, где он свистел, ни в каком другом месте. "Мертвая зона", – подумал я. Вдруг на мое плечо кто-то положил руку. От неожиданности я впал в легкий ступор. Набравшись сил, я повернул голову. Старушка грозно, но с любовью смотрела мне в глаза. Она легонька взяла меня за шкирку и повела в комнату.

– А вы знаете Татьяну? – я спросил ее чуть погодя.

– Какую Татьяну?

– Медсестру. Где она? Мне очень нужно. У меня голова кружится и болит.

– Врешь ты, – старушка вздохнула.

Она довела меня до комнаты и хотела было уложить в кровать, но я отпросился в туалет.

Под окнами мужчины не оказалось. Не найдя ничего лучше, я пару раз свистнул. Ночной гость резко появился из темноты. На этот раз он показался мне менее дружелюбным. При каждом глубоком вздохе, он сильно вздрагивал. Из-за плохого освящения или разыгравшейся фантазии мужчина казался выше, чем был до этого. Он чуть ли не вплотную подошел к стене, вытянул шею и широко раскрыл глаза. Мне было слегка не по себе от его вида. “Ну что?” – сипло спросил он. Я переборол свое отторжение и процедил:

– В поисках. А как она выглядит?

– Брюнетка, волнистые волосы, очки. Ну, ты сам поймёшь, когда ее увидишь. Она одна такая.

– Вы ее любите? – спросил я.

– Люблю?.. – он слегка подумал, – Люблю. Больше жизни люблю. Но меня она, видишь, малец, не очень. – Он смотрел на меня не моргая; его голос был наполнен эмоциями, но на лице не дернулось ни одной морщинки. Только рот, словно на кукле-чревовещателе, открывался в такт словам.

– А вы в чем-то провинились? – В ночной тишине мой голос отдавал слабым эхом.

– Да, – с грустью сказал он.

– Она вас простит. Вот вы как оделись, цветы купили! Уж точно простит! – с воодушевлением сказал я.

– Надеюсь. Спасибо, малец!

Я на секунду прикрыл глаза, а когда открыл, фантазия улетучилась – мужчина был обычным. Я кивнул и прикрыл окно.

Я вышел из туалета и увидел бабульку, ковыляющую с грозным видом в мою сторону. Представив, как воспитательница будет отчитывать меня перед всем отрядом, я стал думать, как провести ее вокруг пальца. Первое, что пришло мне в голову – упасть понарошку в обморок. Мне показалось, что это будет лучшим решением, потому я расслабил мышцы и фаталистично брякнулся о паркет. Воспитательница тут же лишилась и намека на злость. Она заковыляла быстрее, что-то причитая. А когда добралась до меня, неуклюже присела и стала махать руками перед лицом и молится. Я решил ее долго не мучать и через мгновение открыл глаза. Она вздохнула с облегчением и повела к Татьяне.

Медпункт был освещен кварцевой лампой и светом уличного фонаря. Татьяна вошла, мягко покачивая бедрами; ее темные волосы спускались до плеч и вились, будто горная река; очки были антикварными – изящные узоры на рамке перемежались легкими царапинами. Татьяна была не молода, но красота не ушла с ее изящного стана.

– Что с тобой, дружок? – мягко сказала она. – Голова кружится? Ты не падал, не бился головой?

– Нет…

Я совсем не знал, как сказать Татьяне о ее судьбе. Я придумывал на ходу симптомы своей болезни, пока медсестра искала нужные таблетки, осматривала меня, записывала что-то в блокнотик. “Здесь болит? А здесь болит?” – спрашивала она, щупая мою голову. Она пахла сладко-сладко, а ее руки были такими мягкими, что невольно мне стало стыдно. Ее любовь ждет под окнами туалета, пока Татьяна здесь лечит несуществующую болезнь.

– Вас зовут Татьяна? – робко спросил я.

– Да, дружок. Откуда ты узнал? – с улыбкой сказала она. – Лучше не отвечай, тебе нельзя напрягать голову. Я вызову скорую. Я совсем не понимаю, чем ты таким заболел.

– Не надо, – грустно сказал я.

– Как это? Почему? Боишься, что ли?

– Я все выдумал. – Она грозно посмотрела на меня и хотела было встать, но я взял ее халат в руку. – Там на улице вас ждет мужчина. Он просил меня, чтобы я вас нашел и позвал на улицу.

В ту же секунду глаза медсестры округлились, а изящные губы задергались.

– Иди, малыш, если правда ничего не болит, – процедила она.

– А как же ваша любовь?! – удивился я.

– Палыч! Опять он пришел! Ты чего спишь? – крикнула Татьяна, выглянув в холл. Она вышла из кабинета и добежала до сторожа. Он тут же подскочил со стула.

– Опять? – прошептал я и последовал за Татьяной.

– Давай, Палыч, ну что же ты! – раздосадовано сказала Татьяна. – А вдруг его директор увидит? Тогда точно без полиции не обойтись!

– Да, Танюша, да… Извини, – сказал охранник вставая.

Он взял подмышку большой фонарик и вышел из санатория. Татьяна просмотрела камеры наблюдения, но на них все также никого не было.

– Кыш, дружок, что же ты? – грозно сказала она, – иди в постель.

– Но что он такое сделал, чтобы вы его не простили?!

– Этот человек не понимает слова “нет”! Где, ты говоришь, его видел? под туалетом?

– Да… Но он так красиво оделся, – грустно сказал я. – Принес большущий букет цветов! Я таких цветов даже не видел ни разу!

– Послушай, малютка, – Татьяна усадила меня к себе на коленки. За ее пышными волосами стоял экран видеонаблюдения. Было видно, как охранник поочередно проходил поворот за поворотом. – Этот человек уже достаточно сделал плохого, чтобы я ему сказала – “нет”. Понимаешь? – в этот момент Палыч достиг угла, где должен был стоять ночной гость. – Иногда нужно, чтобы люди уходили из твоей жизни на совсем. Без права на возвращение. Понимаешь?

Прошло уже пол минуты, но ни Палыча, ни мужчины на камерах не было видно.

– Вы его любили? – спросил я.

– Конечно, я его любила, – с жалостью в голосе сказала она.

– А сейчас любите?

– Да.

– Но разве любовь – это не повод для прощения? Ведь и он вас любит. А значит все можно преодолеть! – Татьяна наклонила голову и вздохнула. Было видно, как она борется со своим желанием пойти к нему, борется с чувством любви. Она сильно сжала глаза, будто от боли, а потом выдохнула.

– Пойду посмотрю, вдруг что-то случилось, – со смешком сказала она. – Не хочу, чтобы у него были неприятности. А ты иди в комнату. Сейчас же! – сказала Татьяна с легкостью в голосе.

Она встала из-за стола, скрипнула туфлей и вышла из санатория, не прикрыв дверь. Прохладный вечерний воздух проник в холл. В теплом свете фонаря можно было легко различить ее улыбку. Я повернулся к экрану и стал следить за ней. Она зашла за поворот, достигла мертвой зоны и пропала с камер. Прошла минута, пять, но Татьяна так и не появилась. Мое воображение рисовало жаркий спор между влюбленными или драку между ночным гостем и охранником. Наконец, я не выдержал, встал и пошагал к тому самому месту.

Было тихо. Только шаги и ветер, играющий моими волосами, звучали в ночи. Я прошел первый поворот и услышал отдаленные звуки. Остановился. Мне было боязно оттого, что меня отругают за выход из санатория в неположенный час. Сердце билось часто-часто. Звуки доносились из-за угла и были неразборчивыми. Будто кто-то кричал в плотном кожаном мешке. Я пошел медленней, не желая, чтобы меня кто-то заметил; аккуратно выглянул за поворот и увидел.

Багряной кровью была залита вся стена. Черной длинной рукой, дрожащей при каждом сиплом вздохе, держалось за стену… нечто. Трехметровое существо заталкивало своей правой человеческой рукой в широко раскрытый рот ногу. То место, где раньше было лицо мужчины, растянулось невообразимым образом. Теперь оно напоминало маску, надетую на деформированный череп. Внутри существа еще была жива Татьяна. Она кричала, но из-за плотной черной кожи были слышны лишь отдаленные всхлипы. Живот монстра раздуло, как от невероятного голода. В пасти твари с хлюпающим звуком ломались кости медсестры. Ее судьба пришла за ней.

Я не поверил в происходящее. Этого не могло быть. Существо заметило меня своим левым безумным глазом. Он вращался свободно, следя за всем, что происходит вокруг. Правый закатился от мокрого плотоядного удовольствия. Но тварь не придала никакого значения моему присутствию. От этого я только уверился, что перед мной кошмар. Мне хотелось проснуться, убежать, но каждая конечность была будто приклеена чем-то липким. Я закрыл глаза и с невероятным усилием ущипнул себя. Затем прикусил язык. Железный вкус наполнил мой рот. Так я стоял несколько мгновений.

Но открыв глаза, картина не изменилась. Только от боли я перестал испытывать страх. Я вдруг понял, что мне ничего не угрожает. Все это – сон. Я повернулся и, не обращая никакого внимания на внутриутробные звуки, в припрыжку двинулся обратно в санаторий. По дороге я насвистывал какую-то песенку из мультика, а когда вошел в холл, остановился. Мужчина – обычный мужчина в деловом костюме – двигался на выход с территории санатория. Он вышел за ограду, тихо прикрыв за собой калитку. “Спасибо, малец!” – прозвучало у меня в голове. Ночной гость зашел в лес и растворился среди корабельных сосен. Уже в комнате я забрался в постель, посильней укутался одеялом и уснул так крепко, как никогда раньше.

На утро я почему-то забыл об этой истории. Родители в тот же день забрали меня из санатория и отвезли к бабушке. Там с сельскими друзьями я и провел почти все лето. Только по телевизору в криминальной хронике почему-то показывали уж очень знакомого дядю. Но он клялся, что никогда никого не убивал. А как можно было ему не верить с таким костюмом и белой рубашкой?