Разбитое сердце и прокушенный язык /Не ходите, дети, в Австралию гулять.../

Хотим мы того или нет, мы барахтаемся в информационном потоке, как щепки в горном ручье, с той разницей, что информация не имеет ни направленности, ни конечного пункта и все время прибывает и множится с неимоверной скоростью. Но есть и такие, кто из последних сил противится натиску водоворота. Не только частные лица, но целые государства пытаются держаться в стороне от активного обмена информацией, чтобы сохранить свои секреты.

Одно из таких государств – Китай. Его история столь же трагична, сколь велика, а количество тайн современности, возможно, не уступает тайнам прошлого. На протяжении всей обозримой истории человечества Китай слыл загадочным и непостижимым, таковым он остается и по сей день. Всем известная Великая Китайская стена существует и в невидимом варианте – стена тишины в информационном пространстве. Немногие знают, что как единое фортификационное сооружение Великая Китайская стена никогда не существовала, а была всегда системой различных стен, укреплений и таможенных постов, возведенных к северу от традиционного ареала китайской цивилизации. Точно так же и стена тишины то возводилась, то вдруг внезапно обрывалась.

В разные эпохи эта стена возводилась по разным причинам. Но, пожалуй, самой высокой она стала в двадцатом веке, когда в 1949 году к власти пришла китайская Коммунистическая партия во главе с Мао Цзэдуном. Однако неверно было бы понимать под стеной молчания безмолвие правителя в буквальном смысле. Напротив! Как и всякий другой талантливый политический деятель, Мао Цзэдун умел и любил говорить. И если для других стран Китай оставался таинственным и закрытым, внутри молодого коммунистического государства недостатка в информации не было. Партийные чиновники не ленились выступать перед народом с целью донести единственно верную идеологию до самых широких масс.

И, конечно, наибольшим авторитетом пользовались слова верховного лидера Мао Цзэдуна. Его высказывания были истинны не потому, что соответствовали фактам, а потому, что были произнесены именно им. К тому же они были приятны для уха и подтверждали то, во что китайцы, как и любой другой народ на планете, так хотели бы верить. Мы – самые лучшие, и нет нам равных! Китайский народ – самый трудолюбивый народ на планете! Скоро условия нашей жизни будут соответствовать нашему подлинному величию: голод и болезни будут побеждены, социальное неравенство исчезнет, женщин избавят от семейного ярма и обучат трудиться наравне с мужчинами во имя светлого будущего страны, воспитание детей возьмет на себя государство. Не будет ни бедного, ни малограмотного, ни голодного, ни больного. Рай на земле!

Таковы были первоначальные обещания. Однако известно, что вранье имеет ограниченный срок годности. Чтобы продолжать свое существование, оно должно видоизменяться. Руководство китайской Коммунистической партии пошло по тому же пути, по которому шли коллеги из других тоталитарных государств, и, сохранив изначальный посыл, изменило временную модальность своих обещаний. Рай на земле в пределах одного Китая не просто воцарится когда-нибудь, а уже существует в некоторых сферах.

Взять, к примеру, криминальную обстановку в стране. В то время как в развращенных западных странах вовсю орудуют маньяки, в Китае тишь да гладь! Да и как может случиться такая нелепица, как серийный убийца, в стране, где человек человеку брат, а последний инакомыслящий элемент был с позором вытравлен еще полвека назад? Остались все свои, чужих нет. А ведь известно, что зло может исходить только от чужака.

Особенно силен этот инстинкт деления на своих и чужих у деревенских жителей. Зная в лицо и по имени каждого члена своего тесного сообщества, они определяют пришлого с первого взгляда. Держаться от такого подальше – естественный порыв. Ведь от незнакомца можно ожидать чего угодно. С таким лучше не связываться! Но что делать, если однажды он появляется из темноты и не оставляет тебе выбора?..

Девятнадцатого сентября 2000 года в деревне Гочжуан провинции Хэнань случилось невообразимое: пожилую супружескую пару нашли убитыми в их собственной постели. То, что смерть была насильственной, было ясно с полувзгляда: супруги лежали на окровавленной смятой постели, вокруг царил беспорядок. Убитые проживали на западной окраине деревни, их крошечный однокомнатный домишко стоял чуть в стороне от остальных. Вряд ли кто-то услышал бы, если бы старики звали на помощь. Преступление было совершено ночью. На хозяев дома напали и били по голове тяжелым тупым предметом, скорее всего восьмигранным молотком.

Когда полицейские стали опрашивать жителей деревни, выяснилось, что ничего и никого подозрительного никто не слышал и не видел, а убитых описывали как тихих, простых людей. Они были, пожалуй, самой бедной семьей в деревне, и другие жители иногда помогали им продуктами или вещами. Мотив такого жестокого преступления невозможно было представить. Известных врагов у супругов не было, денег или ценных вещей – тоже. Предположили, что убийство было делом рук психически ненормального человека.

Деревня отстояла от ближайших населенных пунктов довольно далеко и была окружена широкими полями, прерывающимися редколесьем. Поскольку в ночь убийства никто не видел и не слышал автомобиль, следствие пришло к выводу, что преступником был кто-то из местных. Кроме того, учитывая силу, с которой наносились удары, подозреваемого видели молодым мужчиной – от двадцати до сорока лет.

Таких в деревне оказалось немного, и почти у всех было алиби, подтвержденное кем-то из членов семьи. Подозрения вызывал лишь один тип – человек по фамилии Ян, осужденный пять лет назад за мелкую кражу. Он провел год в исправительно-трудовом лагере и вернулся в родную деревню. Оказалось, что убитая пожилая женщина приторговывала сигаретами, и Ян брал у нее товар в долг. Насколько удалось выяснить следствию, денег за сигареты Ян так никогда и не вернул, и это сочли мотивом для преступления. Подозреваемого арестовали и увезли в город. Население тихой деревни могло выдохнуть и вернуться к спокойной жизни.

Спустя приблизительно две недели в соседней провинции Аньхой, в деревне Чуншу, местный житель рано утром вышел на работу в поле. Однако по пути на поле он заметил, что у его деревянной тачки сломано колесо. Мужчина решил постучать к соседке, чтобы попросить у нее молоток. Ему никто не открыл. Это было странно: соседка всегда вставала ни свет ни заря.

Мужчина толкнул дверь и вошел внутрь. Миновав тесную прихожую, он оказался в комнате, которая выглядела так, словно там пронесся ураган. Мужчина не сразу понял, что в куче вещей на полу лежит и хозяйка дома – шестидесятитрехлетняя женщина по фамилии Ци. Ее голова была накрыта одеялом. Сосед приподнял ткань и тут же с криком ее выронил. Лицо женщины было разбито вдребезги и залито темной засохшей кровью. Недалеко от нее на полу лежал ее семилетний внук, а двенадцатилетняя внучка лежала на кровати в дальней комнате. Оба ребенка были тоже мертвы.

Полицию ждали долго. Накануне два дня шли дожди, и почву размыло. К деревне Чуншу от города ведет извилистая узкая дорога, по ней и в хорошую погоду ездить непросто. В ожидании представителей власти у дома убитой столпились местные жители, оживленно между собой переговаривались, поражались, как такое могло случиться. Особенно удивляло то, что Ци славилась своей физической силой. Говорили, она одна могла нести четыре полных ведра с водой или уложить на лопатки двоих мужчин. Это подтолкнуло полицейских к мысли, что нападавший был физически крепким человеком.

И его не пришлось разыскивать долго! Убийство произошло 1 октября, а уже 11-го районное бюро общественной безопасности Инчжоу заявило об аресте подозреваемого. Им оказался мужчина средних лет по фамилии Чу. В деревне о нем отзывались как о «нечистом на руку». А после убийства женщины с внуками Чу обращался в полицию с жалобой, что кто-то ворует у него голубей. Полиция сочла это тонким психологическим ходом: убийца явился к ним сам, чтобы вызвать доверие и оградить себя от подозрений.

Услышав об этом аресте, жители деревни, как и в предыдущем случае, успокоились и продолжили заниматься своими делами.

Зима и весна прошли спокойно, а вот в конце лета в провинции Хэнань, где случилось первое убийство, снова грянул гром. В отдаленной деревне 15 августа 2001 года сорокадвухлетнюю женщину и ее двоих детей убили ночью в их собственном доме. Причина смерти – множественные удары тупым предметом по голове. Обстановка в доме говорила о том, что после убийства там что-то искали. Но что это могло быть, трудно представить: семья была самой бедной в деревне.

Несмотря на то что по многим признакам это убийство напоминало первые два, власти не стали объединять их в серию. Как выяснилось впоследствии, причиной тому была плохая связь между отделами общественной безопасности в разных провинциях и регионах: оперативные группы видели ситуацию лишь на своем небольшом участке, а происходящее у соседей их не интересовало. Вдобавок именно на стыке южных районов провинций Хэнань и Аньхой в те годы шла активная наркоторговля. А там, где увеличивается употребление наркотиков, возрастает количество насильственных преступлений – это азбучная истина. Возможно, еще и по этой причине деревенским убийствам не стали придавать большое значение.

Но осенью того же 2001 года, а затем еще и зимой грянули очередные потрясения, которые уже трудно было игнорировать. В той же провинции Хэнань сначала в одной деревне, а потом в другой случился новый виток трагедии – еще два убийства. В обоих случаях жертвами стали супружеские пары, спавшие в своих постелях. Место преступления выглядело так же, как в предыдущих случаях: словно там что-то искали. Причиной смерти были побои и удары по голове тяжелым тупым предметом. Ни мотива, ни подозреваемого у полиции не было.

Масштабы трагедии разрастаются на глазах, и дальнейшие события все больше кажутся выдумкой больного воображения, а не реальностью. В январе 2002 года в разных деревнях провинции Хэнань снова происходят убийства: шестого числа убита семья из пяти человек, двадцать седьмого в собственном жилище убиты трое. Тот же почерк: время нападения – ночь, место – отдаленные ветхие дома, жертвы – деревенские бедняки, способ – избиение и удары по голове молотком и железным прутом. Поразительно, но даже тогда власти не смогли увидеть общую картину и понять, что имеют дело с серией.

Не случилось этого и после еще трех похожих инцидентов: 30 июня, когда были убиты четыре человека, 28 июля, когда убили еще четверых, и 22 октября, когда жертвами жестокого нападения стали тридцатичетырехлетняя женщина и ее шестилетняя дочь.

Десять похожих инцидентов по-прежнему не связывали между собой. И неизвестно, как долго это могло бы продолжаться, если бы не случайное стечение обстоятельств. Тот самый человеческий фактор, который чаще всего упоминают в негативном ключе, на сей раз сдвинул ситуацию с мертвой точки. Точнее – человеческая болтливость. Полицейский из одного участка зашел навестить приятеля в другом участке и, услышав о последних убийствах, заметил, что они напоминают то, которое произошло в августе на подведомственной ему территории.

Так, в середине ноября 2002-го полиция, наконец, объединила свои силы и стала рассматривать отдельные инциденты как части одного целого. Власти тут же распорядились создать специальную следственную группу и наделить ее особыми полномочиями для работы на территории разных уездов, округов и провинций. Группу назвали «Штаб по раскрытию дел об убийствах серии 8.15», где 8.15 – это пятнадцатое августа 2001 года, когда случилось убийство, о котором болтливый полицейский рассказал приятелю. Дата этого инцидента, хотя фактически он не был первым в серии, стала названием всей операции.

Бюро общественной безопасности провинции Хэнань решилось на необычный шаг – предать дело огласке. Во многих случаях о действующем в округе маньяке-серийнике умалчивается, чтобы не вызвать панику среди населения или появление подражателей. Но группа 8.15, скорее всего, поняла масштабы и безнадежность дела и пришла к выводу, что без помощи рядовых граждан убийцу не схватить.

В преддверии нового, 2003 года власти опубликовали «План гласности дел об убийствах серии 8.15 в южной части провинции Хэнань», в котором говорилось, что с 15 августа 2001 года в сельской местности произошло двенадцать случаев изнасилований, грабежей и убийств, в результате чего тридцать девять человек погибли и четверо получили серьезные ранения. Как видим, первые два инцидента, случившиеся осенью 2000-го, в список не включили. Что странно, потому что тех, кого тогда назвали главными подозреваемыми, к тому времени уже освободили.

Впоследствии эти бывшие подозреваемые расскажут журналистам, что полиция выбивала из них признания и подвергала пыткам. Но оба смогли сохранить молчание. Впрочем, за решеткой они все-таки оказались. Первый, мужчина по фамилии Чу, получил год исправительно-трудовых лагерей за воровство. Второго, человека по фамилии Ян, продержали полгода в следственном изоляторе. Но к моменту выхода «Плана гласности серии 8.15» оба были уже вне подозрений.

Также примечательно, что следствие впервые открыто заявило о сексуальном насилии, которому подверглись некоторые жертвы. Ранее эта информация не разглашалась.

А между тем кровавые преступления продолжались. В одном только ноябре 2002 года убийца нанес три удара – восьмого, шестнадцатого и девятнадцатого числа – в разных деревнях провинции Хэнань. Детали преступлений совпадали с предыдущими, жертвами снова были семьи с детьми. Без малейшей передышки в следующем месяце маньяк совершает еще три похожих убийства. Жажда крови заставляет его действовать быстрее, но, как ни странно, промахов в этой спешке он не допускает. И после шестнадцатого инцидента, как и после первого, он не оставляет на месте преступления ни следов, ни свидетелей.

Люди, которым удалось пережить его зверские атаки, не в состоянии были дать точное описание нападавшего. Отчасти из-за того, что все происходило спросонья и в полутьме, отчасти – из-за шока и защитных механизмов психики. Как и в самые первые дни следствия, о подозреваемом известно было лишь то, что это молодой мужчина крепкого телосложения. Скорее всего, тоже уроженец сельской местности и, учитывая жестокость преступлений, с приводами в полицию и тюремными сроками в прошлом.

Оперативная группа 8.15 пыталась разыскать всех бывших заключенных в провинции Хэнань, но это оказалось непосильной задачей. Не только из-за огромного их количества, но еще и потому, что многие из них после тюрьмы в родные края не возвращались.

Новый, 2003 год начался очередным потрясением: 6 января у себя дома была убита семья из четырех человек, 5 февраля – еще три жертвы, 18 февраля – еще четверо. В марте и апреле произошло по одному инциденту: 23 марта у себя дома была убита семья из четырех человек, а 2 апреля жертвой нападения стала супружеская пара. Посмертное вскрытие показало, что женщина была на третьем месяце беременности.

Затем нападения неожиданно прекращаются, и в течение нескольких месяцев ничего не происходит. Но надеяться, что с маньяком что-то случилось или он решил остановиться, не приходилось: пауза, скорее всего, была вызвана локальной вспышкой атипичной пневмонии. Чтобы предотвратить быстрое распространение болезни, жителей сельских районов призвали перемещаться только в случае острой необходимости. Между городами и деревнями расставили специальные контрольно-пропускные пункты, чтобы останавливать людей и машины для проверки документов. Оставаться незамеченным в таких обстоятельствах было практически невозможно, убийца проявил благоразумие и затаился. Что, кстати, вдребезги разбивало первоначальное предположение следствия о том, что действовал сумасшедший.

К сожалению, затишье продлилось лишь четыре месяца. Пятого августа 2003 года в деревне Лидао провинции Хэбэй убили трех человек – родителей с пятнадцатилетней дочерью. В семье был еще сын, но, к счастью, он не ночевал дома, и это спасло ему жизнь. Однако случившееся настолько его подкосило, что парень бросил учебу и перестал разговаривать с людьми. Его взял к себе дядя, в гостях у которого мальчик и был в ту роковую ночь.

Затем происходит нечто абсолютно беспрецедентное: преступник наносит очередной удар уже через три дня! В той же провинции Хэбэй в деревне Дунлянсян в собственном доме убита семья из пяти человек. Интервал между инцидентами сократился до трех дней! Если бы не осторожное поведение на местах преступлений, действительно, можно было бы подумать, что за всем этим стоит психически больной человек.

К тому времени портрет подозреваемого дополнили новые штрихи: это был долгосрочный бездомный и безработный мужчина, хороший знаток сельской местности, замкнутый, нелюдимый одиночка, при ходьбе слегка покачивался из стороны в сторону. Полиция напечатала и раздала более трехсот тысяч листовок с описанием, а за помощь в поимке преступника обещали награду в сто тысяч юаней (около четырнадцати тысяч евро). Даже с учетом инфляции для жителей тех мест эта сумма была астрономической!

Разумеется, полицейские участки захлестнула волна писем и телефонных звонков. Количество заявлений доходило до сотни в месяц, и приходилось проверять каждого, на кого поступал донос. Это только увеличило нагрузку на полицейских, и без того перегруженных работой. Власти подключали к операции все больше людей и ресурсов, однако казалось, что за все это время следствие не продвинулось ни на шаг. Жители четырех соседних провинций – Хэнань, Аньхой, Шаньдун и Хэбэй – каждое утро разворачивали газеты или включали телевизоры и радиоприемники в надежде узнать, что маньяк, который в течение двух лет терроризирует окрестности, наконец пойман.

И осенью 2003 года они наконец услышали ту новость, о которой мечтали! Власти сообщали, что 3 ноября 2003 года в десять часов утра полиция задержала мужчину, подходившего под описание подозреваемого. Его имя хранили в секрете недолго: оно стало известно уже 5 ноября, когда Бюро общественной безопасности провинции Хэбэй выпустило уведомление о том, что ДНК задержанного на 99,9 процента идентична ДНК волос, найденных на местах нескольких преступлений. Задержанному предъявили официальные обвинения в грабежах, изнасилованиях и убийствах, и он, по сообщению Новостей Народного суда, признал свою вину.

Вскоре о сенсационной поимке узнали и по ту сторону Китайской информационной стены.

Из статьи в газете «Таймс» от 18 ноября 2003 года

Вчера бродягу по имени Ян Синьхай назвали одним из страшнейших серийных убийц Китая, предположительно убившим по меньшей мере шестьдесят пять человек. Утверждается, что в течение двухлетнего периода до его ареста в начале этого месяца господин Ян убивал бедные крестьянские семьи без видимой причины.

Пришло время поближе познакомиться с персонажем по имени Ян Синьхай. И, к сожалению, это знакомство будет не из приятных…

Некоторые места плохо сочетаются со своими названиями. Например, Чжумадянь – городской округ в провинции Хэнань в Китае. Его название означает «Трактир у места смены лошадей», однако ни трактиров, ни тем более лошадей здесь не увидишь. А увидишь то же, что и во всем остальном современном Китае: нескончаемые ряды небоскребов и потоки автомобилей, которые не останавливаются ни днем, ни ночью.

Городской округ в Китае – это не только города в привычном смысле слова, но и обширные сельские и горные территории с расположенными там населенными пунктами разной величины. В одном из них – крошечной деревеньке под названием Янтао, которую не найдешь ни на одной карте, – проживала крестьянская семья. Деревня была одной из беднейших в округе, а эта семья была самой бедной в деревне. По одним данным, в семье было четверо детей, по другим – шестеро. Достоверно известно, что один из них – мальчик по имени Лю, или Чжия, – появился на свет 17 июля 1968 года. По китайскому календарю это был год Обезьяны. Считается, что рожденные под его знаком люди отличаются острым умом.

У мальчика было два имени, потому что среди китайцев распространен обычай давать детям сначала детское имя (сяо-мин), затем ученическое (сюэмин, или сюньмин), и лишь по достижении совершеннолетия дается так называемое второе имя. Это знаменует собой переход человека от зависимого состояния к самостоятельности, превращение из ребёнка в полноправного представителя рода. Герой нашего рассказа обретет популярность под именем Ян Синьхай, так и будем его называть.

Как уже было сказано, Синьхай был одним из четырех или шести детей в очень бедной семье. Нищие семьи не были тогда чем-то уникальным: после ряда неудачных экспериментов коммунистического правительства во главе с Мао Цзэдуном китайское крестьянство находилось на грани вымирания.

Из статьи, опубликованной на сайте BBC News 1 октября 2019 года

В 1950-е произошла одна из крупнейших гуманитарных катастроф двадцатого века. Политика «Большого скачка вперед» была попыткой председателя КНР Мао Цзэдуна быстро индустриализировать экономику Китая. Она провалилась, и одним из последствий этого провала стал голод 1959–1961 годов, унесший жизни от десяти до сорока миллионов китайцев.

«Большой скачок» – это проводившаяся с 1958 по 1960 год экономическая и политическая кампания, направленная на укрепление индустриальной базы и резкий подъем экономики. Название пошло от фразы «Большой скачок на фронте производства» из статьи в выпуске газеты «Жэньминь жибао» от 13 ноября 1957 года. В ту пору Китай был на девяносто процентов аграрной страной, и, чтобы ускорить развитие, Мао Цзэдун провел насильственную коллективизацию. Однако благие намерения обернулись жуткими последствиями.

К сожалению, точное количество погибших от голода не узнать никогда. Нижняя оценка составляет восемнадцать миллионов, в то время как в исследовании китайского историка Юй Сигуана приводится цифра пятьдесят пять миллионов. Официальные органы Китая сообщают о пятнадцати миллионах смертей. В любом случае это была крупнейшая в двадцатом веке социальная катастрофа мирного времени. От таких потрясений оправляются долго. Особенно в сельской местности, где традиционно изменения происходят очень медленно.

Родившийся через восемь лет после неудачных «экспериментов» Синьхай в полной мере испытал на себе их разрушительные последствия. Нищета и беспросветное уныние отравляли атмосферу его детских и юношеских лет. Но и в пасмурном небе иногда блеснет солнечный луч. Несмотря на тяжелые условия, Синьхай с малых лет отличался умом и сообразительностью. Его буйная фантазия нашла выход в экзотичном для той среды увлечении: мальчик стал писать рассказы.

По словам его родных, едва обучившись грамоте, маленький Синьхай принялся сочинять и записывать небольшие истории, в которых действие разворачивалось в вымышленном мире на плато высоко в горах. По другим данным, это были рисунки, а не письменные сочинения. Скорее всего, речь идет о рассказах в картинках, известных на Западе под названием комикс, а в Азии – манга. Из-за нищеты в доме не было необходимых канцтоваров, и вместо блокнота или тетради Синьхай использовал любую поверхность, которая попадалась под руку: обрывки старых газет, дощечки и даже тряпки из старой одежды. За это ему часто перепадало от родителей. Изнуренные тяжелой жизнью, они не понимали тяги сына к творчеству и упрекали его в лени и мечтательности.

Неизвестно, во сколько лет Синьхай бросил свое увлечение. Однако не вызывает сомнений, что уже в самом раннем возрасте ребенок усвоил вредоносный для психики постулат: самовыражение и занятие тем, что нравится, не для него! Потому что он – бедняк, а бедняки подобными вещами не занимаются. Им надо думать о выживании.

Как и всех остальных детей семьи, в положенном возрасте Синьхая отдали в деревенскую школу. В Китае школьное обучение делится на три ступени: начальную (для учеников с шести до одиннадцати лет), среднюю (с двенадцати до четырнадцати лет) и старшую (с пятнадцати до восемнадцати лет). Обучение в старшей школе не обязательно и доступно лишь тем, кто хорошо показал себя на предыдущих ступенях обучения.

Синьхай был единственным из свой семьи, кому высокая успеваемость позволила поступить в старшую школу. Родители радовались и гордились сыном. Но самому Синьхаю пребывание среди сверстников давалось тяжело. Он был самым неимущим, и это, как камешек в ботинке, ощущалось на каждом шагу. Школьные будни превратились для парня в пытку. И это при том, что другие ученики тоже происходили из бедных семей – других среди деревенского населения Китая тех лет просто не было! Но даже на их фоне Синьхай выделялся, и в невыгодном для себя свете: одет хуже всех, с засаленными волосами, в неудобной, не по размеру и не по сезону обуви. В руках – учебники с потрепанными обложками, в кармане старых брюк – огрызок карандаша: в отличие от других учеников, портфеля у Синьхая не было.

Когда в обеденный перерыв его товарищи шли в столовую, Синьхай под разными предлогами уходил в поле за школьным двором, чтобы нарвать там диких фруктов или овощей и, наскоро обтерев грязным рукавом, тут же съесть. Чаще всего его обедом становились клубни и листья сладкого картофеля – батата. Подобный рацион не покрывал потребности развивающегося организма. Вечный голод – второе после стыда чувство, сопровождавшее Синьхая в те годы. Постоянное недоедание вылилось в плохую физическую форму. Синьхай был самым хилым учеником класса. На отметке сто пятьдесят восемь сантиметров он прекратил расти и всю жизнь оставался маленьким и субтильным.

Но ни слабость, ни школьная нагрузка не освобождали парня от тяжелого крестьянского труда по выходным. Как все дети и подростки тех лет, парень был обязан помогать родителям в поле и на производстве. Речь идет о самом тяжелом физическом труде: вспахивании полей, сборе и заготовке урожая, уходе за крупным рогатым скотом. Работе, которая может показаться непосильной и здоровому, крепкому мужчине.

Синьхай испытывал постоянное напряжение и даже дома не мог расслабиться. Родители возлагали на него слишком большие надежды и следили, чтобы он «не тратил время зря». Позволительно было лишь сидеть над учебниками или вкалывать в поле. Подразумевалось, что, благодаря блестящему уму, рано или поздно Синьхай «выберется в люди» и, разумеется, подтянет за собой родителей и братьев с сестрами.

Так с малых лет парню вбивалось в сознание, что от его успехов фактически зависит будущее всего рода. В Китае, как и в большинстве азиатских стран, чья культура пронизана духом конфуцианства, сыновья забота о родителях уже давно из высшей добродетели превратилась в прямую обязанность. В семействе Ян основную и единственную ставку делали на Синьхая, не замечая, что под гнетом тяжелых условий жизни и чрезмерной учебной нагрузки парень вот-вот сломается. И однажды это произошло.

На третьем, последнем году обучения в старшей школе Синьхай бросил учебу. Никому ничего не сказав, просто не явился на занятия в один из дней. Учителя и одноклассники не могли понять, что заставило самого умного ученика класса исчезнуть за несколько месяцев до получения аттестата. С такими отметками, как у Синьхая, парню был открыт путь в лучшие университеты страны!

Не появился Синьхай и дома. Вместо этого он отправился бродяжничать по стране. Хотел, по его словам, как можно скорее начать самостоятельную жизнь и зарабатывать своими руками. Он и так много работал с самого детства, но все бесплатно. Неплохо было бы начать получать за это деньги!

Синьхай очутился в Цзяоцзо – городском округе в той же провинции Хэнань. Его первым местом работы стала угольная шахта, но даже привычному к тяжелому труду Синьхаю условия работы в шахте показались нечеловеческими, и он быстро оттуда ушел. Парень двинулся в соседнюю провинцию Шаньси и там в городе Тайюань устроился поваром на стройку. Оттуда он впервые написал и послал домой письмо – сообщил родителям, что с ним все в порядке.

На конверте стоял обратный адрес, и отец Синьхая, Ян Цзюньгуань, почти сутки ехал на поезде, чтобы повидать сбежавшего сына. Во время короткой встречи Цзюньгуань пытался уговорить парня вернуться. Еще можно все исправить: до выпускных экзаменов есть время, Синьхай, если засядет за учебники, успеет подготовиться и сдать их вместе с одноклассниками. А потом поступит в университет и станет первым из семьи и даже целой деревни, кто выберется в лучшую жизнь! Но Синьхай не хотел об этом слышать. Свободная жизнь пришлась ему по вкусу больше, чем домашнее и школьное рабство.

Расстроенный отец вернулся домой один. Они увидятся с сыном еще раз, и обстоятельства этой встречи будут самыми мрачными…

Тем временем работа на стройке Синьхаю снова не подошла. Скитания в поисках лучшей жизни продолжились. Синьхай сменит множество разных мест работы и нигде не продержится долго. Из некоторых мест парень будет уходить со скандалом. По его словам, начальство часто пыталось его одурачить и не выплачивало зарплату. Возможно, дело было в щуплом телосложении и безобидном облике Синьхая: он не был похож на человека, способного защитить свои интересы. А может, Синьхай вызывал неприязнь заносчивостью и демонстрацией своего интеллектуального превосходства, так что начальникам хотелось его проучить. В любом случае Синьхаю не платили за проделанную работу неоднократно.

Известен эпизод, когда рассерженный Синьхай вынес из ресторана, в котором работал посудомойщиком, алюминиевую ванну, чтобы продать ее скупщикам металлолома на черном рынке. Так, по его мнению, можно было получить хотя бы часть компенсации за свою работу, а заодно преподать управляющему заведением урок. Похоже, эта незамысловатая финансовая операция произвела на молодого Синьхая сильное впечатление. Парень понял, что необязательно долго и тяжело работать, чтобы получить деньги. Достаточно что-то украсть, а затем сбыть в нужные руки. Деньги за алюминиевую ванну стали самыми легкими и самыми приятными в его жизни. Синьхай понял, что этот путь подходит ему больше.

В 1988 году, когда Синьхаю было двадцать лет, в городе Сиань, административном центре провинции Шэньси, он попался на воровстве и был приговорен к двум годам работ в исправительно-трудовом лагере. Только в 1994 году исправительно-трудовые учреждения в КНР переименовали в тюрьмы, до этого они назывались лагерями лаогай. Лаогай – это аббревиатура от «Лаодун Гайцзао», «исправление посредством труда». Лаогай представляют собой разветвленную систему промышленных и сельскохозяйственных объектов по всей стране, на которых трудятся осужденные за криминальные и политические преступления.

В двадцать первом веке, когда стене молчания все труднее оставаться непроницаемой, лаогай стал объектом интереса международного научного и правозащитного сообщества. Считается, что это внимание и побудило китайские власти переименовать лагеря в тюрьмы и заявить о реформах пенитенциарной системы.

Однако независимые исследования условий содержания заключенных по-прежнему невозможны. Так, например, в мае 2012 года международной телекомпании «Аль-Джазира» запретили работать в Китае после публикации материала о тюремной системе КНР. Еще более резонансный случай – арест китайского геолога и правозащитника Гарри У в 1995 году за съемку скрытой камерой в нескольких китайских тюрьмах. Его приговорили к пятнадцати годам лишения свободы за разглашение государственной тайны, однако в результате обширной международной кампании за его освобождение Гарри У отпустили и позволили вернуться в Америку. Там в 2008 году он открыл Музей лаогай.

Из статьи в журнале «Вашингтон таймс» от 14 ноября 2008 года

… В семьдесят один год знаменитый китайский диссидент и натурализованный американец открыл в центре Вашингтона Музей лаогай, назвав его «первым музеем в США, посвященным правам человека в Китае».

<…> Г-н У, который провел девятнадцать лет жизни в двенадцати лагерях за «контрреволюционную правизну», хочет, чтобы музей увековечил память миллионов тех, кто, по его словам, погиб в лагерях.

На сайте Исследовательского фонда Лаогай утверждается, что в трудовых лагерях скончалось от сорока до пятидесяти миллионов китайцев. Причиной смерти стали нечеловеческие условия содержания, включающие в себя изнурительную работу, избиение, голод, физические и психологические пытки. На Западе лаогай любят сравнивать с советским ГУЛАГом. Существует мнение, что власти КНР по-прежнему используют заключенных в производстве товаров, экспортируемых за рубеж.

Однако авторы книги «Новые призраки, старые призраки» Джеймс Сеймур и Майкл Андерсон считают это спекуляцией и преувеличением. «Тюремная продукция не вносит существенный вклад в валовой внутренний продукт», – отмечают они. Признавая условия содержания заключенных экстремальными, исследователи тем не менее считают, что «даже в самых худших своих проявлениях лаогай не является, как некоторые полагают, китайским эквивалентом советского ГУЛАГа».

Одно можно сказать с уверенностью: об истинном положении дел в китайских тюрьмах даже в нашу так называемую информационную эпоху известно мало. Но каковы бы ни были нынешние условия содержания заключенных, в конце восьмидесятых они были много хуже. Именно тогда Синьхай и попал впервые в исправительно-трудовой лагерь где-то в провинции Шэньси.

В середине двадцатого века Мао Цзэдун провозгласил главной целью тюремного заключения перевоспитание преступника. Для этого в ежедневный распорядок включили обязательные лекции в политкружке, на которые уставшие после тяжелой работы заключенные должны были ходить перед сном. Однако потребление информации тоже работа, и на нее у изможденного организма энергии уже нет. Наука о перевоспитании дается в таком состоянии с трудом.

Синьхай, во всяком случае, личностную трансформацию в трудовом лагере не пережил. Потому что всего через год после освобождения снова сидел в следственном изоляторе. На сей раз в городе Шицзячжуан провинции Хэбэй. Синьхая обвинили в карманной краже и снова приговорили к исправительно-трудовым работам. Поскольку на момент задержания у него не было при себе документов, полиция послала его отцу повестку с просьбой явиться в Шицзячжуан, чтобы подтвердить личность сына. Старик Цзюньгуань снова сел в поезд и отправился в долгий путь.

Спустя два дня он увидел бритого налысо Синьхая. Отец и сын провели время свидания в тишине. Это была их последняя встреча.

Через год, в 1992-м, Синьхай вышел на свободу, и с ним произошло то, что впоследствии назовут решающим моментом в его судьбе. Об этом эпизоде он расскажет через много лет полиции. К сожалению, других источников информации об этих событиях нет, поэтому приходится полагаться на слова самого Синьхая.

Итак, еще до своего ареста в 1991 году Синьхай состоял в романтических отношениях с девушкой, чье имя не разглашается. В некоторых источниках говорится, что она была из его деревни, но это, скорее всего, не так. Насколько известно, после ухода из школы в родных краях Синьхай больше не появлялся. Скорее всего, девушка появилась в его жизни гораздо позже, когда он уже скитался по разным провинциям и городам. Неизвестно также, знала ли она о его преступной деятельности и предыдущем тюремном сроке.

Когда Синьхая посадили во второй раз, девушка, по его словам, приходила к нему на свидание и обещала дождаться его освобождения, чтобы пожениться. Учитывая тяжелые условия пребывания в лагере, связь с внешним миром у заключенных в те годы, скорее всего, отсутствовала. Вряд ли Синьхай мог получать от своей невесты письма и телефонные звонки. Пребывая в полной уверенности, что прежние планы остались в силе, после освобождения из тюрьмы Синьхай поспешил к возлюбленной. И, действительно, застал ее в разгаре свадебных приготовлений. Правда, свадьба намечалась с другим мужчиной: обещание, данное год назад Синьхаю, было забыто!

По словам Синьхая, это нанесло ему глубочайшую душевную рану. Он почувствовал себя униженным и растоптанным. Внутри, как перед сильным землетрясением или извержением вулкана, заклокотала глухая ярость.

Этот инцидент примечателен не сам по себе, а тем, как интерпретировал его Синьхай. Много позже, когда он будет рассказывать эту историю полиции, он заявит, что девушка вышла за другого лишь с одной целью: чтобы поиздеваться над Синьхаем и выставить его посмешищем в глазах других людей. Перед нами хрестоматийный пример эгоцентричного мировоззрения, свойственного преступнику: все делается для того, чтобы навредить ему! В центре вселенной – его воспаленное эго, и события, которые он трактует как негативные, происходят ему назло. Всё – от колебаний на мировой бирже до утреннего дождя и подгоревших гренок – направлено против него лично. И уж тем более поступки других людей!

Если описанный Синьхаем инцидент – правда и ему действительно предпочли другого, тому могло быть множество причин: от изменившихся чувств девушки до более высокого социального или материального статуса нового жениха. Но Синьхай увидел здесь лишь один мотив – заставить его страдать.

Впрочем, при ближайшем рассмотрении достоверность душещипательной истории вызывает сомнения. Двадцатичетырёхлетний Синьхай к тому времени уже шесть лет скитался по разным провинциям и городам, нигде не задерживаясь надолго. Он не имел ни профессии, ни ценных навыков, ни сколько-нибудь длительного опыта работы. Зато были два лагерных срока за плечами и, как следствие, все ухудшающееся здоровье, которое, как мы помним, особой крепостью и так не отличалось. Синьхай уже вкусил удовольствие и азарт от легких денег, добытых незаконных путем, и к монотонному тяжелому труду возвращаться не собирался. Путь бездомности и бродяжничества стал его осознанным выбором – это увеличивало шансы не попасться на глаза людям, которым он причинил вред, и в руки полиции.

К 1992 году, когда произошла эта «вероломная измена», Синьхай успел пожить в четырех соседствующих провинциях центрального Китая – Хэнань, Шаньси, Шэнси и Хэбэй. И не было никаких видимых признаков того, что он решил где-то осесть. Женитьба же подразумевала серьезное изменение образа жизни, с добыванием хлеба насущного тяжелой однообразной работой, а именно от этого Синьхай и бежал. Три года в лагерях лаогай, вопреки правительственным лозунгам, не сделали его новым человеком – наоборот, еще больше обозлили старого. Синьхай стал искать способы «отомстить миру», и эпизод с неверной невестой лишь подлил масла в огонь.

Через четыре года после этого, в 1996 году, Синьхай напал на молодую женщину и пытался ее изнасиловать. Примечательно, что это произошло вблизи родных мест – в провинции Хэнань, в том самом городском округе Чжумадянь, название которого переводится как «Трактир у места смены лошадей». Учитывая, что предыдущие преступления совершались вдали от дома, это выглядит необычно. Что побудило преступника двинуться ближе к дому?

Нападение представляется необдуманным и импульсивным. Синьхай впоследствии объяснит это тем, что устал жить без любви и женской ласки. Но, во-первых, акт насилия любовью и лаской не назовешь, а, во-вторых, если под этим преступник подразумевал половое сношение, то известно, что уже в те годы Синьхай пользовался услугами секс-работниц. Недостатка в сексе у него не было, но, возможно, был недостаток денежных средств, и конкретно в тот момент он не мог позволить себе визит в публичный дом.

Как ни странно, это нападение Синьхай впоследствии опишет как причинение вреда… ему самому! Не женщине, которую он пытался изнасиловать. Дело в том, что пострадавшая смогла отбиться и вырваться. Более того, в процессе самообороны женщина ухитрилась откусить кусочек языка нападавшего, который тот, по всей видимости, пытался пропихнуть ей в рот. Как сказано в «Новостях народного суда», ситуация была настолько серьезной, что злоумышленник «несколько дней пил яичный белок, чтобы залечить раны». Когда через несколько лет Синьхай будет рассказывать полиции печальную историю своей жизни, он назовет этот инцидент вторым крупным предательством со стороны женщин после измены невесты. По его словам, именно эти два случая заставили его возненавидеть женщин.

Возможно, благодаря тому, что нападение произошло в родных краях Синьхая, после обращения жертвы в полицию разыскать и арестовать его удалось достаточно быстро. Похоже, преступник действительно искренне не понимал, что совершил что-то предосудительное, поэтому не пытался бежать в соседнюю провинцию, как делал ранее. Следовательно, когда жертвой этого нападения Синьхай провозглашал себя, а не женщину, он не лукавил, а действительно в это верил. Еще один хрестоматийный пример эгоцентричного мышления типичного правонарушителя.

За покушение на изнасилование Синьхая приговорили к пяти годам тюремного заключения. Но через четыре года, в начале двухтысячных, его освободили за примерное поведение. К сожалению, заветного перевоспитания не произошло и на этот раз. Тяжелые условия жизни, изнуряющий труд и многочасовые политбеседы не переплавили старый материал в новое творение.

С другой стороны, несправедливо было бы сказать, что Синьхай вышел из тюремных ворот прежним. Нет, он изменился. Проанализировал свои ошибки, сделал выводы. Но не с тем, чтобы перестать нарушать закон, а чтобы начать делать это более изощренно. «У вас должен быть четкий план на будущее!» – любили повторять в тюрьме на уроках политпросвещения. Синьхай для себя такой план придумал. И то, что он придумал, повергнет в пучину ужаса и горя весь центральный Китай…

То, что наиболее страшным преступлениям Синьхая предшествовали три тюремных срока, вызывает особый интерес. Что случилось с ним за решеткой? Насколько сильно это на него повлияло? Увы, узнать это невозможно. Как замечают авторы статьи «Тюремное заключение и повторное преступление», «поразительно мало известно о влиянии тюремного заключения на повторное преступление». Исследователи в разных странах отмечают, что пребывание в тюрьме, которое изначально задумывалось как способ заставить преступника переосмыслить собственное противозаконное поведение, не оказывает желаемого воздействия.

Так, например, в исследовании Ричарда Бурмана и Кэтрин Хопкинс для британского министерства юстиции сказано, что «девяносто процентов многократных преступников снова совершали преступления в течение двух лет после выхода из тюрьмы. <…> Большинство заключенных имели предыдущие сроки и менее чем один из двадцати (четыре процента) не привлекались ранее». При этом некоторые исследователи замечают корреляцию между социально-экономическим статусом освободившихся из мест заключения и вероятностью повторных правонарушений: чем ниже уровень доходов и образования, тем выше шанс вернуться в тюрьму.

Понять, почему так происходит, нетрудно. Достаточно представить себе препятствия, с которыми сталкивается бывший заключенный при попытках завязать или восстановить социальные связи или найти жилье и работу. Общественность все еще смотрит на таких людей свысока, что только усиливает в бывших заключенных тягу к противоправной деятельности. Так зарождается порочный круг, в котором скрытая неприязнь превращается в открытую агрессию.

Исследователи криминального поведения и рецидивов выделяют еще одну закономерность: преступления ранее осужденных лиц приобретают все более тяжелый характер. Иными словами, убийства и изнасилования достаточно редко бывают первыми преступлениями для тех, кто их совершают. Им предшествуют хулиганство, кражи и грабежи. В случае с Ян Синьхаем все было именно так.

Освободившись в начале 2000 года, Синьхай продержался всего несколько месяцев, прежде чем совершить свое следующее преступление. Оно стало точкой невозврата, после которой прежняя жизнь была для Синьхая уже невозможна. Девятнадцатого сентября 2000 года мелкий преступник-рецидивист становится убийцей. Речь идет об инциденте в деревне Гочжуан провинции Хэнань, когда двух человек забили до смерти в их собственном доме. Погибшие были примерно того же возраста, что и родители Синьхая на тот момент.

Клокотавшая в убийце ярость изверглась волной страшных преступлений, накрывшей четыре провинции Центрального Китая начала двухтысячных. Возможно, Синьхаю казалось, что он оседлал эту волну и теперь находится выше всех?..

По сообщениям полиции, после задержания Синьхай вел себя спокойно и производил впечатление совершенно нормального человека. Впрочем, вся «нормальность» разбивалась вдребезги, как только арестованный начинал говорить. Когда при обыске у него изъяли пятьсот юаней, Синьхай выразил сожаление, что не успел воспользоваться деньгами для похода в публичный дом.

На сайте китайского новостного портала Sina.com 4 февраля 2004 года опубликовали статью с фрагментом допроса Синьхая. Этот диалог помогает глубже заглянуть в душу преступника.

Следователь. Что вы думаете о людях, которых убили?

Ян Синьхай. Я о них не думаю.

Следователь. Как вы думаете, они заслуживали такой участи?

Ян Синьхай. Не имею представления.

Следователь. Как вы думаете, какое влияние оказали ваши действия на общество?

Ян Синьхай. Общество? Что такое общество? Это имеет какое-то ко мне отношение?

Как видно из разговора, Синьхай считал себя – или делал вид, что считает, – отделенным от общества и как бы вознесшимся над его законами. Между собой и своими жертвами он возвел глухую стену, сквозь которую не проникают обычные человеческие чувства – сострадание, жалость, страх. Вся его жизнь прошла под аккомпанемент коммунистических лозунгов, большинство из которых построены на противопоставлении «мы – они». Где «мы» – это, конечно же, хорошие, а «они» – это, конечно же, плохие. Слегка видоизменив конструкцию, Синьхай поделил мир на «я» и «они»: врагом для преступника стал не кто-то конкретный, а все, кто не он.

Большой интерес вызывает ответ убийцы на последний вопрос. Когда следователь спросил, есть ли кто-либо, кому Синьхай благодарен, преступник ответил: «Полиция». Следователь выразил удивление, и Синьхай пояснил, что полицейские были единственными, кто проявил по отношению к нему заботу, ведь после ареста они купили ему два новых костюма.

В той же статье сказано, что Синьхай придавал большое значение своему внешнему виду. Во время допросов он часто расправлял складки на одежде. А перед тем, как его арестовали, когда он вел бродячий образ жизни и ночевал в парке или на вокзале, Синьхай иногда снимал номер в какой-нибудь дешевой гостинице с одной лишь целью – постирать вещи.

Поразило полицейских и несовпадение внешности Синьхая с разыскиваемым преступником: он оказался мельче и субтильнее. Поразительно, что при таком хилом телосложении он в одиночку справлялся с целыми семьями, включая иногда мужчин и молодых парней. Видимо, отчаяние, ярость и решительность восполняли недостающую силу. А жертвы были всегда застигнуты врасплох и не успевали как следует собраться.

В китайских, а затем и международных источниках мотивом преступлений Синьхая называли мизогинию, или женоненавистничество. Сам преступник рассказал полиции, что возненавидел женщин после того, как его бросила невеста, а другая женщина не только откусила ему кусок языка при попытке ее изнасиловать, но и обратилась в полицию, что привело к поимке Синьхая и четырехлетнему заключению.

Однако такой мотив не выдерживает критики, стоит вспомнить, что жертвами маньяка стали не только женщины, но и мужчины и дети. Следуя больной логике преступника, если женщин он «наказывал» за то, что те неоднократно его отвергали, мужчинам он мог мстить за пережитые в юности унижения, когда ему не выплачивали зарплату. Но за что же тогда Синьхай ненавидел и «наказывал» детей, стариков? На этот вопрос убийца отвечать не стал. Отгородившись от своих жертв невидимой глухой стеной, он предпочитал просто о них не думать.

Такое расхождение провозглашенного преступником мотива с реальностью – случай не исключительный. В криминалистике для этого существуют два разных понятия – мотив и мотивировка. Упрощая, можно сказать, что мотив – это смысл поведения, то, ради чего совершаются те или иные действия. В то время как мотивировка – это объяснение субъектом причин своих действий. Неважно, дается ли это объяснение себе или другим, оно, как правило, ложно. При этом человек может быть абсолютно искренним и считать, что говорит правду. Но настоящий мотив, как правило, скрыт глубоко в подсознании и может быть обнаружен только в ходе работы со специалистом.

К сожалению, Синьхаю такую роскошь не предоставили. Это охота на него длилась почти три года, а сразу же после ареста дела пошли беспрецедентно быстро. Так быстро, что комплексную психолого-психиатрическую экспертизу проводить не стали. Ограничились поверхностным осмотром и шаблонным заключением о том, что преступления совершались вне выраженного эмоционального состояния, носили последовательный, упорядоченный характер, сопровождались осознанным контролем на всех этапах реализации.

Иными словами, Синьхай был вменяем и нес полную ответственность за свои поступки. Его поведение на местах преступлений говорит о заблаговременном планировании и хорошем самообладании. Убийца прибывал в деревни пешком или на велосипеде: понимал, что появление автомобиля на убогих улицах привлечет внимание. Даже в темноте ночи жители могут услышать шум и потом рассказать об этом полиции. А так никто ничего не слышал, что привело к ложной убежденности следствия, будто убийства совершались местными.

Синьхай также использовал своего рода маскировку, чтобы запутать полицию еще больше: совершал преступления в обуви на полтора-два размера больше, использовал белые хлопчатобумажные перчатки, чтобы не оставлять отпечатки пальцев. Одежду надевал такую, которую не жалко было уничтожить (как правило, сжечь) сразу же после совершения преступления. Сменную одежду приносил с собой и заранее припрятывал где-нибудь в лесу или в поле на выходе из деревни. По его словам, неоднократно покидал места преступлений в одном исподнем. Под покровом ночи, да еще и в малонаселенных деревнях, никто никогда не видел его во время этих перебежек голышом.

Впоследствии такое поведение назовут в китайской прессе умным и продуманным. Припомнят школьные успехи Синьхая, заманчивые перспективы, которые открывались талантливому парню из нищей крестьянской семьи. Прозвучит вывод, что, мол, этот его высокий интеллект и помог ему так долго водить следствие за нос.

Но при более подробном анализе «умные» действия преступника не кажутся чем-то уникальным. Велосипед, сменная одежда в пакете и башмаки на пару размеров больше не должны были перевесить совокупный интеллектуальный и технический потенциал следствия. При условии, конечно, что в полиции работают профессионалы. Тот факт, что бродяга и бывший рецидивист более двадцати раз перехитрил своим «интеллектом» квалифицированных сотрудников правоохранительных органов четырех китайских провинций говорит больше о сотрудниках полиции, чем о Синьхае.

В китайской и международной печати часто встречаются утверждения, что преступления Синьхая уникальны отсутствием мотива. Это якобы делает их еще более страшными и сенсационными: убивал безо всякой причины! Однако в среде современных криминальных психологов все чаще высказывается мнение, что безмотивных преступлений не бывает. Бывают преступления, мотив которых не удалось установить. И тогда мотив приписывается, что искажает статистику и приводит к переизбытку так называемых клишированных мотивов.

Преступлению, как и любому другому поступку, всегда предшествует желание, некий импульс, нарушающий статус-кво и запускающий движение. Энергия первична, материя вторична – этот закон актуален и в криминальной психологии, в том смысле, что каждый поступок, совершенный в физическом мире, берет начало в мире невидимом – чувствах, мыслях, устремлениях конкретного человека. Если они представляют собой комплекс негативных переживаний, то в силу своей травматичности остаются вне сознания. Отсюда расхождение мотива с мотивировкой.

Однако в критических ситуациях завеса неведения может внезапно упасть, и преступник, сам того не ведая, может приблизиться к истинному объяснению своих мотивов. Так, в какой-то момент диалога со следователем Синьхай словно забыл о той мотивировке, которую выдвигал ранее. Он вдруг перестал жаловаться на разбитое неверной невестой сердце и прокушенный язык. На прямой вопрос, почему он убил так много людей, Синьхай ответил тремя предложениями, которые впоследствии появились во многих мировых СМИ: «Когда я убивал, я испытывал желание. Это вдохновляло меня убивать еще. Мне все равно, заслуживали они жизни или нет».

Эти искренние слова, пожалуй, лучше всего помогают понять подлинный мотив убийцы. И речь идет не о так называемых «низменных» мотивах, приписываемых Синьхаю чаще всего, – корыстном и сексуальном. Да, преступник воровал деньги и вещи с мест преступлений, а некоторые жертвы – чаще всего дети обоих полов – были подвергнуты сексуальному насилию (кстати, посмертно или при жизни – до сих пор не уточняется). Но эти же мизерные суммы Синьхай мог добыть мелким карманным воровством или азартными играми, а плотские желания регулярно удовлетворял в публичных домах.

В бедные крестьянские лачуги убийца вламывался не ради денег и секса, а чтобы выплеснуть ярость и реализовать деструктивные желания. Он приходил за болью и кровью, и это нравилось ему так сильно, что хотелось еще и еще. Голод, который заставлял его жадно глотать сырой батат в поле за школьным двором, перешел в злокачественную форму.

Но, пожалуй, самые важные выводы можно сделать, если проанализировать выбор жертв Синьхая. Не вызывает сомнений, что они были именно выбраны и что перед убийствами Синьхай какое-то время за ними наблюдал, изучал распорядок повседневной жизни, примечал какие-то закономерности поведения.

Как бы ни пытался преступник их обезличить и дегуманизировать, погибшие от его руки шестьдесят семь человек были уникальными личностями со своими сильными и слабыми сторонами, симпатиями и антипатиями, чувствами, желаниями и страхами. Однако всех их объединял низкий социальный статус. И не только это. Синьхай никогда не трогал одиночек. Его жертвами становились целые семьи, чаще всего супружеские пары с несколькими детьми и престарелыми родителями. Лишь в шести случаях из двадцати трех семья состояла из двух человек. Трудно удержаться от того, чтобы провести параллели между жертвами убийцы и его собственной семьей – крестьянской, нищей, многодетной.

Кстати, из показаний Синьхая следует, что не раз ему приходилось резко менять планы, когда приглянувшаяся семья вдруг оказывалась богаче, чем показалось вначале: например, во двор ветхого дома въезжал дорогой автомобиль. Тогда преступник покидал засаду, из которой наблюдал за домом, и отправлялся на поиски другой жертвы. Иными словами, все то, что ассоциировалось в его понимании с успехом и богатством, отбивало охоту нападать. Довольно редкий феномен, учитывая, что большинство преступников – выходцев из низшего класса – наибольшую ненависть питают к тем, кто кажутся им богатыми.

Ярчайший пример – другой азиатский маньяк, южнокорейский серийный убийца и людоед Ю Ён Чхоль. Между 2003 и 2004 годами он убил в Сеуле по меньшей мере двадцать человек – в основном секс-работниц и состоятельных пожилых людей. Мотивом, по его словам, была классовая ненависть к богатым и презрение к «падшим женщинам». Первых он считал паразитами, выжимающими все соки из бедных, а вторых – мусором, от которого следует очистить общество.

Однако в случае с Ян Синьхаем все выглядит по-другому: достойными смерти и страданий убийца считал таких же, как он сам, крестьянских бедняков. Он стал чужим для своих же. Возможно, мы видим проявление высшей степени ненависти к себе. Но дело может обстоять и гораздо проще: Синьхай слишком хорошо знал, каково это – быть обитателем социального дна. Знал, что убийства бедняков привлекут меньше внимания полиции, СМИ и обычных граждан. Подобные новости, как правило, исчезают так же быстро, как появляются. Никто не бьется десятилетиями над разгадкой убийств никому не известных крестьян. Этому не посвящают специальные сообщества в интернете, об этом не снимают документальные фильмы и не пишут книги с фотопортретами на обложках.

Независимо от того, чем был продиктован выбор Синьхая – ненавистью к себе или сугубо утилитарными соображениями, – способ убийства указывает на садистские наклонности. Он не хотел поскорее покончить со своими жертвами, он упивался их страданиями. И хотя орудиями убийств становились различные предметы, по его собственному признанию, предпочитал забивать людей до смерти голыми руками.

Иногда можно услышать вопрос: «А не воспроизводил ли Синьхай с другими то, через что сам прошел в детстве?» Иными словами, не стал ли он жертвой сексуального и/или физического насилия со стороны взрослых? К сожалению, достоверно это подтвердить или опровергнуть уже невозможно.

Когда имя Синьхая прогремело на всю страну, знавшие его в детстве люди – соседи, одноклассники, учителя – поделились воспоминаниями, из которых складывается портрет тихого, интровертного ребенка. Да, он немного отставал в физическом развитии и был ниже и мельче сверстников, но следов побоев на нем никто не замечал. Впрочем, насилие над ребенком может и не оставлять видимых окружающим ран и отметин. А жизненные условия тех лет не способствовали внимательному наблюдению соседей и учителей за поведением, реакциями и настроением какого-то конкретного ребенка.

Вспомним слова родственников Синьхая о том, что в детстве он был одержим сочинительством своих историй – тех самых, действие которых разворачивалось на вершине далекой фантастической горы. Оказалось, что все они имели садистский характер и описывали в основном издевательства Синьхая над другими людьми. Возможно, запрещать сыну писать или рисовать эти рассказы родители стали не потому, что были настроены против творчества, а потому, что ужаснулись их содержанию?

То, что Синьхай всю жизнь лелеял невысказанную обиду на родителей и братьев с сестрами, подтверждается его же высказываниями. Он неоднократно говорил полиции, что мать и отец не справились со своими родительскими обязанностями и не смогли дать ему хороший старт в жизни. А братья и сестры – по сути чужие для него люди, которые не пришли поддержать его в самые тяжелые времена, когда он сидел за решеткой.

В глаза бросается поразительная скрупулезность, с которой убийца ведет учет так называемого добра и зла, причиненного ему другими людьми: полиция накормила его и переодела – она хорошая; родственники не приходили в тюрьму – они, как и предательница-невеста, плохие. Моральные качества окружающих оцениваются по одному лишь критерию – отношению лично к нему. Картина мира, характерная для мышления ребенка.

Стоит упомянуть и тот факт, что большинство нападений сопровождалось изнасилованиями детей и женщин разных возрастов, причем трижды на одном месте преступления происходило по два изнасилования. Насилию подвергались, например, мать и дочь или бабушка и внучка. Такое поведение подразумевает не только запредельную ненависть к жертвам, но и огромную долю уверенности в собственной неуязвимости. Опять же, возможно, Синьхай просто знал, что на шум в самом нищенском доме деревни никто не сбежится. Поэтому действовал так, словно в его распоряжении было все время мира.

Заметим также, с какой поразительной скоростью сокращался интервал между преступлениями: от одного нападения в месяц в начале серии до двух нападений в неделю в конце. Синьхай будто несется на всех парах навстречу собственному концу и уже не может остановиться. Что это – все возрастающее ненасытное желание крови или предчувствие скорого ареста? При этом и ближе к концу серии он не совершал ошибок на месте преступления, действовал все с той же трезвой и холодной головой. И если бы не случайное стечение обстоятельств, мог бы оставаться на свободе еще очень долго.

Дело Ян Синьхая нельзя назвать старым, но оно уже успело обрасти легендами, как это бывает со всеми громкими делами. История его ареста существует в нескольких версиях. Однако, какой из них ни придерживайся, очевидно, что к поимке преступника привела гражданская бдительность, а не какие-то сверхусилия или хитроумные планы полиции. Лучшим решением следствия оказалось обнародование информации об убийствах. Осведомленность местного населения сыграла в аресте Синьхая главную роль. И вот как это произошло.

Второго ноября 2003 года в отделение полиции Синьхуа города Цанчжоу, провинция Хэбэй, позвонил сотрудник дешевой гостиницы для коммивояжеров. Он работал на ресепшене и заметил, что постоялец, которого поселили в номер 205, странно себя ведет: отказался предъявлять удостоверение личности, никогда не снимал головной убор, избегал контакта с другими людьми. К тому же он соответствовал описанию серийного убийцы, которого разыскивала полиция: был подходящего возраста, а его говор выдавал уроженца провинции Хэнань.

Когда полиция приехала в гостиницу, постоялец успел выписаться, но уже на следующий день его удалось разыскать. По одной версии преступника задержали недалеко от железнодорожного вокзала, по другой – в каком-то увеселительном заведении. По данным информационного агентства «Синьхуа», заметив, что за ним следят, Синьхай ускорил шаг и предпринял попытку к бегству. Но его быстро поймали и повезли в участок. При обыске у задержанного изъяли складной нож и пятьсот юаней наличными – те самые пятьсот юаней, о которых убийца впоследствии будет сожалеть, что не успел потратить их на секс-работницу.

Синьхай рассказал в участке, что имеет за плечами три срока и что полиция часто обращает на него внимание и проверяет документы в связи с его статусом бездомного и безработного. В гостиницу в Цанчжоу он заселился с целью постирать свою одежду и теперь планирует двинуться дальше – искать подходящую работу.

Полиция убедилась, что задержанный говорит с сильным хэнаньским акцентом и его наружность совпадает с описанием подозреваемого по аньхойской, хэнаньской, шаньдунской и хэбэйской сериям. У Синьхая взяли анализ крови, и через два дня криминалисты констатировали совпадение с ДНК преступника. Синьхаю не оставалось ничего иного, кроме как признать свою вину. Он на удивление хорошо помнил подробности каждого инцидента и охотно делился ими во время допросов. В прессе часто встречается уточнение, что об убийствах он рассказывал с легкой улыбкой на губах.

Между арестом и судом прошло поразительно мало времени – чуть менее трех месяцев. Судебное заседание состоялось в городе Лохэ провинции Хэнань 1 февраля 2004 года и продлилось всего один день – тоже рекордно короткий срок для рассмотрения столь масштабного дела.

Подробности заседания известны благодаря репортажу в газете «Чэнду Бизнес Дейли». Журналист Лю Гэ сообщает, что был у здания суда уже в пять часов утра. Примерно тогда же район стали патрулировать полицейские машины. В полседьмого у входа в суд начал выстраиваться вооруженный отряд, а в 7:30 подъехали несколько машин, в одной из которых находился подсудимый Ян Синьхай. Увидев толпу репортеров у главного входа, колонна объехала здание и остановилась на заднем дворе.

Через несколько минут из машины вывели подсудимого. На нем были желтый люминесцентный жилет и армейская зеленая кепка. Руки и ноги Синьхая сковывали железные цепи. Возможно, это их тяжесть заставляла его двигаться неестественно медленно. Впоследствии один из конвоиров расскажет журналистам, что по дороге в суд Синьхай предпринимал попытки шутить и выглядел весьма расслабленным: «За много лет работы я никогда не видел подсудимого в таком хорошем настроении, он совсем не боялся».

Поскольку некоторые из жертв были несовершеннолетними, суд проходил в закрытом режиме. Ни родственники потерпевших, ни члены семьи Синьхая на заседании не присутствовали.

Рассмотрение дела началось в восемь часов утра и продлилось до половины восьмого вечера. Во время получасового обеденного перерыва, по словам репортера, весь судебный персонал и подсудимый лакомились одним и тем же блюдом – местным супом с лапшой и бараниной с кунжутными лепешками. Вкус блюда очень всем понравился, притом что стоило оно всего пять юаней за порцию (менее одного евро). Похоже, любовь к хорошей еде способна объединить, пусть даже на мгновение, самых разных людей.

Почему-то во время утреннего перекрестного допроса Синьхай отказался комментировать детали двух инцидентов. А о другом преступлении, наоборот, говорил долго и с упоением. По его словам, ему пришлось тогда снять с себя запачканную кровью одежду и бросить ее в выгребную яму на краю деревни. Затем, в одних только трусах, Синьхай сел в междугородний автобус и за пять юаней благополучно и даже с комфортом добрался до соседнего населенного пункта. Наверное, дело происходило летом.

На вынесение приговора также понадобилось совсем немного времени – совещание длилось около получаса. В 19:30 подсудимого Ян Синьхая признали виновным в убийстве шестидесяти семи человек, изнасиловании двадцати трех человек, причинении серьезного вреда здоровью десяти человек и приговорили к высшей мере наказания. Кроме того, он подвергался лишению политических прав и конфискации всего личного имущества.

Осужденный заявил, что с приговором согласен и апелляцию подавать не намерен. Через десять минут, в 19:40, Синьхая запихнули в машину и повезли обратно в тюрьму.

На следующий день, 2 февраля 2004 года, по Центральному телевидению Китая показали телепередачу о Яне Синьхае, в которой, помимо кадров из зала суда и полицейского участка, показали места некоторых преступлений. На этих кадрах – глинобитные нищенские дома с соломенными крышами, маленькие комнатки с низкими потолками и убогой мебелью. Окровавленные смятые простыни на кроватях и диванах вызывают ощущение ужаса и естественную реакцию отторжения: о том, что там произошло, нормальному человеку думать не захочется. Но воображение все равно начинает работать. Понимаешь, что убийца нападал в момент наибольшей уязвимости – во сне. Врывался в жилые комнаты, где спали взрослые и дети, включал свет и начинал забивать до смерти первого члена семьи на глазах у всех остальных, затем второго, третьего и так далее. Ни детские слезы, ни старческие вопли не могли заставить его остановиться.

Передачу транслировали в 11:30 и 17:30, и ее посмотрело рекордное количество телезрителей. На территории четырех провинций, где орудовал маньяк, уже ходили неясные слухи о том, что в деревнях происходит что-то страшное. Но после трансляции об этом заговорил весь огромный Китай, а жители Аньхоя, Хэнаня, Шаньдуна и Хэбэя осознали, что «что-то страшное» было хуже и ближе, чем любой из них мог предположить.

Согласно внутренним правилам, после вынесения приговора, по желанию осужденного, его родственникам могут выслать официальное извещение о решении суда. Синьхай попросил этого не делать. Пытался защитить душевный покой родителей, чтобы те как можно дольше пребывали в блаженном неведении? Но даже он должен был понимать, с какой скоростью распространяются в наши дни подобные новости. Родители убийцы, скорее всего, узнали о суде над Синьхаем тогда же, когда и вся остальная страна, – 2 февраля, когда транслировали телепередачу. Попыток увидеть приговоренного к смертной казни сына они не предприняли.

В наши дни тема смертной казни вызывает ожесточенные дебаты по всему миру, и Китай исключением не стал. На сайте внеправительственного исследовательского фонда «Лаогай» сказано следующее: «Ежегодно в Китае казнят больше людей, чем по всему миру вместе взятых. Хотя истинное количество казней в год – это тщательно охраняемая государственная тайна, большинство правозащитных организаций согласны с тем, что это число исчисляется тысячами, а по некоторым оценкам, оно может достигать шестнадцати тысяч».

Неверно было бы полагать, что китайское правительство совсем уж отгородилось от мира стеной молчания по этому вопросу. Изредка данные о проведенных казнях все-таки публикуются. Но и тогда Китай обвиняют в намеренном занижении количества казненных.

Так, в октябре 2021 года, перед Олимпийскими играми 2022 года в Пекине, Тайваньский альянс за отмену смертной казни подчеркнул недостоверность официальных данных. «Китай, несомненно, является страной с наибольшим количеством смертных приговоров и казней, но государственные СМИ и суды сообщают или публикуют информацию лишь об очень небольшом количестве случаев смертной казни. Они официально не публикуют информацию о количестве смертных приговоров, казней или смертных приговоров по провинциям, преступлениям, возрасту, полу, доходу и т. д.». Причиной этого автор статьи считает тотальную зависимость китайских судов от государства.

Также все чаще в печати встречаются заявления, что официальный Китай занижает статистику не только смертных казней, но и вообще преступлений.

Из статьи «Загадка низкого уровня китайской преступности», опубликованной на сайте World 25 октября 2018 года

Что делает Китай более безопасной страной, чем США? Авторитарное правительство? Культура пристыжения? По словам эксперта по китайской криминологии Бёрге Баккена, ответ – ничего. Китай на самом деле не безопаснее, говорит он, просто китайская полиция занижает статистику преступности, а отсутствие прозрачности работы правительства означает, что сфабрикованные цифры принимаются как факт. <…> Заработная плата и продвижение по службе в полиции основаны на количестве закрытых дел, поэтому, чтобы поддерживать высокий уровень раскрытия, полиция не сообщает о нераскрытых делах. По словам Баккена, граждан фактически наказывают за звонки на горячие линии полиции, поскольку это регистрирует преступление.

<…> Главы ведомств также хотят доказать, что под их наблюдением преступность снизилась, поэтому они фальсифицируют статистику преступности, уменьшая количество преступлений каждый год, пока находятся у власти. Центральное правительство также стремится ежегодно снижать количество убийств, чтобы иметь возможность заявить меньшее количество казней. Все эти факторы приводят к тому, что официальная статистика преступности далека от реальности.

Действительно ли все так или нет, сенсационные дела вроде дела Синьхая утаить от публики, разумеется, невозможно. Оно стало самым громким в современном Китае, а Синьхая называют самым кровожадным серийным убийцей за всю историю КНР с момента ее образования в 1949 году.

Поскольку Синьхай отказался от права на апелляцию, после решения Народного суда промежуточной инстанции Лохэ дело передали в Высший народный суд провинции Хэнань. Там подтвердили приговор и назначили дату экзекуции.

Казни в Китае производят посредством расстрела или смертельной инъекции. Судебный пристав Народного суда промежуточной инстанции Лохэ заявил, что в больнице пока нет технических возможностей для осуществления смертельной инъекции, поэтому Синьхая казнят по старинке – расстреляют. Как отреагировал на эти известия приговоренный, и отреагировал ли вообще, нам неизвестно. В течение двух недель между судом и казнью с Синьхаем никто не встречался, его мысли и настроения в те дни навсегда останутся загадкой.

Стоит упомянуть, что еще на суде, после вынесения приговора, Синьхай сказал, что не против пожертвовать свои органы. Дословная цитата приводится в газете The Beijing News: «Я надеюсь, у меня будет шанс исправиться. Если нет, я надеюсь, что смогу пожертвовать свои органы». Для западного человека это может прозвучать странно, но для китайцев здесь нет ничего шокирующего.

На сайте внеправительственного исследовательского фонда «Лаогай» на эту тему сказано следующее.

Начиная с 1980-х годов правительство стало извлекать органы заключенных, как правило, с целью получения прибыли. С тех пор эта жуткая практика превратилась в обычное явление, предоставляя государству еще одну возможность эксплуатации заключенных даже после смерти. В Китае массово извлекают органы у казненных заключенных. По данным Министерства здравоохранения, в период с 2000 по 2004 год в Китае провели 34 726 трансплантаций органов. Добровольное донорство в Китае почти не встречается из-за традиционных верований в то, что тело после смерти должно оставаться неповрежденным. Хуан Цзефу, бывший заместитель министра здравоохранения, признал, что «большинство органов из трупов принадлежат казненным заключенным».

Воспользовались ли власти щедростью и органами Синьхая – еще одна загадка истории.

Завершая тему извлечения органов, отметим, что в настоящее время в ряде китайских провинций, в том числе в провинции Хэнань, казнят только посредством смертельной инъекции. Но и это не препятствует изъятию органов, если делать все достаточно быстро. Исключение составляет разве что поврежденное медикаментами сердце. Экзекуции даже проводят в специальных фургонах, чтобы, с одной стороны, удешевить процесс, с другой – ускорить транспортировку органа в больницу.

Расстрел тридцатипятилетнего Яна Синьхая назначили на 14 февраля 2004 года. Согласно внутреннему распорядку, перед процедурой приговоренного просят сходить после еды в туалет, помыть руки и переодеться. У него также спрашивают, желает ли он что-то сказать. Синьхай этим правом не воспользовался.

В Китае казнь совершается специальной расстрельной бригадой, члены которой становятся сплошной стеной вплотную друг к другу и по команде синхронно нажимают на курок. Так делается для того, чтобы неясно было, чья именно пуля оказалась для приговоренного смертельной. Считается, что это освобождает от мук совести. Стреляют обычно в грудь или затылок. Как именно был казнен Синьхай – смотрел ли он в направленные на него дула или стоял к ним спиной, – не уточняется.

Год смерти Синьхая был по китайскому календарю, как и год его рождения, годом Обезьяны. Считается, что рожденные под этим знаком люди отличаются острым умом. Синьхаю это, кажется, не помогло.

Еще одно фантастическое совпадение: ровно за десять лет до казни Синьхая, 14 февраля 1994 года, в соседней стране, тогда не менее закрытой, чем нынешний Китай, расстреляли другого знаменитого маньяка – Андрея Чикатило. Его зверские преступления пришлись на последнее десятилетие существования Советского Союза – страны, в которой, как заявляло ее руководство, серийных убийц быть не могло. Маньяки, как и прочие извращенцы, водились, конечно же, только на Западе. Старое доброе противопоставление «мы – они»!