Развод по-шпионски

Развод по-шпионски

Любовно-авантюрная психологическая драма о ворах и хищниках

Автор благодарит:

Юрия Паневина – за помощь и советы

Романа Козлова - за техническую помощь

Пролог. Не «штормы», а «шторма»

Двухмачтовик «Лапа Ворона» нес на себе проклятье. Собственно, в устойчивые и чисто магические проклятия Ква не верил, вот в жизненно-бытовые — вполне. Бывает так: вроде и строили не совсем плохо, и паруса с обводами недурны, и в команде люди не совсем безрукие, а по факту не корабль, а какая-то арбузная корка, вечно болтающаяся под портовой сваей бессмысленно, без руля и ветрил.

Нет, сейчас, конечно, «Ворона» не болтало, а стремительно и мощно несло к неведомой гибели. Поскольку нынче и море ничуть не похоже на заплеванные портовые волны, и корабль не вялая плодовая корка, а семечка какая-то, надгрызенная и вертлявая. Кажется, сейчас развалится и мигом ко дну пойдет.

«Может, оно и к лучшему было бы» — подумалось парадоксально. Ква попытался глубоко вздохнуть, говорят, это помогает продуть легкие и успокоиться. Но тут господин вольный путешественник не преуспел — воздуха было маловато, делся куда-то.

Сипло и невнятно орали от штурвала, требуя от работающей на снастях команды пошевеливаться. Паруса убрали, оставив один кливер, но непредсказуемые порывы ветра и взбесившиеся волны, гнали корабль этакими пьяными пинками-толчками, то и дело разворачивая, стремясь положить на бок. Налетающие шквалы не свистели и не выли в реях и вантах, удары были практически беззвучны, лишь панический скрип и треск снастей и рангоута «Ворона» нарушали тишину. Ну, еще натужное пыхтение, приглушенные проклятья и молитвы работающих моряков. Да, тут и захочешь завопить от ужаса, не особо выйдет: для приличного ора дыхания не хватает.

Ква осознал, что висеть на вантах уже вовсе не обязательно, сложил, уперев в наконец-то утихомирившийся живот, дальнозоркую трубу, убрал в карман и сполз на палубу. Мышцы рук и ног болели от напряжения. Вот, отбарь боги эту жизнь, и в этот раз тонуть вору придется очень уставшим.

Пассажиры, не занятые работой, сгрудились у дверей каюты.

— Ну?! — спросил Док, и сам не выпускавший из рук оптику. — Разглядел?

Ква покачал головой:

— Не особенно. Далеко. Похоже, «Молнии Нельсона» — конец. Вроде бы затонул флагман, затянуло под воду, хотя и как-то странно. Хотя, что в этом случае не странно — когда море проваливается, всё подряд странно. С остальными корытами вообще неясно. Кажется, «Коза» успела отскочить.

— Не может быть, чтоб только «Коза», — не скрывая ужаса, прошептала Теа. — И как же «Молния» могла утонуть? Там же… Нужно вернуться и спасать.

— Сейчас не получится, — прохрипел Лонре. — Мы и сами того… едва держимся и не управляемы. Опять руль выбило.

Вот кто спокоен — так это старый моряк. Хрипит, потому что всегда хрипит, а гибель флотилии — эка невидаль, видал он гибели, этим не удивить.

— А «Фьекл»? Господин Ква, что с дирижаблем? — пропищала Телли.

Физиономия мелкой оборотнихи-гардемаринки в меру перепуганная, но не «плывет», держит себя в руках студентка. Хоть это хорошо. Телли — тоже еще то… легковесное, но отчетливое троекратное проклятье отъявленного коки-тэнского происхождения.

— Дирижабль болтался над местом гибели «Молнии». Наверное, людей спасать пытаются, — пробормотал Ква.

— Им всем уходить нужно было. Сразу! — почти откровенно заскулила Теа. — Им же сигналили. А они стояли…

Ква посмотрел в глаза жене, которая-не-совсем-жена.

Редкий случай: в зрачках Теа искры роились и метались в истинном смятении. Почти настоящая женская паника. Все она и сама видела, и глаза у нее два, и зрение намного получше. У «Молнии» на воде оставалась корабельная лодка, уйти сразу они не могли, даже если поняли, что за жопа сейчас случится. Хотя кто понял-то… только предчувствие навалилось, вот именно этакое, паническое. Может, сигналить нужно было яснее, определеннее? Что уж теперь гадать.

Вихрь искр в зрачках замедлил свое кружение. Сейчас соберется с духом Теа. Смятенные нервы вполне понятны. На «Молнии Нельсона» погибла половина Медвежьей Долины. Не численная половина, конечно. Но та важнейшая часть, скреплявшая всё и вся. Катрин и Фло. Без них будет совсем уж плохо. А еще близнецы и младшая кровососка. И ледяная красотка-егерша. И неотвратимые последствия этой трагедии… эх, последствия представить сложно. Нет, о последствиях думать рано.

— У них есть шансы, поскольку… — начал Док.

— Есть, но всё зависит от обстоятельств, — подтвердил Ква, ничего не выделяя голосом.

Все, кроме Лонре, закивали.

Упоминать вслух о возможности спасительного Прыжка было неуместно. Да и глупо. Все эти Прыжки — маневр крайне рискованный и ненадежный. Ква испытывал отчетливое предубеждение к использованию данной полунаучной магии. Хотя иной раз выбирать не приходится.

На Теа смотреть больше не стоило. Ква просто сказал:

— Будем надеяться, они выберутся. Не в первый раз. Кроме того, там дирижабль, Профессор с Уксом, они наверняка помогут. Да и остальные корабли недалеко, рули у них поприличнее нашего. Посодействуют по возможности. Нам стоит подумать о собственных проблемах.

— Да, это куда уместнее, — согласился Док, пытаясь пригладить бакенбарды — странный ветер дергал и трепал их весьма причудливо.

Ква направился к мостику — спросить, чем могут быть полезны пассажиры в данный непростой момент. «Ворона» вновь отвратительно разворачивало боком, кренило. Ну и дерьмовая жизнь, и эти вот «собственные проблемы». Ква понял, что вновь думает не о крене, и даже не о судьбе «Молнии». Вопиющий шмондецовый парадокс — как сформулировала бы проницательная Профессор.

Проклятый парадокс, подорвавший веру в целесообразность существования всего мира, проявился прошлой осенью. В смысле, образовался и нагнивал он намного раньше, но вот прорвало в тот памятный осенний день. И ничего теперь не поделаешь, часть мыслей королевского шпиона, удачливого предпринимателя, ветерана (и дезертира) великого Похода Героев Севера, навсегда застряла в том нехорошем дне. Теперь у нас не только полумордый господин Квазимодо, но и полоумный. До добра подобная раздвоенность не доведет, но хоть наизнанку теперь выворачивайся и сам себе, как угодно, ври — ничего не поделаешь.