Реальная экономика

Иногда кажется, что жизнь незыблема, как скала. И никакие волны, шторма и ветра не могут раскачать твой мир. Спокойно и невозмутимо ты противостоишь внешним факторам. Окружающему миру.

Дело привычки. Каждодневного труда, преодолевающего все возможные проблемы и неприятности. И в один момент ты просто перестаёшь их замечать. Воспринимаешь их, как естественный фон, обычную рутину.

«Это и называется жизнь» - тяжко вздохнул я, глядя на новый паспорт.

Удивительное дело, самый главный документ гражданина страны я воспринял всерьёз только сейчас. Получив его в сорок пять.

В четырнадцать за ним тебя гонят родители, они же напомнят тебе об этом в двадцать лет. Для тебя это потеря времени, ведь в юном возрасте тебя больше волнуют водительские права. Вот это документ, дающий практически свободу, при наличии автомобиля, естественно. Но это же не проблема, ведь перед тобой целый мир и он ждёт исключительно тебя.

Жаль чувство эйфории быстро уходит. Реальность с удовольствием ломает все нежные представлении о мире, который тебя действительно начинает окружать. Не спрашивая твоего разрешения, даже мнением не поинтересуется. Просто в один момент осознаешь, что ты в осаде. При этом ты не Стивен Фредерик Сигал, да и противники у тебя не террористы, стремящиеся к свержению самого демократичного строя на планете Земля. Или на худой конец жаждущие освободить своих идейных коллег из застенок политической тюрьмы. Имеется ещё вариант уничтожения тотального мирового капиталистического заговора путём обрушения всех финансовых бирж мира, а также других светлых и великих целей во славу всего человечества или хотя бы лучшей её части.

Нет, всё банальнее. Загоняют тебя в донжон светлого замка жизни обычные мелочи – работа, быт и люди. «Человеки» приятные и не очень, друзья и коллеги, начальники и подчинённые, прохожие на улице и водители на дороге, старые и молодые. В общем все, кто не допущен в святая святых твоей крепости ближнего круга общения.

"Особенно те, кто не допущен в мой мир" - усмехнулся я про себя.

К счастью, в моем дворце крепко поселились жена и дочь. Вместе мы успешно противостояли штурму наших позиций. Двадцать пять лет с любимой и двадцать один с любящей проблемы. Уточнять кто есть кто не буду. Прилагательные менялись местами неоднократно, оставляя лишь основу. Любовь.

Что бы они не вытворяли, я продолжаю их любить. Многое случалось за четверть века, но предательства не было. Говорили правду и врали, ссорились и не понимали друг друга, обвиняя в чёрствости, ретроградности, «буллинге» и «абьюзе». Но никогда не вредили друг другу, сохраняя верность семье.

Но есть такие периоды в жизни, когда ты осознаёшь их рубежность. Своеобразный Рубикон, пересекая который ты обязан предпринимать решительные меры.

«Думаю пора» - тяжко вздохнул я повторно, всё ещё глядя на новый паспорт.

Я практически никогда не решал свою судьбу самостоятельно. В садик меня отвела мама, потому что я был маленький, она же направила меня в школу, после окончания прекрасного периода манной каши с комочками.

По окончанию школы отец отвёл меня в военно-медицинскую ордена Ленина Краснознаменную академию им. С. М. Кирова (ВМОЛКА).

Павел Ильич Каров был образцовым отцом, военным и хирургом, не оставив мне шансов отвертеться от продолжения славных традиций рода. Потомственная семья врачей, причём военных, оставляет слишком мало вариантов для выбора профессии. Особенно, если старший брат съехал с накатанной колеи.

Батя человек строгий, но кампанейский, служил он много где, а с людьми сходился без проблем будучи при этом прекрасным специалистом. Поэтому успешно вылечил множество важных людей. А кого не смог, того и сам Асклепий не воскресил бы.

Поэтому единственной причиной моего провала могла являться только смерть. При живом гении полевой военной хирургии вещь маловероятная, учитывая личное участие отца в подготовке и последующем кураторстве моего обучения.

Мама тоже не оставалась в стороне, Екатерина Петровна Карова, в девичестве Игнатова, была педиатром. В детской поликлинике, а после в очень престижном, вернее элитарном медицинском центре, в своё время помогла отцу не бросить службу и переждать трудные времена для армии и страны в целом. Бонусом стала квартира в Подмосковье. Министерство обороны высоко оценило верность «Сына Отечества».

Учился я средне, но без проблем закончил ВУЗ без помощи связей отца. Работал тоже на приемлемом уровне, чудес не совершал, но ошибок не допускал. Следовательно, ни объектом зависти, ни мишенью для насмешек не являлся.

Единственная дочь не пожелала продолжить семейные традиции. Увлечение компьютерными технологиями логично закончилось поступлением в Санкт-Петербургский государственный университет телекоммуникаций им. проф. М.А. Бонч-Бруевича.

После чего отец не разговаривал со мной целую неделю. Любимая мама месяц, а жена два.

Ведь Алина Петровна Новикова была также из семьи потомственных врачей. Мы учились вместе, жили в одной общаге, а после полюбили друг друга. Браком сочетались до окончания ВУЗа, чтобы получить совместное распределение по направлению.

Иначе никак. Я, Иван Павлович Каров, в любовь на расстоянии не верю, как и в желание жены сменить фамилию. Слишком она ей дорога, очень известная среди питерских докторов.

"Не чета моей, но что поделаешь. Я и не стремился" - опять усмехнулся своим мыслям.

Но семейные традиции не будут прерваны, при наличии у нас с женой старших братьев. Их дети с радостью приняли эстафету рода, уже проходя интернатуры.

Причём оба брата, Иван и Алексей, сами к медицине не имеют никакого отношения. Их стезя бизнес, максимально далёкий от компетенции Асклепия. Исключительно Гермес. Они входят в какой-то холдинг по закупке и доставке комплектующих для автомобилей, а также автомастерских. В общем автотранспорт в любом его виде, являясь вполне успешными дельцами. Каждый из них - счастливый отец двоих детей. В общем расчётливые и хитрые лисы, закрывшие долги перед роднёй и обеспечившие продолжение своей «рабочей» династии.

– Это нужно отпраздновать, не правда ли, Инга? – сказал я дочери.

– Думаю стоит, отец, – незамедлительно согласилась моя двадцати летняя обладательница нового паспорта.

– Можно даже и винца взять, – улыбнулся я своим мыслям.

– Ну теперь я и сама могу, – усмехнулась в ответ дочь. – Но оплатишь ты. У меня стипендия через два дня, а зарплата показывает дно.

– Не проблема. Теперь я официально на пенсии. Можно и расслабится. – согласился со всеми доводами Инги.

– Тогда в центр? – с надеждой посмотрела хитрюга.

– Конечно, а куда ещё. Ведь это мой первый важный документ в жизни, полученный самостоятельно. – вздохнул я тяжко.

– В смысле? – удивилась дочурка.

– Лет через двадцать с лишним поймёшь, хотя нет. Место учёбы ты сама выбрала. Так что через годик осознаешь, – рассмеялся я искренне и легко.

Говорят, что кризис среднего возраста страшная вещь. Рушатся привычные нормы, душа хочет свободы, накатываются мысли о бренности бытия и мизерности своего вклада в историю.

Возможно, это и так. Правда у меня осталось ощущение хорошо выполненной работы. Гордость за дочь, семью и профессию. Пусть я не хватал звёзд с неба, при этом стабильно выполнял поставленные задачи. Скорее всего про меня и не вспомнят в тех гарнизонах, где я служил, но плохого слова точно не скажут.

"Нормально - мой девиз, никаких героических свершений, всё по плану и расчёту. Скучно и обыденно" – подумал привычно, улыбнувшись тёплому солнышку. Жизнь прекрасна.

Чувство удовлетворения от прожитого накатило на меня пьянящей волной. Приятно знать, что ты никому уже не должен. Дочь выросла, нашла работу по специальности, хотя ещё учится. Квартиру мы ей обеспечили (маленькую, но зато свою).

Отданные армии положенных двадцать пять лет обернулись своей жилплощадью. Спасибо военной ипотеке. Майорская пенсия тоже приятно греет душу. Жена реализовывает себя в работе, организовав передовое детское отделение в частном медицинском центре, работая с моей матерью. С армией благоверная завязала пораньше, но квартирку для дочери выбить смогла.

Пришлось развестись, но на что не пойдёшь для любимой кровиночки. Квартирный вопрос портит не только москвичей.

В общем это не кризис – просто очередной Рубикон и паспорт явно намекал мне на это.

Всё предыдущие, аттестаты, дипломы, военный билет (исключение, наверное, составляет только свидетельство о браке), получены по необходимости и под давлением внешних факторов.

Наверное, настал момент вырваться из осады и попробовать взять штурмом
какую-нибудь высоту.

– Пойдём уже обмоем наши пропуска во взрослую жизнь, – прервал я свои размышления.

– Я уже вызвала такси. Если что зависнем потом у меня, чтобы мать не ругалась,– ответила Инга.

– Вот за это я тебя обожаю. Всегда есть план. Похоже наш транспорт прибыл. Загружаемся, – легко согласился я.

А у меня впервые за многие годы план отсутствовал, что мне дико нравилось.

***

Вселенная никогда не оставляет человека без присмотра ежесекундно отслеживает желания и поступки. Стоит только поддастся унынию, как хитрая и расчётливая дама подбросит ещё поводов для грусти. Все желания материальны и наоборот, если ты по-настоящему счастлив, ничего не сможет омрачить собственное существование. Даже на первый взгляд неприятные события, обернутся прибылью и удачей.

Не зря уныние включено в перечень основных человеческих грехов. Сквозь слёзы сложно увидеть массу возможностей в жизни. А если всё начинает срываться, нужно задуматься. Есть смысл двигаться в том направлении? Возможно, стоит оглядеться по сторонам и поискать другой путь.

Особенно, если делаешь на совесть, правильно и не ленишься, но результата нет. Следовательно – не твоё. Нужно не переживать, а осмотреться, сменить течение, а не грести против него.

"Называется мудростью – как половое бессилие приходит с возрастом, иногда просто бессилие" - пошутил мрачно, вспоминая ошибки молодости.

К сожалению, обществом подобная точка зрения расценивается негативно. Слабость. Трусость. Вешают ярлыки черепахи или улитки, сидящих в зоне комфорта. Вечная борьба с ветряными мельницами - источник романтического ореола рыцарства.

Я всю жизнь стремился к комфорту и счастью. Главное, что получалось. Даже в самых отдалённых гарнизонах мы с женой умудрялись создавать уют для себя, а позднее и дочери.

Правда основные переезды пришлись на дошкольный период. В отрочество и юность дочери мы меняли всего дислокацию дважды. Не обошлось без маленьких трагедий, но в целом Инга спокойно воспринимала необходимость смены гарнизонов.

Последним местом службы, а также домом, стал Санкт – Петербург. Поэтому с двенадцати лет Инга могла считать себя полноправным жителем культурной столицы.

Впрочем, этим она увлечённо и занималась. Без зазрения совести. С юношеским максимализмом. Размахом и изобретательностью.

Из-за этого мы ехали не в тихий кабачок, а в крошечный бар во дворе Дома композиторов. Прибежище художников и творческой интеллигенции, где можно было культурно напиться, дискутируя на тему «Кто лучше, Шишкин или Куинджи». Обычно споры не успевали заканчиваться ввиду технического поражения обоих сторон.

– Мило, а места будут? – спросил я у дочери.

– Конечно, мы же не вечером туда едем. Днём там тихо. И уютно, – улыбнулась мыслям Инга.

– Ладно, посмотрим. Если не получится, то следующий выбор за мной, – поставил я условия.

– Пойдёт, – согласилась дочь.

Поездка проходила молча. Я бесцельно размышлял. Сознание просто перебирала приятные образы. Чувство покоя и расслабленности заполняло полностью мысли. Впервые за много лет, я почувствовал лёгкость, словно начались новогодние каникулы и скоро папин друг, переодевшись Дедом Морозом, подарил мне настоящий автомат.

Мне и правда его подарили, но эта была реплика. Пневматическая винтовка, но я радовался, как будто это настоящий Калашников. Ребёнку много и не надо, только по баночкам пострелять.

Желательно попадать, к счастью у меня выходило в девстве не плохо, пригодилось гораздо позднее.

Настоящий АК-101 серии мне подарили на время командировки в Сирию, где пришлось даже пострелятьпо движущимся мишеням. Оба раза запомнил запомнил надолго. Посттравматическим синдромом не обзавёлся, но ощущения значимости оружия приобрёл, не забыв про экипировку. Благо с ней проблем не было, наёмники с пониманием отнеслись к моему увлечению. Недостатка в трофеях не было, поэтому мне не раз перепадала благодарность в натуральном виде за спасение их товарищей.

Три месяца в перерывах между медицинской деятельностью, я тщательно чистил автомат от песка. Перебирал патроны, заново снаряжая магазины, отбраковывал битые, во избежания перекоса. Сначала долго привыкал, а после чувствовал не уютно без бронежилета, каски, разгрузки и пистолета.

Даже в туалет ходил с оружием, вот времечко было. Весёлое, ничего не скажешь. Романтика, будь она не ладна. И творение гениального оружейника меня не подвело. Бронежилет ответил взаимностью, каска прикрыла в трудный момент, а пистолет поучаствовал в заварушке.

На пути в аэропорт мы наткнулись на засаду. Командировка закончилась, осталась только дорога домой, правда местные парни имели другие планы.

Отстреливаться пришлось всем. Повезло, что опытная разведгруппа оперативно отыскала миномётную точку, а молодой оператор по наводке мастерски накрыл расчёт орудия взрывом дрона, снаряжённого пластидом и ста граммами подшипников.

"Духи этого не ожидали. Высокие технологии на службе сил света" – усмехнулся воспоминаниям.

Остальных сынов пустыни пришлось ковырять крупнокалиберными пулемётами Тигров при нашей скромной поддержке. В смысле вспомогательного персонала из десятка техников, пяти врачей и трёх менеджеров. Последние на удивление не изображали страусов. Они весело просаживали боезапас и у меня даже сложилось впечатление, что управленцы воспринимали произошедшее, как шоу аниматоров «Весёлое сафари». Отчаянные ребята.

Самое забавное, что справились, продержавшись до прибытия вертолётов. Небесная кавалерия прошлась по позициям неуправляемыми ракетами, а после как в старые добрые времена прикрыла огнём пулемётов.

Невосполнимых потерь не оказалось. Много легко раненых и один потерял ногу. Не повезло Сергею, попавшим под первый и пожалуй, единственный удачный выстрел из миномёта, который и лишил его левой ноги.

Я был ближе всех и оперативно перетянул жгутом бедро, передав коллегам в бронированную машину, где бойца подлатали. Так уж вышло, что я со своей паранойей, единственный из врачей не расставался с оружием, не снимал каску и броню. Вот такой я дальновидный человек. Второй бой я провёл образцово-показательно в отличие от первого. Он мне практически не запомнилось. Я забился под броню и лупил очередями в сторону горизонта. Всё обошлось, но осадочек остался, вынудив взяться за ум.

Вообще это моя сильная черта. Рационализм, переходящий порой в одержимость. На этом фоне у меня всегда мало друзей. Трудно довериться чужому человеку, хотя со стороны не заметно. Я очень легко общаюсь с людьми, но это разные вещи. Столь не своевременные воспоминания вряд ли посетили меня сегодня, если бы не одна встреча.

Покинув такси, мы уверено двинулись в направлении кафе. Места и правда были, ввиду летней жара. Поэтому сидеть внутри желающих оказалось не много, кроме одного мужчины. Подозрительно знакомого, навевающего не самые радужные мысли.

Подойдя ближе, я убедился, что память на лица не подводит. Тот самый боец из частной военной компании, потерявший левую ногу, вольготно расположился за плетённым столиком, попивая вино из высокого бокала.

Невысокий, рыжий и круглолицый. Он не выглядел опасным человеком. Приплюснутый нос и раскосые глаза, вкупе с кривыми ногами, вообще делали его похожим на монгола. Чуть полноватая фигура дополняла образ добродушного азиата. Огненная грива волос и такого же цвета брови кардинально не соответствовали образу черноволосых детей степи.

Кстати, о ногах. Обе были на месте, при этом Сергей бодро отбивал ритм играющей композиции и не похоже, что вторая протез.

Нет. Скорее всего я обознался. Условный Сергей совсем не постарел, скорее наоборот – выглядел моложе. ЗНАЧИТЕЛЬНО моложе.

С другой стороны, условия командировки были не сахар. Даже обслуживающий персонал блистал свежестью, что говорить о военных, постоянно находившихся в стрессе. Но различия слишком велики, просто игра памяти.

«Явно обознался. На земле восемь миллиардов людей. Третья часть из них азиаты, которые для белого человека все на одно лицо. Подумаешь рыжий. Просто подкрасился» - успокаивал я себя.

Странное чувство неправильности разорвало чувство благодушия, но праздничное настроение быстро погасило тревогу. Оккупировав места у барной стойки, мы с дочерью азартно изучали винную карту. По еде определились сходу. Картошка фри, котлетки и тортик. Оставшийся выбор спиртного делался с должным вниманием и тщательностью.

***

Сергей удивлённо поднял глаза. Призраки прошлого с удовольствием наполнили память яркими подробностями. Сирия, сопровождения отработавшей смены в аэропорт.

Резкий звук хлопка включил рефлексы. Тело скатилось с брони танка правительственных сил. Попытка укрыться почти удалась.

Вспышка близкого взрыва, основную ударную волны и осколки которого приняли на себя гусеницы надёжного Т-72. Остальное неумолимо прошлось по ногам. Причём левой не повезло. Её унесло вдаль, вместе с частью танковой гусеницы.

Адреналин надёжно заблокировал боль, но времени на переживания нет. Судорожно срываю кровоостанавливающий жгут, пытаюсь наложить на остаток левой ноги. Трагедия, конечно, но всё потом.

– Не елозь, помогу, – раздался спокойный голос надо мной.

– Нога, – попытался я донести свои переживания.

– Вижу, я врач,– не отвлекаясь на окружающий бой ответил медик.

Незнакомец оказался полностью снаряжён для боя. От обуви и разгрузки с полным боекомплектом до АК – 101 серии с тактической рукояткой и коллиматорным прицелом. Парные сцепки магазинов выглядывали из разгрузки, дополненные парой магазинов на сорок пять патронов. Оружие закреплено на трёхточечном ремне. Образ завершал кевларовый шлем и рукоять пистолета в тактической кобуре на бедре. Сознание в бешеном ритме фиксировало происходящее.

Я его вспомнил. Доктор производил впечатление наёмника, а не служителя медицинского корпуса. За время поездки его паранойя была заметна не вооружённым взглядом, вызывая смех бывалых профессионалов. В добавок экипировка у него была странная. Хорошая, но разномастная, явно собранная из трофеев. Как бы то ни было, а его беспокойство передалось всему рейду. Как оказалось не зря.

– Готово. Морфин вколол. Терпи. Нужно уходить. Миномёт накрыли. Отступаем к Тигру. Другие тебя подлатают. В правой ноге множество осколков. Артерии не задеты. Повезло. Могло быть хуже. Терпи, – коротко и чётко выплёвывал слова медик, прицепив строп с карабином к петле на разгрузке.

Дальше я помогал как мог, перебирая руками, попав под дождь из гильз. Доктор буксировал меня, двигаясь спиной вперёд. При этом активно стрелял короткими очередями. Сразу заметна сноровка в этом деле.

Опустошив два магазина, мы прибыли к временному медицинскому пункту. В тигре суетились три врача.

– Трёхсотый. Тяжёлый. Морфий ввёл. Левая нога минус. Кровотечение. Жгут наложен. Правая ранение. Осколки. Артерии целы. Возможна лёгкая контузия. Опасности не представляет. Дальше сами, – быстро отчитался мой спаситель.

– Поняли Иван. Справимся. Взяли его, – так же коротко ответили из машины врачи.

Резкий рывок погасил сознание, очнулся уже в больнице аэропорта. Позднее мне сообщили, что нас перепутали с правительственным эскортом. Не мудрено, учитывая, что трёх менеджеров Газпрома охраняли не хуже шейха, но в целом повезло, обошлось без погибших. Из тяжёлых только я и боец местной армии. К тому моменту, спасший меня врач уже улетел домой, но имя я запомнил. Иван Павлович Каров.

И вот он опять появился в моей жизни. Может это судьба, все, кто знал о моей травме давно уже служат со мной и болтать не будут. А родственников и друзей у меня нет. Наверное, следует предложить ему отличный вариант. В любом случае руководству придётся с ним общаться.

***

"Знакомый" поднялся и пошёл в мою сторону.

– Иван Павлович, вы ли это? – иронично произнёс уже точно бывший сослуживец.

– Наверное я, а тебя Сергей узнал с трудом. Богатым будешь. Отлично выглядишь. Несмотря на всё, – вежливо ответил я.

– Пожалуй ты прав. Я бы составил Вам компанию, но мне пора, – ответил Сергей с сожалением.

– Счастливо, приятно видеть тебя в полном здравии, – попрощался я задумчиво.

– Кстати, набери меня. Я в Питере на пару дней. Тебе будет интересно. Обещаю, – с усмешкой протянул мне визитку хитро прищурившись Азиат.

– Не вопрос, – задумчиво ответил я коллеге по роковой командировке.

Всё-таки не ошибся. Странный азиат оказался действительно бойцом, которого я вытащил из-под огня, получив две гематомы, перелом ребра и лёгкое сотрясение мозга от попаданий в бронежилет и каску. Но мои травмы явно не идут в сравнение с его. Которой, кстати я совсем не наблюдаю. Опять же деловой костюм, отличная обувь и дорогие часы говорили, что человек неплохо устроился в жизни. Уверенный взгляд не мог принадлежать человеку с посттравматическим синдромом. Зачем он подошёл ко мне, явно ведь узнал. Не мог он не подумать, что я отлично помню, что с ним произошло.

С другой стороны, может у него поставлен передовой умный протез. Это бы объяснило всё. Легкость передвижения и вид обеспеченного человека, и его возможный интерес к моей персоне. Не просто так он меня окликнул, вручив странную визитку. Логистический центр «Центурия», ведущий специалист отдела физической защиты. Сон Сергей Кимович.

«К чертям всё это» – подумал я.

Проводив взглядом бодро спешащего по своим делам «Инвалида», я расслабился. Всё завтра. Сегодня у меня первый день новой жизни.