Реколонизация Земли (на голосование)

Вдох, выдох. Вдох, выдох. Нужно сохранять спокойствие… Враги только и ждут, когда я дам слабину и сломаюсь. Даже не хочется называть их крысами. В грызунах и то больше чести, чем в моих так называемых родственниках!

— Верховным судом убежища сто тринадцать по особым делам аристократов барон Державин Юрий Сергеевич признаётся виновным в совершении особо тяжкого преступления — убийстве. Он приговаривается к высшей мере наказания — изгнанию в наземный мир.

Пока монотонный голос зачитывал приговор, в зале стояла гробовая тишина. Прервёшь судью — проявишь неуважение. И за неумение держать язык за зубами в столь ответственный момент легко загремишь на исправительные работы. Любой нарушитель, даже аристократ, мог уйти на пятнадцать суток чистить подземные стоки, где царил вечный недобор.

Изгнание значит… Ожидаемо. Перспективы изначально были не очень: дядя привлёк к процессу влиятельных друзей из разведки.

Хотя поначалу я надеялся на честное расследование… Лишь когда дело о гибели главы аристократического рода и его жены закрыли через жалкие десять дней, стало понятно, что всё было решено с самого начала.

Следователей не интересовало, что меня не было на том ярусе бункера, где погибли мои родители. Подумаешь, алиби. Меня просто взяли да назначили «организатором» покушения без веских доказательств! Уроды…

Самое печальное: я прекрасно знал, кто всё устроил, но ничего не мог сделать. Даже найдись у меня улики, они бы точно не впечатлили подкупленных следователей.

Союзники Державиных отвернулись от меня, не говоря уже о родичах. Просто взяли и выкинули на свалку. Даже мой адвокат настойчиво советовал взять вину на себя…

Род позаботится о том, чтобы я отсидел двадцать лет на нижнем ярусе, в относительной безопасности сортируя отходы убежища сто тринадцать и бла-бла-бла… Да, да, конечно, так я и поверил.

Гад прекрасно знал, что барона вроде меня с радостью прирежут озлобленные рабочие. Урод.

В итоге я плюнул на всё и до самого конца отыгрывал роль наивного юнца. Адвокату всё равно платили Державины, пусть вытянет с них побольше…

— Подсудимый… — судья впервые за весь процесс посмотрел мне в глаза, — вам ясно решение Верховного суда?

— Да, ваша честь, — ухмылкой подчеркнул я последнее слово.

Верхушка убежища — подземного города-бункера — давно прогнила. Нормальных людей там не осталось, всех выдавили за прошедшие поколения. А теперь и я оказался приговорён к верной мучительной смерти. А ведь я вообще не собирался быть главой рода!

Я надеялся, что, будучи вторым наследником, смогу спокойно заниматься своими делами: читать книги и изучать науку, не влезая в грязные интриги власть имущих. Жаль, родственники не смогли поверить в мои желания и предпочли перестраховаться. Впрочем, я не удивлён.

Убежище сто тринадцать — город акул, где сильный пожирает слабого. Так было. Так есть. И так будет. К сожалению…

— Вам… — судья хлопнул по столу книгой с записями, — предоставляется последнее слово.

Я неторопливо встал, внимательно осмотрел каждого человека в зале. У кого-то фальшивые слёзы, кто-то смотрит на меня с притворным осуждением, кто-то откровенно злорадствует и ухмыляется —убийцы моих родителей, барона и баронессы Державиных.

— Я ещё вернусь, — произнёс я.

Коротко и по делу. Больше и не надо.

Зал взорвался от смеха. Даже судья, едва сдерживая смешки, снял очки и схватился за переносицу.

— Это каким образом, ничтожество?! — выкрикнула тётя.

Она нарядилась словно на праздник. Напяленное ею платье с глубоким вырезом хорошо подчёркивало силиконовую грудь. Хм.

— Прям с поверхности придёшь? — улыбался мой двоюродный брат, ставший первым наследником рода. — Прихвати сувениры!

— Добро пожаловать! Железная стража всегда рада встретить старых друзей зарядом дроби в лицо! — произнёс сфабриковавший моё дело прокурор.

Они думают, поверхность сломает и уничтожит меня. На самом деле не без оснований… никто из посланных туда не смог вернуться. Но это не важно.

Пусть я умру, но умру с гордо поднятой головой. Как человек, а не подземный червь! И клянусь своей душой: я превращусь в злого призрака и покараю каждого, кто причастен к убийству моей семьи!

Но лучше бы, конечно, выжить... в мои планы на жизнь не входила преждевременная смерть.

Конвой вывел меня из зала суда под смех кучки шакалов. Согласно традиции, меня ожидал последний ужин. А ровно в полночь я сяду в лифт и отправлюсь на поверхность, что превратилась в смертельно опасную ловушку.

Люди прекрасно научились уничтожать всё вокруг. Не пожалели даже родной мир. Земля сгорела в пламени мировой войны почти со всем населением.

Тогдашние элиты успели подготовиться. Они собрали самые ценные плоды цивилизации: технологии, знания, оружие, — и спустились под землю. Надеялись заселить Землю заново, но с этим возникли проблемы…

Отправленные на поверхность экспедиции не вернулись, а наша железная стража регулярно подвергалась нападениям мутантов. Радиация с магической чумой тоже остались на месте, и к ним присоединились неизвестные аномалии. В общем, поверхность стала крайне недружелюбна к людям.

Нашим предкам не удалось установить контакт с обитателями верхнего мира. Да они не очень-то и старались. А зачем, когда жить в подземном городе в разы комфортнее, чем в уничтоженном их предками мире? Так рассуждали правители, и многие снизу их поддерживали.

Верхние ярусы занимали элиты, купающиеся в собственной надменности. Средние уровни достались управленцам, слабым аристократам вроде моего рода и простым рабочим. Ну а на внизу жили рабы и осуждённые.

Лучшие могли подняться в центр, где служили обычным аристократам, остальные выполняли самую тяжёлую и грязную работу. А чтобы юные бароны и графы не скучали, их сделали надзирателями.

Подземный город на несколько сотен тысяч человек, построенный посреди Сибири, превратился в паршивое место... Я никогда не любил его, потому и отгородился от всех книгами.

Я мечтал когда-нибудь прогуляться по поверхности, увидеть настоящие леса и озёра. Правда, тогда я представлял себя в силовой броне с бесконечным реактором, а не в арестантской робе. Вот как распорядилась злодейка судьба…

Наконец открылась ржавая дверь лифта, и трое конвоиров повезли меня на последний ужин. Безвольно моргала, доживая свой век, лампа над головой, то и дело погружая кабину во тьму.

— Рано или поздно возмездие обязательно придёт, — прошипел я сквозь сжатые зубы.

Во мне кипел гнев. А на спокойствие и позитив сил не осталось. Я был добрым и отзывчивым всю свою жизнь, и вот к чему это привело…

— Чё сказал, смертник? Проклятья кидаешь? Поздно! Но если у тебя остались лишние зубы, ты так и скажи, — ткнул меня локтем в солнечное сплетение самый здоровый из конвоиров. — Я это дело мигом исправлю!

Лифт открылся на неизвестном ярусе со стёртой цифрой. Меня грубо втолкнули в небольшую клетушку без окон и оставили на кровати без постельного белья. Жёстко, блин!

— Никуда не уходи, мы скоро! — заржали охранники, с лязгом захлопывая тяжёлую дверь.

Странно, думал, побьют напоследок. Видимо, исполняют чей-то приказ…

Сидя в одиночестве, ощутил глухую тоску. Ожидание било не хуже кулаков. Такая вот своеобразная пытка перед изгнанием. Ну и хорошо покормят напоследок, даже по меркам высшей аристократии.

Дверь снова открылась, и ко мне вкатили заставленную тарелками тележку. Да ладно?!.. Натуральное мясо, свежие овощи… тут даже фрукты из верхней теплицы!

Обычный сын барона мог есть такое разве что по большим праздникам. Простолюдинам и рабочим с нижних ярусов вообще не приходилось мечтать о подобном. Их удел — безвкусный концентрат, постные каши, баланда и крысы в качестве питательной мясной добавки.

Плюнув на всё, я вцепился в сочный стейк. Мясо оказалось удивительно нежным и не пересоленным, хотя внутренне я ожидал подлянки от недоброжелателей. Нет, всё честно, я мог спокойно есть и набраться сил.

Из изученного когда-то устава бункера (на редкость умная книга, которой никто не интересовался, а зря) я знал, что деликатесы должны якобы усилить моральное давление на изгнанника. Он должен сойти с ума от потерянного из-за совершённого преступления.

Ага, можно подумать я прям каждый день вижу картошку с яблоками. Держите карман шире, мне не в чем себя упрекнуть. И вообще, я не собираюсь умирать!

Может, я не лучший маг или воин, и не так талантлив, по сравнению с погибшим старшим братом, зато владею множеством забытых знаний! И пусть мир на поверхности страшит неизвестностью, но я прочитал тысячи книг и хорошо изучил прежнюю жизнь. Постараюсь приспособиться. Должно получиться лучше, чем у будущих поколений.

Не завидую я им… Аристократия убежища прибрала к своим рукам и до сих пор хранит наследие прошлого, но и оно выходит из строя. Ремонтировать оборудование всё сложнее, и рано или поздно им придётся выйти на поверхность. Я в этом уверен.

Дверь зашумела, провернулся замок, отодвинулся засов. Охранник в защитной экипировке посмотрел на меня с куском мяса в руках и громко хмыкнул.

— Крыса, к тебе гость.

Я удивился. Не знал, что к изгнанникам кого-то пускают.

Увидев свою младшую сестру, невольно сжал кулаки. Разумеется, не от злости на неё.

Проклятый дядя с кучкой подхалимов! Мало им издевательств надо мной, они ещё и её приплели?!

— Юра… — Сестричка в траурном, чёрном платье зашла в комнату и, не сдержавшись, заплакала.

Я подошёл и обнял её, пытаясь успокоить.

— Все ушли… Теперь и ты уйдёшь… — рыдала она.

Возможно, если бы старший брат не погиб в дуэли, из-за чего я стал первым наследником рода, всего этого не произошло бы. К сожалению, история не знает сослагательного наклонения. Единственное, на что я могу рассчитывать, — светлое будущее. Я обязательно вернусь, и тогда дядя за всё ответит!

— Сейчас мы ничего не можем сделать, Катюша, — погладил сестрёнку по голове, отстранился и удивлённо спросил: — Как тебя ко мне пустили?

— Борис договорился… — вытирая слёзы, произнесла сестра. — Он хотел, чтобы я передала тебе письмо…

Она вытащила конверт с подписью дяди, празднующим становление новым главой рода Державиных.

— Побоялся приходить сам? Думал, я задушу его голыми руками? И правильно! Жалкий трус и идиот. Он же не сможет управлять нашими активами! Куда ему в патриархи с такими то талантами!

— Он коварный и злопамятный. Собирается выдать меня замуж, сказал всё равно заставит, а так я хоть тебя увижу напоследок… — На глазах сестры снова появились слёзы.

— Замуж? Невозможно, ты же ещё несовершеннолетняя! — мгновенно вскипел я. — За кого?

— Довлатовы. Сказали подождут, пока я вырасту и выйду за их младшего сына.

— За мясного короля? А ему это зачем? — окончательно перестал что либо понимать.

Не похоже, что они участвовали в заговоре… Наверное, дядя пытается удержать власть через выгодный союз, пожертвовав нелюбимой племянницей. Отец бы никогда не пошёл на такое!

— Вот же ублюдки… — я до боли сжал кулаки.

— Юра, я боюсь, — всхлипнула сестра. — Мне некуда бежать… И я не знаю, что им пообещал Борис!

— Кажется, я догадываюсь...

Закрыв глаза, сразу вспомнил отцовский кабинет, заполненный настоящими сокровищами по меркам подземного города. Книги, фильмы, журналы в прекрасном состоянии. Не только электронные версии, но и настоящие, бумажные. Наследие прошлых поколений Державиных, собиравших ценные знания и развлечения по всему убежищу.

Они резко выросли в цене после аварии в архиве пятьдесят лет назад. Тогда пропала большая часть электронной библиотеки. Мои предки помогли восстановить большую часть часть, но слухи упорно твердили, что самые ценные книги остались в распоряжении Державиных. И в общем-то не врали, нужно всегда думать о благополучии собственного рода.

На нас давили, но ни дед, ни мой отец не поддавались ни провокациям, ни щедрым предложениям о выкупе полной коллекции. И теперь наше достояние так бездарно уйдёт за союз с Довлатовыми!

Почему именно они? Все знают, что их младший наследник настоящий садист. Он обожал работать надзирателем, постоянно выбирая себе жертв среди рабов нижних уровней. На них всем плевать, подаваемые жалобы из-за истерзанных женщин заглушались ударами плетей и вспышками электрошокеров.

Нет, я должен спасти Катю до её совершеннолетия!

Я стану первым выжившим, несмотря на монстров, мутантов, банды и дикарей. И плевать, что до сих пор никто не смог вернуться!

Сестра оставила письмо, но я не стал его читать. Бумага — дорогой и полезный материал. Поможет растопить костёр или сходить в туалет.

Чуть ли не силой заставил Катю поесть. Вряд ли наша семья или её новый род побалуют её мясом или фруктами.

Оставшееся время утешал сестрёнку и вспоминал былые времена. Наши детские вылазки в запретные секции через воздухопроводы. Отец всегда прилюдно отчитывал нас, когда мы попадались, — так он прикрывал от более сурового наказания. Мама тогда сильно злилась и переживала, а мы давали ей самое честное слово, что это в последний раз, а потом мы шли ужинать клейкой кашей.

Открылась маленькая щель.

— Время! На выход! — сообщил стражник, не заходя внутрь.

Быстро же оно пролетело…

— Береги себя, — произнесла сестра на прощание, слабо улыбнувшись.

— Это ты береги себя и… дождись меня, — я почти не изображал уверенность, у меня нет права на проигрыш.

Последние объятья и слёзы единственного родного человека обжигали и давили сильнее, чем ледяные кандалы на руках и ногах.

Дверь закрылась, оставляя меня в полутьме камеры смертника. Я посмотрел на письмо, адресованное Юрию Сергеевичу. Дядя не написал фамилию, успел вычеркнуть из родовой книги…

Какой расторопный. Ну ничего, долг платежом красен. Посмотрим, как он запоёт при нашей новой встрече.

От размышлений оторвала открывшаяся дверь, давно ей не смазывали петли. Возможно с самой установки. Злой голос объявил:

— Тридцать минут до выхода. Либо доедай, либо давай сюда тележку.

Я показал ему средний палец и принялся набивать желудок. Калории лишними не бывают. Получилось съесть всё до крошки. Осталось не отдать содержимое переполненного желудка…

Ровно через полчаса злые стражники (ну ещё бы, они рассчитывали на вкусные объедки) забрали меня из камеры, однако вместо лифта к поверхности повели в один из бесчисленных кабинетов Службы правопорядка. Похоже, никто не собирался давать мне нормальную одежду. На поверхность я отправлюсь в лёгких штанах и жёлтой майке узника. Идеальный наряд для ночной прогулки…

Хотя бы сняли проклятые кандалы, правда вместо них нацепили на ногу электронный браслет.

— Что это? — посмотрел я на злорадно ухмыляющегося охранника.

— Нововведение. Показывает жизненные показатели или их отсутствие. Уважаемые господа делают ставки, как быстро ты сдохнешь, — ехидно ответил тот и предупредил: — Не пытайся снять, там внутри взрывчатка. Ну или можешь попытаться и остаться без ноги.

— Спасибо за заботу…

— Хах. Удачи там. Постарайся пройти хотя бы километров пять. Моему господину это понравится.

Охранник наклонился к моему уху и прошептал:

— А если пройдёшь десять и не сдохнешь, он обещал позаботиться о твоей сестричке. Она ему приглянулась, а Довлатов у него в должниках ходит. Понял намёк?

— Более чем.

Мной овладело странное спокойствие. По идее, я должен дрожать от страха или раздирающей изнутри ярости, но я вообще ничего не ощущал. Всё внимание сосредоточилось на решении предстоящих задач.

Нужно обезвредить бомбу в браслете. Чем скорее, тем лучше. Уверен, её можно подорвать дистанционно, и они наверняка так и сделают через какое-то время.

— Закончили? — поинтересовался начальник смены, в его грязной кружке плескалась бурда, заменяющая охранникам кофе. В убежище много силовиков, нормальной еды на всех не напасёшься.

— Да.

— Тогда, заключённый Державин, шагом марш в эшафот.

Я посмотрел в сторону специального лифта, над дверями которого красной краской с ошибкой написали «эшафод».

Да уж… Уровень образованности местной охраны оставляет желать лучшего. Может, если бы всех детей допускали к обучению в школе, то наши системы не деградировали бы до такой степени? Обожаю риторические вопросы…

— Можно мне в туалет напоследок? А то обзавёлся бумагой по случаю…

— Вали давай, на поверхности сходишь! — дружно заржали они. — Главное не перед камерой, мы не извращенцы любоваться твоей тощей задницей!

— Ну, счастливо оставаться! — попрощался я с ухмыляющимися стражниками. — Можете не провожать!

Больше всего удивляло, что меня не побили напоследок. Наверное, из-за ставок. Аристократы захотелось «честной» борьбы.

Ну, мне же лучше. Бежать со сломанными рёбрами гораздо тяжелее.

Пока лифт двигался к поверхности, я крепко сжал кулаки, готовясь шагнуть в мир за пределами подземного города. Меня ждёт путь, смелости ступить на который не хватило ни у кого из моего поколения.