Рекрут

На столе коптила скверная восковая свеча. Да и стол был так себе: круглый, колченогий, с потрескавшейся и ничем не покрытой столешницей. Ни угощения на нём не стояло, ни закуски с выпивкой, ни даже колодезной воды в простецком глиняном кувшине.

Впрочем, помещение, в котором находился этот стол, и не подразумевало иной мебели: низкая, более похожая на пещеру, чем на комнату, келья с единственным узким оконцем-бойницей. Будь таких оконец три-четыре, возможно, свеча и не понадобилась бы. А так она вполне вписывалась в интерьер, если это слово было в данном случае применимо.

Ещё вокруг стола имелись табуреты - под стать самому столу. Вряд ли сидеть на таких - верх удобства. Но тем не менее почти все были заняты.

Спиной к оконцу сидел высокий худой человек; выбор именно этого места вряд ли был случаен, поскольку на светлом фоне невозможно было рассмотреть его лицо и одежду. Скорее всего, именно он главенствовал за столом, поскольку расстояние между ним и ближайшими соседями было вдвое больше, чем у соседей между собой, отчего казалось, будто он сидит напротив всех остальных, а не рядом с ними.

Кроме него присутствовало пятеро: щуплый паренёк в проволочных круглых очках и тёмно-синих нарукавниках, что за подобным столом выглядело вовсе не лишним. Пегие волосы его были тщательно причёсаны набок, одежда заботливо выглажена и подогнана, но всё равно он выглядел не очень естественно в подобном облачении, как вчерашний пастушок внезапно принятый на работу клерком в какую-нибудь мелкую окраинную контору.

Сосед справа, краснощёкий крупный мужчина лет сорока пяти, щеголял пышными баками и богатым коричневым костюмом в крупную клетку. На голове он носил кепи из того же материала, что и костюм.

Далее расположился мужчина помоложе, крепкий, но не скажешь, что силач на вид. Просто не старый ещё молодец в неброской одежде, больше похожей на пролетарскую робу или полувоенную форму, чистую и не заношенную.

Четвертый, молодой человек с острыми чертами лица и длинным носом, мог похвастаться пушистой, вьющейся колечками, шевелюрой. Если бы он внезапно поседел, он живо бы напомнил бы одуванчик, но шевелюра его была чёрная, как смоль. В остальном, в том числе и в плане одеяния, он живо напоминал клерка-пастушка, только очков и нарукавников не носил. Очки, скорее, всего зря: молодой человек то и дело близоруко щурился.

И пятый, атлетично сложенный мужчина в самом расцвете сил, кажущийся на фоне остальных просто громилой; то, что он пренебрег рубашкой или курткой только усиливало впечатление. Этот был огненно-рыж, носил коротенькую стрижку ёжиком и возвышался на правом фланге, как скала над бухтой.

За столом совещались.

- Операция многоступенчатая и сложная, - говорил предводитель, сухо и напористо. - Важна каждая деталь, каждый штрих, и на ни одном этапе не должно возникнуть заминок или проблем. Это как спуск по крутой лестнице: вовремя не ступишь на очередную ступеньку - покатишься вниз кубарем и свернёшь шею. Поэтому каждый должен вылизать свою часть программы до блеска и с таким же блеском воплотить её в жизнь в означенный час. Не раньше, не позже, мы не на скачках. Точно, в срок, и без сюрпризов. Ты нашёл подходящего исполнителя?

Последние слова предназначались молодцу в робе.

- Ещё нет, но найду, как только велите начинать. В Маранге нетрудно подобрать подходящего человека. Намётки и мысли у меня есть, осталось выбрать из полудюжины кандидатов.

- Хорошо. Грими, как в Тала-Мазу?

- Заканчиваем, Прим! Помещения в "Черепахе" уже почти готовы, - заговорил господин с бакенбардами. - С кланами и гильдией я практически договорился, осталось унять шантропу и предупредить всех независимых торговцев. Да и вообще, наша часть операции, фактически, последняя, куда нам торопиться?

- В прошлый раз ты говорил точно так же! - неодобрительно заметил предводитель.

- В прошлый раз нам должны были помочь пограничники и не помогли, - ответил Грими печально. - А я, всё-таки, не волшебник.

- Очень плохо, - проворчал предводитель. - Лучше бы ты был волшебником.

- Рад бы, - краснощёкий развел руками. - Да и вообще, Прим, если честно, меня больше волнуют не переговоры с бандитами, а чтобы вот этот вот рыжий ирландский терминатор, жварги его заешь, не влез раньше времени куда не надо.

- Не влезу, - снисходительно произнёс рыжий великан. - Главное, чтобы вы пригнали дичь на нужное место. А уж там я выступлю.

- Ладно... - прервал их предводитель. - Что в "Зелёном причале?" Да и вообще в Харитме?

Заговорил клерк-чёрный одуванчик:

- Сурганцев полным-полно. Следят за всеми приезжими, кто может представлять интерес - с их точки зрения, разумеется. Дважды пытались меня завербовать.

- И как?

- Завербовался, конечно. Стучу помаленьку на постояльцев. Даже платят, представляете!

- А почему дважды?

- А потому что у них в Сургане, как обычно, правая рука не знает, что делает левая. В общем, работаю и на военную разведку, и на эту их Сигуранцу, как её там...

Даже на фоне окна было видно, что предводитель недовольно поджал губы.

- Вообще-то, названия сурганских спецслужб ты должен ночью, спросонья и если надо - по-аламейски без запински перечислить, тебе не кажется? - сухо спросил он.

Однако одуванчик и не подумал присмиреть:

- Я-то должен, - ухмыльнулся он как ни в чём не бывало. - А клерку Фрагушу-то это зачем?

Предводитель устало прикрыл глаза, утешая себя мыслью, что хоть этого никто из присутствующих не заметит.

- Да не переживайте вы, Прим, господин префект и господин советник непременно встретятся, уж это-то я давным-давно подготовил! - сказал одуванчик с уверенностью человека, прекрасно сознающего собственные возможности.

Предводитель вздохнул и сокрушённо покачал головой. "Как же вы меня достали, обормоты", - возможно, подумал он. А, возможно, и не подумал.

- Ладно, дальше. Что с пограничниками? Что наш ненаглядный Улаф?

Вновь заговорил молодец в робе:

- С ним вообще никаких проблем возникнуть не должно. Скорее всего эта нордическая жадина просто повысит процент за проход, да и всё. А если постесняется (в чём я лично сомневаюсь), сам предложу, делов-то.

Предводитель помолчал. Потом отрывисто бросил:

- Будем надеяться...

Помолчал ещё и добавил:

- Ну и последнее... Что Филлипенко? И где он, кстати, почему не прибыл?

- Сами знаете, Прим, ему труднее всего, там клондальцы вовсю развернулись, - виновато произнёс обладатель очков и нарукавников. - Но пан майор так врос в Джаваль, а Джаваль в него... Да и не успеют клондальцы, ничего не успеют, процесс уже пошёл. Если вы наконец дадите команду начинать основную фазу, точно не успеют. Физически.

Предводитель ещё раз вздохнул, что-то в уме взвесил и решительно приказал:

- Что ж... Начинайте!

Часть первая.

День не задался с самого утра.

Во-первых, Костя проспал. В принципе, ничего фатального, но в девять он обещал позвонить маме и продиктовать наконец-то показания электросчетчика. Мама вторую неделю его тиранила по этому поводу и сегодня был фактически дедлайн: с утра мама собиралась идти оплачивать счета всех трех квартир - родительской, Веркиной и его, Костиной. У мамы на этот счет был давний пунктик, всю жилищную бухгалтерию она целиком подмяла под себя, потому что считала молодежь разгильдяями и, говоря начистоту, касательно Кости была совершенно права: предоставленный сам себе, коммуналку он оплатил бы в лучшем случае лишь после визита судебных приставов. Не потому что жался, там, или денег не хватало - просто в силу того, что всегда находилась тысяча более важных дел. Поэтому против маминой инициативы он нисколько не возражал и покорно отстегивал сколько велено - чаще всего, с сильным опозданием, потому что к маме наведывался редко, а его самого застать можно было только глубокой ночью, да и то не всегда. Однако насчет денег мама никогда его не пилила, зато насчет показаний электросчетчика... Позвони она хоть раз когда Костя был дома - проблема решилась бы автоматически. Но звонок мамы заставал Костю где угодно - в маршрутке, в пивной, в лифте "Сити-центра", в очереди на кассе супермаркета, в общественном туалете парка ВРЗ, в постели у Машки - но только не дома.

Костя схватил мобильник - отключен. Батарея села, нет сомнений, он ещё вчера еле живой был. А на зарядку его воткнуть Костя, конечно же, не удосужился. Пришел ночью, воды похлебал и отрубился, даже раздеться сил не хватило.

Из домашнего телефона Костя выдернул шнур ещё на прошлой неделе: очень не хотелось, чтобы в минувшую субботу с утра разбудил какой-нибудь доброхот, ну он и выдернул линию из разъема. А назад воткнуть, разумеется, позабыл.

Часы на серванте показывали без четверти одиннадцать. Матерясь, Костя отыскал на захламленном столе зарядное, подключил его к сети, а к нему мобильник, и побрел в туалет.

Потом он умылся, нехотя поелозил по зубам щеткой, выплюнул в раковину розовую пену, прополоскал рот и поглядел на себя в зеркало.

"Щетина отросла... - с отвращением подумал Костя. - Побриться, что ли?"

Но было лень. Не сегодня, однозначно.

В холодильнике нашлась только одинокая банка маринованных огурчиков. Огурчиков было всего три, остальное зелень, а поверхность рассола на пол-пальца была покрыта слоем застарелой белесой плесени.

Костя закрыл дверцу холодильника и подумал:

"Хочешь, не хочешь - а придется дойти до "Разбойника".

"Разбойником" аборигены называли кафе на Беляева. Реально оно именовалось "Морской бой", причем даже владелец не знал - почему? Купил он кафе вместе с названием и менять, к счастью, ничего не стал. "Разбойник" всегда был популярен в народе, невзирая на достаточно аскетичное убранство и далеко не гурманскую кухню. Однако пиво там всегда наливали свежее и неразбавленное, а это, как правило, залог всенародной любви, особенно в пролетарских районах типа той же Пакли. Недоливают, конечно, но куда ж в России без этого? Зато не разбавляют! И чебуреки всегда горячие и вдобавок вкусные.

У студентов и пэтэушников "Разбойник" пользовался не меньшей популярностью, чем у рабочих льнокомбината и торговцев с ближайших рынков, поскольку тут всегда можно было бюджетно и без ощутимого вреда для желудка подкрепиться. Правда, у молодежи в фаворе ходили не чебуреки, а недорогая, но вполне съедобная пицца или сосиски с гренками. А завсегдатаям так и вообще всегда были готовы предложить яичницу, хотя в меню она не значилась. Эстеты могли заказать горячие тюрингские колбаски, вкусные просто волшебно.

Совсем своим иногда наливали в кредит.

В общем, "Разбойник" не пустовал ни с утра, ни днем, ни поздними вечерами.

Костя торопливо оделся, сунул ноутбук в сумку, пошарил в кармане джинсов - полтыщи рублей наличествовало - и выскочил из квартиры.

Мобильник он, конечно же, взять забыл.

В "Разбойнике" Костя заказал бокал светлого и пиццу, включил ноут и немедленно в него уткнулся. Рабочей почты, к счастью, не наприходило, зато в скайпе нашелся шеф. И, кто б сомневался, от него сразу приехал звонок.

Сокрушенно вздохнув, Костя ответил. На экране возник лик шефа - безукоризненная прическа, образцовая выбритость, белоснежная рубашка, узкий галстук. И глаза, стальные-стальные, как у подводника северного флота из песни.

- Здравствуй, Степанов, - вкрадчиво поздоровался он.

- Бон джорно, шеф, - вздохнул Костя и решил не вилять: - Опять я проспал... Сейчас пиццу сжую - и в офис.

- Я вынужден снова тебя оштрафовать, - сказал шеф печально.

- Я понимаю, - покорно кивнул Костя.

- В другом месте тебя давно выгнали бы... - заметил шеф ещё печальнее.

Пока Костя лихорадочно соображал что ответить, ноут вдруг фальцетом пискнул, картинка зависла. Еще через пару секунд экран и светодиоды над клавиатурой дружно погасли, а самое неприятное - отчетливо запахло горелым пластиком.

- Ну вот жеж ёксель-моксель, - просипел Костя, выждал с полминуты и несмело утопил кнопку включения. Ноут никак не прореагировал - с тем же успехом можно было тыкать пальцем в силикатный кирпич.

"Может, батарея села?" - подумал Костя, прекрасно сознавая, что малодушно обманывает себя. Но поделать ничего не смог: захлопнул крышку, цапнул ноут и метнулся к стойке:

- Люсь, солнышко! Покарауль минутку, я домой сбегаю! Ноут разрядился, а я блок питания не взял...

Барменша и по совместительству официантка равнодушно пожала плечами: беги, мол. Ноут она убрала под прилавок, чтобы не зря не маячил.

Под истерическое стенание микроволновки (разогрелась пицца) Костя опрометью выскочил за дверь и рысцой припустил к перекрестку. Если не снижать темп, минуты через четыре он вполне успевал к своему подъезду.

Даже почти успел: Шпиц перехватил его на повороте во двор.

- О! На ловца и зверь бежит!

Шпиц ловко сцапал Костю за локоть.

- Привет, Котяра! - ухмыльнулся Шпиц. Хватка у него была железная. - Не напомнишь, какое сегодня число, а?

Поскучневший Костя вдруг сообразил, что не знает какое сегодня число. День помнил - вторник, а число как-то выпало из восприятия. То ли четырнадцатое, то ли пятнадцатое... А может уже и шестнадцатое.

- Слышь, Шпиц, давай не сейчас, а? На работу опаздываю, - взмолился Костя.

- А когда, если не сейчас? - Шпиц продолжал ухмыляться. - И как? Мобилу не берешь, дома тебя фиг застанешь. Нехорошо!

- Да понимаю я! Видишь, забегался. Верну я должок, верну, в пятницу зарплата - вот с нее и верну, я уже и хвосты подтянул.

- Я это слышу уже второй месяц, Котяра. И, веришь, начинаю злиться. Я тебя в долг брать не заставлял, ты сам умолял, аж приплясывал. А теперь в кусты, да?

- Да какие кусты, говорю же - в пятницу!

Шпиц внимательно поглядел Косте в глаза и внезапно отпустил его.

- Ну, смотри, ты сказал. В пятницу не расплатишься - включу счетчик.

Тон у Шпица был отстраненно-вежливый, и от этого по спине Кости прогулялся неприятный холодок.

- И на мобилу отвечай, когда я звоню, понял?

- Дома мобила... - обреченно промямлил Костя и зачем-то соврал: - За ней и бегу, забыл...

Впрочем, врал он лишь отчасти: захватить мобилу, пусть и едва-едва подзарядившуюся, было все равно нужно.

Шпиц сплюнул на асфальт, как показалось Косте - презрительно, развернулся и пошел прочь со двора. Костя опустошенно закрыл глаза, потряс головой и кинулся к своему подъезду.

Одалживать деньги у Шпица было изначально плохой идеей, но так хотелось сделать подарок Машке! А потом - бац! Стопроцентная, как казалось, халтура внезапно накрылась медным тазом и Костя оказался в щекотливом положении. Машке о подарке уже намекнул, а до нужной суммы трехсот баксов не хватало. И друзья-приятели, по их словам, все как один дружно пребывали на мели.

И тут Шпиц внезапно подвернулся - засветил в "Разбойнике" плотненькую стопочку зеленых купюр с президентом Франклином на каждой. В общем, подогретый алкоголем Костя не выдержал и попросил в долг. Шпиц дал. Но так при этом недобро прищурился, что ещё тогда Косте стало понятно - увяз коготок, совсем увяз. Однако отступать было уже поздно.

Машку Костя порадовал, зато в смысле доходов один за другим полезли ну просто фантастические косяки. В принципе, триста долларов не были для него запредельной суммой: месяц работы да воздержание от совсем уж разнузданных кутежей - и порядок. Но косяки навалились дружной стаей. Ноут, вон, вдобавок сдох, а без ноута Костя просто не мог работать. Физически.

Он ввалился домой, выудил из дальнего угла около дивана блок питания от ноута и сунулся к столу где заряжался мобильник.

Три пропущенных звонка за последние двадцать минут. Три! И все от шефа.

Четвертый звонок прервал его чувственную тираду примерно на середине.

- Слушаю, шеф! - нарочито бодро ответил Костя, наклоняясь так, чтобы при подключенном шнуре можно было держать телефон у уха.

- Что за выходки, Степанов? - поинтересовался шеф с плохо скрываемым раздражением. - Ты чего из скайпа выскочил?

- Я не выскочил, - упавшим голосом сообщил Костя. - У меня ноут сдох. Может, просто разрядился, но скорее сдох, в хорошее я как-то уже и не верю...

- А на звонки почему не отвечаешь?

- Я мобильник дома оставил, вот, вернулся - и сразу ответил.

- Ты мне надоел, Степанов, - сказал шеф уже почти спокойно и это было самым плохим. - Можешь на работу не приходить, ты уволен. Выходного пособия и зарплаты не будет, спишутся на штрафы. Будь здоров.

Костя отнял трубку от уха и обессиленно повалился в кресло.

Жизнь никогда не бьет одиночными. Она работает сериями, как опытный боксер.

Посидев пару минут, Костя все-таки нашел силы восстать из кресла. Сунул еле-еле подзаряженный мобильник в карман, взял блок питания от ноута в руки и, стиснув зубы, дошёл до "Разбойника".

Пиццу, пиво и ноутбук Люська подала ему одновременно. Костя решил проявить выдержку, тем более, что спешить было всё равно уже некуда. Шеф, отныне - бывший, решения не изменит, на это можно не надеяться.

Костя меланхолично сжевал подостывшую и оттого ставшую жёсткой, как подошва, пиццу, ополовинил бокал с пивом и только после этого потянулся к ноутбуку. Электрическая розетка около стола имелась, примерно в метре, внизу, у самого плинтуса. Костя этот стол потому и облюбовал - и запитаться есть где, и окно рядом, сеть хорошо ловится.

Подсветка гнезда питания не зажглась и Костя окончательно упал духом. Для проформы он откинул крышку и потыкал пальцем в кнопку включения. Ноутбук был мертвее мертвого. И по-прежнему от него разило горелым пластиком.

- Капец, - пробормотал Костя и медленно потянулся к бокалу.

Виорел ввалился в зал когда Костя приканчивал третий и подумывал, не заказать ли вместо четвертого сто пятьдесят беленькой. Точнее, он уже решил сделать это и сейчас мрачно подсчитывал в уме - хватит ли наличности.

- Здорово, Котяра! - поздоровался Виорел бодро. - Чего смурной? С Машкой посрался?

- Привет, Вира, - уныло отозвался Костя. - Не, с Машкой как раз всё тип-топ. С работы меня выгнали.

Виорел уселся рядом и обернулся к стойке:

- Люсенька, солнышко, будь добра, чекуху и пару чебуреков!

Барменша кивнула и полезла в холодильник.

- Я на мели, - уныло сообщил Костя. - Даже остатки зарплаты зажали, суки!

- Не боись, я банкую, - небрежно отмахнулся Виорел, вынул пачку сигарет и со вкусом прикурил.

Некоторое время он пускал затейливые дымные колечки и внимательно поглядывал на Костю, но молчал. Не оставалось сомнений: что-то он прикидывает, обдумывает. Напрашивалось предположение, что Виорел пытается половчее встроить Костю в какие-то свои таинственные планы, но Костя уже привык, что сегодняшний день приносит только неприятности.

К столику в очередной раз за сегодня наведалась Люся с подносом. Виорел всё ещё не спешил: подождал пока она вернется за стойку, налил, они с Костей чокнулись и выпили, вгрызлись каждый в свой чебурек и только спустя минуты три, снова закурив, Виорел небрежно осведомился:

- А со Шпицем ты о чём толковал сегодня?

Костя оторвал взгляд от столешницы и невесело поглядел на Виорела.

- Откуда ты знаешь, что толковал?

- Я мимо пробегал, по другой стороне улицы, вот и увидел, - с ленцой пояснил Виорел.

Вновь повесив голову, Костя мрачно поведал:

- Денег я ему должен. В пятницу надо отдать. Думал - с получки как раз... А меня выгнали. Даже если прямо сегодня куда-нибудь устроюсь - фиг чего до пятницы заработаю, факт.

- Много должен-то? - Виорел по-прежнему говорил небрежно, даже как-то нехотя, но Косте показалось, что это напускное и от его ответов что-то начинает зависеть, в ближайшем же будущем.

На такие вещи у него всегда срабатывало чутье. Практически безотказное.

- Да в том-то и дело, что не особенно и много. Триста баксов. Было бы времени побольше - вообще без проблем отдуплился бы. А тут пару дней осталось...

- Да уж, - вздохнул Виорел сочувственно. - Если б не у Шпица занимал - можно было бы как-то договориться. Но с ним, боюсь, не получится.

Виорел был совершенно прав, поэтому Костя даже отвечать не стал, ждал продолжения.

И дождался. Чутье не подвело.

- Слушай, Котяра, раз уж тебя все равно выгнали и деньги нужны, может ты мне подсобишь? У меня напарник заболел, а товар ждать не любит. Сегодня стартовать нужно.

"Господи, неужели уладится?" - подумал Костя с некоторой опаской: боялся спугнуть удачу. Тот факт, что он понятия не имел о бизнесе Виорела, совершенно не смущал. Ничего криминального в Виореле никогда не проскальзывало, Костя в эту сторону даже и не думал.

- До пятницы мы фиг вернемся, сто процентов, хорошо, если до вторника управимся. Но я тебе четыреста долларов заплачу, и на Шпица хватит, и на колбаску с пивом даже чуток останется. Что скажешь?

- А чего делать-то? - поинтересовался Костя на всякий случай. - Я хоть справлюсь?

- Справишься, - фыркнул Виорел. - Чего там справляться? Рюкзак на спину и ножками топ-топ. Причем, в экологически чистой среде, сплошная девственная природа. Воздух без копоти, вода - кристалл и всё такое.

- В каком смысле - топ-топ? - Костя слегка растерялся. Ожидал он совсем не этого.

- В прямом, - Виорел сделал паузу во время которой тщательно погасил в пепельнице окурок. - Считай, это что-то вроде турпохода. Там снаряжения на двоих, сам не унесу. А напарник... Ну, ты слышал. Ты мне нужен исключительно как тягловая сила, рюкзак волочь. Остальное я сам. Кормежка, естественно, входит. Ежли дичи какой добудем - так и пикник сам собой организуется, пальчики оближешь, обещаю. А нет - на консервах проживём, невелика беда.

- Вьючным осликом я ещё не работал, - пробормотал Костя со слабым сомнением.

- Ничо, оно не зазорно, - хохотнул Виорел. - Заодно и развеешься, а то закис ты в своем офисе вонючем. Опланктонился.

- А чего нести-то? - продолжал допытываться Костя.

- Не боись, ничего незаконного. Просто... дефицитный товар. У нас его навалом, а где-то не хватает. На том и стоит торговля, а то ты не знаешь! Я тебе серьезно говорю: криминала никакого, не наркота, не рыжьё или брюлики. Просто товар. Хочешь - я покажу, никаких тайн, всё честно.

- Ну, раз никаких тайн... - вздохнул Костя обреченно. - Собственно, мне и деваться-то некуда, сам понимаешь. Участвую.

- Вот и славно, - Виорел протянул руку и они поручкались как было принято у Виорела на родине - не пожав друг другу ладони, а просто коротко хлопнув ими одна о другую. - Давай, добиваем - и вперёд.

- Что, вот так сразу? - удивился Костя.

- А чего ждать? Время дорого. Будь здрав, фрателе!

- Будь здрав, Вира...

*** *** ***

- Переодевайся, - велел Виорел, бросив на койку невзрачную темно-серую робу.

Костя с сомнением подцепил куртку одним пальцем за воротник и недоверчиво осмотрел. Такое одеяние вполне мог носить рабочий "Руссо-Балта" в начале прошлого века или какой-нибудь китаец из бедной провинции в его середине. Оно, собственно, даже не являлось курткой и напоминало, скорее, гимнастерку, поскольку надевалось через голову и разрез с пуговицами имело только на горловине. Пуговицы, к слову сказать, были деревянными. Под стать оказались и брюки, совершенно бесформенные и тоже с плоскими деревянными пуговицами на поясе и гульфике.

Поскольку Виорел облачился в точно такую же одежду, вопросов Костя задавать не стал. И принялся натягивать эту робу.

- Стоп-стоп-стоп... - остановил его Виорел. - Сначала белье и носки. Вот держи. Футболку снимай нафиг, не понадобится.

Виорел вынул из архаичного полотняного мешка семейные трусы в веселенький синий цветочек. Новые, даже этикетка не была снята.

- Белорусские! - со значением произнес Виорел. - Хэ-бэ, никакой синтетики! И носки, вот, держи.

Носков Виорел выдал аж четыре пары. Одну сейчас надеть, а остальные, надо понимать, сменные.

С трудом сдерживая недоумение, Костя переоделся. Теперь на нем не осталось ни единой своей вещи, если не считать часов. На них Виорел, кстати, тут же обратил внимание.

- Кварц, механика?

- Да какая механика, кварц, конечно...

- Советую: оставь. Все равно от них толку мало будет.

- Есть, сэр... - вздохнул Костя, снял свой якобы "Хельвеко", а на самом деле откровенный китайский нонейм, и сунул в карман джинсов, аккуратно сложенных на табурете.

- Сапоги носить умеешь? - продолжал удивлять Виорел, хотя на самом деле Костя уже перестал удивляться. Раз в одежде такие закидоны, то и обувь без внимания не останется.

- Не знаю, не пробовал... - честно сознался Костя. - Я ж не служил.

- Понятно... - кивнул Виорел и полез в очередной мешок, который почему-то очень хотелось назвать торбой. - Во, как раз сорок третий!

- Я ж тебе говорил, ношу сорок второй! - напомнил Костя.

- Послушай бывалого человека, бери на размер больше, - со знанием дела посоветовал Виорел. - На, меряй.

Мерять пришлось ботинки, опять же на редкость допотопного вида. Носить похожие говнодавы во времена костиного прадедушки - ещё туда-сюда, но сегодня такая обувь выглядела по меньшей мере убого. Тем не менее Костя послушно обулся и зашнуровался.

- Не жмет? - допытывался Виорел. - А ну пройдись!

- Не жмет, даже большеватые малость.

- Это хорошо! Так и должно быть!

Костя вскользь подумал - а каково в таком прикиде выйти на улицу? Что при этом будешь испытывать? Стыд? Неловкость? Скорее всего, что-нибудь вроде этого. Прохожим в глаза будет боязно заглянуть. Однако настрой Виорела, одновременно жизнерадостный и озабоченно-деловой, чуточку успокаивал. В конце концов, он одет примерно так же и не испытывает по этому поводу ни малейшего смущения. Наверное, так и надо в этом их коммерческом турпоходе.

Сам Виорел обернул ноги желтоватыми портянками и надел короткие, до середины голени, сапоги. Кроме того, голенища были коническими, они немного расширялись кверху, так, что между икрами Виорела и ними без труда можно было воткнуть палец, а то и два.

- Ну и последний штрих, - Виорел протянул Косте странную шляпу с широкими полуобвисшими полями. В отличие от остальной одежды, шляпа была хоть и чистая, но явно уже ношеная. Больше всего она напоминала мятую панаму, только почему-то тёмную.

- Нас с тобой за беглых зэков не примут? - проворчал Костя, глядя на себя в зеркало - зеркал, к слову говоря, в комнате было аж четыре, словно тут каждый день кто-нибудь облачался, придирчиво осматривал себя и отправлялся в какой-нибудь турпоход. Или ещё куда.

Судя по количеству полотняных торб по углам, так оно, вероятнее всего, и было.

- Ну, что, выглядишь нормально, - оценил Виорел, критически оглядев Костю. - Теперь рюкзаки. Вот этот - твой.

Указанный рюкзак был раза в полтора больше второго, без сомнений предназначавшегося Виорелу. Костя с опаской взял его за лямку и приподнял.

"Килограмм пятнадцать, - прикинул он. - В принципе, терпимо..."

Рюкзак, как легко догадаться, тоже выглядел пришельцем из прошлого века. Собственно, это был даже не рюкзак, а обыкновенный вещмешок без единого накладного кармана и со сплошной лямкой-коромыслом, которую захлестывали на горловине простейшей петлей. Изначально он был цвета хаки, но время и солнце сделали материю существенно светлее. Чья-то уверенная длань то ли фиолетовыми чернилами, то ли темно-синей шариковой ручкой нанесла на него лаконичную надпись: "Родик". И нарисовала пятиконечную звездочку.

Вещмешок Виорела был такой же незатейливый и выцветший, но без надписей.

- Давай помогу, - Виорел взялся за ношу Кости; тот послушно продел руки в лямки и пошевелил торсом, пристраивая груз на спине.

- Держи, вот... - Виорел обернулся и выудил из-под груды каких-то тряпок на койке два коротких эластичных жгута с металлическими крючками на концах.

- Вот так, гляди...

Он ловко стянул одним жгутом лямки рюкзака на груди Кости, а вторым - на животе, причем перед тем, как сцепить крючки, обернул каждую лямку дополнительной петлей. Видимо, чтобы жгуты не слишком сползали.

- Удобно? Если неудобно, перецепи.

- Да удобно вроде, - нерешительно произнес Костя. - Не давит.

- Ладно, если что, потом перецепим. Теперь погляди в зеркало.

- Да глядел уже!

- Гляди, гляди, - хохотнул Виорел. - Это, считай традиция, а традиции негоже нарушать. Закрой глаза. Закрой... Зажмурься и считай про себя до двадцати.

- Зачем? - удивился Костя, но глаза всё же зажмурил.

Виорел кроме всего прочего ещё и натянул ему панаму на самые глаза.

- Откроешь когда я скажу. Считай, не ленись!

Костя зажмурился и тупо твердил про себя:

- Три... Четыре... Пять...

На счет "двенадцать" на него, вроде бы, дохнуло теплым ветром, на "четырнадцать" Виорел неожиданно взял его за плечи и легонько подтолкнул вперёд. Костя волей-неволей сделал шаг, другой, и по идее уже должен был ткнуться в висящее на голой стене зеркало, и тут Виорел весело сказал: "Всё! Можешь смотреть!"

В зеркало Костя так и не ткнулся. Он открыл глаза, одновременно поправляя панаму. И тотчас вновь зажмурился.

По глазам резануло ярким светом. Только сейчас Костя понял до чего же сумрачно было в комнате Виорела.

"Прожектор врубил, что ли?" - подумал Костя и сам себе не поверил.

Какой там прожектор! Так ярко может светить только солнце в ясный летний полдень. Прожектор - просто сияющая клякса на общем тёмном фоне, а солнечный день - он везде, и везде одинаково светлый, а там где солнце, так просто ослепительный.

- Не понял... - пробормотал Костя озадаченно. Глаза ещё не вполне адаптировались, но приоткрыть их и оглядеться Костя уже был в состоянии.

Комната Виорела исчезла. Вокруг расстилалась самая настоящая степь, с диким разнотравьем и единственной то ли рощицей, то ли группой кустов в поле зрения. До рощицы было примерно с полкилометра.

У Кости, вероятно, был очень глупый вид. Он топтался на месте, то и дело озираясь, словно турист, заблудившийся в чужом незнакомом городе.

- Это ещё что! - рассмеялся Виорел, схватил его за плечо и повлек за собой. - Ты вот сюда посмотри!

Они поднялись на невысокий, примерно в рост человека, взлобок и Костя вторично остолбенел.

Теперь они с Виорелом стояли на обрыве, тоже не особенно высоком, не выше пятиэтажного дома. А перед ними расстилалось море. Или нет, не море - на самом горизонте смутно угадывался противоположный берег. Значит, река. Но какая огромная и широченная! И прямая, совершенно прямая, без единой извилины.

Костя очумело таращился на всё это минуты две, а потом Виорел легонько постучал по его вещмешку. Костя обернулся.

- Разумеется, я должен тебе всё объяснить, и я это сделаю, прямо сейчас. Только давай я сделаю это на ходу? Время не ждёт. Будем топать и разговаривать. Годится?

- Д... Да... - сумел выдавить Костя.

- Значит, пошли! Да, вот ещё что: вон тот столбик с тряпочкой видишь?

Пришлось взглянуть куда указывает напарник. Примерно в том месте, где Костя недавно открыл глаза, из сухой земли торчал полосатый столбик - ни дать, ни взять, словно позаимствованный с какой-нибудь автостоянки. К приваренному на его макушке штырьку с кольцом была привязана пестрая красно-синяя тряпица, на которой угадывалась выгоревшая золотистая надпись: "ПФК ЦСКА".

- Вижу, - подтвердил Костя.

- Запомни: это точка входа. Просто запомни, и всё, зачем - потом поймёшь.

- Хорошо... - пробормотал Костя не очень уверенно.

Всё-таки он был здорово сбит с толку.

- Ну и прекрасно! А теперь - двинули!

Первые шагов двадцать Виорел придерживал его за вещмешок, словно опасался, что Костя упрется или наоборот - припустит прочь со всех ног. Но Костя послушно шагал рядом с Виорелом и тщетно пытался угадать - что же сейчас услышит.

На этот раз чутьё предательски молчало.

- Для начала: расслабься, - предложил Виорел. - Ты не сошёл с ума. Всё путём, всё нормально. Мы прямо из моей комнаты в Вологде перенеслись сюда. Чуть позже, если до этого дойдёт, я даже объясню тебе как именно. А сейчас просто уясни: так перемещаться возможно, но доступно это далеко не всем. Мне - доступно, и я взял тебя с собой. Всё, что я говорил там, дома - правда. Нам действительно нужно доставить груз в одно место и попасть туда можно только таким вот способом. Идти довольно долго, около суток, так что придётся ночевать в степи, но ничего страшного в этом нет, переночуем. А завтра, если повезёт, нас подбросят до городка.

- А если не повезёт? - тупо спросил Костя.

- Тогда топать ещё сутки. Но обычно подвозят, не боись.

Виорел шагал чуть впереди, поэтому ему то и дело приходилось оглядываться через плечо и шёл он в итоге чуть развернув торс влево, полубоком, что ли. Костя старался не отстать, но всё равно отставал примерно на шаг.

- Ты фантастику читаешь? - поинтересовался Виорел. - Про всяческих попаданцев?

- Ну... бывает, - признался Костя не очень охотно. - Многие читают.

- Тогда тебе будет проще. Представь, что ты участвуешь в интерактивной постановке... Или в игре.

Именно в этот момент Костя заметил, что к левому боку Виорела приторочено ружьё. Вернее, что-то типа обреза, с потёртым деревянным прикладом и двумя короткими и толстыми стволами.

Костя невольно запнулся и встал, не в силах отвести взгляд от оружия.

Виорел обратил на это внимание только шагов через пять.

- Чего замер? - насторожился он.

А потом перехватил Костин взгляд и усмехнулся:

- А, это... Котяра, сам подумай: мы в диких местах. Ближайшее человеческое жильё хрен знает как далеко. Тут, между прочим, волки водятся. И, потом, я ж тебе пикник обещал, а как я добуду дичь без оружия? Разумеешь?

- Разумею, - упавшим голосом промямлил Костя, но потом неожиданно разозлился на себя.

"Да что я в самом деле? - думал он сердито. - Можно подумать, в городах мало уродов стволы по карманам носят! Лучше уж пусть у Виорела тоже ствол будет. На всякий, как говорится, случай".

- Тебе я пока не предлагаю, - тактично сообщил Виорел. - Но если припрёт, выдам и тебе пушку. Только ты не пугайся, "припрёт" - это я фигурально. До этого иногда доходит, но очень-очень редко. И знаешь почему? Потому что я легальный торговец, плачу всем, кому надо. Зато и хожу без опаски.

Костя кивнул, не сказать, чтобы слишком уверенно, но кивнул, и Виорела это успокоило. Он тоже качнул головой и снова зашагал прочь от обрыва с рекой. Ничего не оставалось, как последовать за ним.

Несколько минут они шли молча, шурша травой и распугивая кузнечиков. Солнце ощутимо припекало и Костя порадовался тому, что оставил футболку дома у Виорела - под надетую на голое тело робу забирался легкий ветерок и это удивительным образом спасало от жары.

- Я знаю о чем ты хочешь спросить, Котяра, - заговорил, не оборачиваясь, Виорел. - Ручаюсь, ты хочешь задать один, но главный вопрос: где мы? Отвечаю как на духу: и знаю, и не знаю. Мир этот называется Центрум, а страна, где мы сейчас находимся - Джаваль. Но как этот мир соотносится с нашим - понятия не имею. Не знаю где он расположен - просто на другой планете, или в параллельном мире, но второе на мой взгляд, вероятнее. И знаешь почему? Потому что здесь наши звёзды. И, соответственно, созвездия. Ну, с поправкой на широту, разумеется, потому что мы сейчас примерно на широте Крыма. Как стемнеет, покажу тебе. Ты по звездам ориентироваться умеешь?

- Нет, - вздохнул Костя с сожалением. - Как-то не предоставлялся случай научиться.

- Да там все просто. Большую Медведицу знаешь?

- Ага! Я только два созвездия на небе и различаю - Большую Медведицу и Кассиопею.

- Ну, вот, по внешний стороне ковша Медведицы проводишь прямую... я покажу потом. По ней находишь Полярку. И всё, север вот он, точно от Полярки к горизонту. Еще можно по летнему треугольнику, Веге, Денебу и Альтаиру. У него длинный угол приблизительно на юг указывает. Но это только летом. Научу, в общем.

- Ну ты даешь, Виорел! - поразился Костя. - Я тебя считал обычным понаехавшим, а ты вон сколько всего знаешь!

- А ты думал за пределами России только идиоты живут? - хохотнул Виорел. - К тому же, в Россию едут как раз самые умные и разворотливые!

- Умные в Москву едут. А остальные - куда придется, кайлом махать, или квартиры ремонтировать... Извини, конечно, но про твоих земляков сколько лет уже анекдоты ходят. Да и не только про них. Этих... Рамшана с Джавшутом хотя бы вспомни. Или как их там?

- Наверное, ты прав, - согласился Виорел, поразмыслив. - Но мне совсем неохота кайлом махать, мне торговля как-то больше по душе.

Костя вскользь подумал, что Виорел, невзирая на обещание, товар в рюкзаках ему так и не показал. Но с другой стороны - Костя и не настаивал.

"Разъяснится как-нибудь, - подумал он. - Параллельный мир, мама дорогая..."

- Давай-ка мы время попусту терять не будем, - вдруг оживился Виорел. - Лучше попрактикуемся в местном языке. Я-то его знаю, но все равно лишний раз поговорить полезно. Для начала обеспечим тебе словарный запас. Ты, главное, не возражай, а слушай, запоминай и повторяй. Я хороший учитель, вот увидишь. К завтрашнему дню на уровень "моя твоя понимай" точно выйдешь, обещаю.

- А...

- Не возражай, говорю! Поехали по существительным: человек - аза. Повторяй!

- Человек - аза, - пробормотал Костя и едва не споткнулся - левая нога запуталась в траве.

- Земля - шон.

- Земля - шон.

- Небо - амар. Трава - зо. Степь - хамт. Море - ойдо. Вода - мусе. Еда - кахе.

- Амар... Зо... Хамт... Ойдо... Мусе... Кахе... - как заведённый повторял Костя и вскоре впал в странное состояние, практически медитативное. Он размеренно шагал за Виорелом, ступая шаг в шаг, и это избавляло от необходимости выбирать дорогу. По сторонам глазеть быстро надоело - вокруг расстилалась однообразная степь. Голова словно отключилась от всего на свете, кроме одного: слов незнакомого языка. Костя послушно повторял их, не слишком стараясь запомнить, потому что особых способностей к языкам за собой никогда не замечал, но это было лучше, чем идти молча, а на вопросы Виорел отвечать до вечера наотрез отказался. Через пару часов перешли к глаголам, потом к прилагательным, а под вечер, когда в животе уже ощутимо урчало, даже к построению несложных фраз. К огромному изумлению Кости он запомнил большую часть слов, которые повторял за Виорелом и, кажется, даже уловил основные грамматические закономерности склонений, спряжений, а также схему, по которой строились предложения. Язык был странный, ни на что известное Косте не похожий, но какая-то внутренняя логика в нём, безусловно, присутствовала и, опять же, к большому собственному удивлению Костя её довольно быстро схватывал. Простенькие фразы типа обещанного "моя твоя понимай" или "пусть твоя идти немножко медленно, пожалуйста" начал строить задолго до вечерней стоянки.

Трижды Виорел устраивал короткие привалы с водопоем, но без малейшего перекусона. А когда солнце склонилось к горизонту и до заката, по ощущениям Кости, осталось часа полтора, Виорел привёл его к очередной рощице посреди степи. Костя уже знал: где рощица - там и вода. Правда, обычно к воде приходилось продираться сквозь плотные заросли ежевики, но на этот случай у Виорела имелось замечательное мачете и брезентовые рукавицы.

- Все! - объявил Виорел, ловко сбрасывая рюкзак на ровный пятачок между двумя корявыми деревцами с белесыми узкими листиками. - Тут заночуем.

Костя с облегчением последовал его примеру и когда выпрямился уже без рюкзака за спиной, внезапно ощутил, до какой степени натрудил плечи.

- Чего? Тяжко с непривычки?

- Ага, - ответил Костя со вздохом. - Ноет всё!

- Зато спать будешь крепче! На-ка, натаскай дров. Но только сухих, тут их хватает.

Виорел вручил ему небольшой топорик, ни разу не туристский, а тоже антикварный - обычная железяка и отполированное деревянное топорище, в торец которого со стороны лезвия был вогнан деревянный же клин.

Костя уже более-менее свыкся с мыслью, что его занесло в чужой мир, и даже придумал правдоподобное объяснение общей архаичности их с Виорелом снаряжения и одежды. Скорее всего, решил Костя, этот мир в развитии сильно отстает от Земли. Появись тут в джинсах или кроссовках и с модерновым рюкзаком за плечами - мягко говоря, не поймут. Но какой простор для торговли! То-то Виорел сюда шастает.

"А может, ну его нафиг привычную работу? Офисы, компы? Может, наняться к Виорелу в подручные? Он ведь прав, озвереть можно в четырех стенах. А тут... Параллельный мир, с ума сойти!"

Костя ожесточённо рубил сухую ветку на одном из корявых деревьев и размышлял. Потом отволок её к месту стоянки и отправился за новой. И так несколько раз.

Минут через десять, когда Костя притащил очередную ветку, засохшую и корявую, Виорел сказал: шабаш, мол, дров хватит. К этому моменту он уже разжёг небольшой костерок, добыл из костиного рюкзака маленький полусферический котелок, пол-буханки хлеба, банку тушёнки, пакет крупы и даже две крупных помидорины с навощенными блестящими боками. Как они в рюкзаке не помялись - одному Виорелу известно, рюкзак-то он укладывал. Хотя, помидорины вполне могли путешествовать внутри котелка, к примеру - там раздавить их при всем желании было практически невозможно.

- С пикником, прости, не сложилось, - вздохнул Виорел, изредка поглядывая на повалившегося у костра Костю. - Но кашки сейчас наварим, не боись! Кстати, не советую на травке валяться: оно только кажется, что тепло, заболеть - раз плюнуть. Глянь в рюкзаке, там дерюжка есть. Подстели.

Костя послушно полез в рюкзак. И действительно, в прилегающей к спине части нашлись легкое байковое одеяло и сложенный в несколько раз продолговатый кусок войлока, который Виорел почему-то назвал дерюжкой. На туристической пенке было бы чуть помягче, но сейчас Костя и войлоку был рад, тем более, что лежать на нём действительно было безопасно в смысле здоровья. Костин дядька, двоюродный брат мамы, как-то раз в мае повалялся вот так же на травке. В итоге сгорел за несколько дней, скоротечная пневмония. Так что даже начисто лишённый полевого опыта Костя, горожанин в третьем поколении, и не подумал ослушаться Виорела.

А тот колдовал у костра. Котелок с водой давно висел над огнем и Виорел туда уже что-то деловито сыпал и крошил.

- И ещё, - предупредил он Костю, не отрываясь от готовки. - Воду из ручья пить не советую. Микробики, знаешь ли. Или вон из фляжки, или кипяченую. Потом вскипятим, чтоб остыла к утру.

- Понял, - кивнул Костя и покосился на то, что Виорел назвал фляжкой. Скорее это была приплюснутая овальная баклага с широкой горловиной, которая сначала затыкалась корковой пробкой, а дальше поверх навинчивалась широкая, как у термосов, крышка-стакан.

Когда Костя лазил в рюкзак за войлоком, он рассмотрел, что на самом дне ровными рядами уложены одинаковые картонные коробки размером примерно в четверть блока сигарет. Гадая что же в них кроется, Костя прилёг на спину и сам не заметил как задремал.

Очнулся он от лёгкого толчка в плечо.

- А? - рывком вскинулся Костя.

Около него на корточках сидел Виорел с миской в руке.

- Ужин! - весело сообщил он. - Давай, порубаем - и баиньки, я тоже намаялся, с рассвета на ногах. Причём, с нашего, земного, рассвета, а сегодня это часа на четыре раньше, чем местный.

Костя машинально потянулся к миске.

- Осторожно, горячая! - предупредил Виорел и поставил её прямо на войлок.

Миска была алюминиевая, ложка тоже. А на ужин Виорел приготовил пшеничную кашу, щедро сдобренную тушеной говядиной и какими-то мелко нарубленными травками, но не укропом и не петрушкой - совершенно точно. Сам он уселся рядом, на тот же постеленный Костей войлок, только сначала сходил к костру и принёс свою порцию в подобной же миске, а ещё хлеб, обе помидорины и маленькую металлическую солонку с олимпийскими кольцами и надписью "Москва-80".

Поужинали они в полном молчании, под тихое потрескивание догорающего костра. Костю неудержимо клонило в сон; кое-как справившись со своей порцией, он даже от чая отказался и тут же залёг. Виорел не возражал, только предупредил, что ночью может быть холодно, а одеяло в рюкзаке, но это Костя уже и сам знал. Рюкзак он примостил под голову и практически сразу же отключился.

Ночью он проснулся всего один раз, действительно от прохлады. Сходил заодно до ветру, после добыл одеяло, укрылся и уснул вновь.

Когда он вставал, Виорел, не шевельнувшись, открыл глаза, но Костя этого, конечно же, не заметил.

В предрассветных сумерках его вновь толкнул Виорел.

- Поднимайся! - воскликнул Виорел. - Доброе утро!

Костя вздрогнул и приподнял голову.

- Доброе утро, говорю! - повторил Виорел.

- Доброе... - пробормотал Костя и душераздирающе зевнул.

- Как спалось? Не замерз? - поинтересовался Виорел со странной интонацией.

- Нет, я ночью укрылся... - ответил Костя, а затем осёкся и в замешательстве поглядел на Виорела.

Тот спрашивал не по-русски, а на языке, которому вчера весь день Костю обучал. И ответил ему Костя на этом же языке, но сообразил это не сразу.

- Ой... - растерянно произнес Костя.

- В Джавале не говорят: "ой!", - проворчал Виорел. - Тут говорят: "вэ!"

Но вид у Виорела, невзирая на ворчание, был очень довольный.

- Давай, давай, подъём! Сейчас наскоро перекусим - и ходу, пока не жарко. На, вот, тарелки пойди вымой. И ложки.

Сам Виорел снова занялся костром, однако разогревать подвесил только чайник.

Костя сходил к ручью, умылся, старательно вымыл посуду, хотя оттирать подсохшие остатки каши пришлось основательно, с песочком. Но ничего, справился. Тарелки Виорел насухо вытер и сразу же спрятал в вещмешок; ложки оставил.

- Каша чуть тёплая, - объяснил он. - Я котелок оставил у костра, а ночью так и вовсе на пепел передвинул. Если по тарелкам раскладывать - остынет враз. Да и мыть второй раз неохота, время потеряем. Давай по-крестьянски, из котелка.

Костя, понятно, не возражал.

Снедь действительно оказалась еле-еле тёплой, но пошла за милую душу, очень скоро ложки заскребли о дно котелка. Подобрали всё подчистую. Виорел велел Косте уложить в рюкзак войлок и одеяло, а сам метнулся к ручью с котелком и вернулся с чистым, даже копоть с внешней стороны оттер, причем времени у него ушло существенно меньше, нежели у Кости на тарелки с ложками.

Потом они допили чай, странно терпкий, но вкусный, Виорел вытряхнул заварку на кострище, а чайник даже ополаскивать не стал, сунул в бумажный пакет из "Ашана" и погрузил в рюкзак Кости, на самый верх.

- Ну, двинули! - бодро произнёс он и отработанным движением забросил ношу за спину.

Костя тоже продел руки в лямки - плечи тут же предательски заныли.

"Да уж, - подумал он философски. - Тяжек труд вьючного ослика..."

И снова они зашагали по дикой степи, освещаемые рассветным солнцем.

Солнце вставало позади и справа.

*** *** ***

Костину инициативу порасспрашивать о чужом мире Виорел снова зарубил на корню: сегодня он принялся вдалбливать в спутника-неофита расхожие фразы и идиомы местного языка и Костя был вынужден повторять их снова и снова. Пейзаж по сравнению со вчерашним не изменился ничуть - всё та же плоская степь, редкие заросли ежевики да корявые деревца над родничками и бездонное небо над головой. Солнце, едва поднявшись, начало ощутимо припекать, но нельзя сказать, чтобы Костя так уж страдал от жары: то и дело налетал лёгкий ветерок, причём почему-то с разных сторон, то справа, то слева, то со спины. Возможно, сказывалась близость к большой воде. В общем, особого дискомфорта Костя не испытывал, а Виорел, несомненно, к местным реалиям был давно привычен. Морально Костя быстро впал в уже знакомое заторможенное состояние: по сторонам почти не смотрел, поскольку смотреть было особо не на что, держал в поле зрения ноги Виорела и ступал за ним след в след, совершенно автоматически. И так же автоматически повторял за ним слова, как ни странно сегодня уже не кажущиеся незнакомыми.

Так прошло почти пол-дня; за это время однажды остановились попить тёплой водички из баклаги. Костя, впервые утолявший жажду прямо из горлышка, вместе с водой втянул в рот что-то твердое и металлическое, и чудом не проглотил. Вынул, поглядел - монета, царский полтинник.

- Э-э-э, полегче! - одернул его Виорел. - Не опрокидывай, там их несколько.

- А... зачем? - удивленно поинтересовался Костя.

Спутник снисходительно усмехнулся:

- Серебро! Вода не портится. Чего пялишься, кидай назад.

Костя послушно уронил полтинник в баклагу и теперь пил уже заметно аккуратнее. А когда несколькими часами позднее он уже готов был снова взмолиться о водопое, Виорел вдруг остановился, поднёс к глазам ладонь, заслоняясь от солнца, и стал пристально вглядываться вдаль.

- Надо же, как точно вышли! - произнес он удовлетворённо. - Радуйся, Котяра, ещё немного - и как минимум привал!

- Радуюсь, - пробормотал Костя по-джавальски и Виорел, обернувшись, поглядел на него одобрительно. Но комментировать не стал.

Костя тем временем и сам всмотрелся туда же, куда и Виорел. Прогретый воздух дрожал и струился, тем не менее вдалеке можно было разглядеть нечто вроде одинокой вышки посреди степи.

Вышка очень походила на сторожевую.

- Значит так, - принялся наставлять Виорел. На этот раз - по-русски. - Это пограничный пост. Твое дело - молчать и не дёргаться, даже если поймёшь, о чем мы разговариваем. А ты, скорее всего, прекрасно поймёшь. Если что спросят, гляди сначала на меня; если кивну - отвечай как сумеешь, только правду. Сопротивляться не вздумай! Мы - легальные торговцы, нам скрывать нечего, поэтому и бояться, в общем-то, нечего. Как только меня узнают, считай, порядок. А до того и пальнуть могут, так что без резких движений. Уяснил?

- Уяснил, - кивнул Костя с некоторой растерянностью.

Как оказалось, к тому, что в него могут пальнуть, морально Костя был совершенно не готов. В груди слегка похолодело, невзирая на полуденную жару. Да и походка стала малость деревянной, он даже начал от Виорела отставать, но усилием воли взял себя в руки и быстро догнал.

Виорел тем временем добыл откуда-то, скорее всего из кармана, пёструю тряпку, похожую на цыганский платок, только размерами поменьше. Взял её за уголок и так и шёл - помахивая на уровне головы.

До вышки оставалось примерно с километр, когда оттуда грянул выстрел. У Кости аж колени подогнулись от неожиданности. Да и задрожали, чего уж там...

- Подними руки, - тихо произнёс Виорел.

Сам он так и поступил - если правая рука, с вымпелом, уже была поднята, то вторую он поднял именно сейчас. Костя поспешил последовать его примеру: выстрелы как-то мало располагают сугубо гражданских людей к вольностям. А уж Костя-то всю жизнь был ботан ботаном, разве что без очков.

Так они и шагали дальше, с поднятыми руками. Уже метров через триста Косте сделалось тяжело, руки словно свинцом налились, но он терпел изо всех сил, потому что очень не хотел услышать ещё один выстрел - а где гарантия, что выстрелят опять в воздух?

Когда до вышки оставалось метров сто и она уже видна была во всех подробностях - от вертикальных узких бойниц в стенах до аккуратной лесенки, начинающейся не у самой земли, а чуть выше, на уровне пояса - справа и слева от идущих Виорела и Кости поднялись двое вооруженных парней, облачённых в бесформенные желтовато-серые балахоны. Надо сказать, на местности балахоны маскировали идеально: Костя прошел в каких-то десяти метрах от ближнего к себе и заметил его только когда тот оказался на ногах.

- Здорово, Вира! - поздоровался один из поднявшихся, к огромному удивлению Кости - по-русски и без малейшего акцента. Даже окал он привычно, совершенно по-вологодски. - Ты как всегда?

- Привет, Олежка. Да, по старой схеме.

- Ну и славно. Топайте.

- Подождите, - вмешался второй.

Этот почему-то говорил по-джавальски.

- У тебя новый шорфаз?

Он произносил слова немного не так, как Виорел, да и не все из них уже были известны Косте, но общий смысл разговора, как ни странно, Костя уловил без труда.

- Это он тут новый. А в Маранге вполне себе старый. Илья заболел, вот, его пришлось подрядить.

- Ты за него дорджи?

- Как за себя. Отвечаю.

- Хорошо. Идите, зервар на месте. Мы уже дали сигнал на варуше.

- Ага.

И уже Косте:

- Пойдём, Котяра. Руки можешь опустить.

Сделав несколько шагов Костя не удержался и обернулся - оба пограничника уже сидели на краю неглубокого окопчика; один прикуривал, второй подносил ему огоньку.

- Шорфаз - это приятель? - на всякий случай уточнил Костя.

- Да, приятель, знакомый. Что-то вроде этого. Маранг - наша Земля. Что ещё не понял?

- Смысл понял, не понял подробности: кто-то там сидит где-то и нас ждёт.

- Точно, варуше - это застава, а зервар, который нас ждёт - её начальник.

- А Олежка этот - тоже с Земли?

- Ясное дело! - усмехнулся Виорел. - Из Вологды, с Бывальника. Наших тут много, учти.

- А второй почему не по-русски говорил?

- Так он и не русский. Скандинав, то ли швед, то ли норвег, хрен их дылд белобрысых разберет, а предметно я не интересовался. Он русского, ясен перец, не знает, я - его языка тоже. Приходится по-джавальски. Начальник их, кстати, тоже скандинав, зовут Улаф. На этой заставе вообще все или русские, или скандинавы. А вот дальше к столице много кто попадается, даже всякие китайцы и негры... Пардон - афрочеловеки, - Виорел ухмыльнулся. - Хотя, мне, наверное, можно их и неграми называть. Зовут же меня все молдаваном! И я не обижаюсь.

- По-моему, ты от русского только именем и отличаешься, - сказал Костя задумчиво. - Ну, выговор у тебя немножко непривычный, подумаешь...

Они как раз проходили мимо вышки. Если там, на верхотуре, кто-то и сидел, Виорелу и Косте он не показался.

Так они протопали километра два и только после этого Костя заметил заставу - длинное, похожее на барак строение, обнесенное темным забором, кажется, бревенчатым. Над забором виднелась двускатная крыша и верхние половины шести окон. Само здание, по крайней мере та его часть, что просматривалась поверх забора, словно тоже облачилось в камуфляжную форму и на фоне окрестной степи практически не выделялось, а чтобы выделяться на фоне неба Костя с Виорелом ещё недостаточно близко подошли. А вот забор выделялся, он был намного темнее, чем выгоревшие степные травы и рыжевато-серый суглинок.

А когда подошли совсем близко, Костя с удивлением понял, что забор вокруг заставы сложен вовсе не из бревен, а из грубо отесанных железнодорожных шпал. Темными они были, несомненно, из-за пропитки и, скорее всего, до сих пор мазались.

У приоткрытой створки весьма солидных на вид ворот поджидал ещё один пограничник. Понятное дело, вооружённый.

- Здорово, Вира! - поприветствовал он по-русски. - Чего, новичка завербовал?

- Привет. В процессе, - проворчал Виорел. - Илья в больницу угодил.

- Опа! - пограничник сделал круглые глаза. - Чего с ним?

- Аппендицит, - вздохнул Виорел. - Позавчера скорая забрала. Когда его погрузили, он на меня глянул и тихо сказал: "Хорошо, что здесь!" Ну, в смысле, на Земле. Прихватило бы в Центруме - сам понимаешь... В городах ещё туда-сюда. А в степи где-нибудь...

- Да уж... - покачал головой пограничник. - Ну, давай стволы и проходите, зервар заждался.

Джавальское слово он ввернул в русскую фразу совершенно естественно и не задумываясь, видимо, подобное было в порядке вещей.

Виорел отстегнул и отдал пограничнику свой обрез, потом ещё вынутый из-за пазухи сверток.

- Входим, - сказал он Косте.

За воротами открылся достаточно просторный дворик с посыпанными песком дорожками, колодцем и несколькими небольшими сарайчиками. На коньке одного из них, на самом краю, возлежал, жмурясь на солнце, здоровенный рыжий котище. Он и сам казался кусочком солнца, особенно в сравнении с серой кровлей сарайчика, очень уж свет удачно падал.

Первым делом Виорел направился к колодцу и они долго, с наслаждением пили, зачерпывая воду из ведра смешным деревянным ковшиком, то и дело передавая его друг другу. А когда утолили жажду, Виорел ещё наполнил доверху флягу и только после этого протопал по песчаной дорожке ко входу в барак. Костя обратил внимание на наружную дверь - крепкую, обитую листовым железом, хоть тараном в неё колоти. Разобьёшь со временем, конечно. Но потрудиться придётся изрядно. И ставни на окнах, сейчас раскрытые, немногим от двери отличаются. Застава явно была обустроена с учётом возможной осады.

После тесноватого помещения непосредственно за дверью, которое Костя мысленно назвал предбанником, открылась просторная комната, занимающая центральную часть барака; посреди неё высилась беленая печь. Между печью и окнами на противоположной от входа стороне располагался длинный стол с двумя лавками; за ним без труда уместилось бы человек десять, а то и вся дюжина. Торцевые части барака отделялись стенами; в правой имелась одна дверь, в левой - две. Виорел постучался в ближнюю левую дверь.

- Верде! - донеслось из-за двери по-джавальски.

Поскольку слово "верду" на русский переводилось как "идти", ничего кроме "заходите" это не могло означать.

И они вошли - первым, естественно, Виорел, за ним Костя.

За дверью помещалась довольно большая комната, которую с ходу хотелось назвать даже не кабинетом, а канцелярией.

Шкафы почти по всему периметру. Письменный стол у окна. Сейф в углу. Массивная вешалка на треноге у дверей. На стенах - портреты каких-то очень старомодных, но несомненно официальных типов при параде и орденах; один из троих даже моноклем щеголял. Люстры не было совсем, зато на столе стояло сразу два здоровенных подсвечника. Хозяин всего этого великолепия просматривался аккурат между ними - рослый лысоватый тип, до синевы выбритый и одетый во всё тот же камуфлированный балахон, каким-то чудом сидящий на хозяине очень строго и по-военному подтянуто. Даже сидя этот вояка был ненамного ниже Кости.

- Здравия желаю, господин зервар! - бодро отрапортовал Виорел. - Иду обычным маршрутом, носильщик новый, первая ходка и пока нет уверенности, что не последняя, так что попросил бы пока без сатио. Товар предъявлять?

- Предъявляй, - буркнул зервар.

Из всей тирады Костя не понял одно-единственное слово, но как раз оно волновало больше всего. Без чего там Виорел просит его оставить?

Тут Костя отвлекся - Виорел пихнул его локтем и шепнул по-русски:

- Снимай рюкзак!

Костя, естественно повиновался - освободил плечи от лямок и поставил вещмешок перед собой. Виорел немедленно его развязал, вытащил сначала войлок, на котором ночью почивал Костя, выложил на него часть пожитков - одеяло, котелок, миски, консервы, ещё какие-то мелочи, а вот картонные коробки, в которые Костя так и не удосужился заглянуть, стал выкладывать на стол перед зерваром. Ровненькими рядочками. Разгрузив Костин вещмешок, он принялся за свой. Походной поклажи у него было совсем мало, такой же кусок войлока, одеяло, да небольшая торба, перевязанная пестрой тесьмой. Что там крылось - неизвестно, но её Виорел на стол выкладывать не стал, оставил на полу. Зато выложил уйму коробочек поменьше.

- Это всё, господин зервар, - сообщил Виорел и выразительно потряс пустым рюкзаком.

Хозяин канцелярии поводил носом над коробками, заглянул в некоторые, с сомнением потряс одну, словно рассматривал что-то в неё насыпанное и тряской хотел слегка перемешать содержимое. Что именно там было - Костя от дверей не видел.

- Опять заказы для мастерской Хетауцэ? - с неудовольствием спросил он.

- Как видите, - подтвердил Виорел.

- Что-то ты перестал носить вещи интересные нам, всё запчасти да запчасти.

- Хетауцэ хорошо платит, - пожал плечами Виорел. - А спрос рождает предложение. Но вы не беспокойтесь, то, что я понесу назад, вас определенно заинтересует.

- И что же ты понесёшь назад? - несколько оживился зервар.

Виорел покосился на Костю, потом обошёл стол, склонился к уху зервара и принялся шептать.

Когда он закончил и выпрямился, Зервар несколько секунд пребывал в неподвижности, словно переваривал услышанное.

- И сколько? - поинтересовался он наконец.

- Думаю, таодре на сорок-сорок пять. Ваша, как всегда, пятая часть.

- Восемь-девять таодре... Хм... Вь'орэл (зервар произнес имя Виорела именно так), ты понимаешь, что возникает огромный соблазн пустить тебе пулю в затылок и прикарманить всё, что у тебя найдется?

- Понимаю. Но вы-то в свою очередь не хуже понимаете, что за год на мне заработаете гораздо больше. Причем, без малейшего риска. Я доставлю все прямо сюда, к вашему сейфу.

- Я-то понимаю, - проворчал зервар. - А остальные?

- А остальным зачем знать? - пожал плечами Виорел. - Рассчитывайтесь с ними сами, и лучше просто монетой.

- Спасибо за совет, - сказал зервар ядовито. - И того... не учи птицу гадить на чужие шляпы. И не вздумай теряться, если нужно - достанем тебя и в твоей Волохте.

- Да бросьте, господин зервар, вы ж меня не первый день знаете. Я не верю в большой куш и предпочитаю клевать по зернышку. Оно как-то для здоровья полезнее.

- Только потому, что я тебя знаю, ты и есть единственный, кто платит нам на обратном проходе,, а не на прямом - сказал зервар жёстко. - Но ты всё равно не расслабляйся, Вь'орэл. И не застревай в столице слишком уж надолго, мои ребята могут заподозрить худое. Грузись.

- Ага, - Виорел обернулся к Косте и выразительно качнул головой: - Помогай! Держи!

Костя метнулся к столу и взял вещмешок за горловину. Виорел принялся складывать туда коробочки со стола - так же аккуратно и плотно, рядами и слоями.

Уложились, навьючились. Костя ожидал, что они с Виорелом сразу покинут канцелярию, но не тут-то было: Виорел остался стоять перед столом зервара. Тот угрюмо перелистывал какую-то не то книгу, не то толстую тетрадь для записей.

Виорел ждал довольно долго, потом кашлянул в кулак и несмело (Косте показалось, что именно несмело) поинтересовался:

- Так что с сатио, господин зервар? Разрешите первую ходку без него? Парень не знал куда идет. Он и сейчас плохо представляет куда попал. Я его от безысходности взял, напарник угодил в больницу, а у меня сделка горит, всё договорено...

- Двадцать пять процентов, - глухо произнес начальник заставы. - На обратном проходе мы снимем двадцать пять процентов твоей выручки.

Виорел несколько секунд оставался неподвижен; потом шевельнулся, посмотрел, повернув только голову, на Костю, и тяжело вздохнул:

- Чего не сделаешь ради товарища...

Взгляд у него был недовольно-печальный.

Зервар выудил из ящика стола бумагу размером в половину листа А-4, что-то вписал в неё, шлёпнул прямоугольный штамп и уронил на стол, но не перед собой, а в направлении Виорела. Виорел эту бумагу тотчас сцапал, сложил и упрятал в нагрудный карман гимнастёрки.

- Так мы пошли? - снова обратился он к зервару.

- Да, ступайте. Носильщика твоего я запомнил, и ребята мои запомнят. Так что во второй раз обойтись без сатио не надейся.

- Я и не надеюсь, - пожал плечами Виорел. - Только идиот после визита в Центрум пойдёт туда вторично без шайдалле вопросов и двух шайдалле ответов. А он парень неглупый и любопытный.

- Рад, что ты всё понимаешь.

И громче:

- Йо-он!

Секунды через три дверь в канцелярию отворилась. Заглянул крепкий белобрысый парень - викинг викингом, даром, что в камуфле. Зервар изобразил правой ладонью жест, которым обыкновенно начальство отсылает подчинённых: свободны, мол.

- Пшли, - шепнул Виорел Косте и напоследок повернулся к зервару:

- Всего доброго, господин зервар!

Вообще-то если дословно, то Виорел произнес не "доброго", а скорее "приемлемого", "достойного", но Костя уже сходу транслировал местные обороты в соответствующие понятия. Сам он хозяину канцелярии коротко и уважительно кивнул, даже с неким намеком на поклон.

Они вышли, сначала в комнату с печью и столом, потом в предбанничек, а потом и на улицу. Викинг Йон молча сопровождал их, остановившись только у ворот. Виорел выскользнул наружу в приоткрытую щель, Костя последовал за ним. Уже знакомый пограничник вопросительно поглядел на них, но тут высунулся Йон, что-то коротко и неразборчиво пробормотал (во всяком случае, на этот раз Костя не понял), после чего к Виорелу вернулись его свёрток и обрез.

- Удачи, Вира! - улыбнулся пограничник. - Успешно поторговать!

Виорел кивнул. Вид у него был чуточку кислый, видимо из-за грядущих незапланированных расходов.

Когда они отошли от заставы шагов на сто, Виорел встрепенулся и неожиданно похвалил Костю:

- Молодец, отлично себя вёл!

Костя не нашелся что ответить. Зато рискнул уточнить:

- Из-за меня тебе повысили дань?

- Ну, в общем, да, - подтвердил Виорел. - Вместо двадцати процентов придётся отдать двадцать пять. Видишь ли, всем торговцам с Земли в Центруме делают татуировку. Вот такую.

Виорел продемонстрировал Косте запястье. Примерно на стыке большого и указательного пальцев виднелась небольшая, с пятирублевую монету, синеватая наколка: тонкая линия, образующая замкнутую окружность.

- Кто делает? - тупо спросил Костя.

- Пограничники. Когда тебя ловят с товаром - а ловят практически всегда - для начала делают колечко и объясняют: либо плати процентик, либо по второму отлову будет плохо и тебя с этого момента станут считать контрабандистом. Для начала колечко это заштрихуют. Потом... - Виорел выразительно помолчал. - В общем, плохо будет. А уж если поймают в третий раз, да с уже заштрихованной татуировочкой, точно шлёпнут на месте и дело с концом. По правилам раз ты тут появился, пустое колечко должны были наколоть и тебе, прямо сейчас. Но я тебе не успел всего рассказать. Времени совсем не было, поверь. А раз я тебя не предупредил, что придётся делать татуировку, то попробовал договориться на один раз, чтоб не делали... иногда это срабатывает. Как, вот, сейчас.

- А если бы на этот раз не сработало? - спросил Костя, чувствуя в груди неловкую пустоту.

- Накололи бы, - признался Виорел, глядя в сторону. - Даже если бы ты вздумал трепыхаться.

- Знал бы наперёд - точно не пошёл бы с тобой, - сердито заявил Костя.

- Я догадываюсь, - Виорел продолжал глядеть в сторону. - Извини. Но я был практически уверен, что уболтаю зервара. И уболтал ведь, а?

- Уболтал, - согласился Костя с некоторым сомнением и после короткой паузы развил мысль: - Я вот о чём думаю, Вира: ты меня пригласил вроде как в турпоход, а тут оказывается то яйца могут отстрелить, то татуировку нашпандолить... Сутки всего прошли. Что ж дальше-то будет?

- Самое сложное уже позади, - Виорел наконец повернул голову лицом к Косте. Вид у него был виноватый, но не скажешь, чтобы очень. Так, самую малость. - Остались пустяки. Ну, извини, ну пришлось мне, пришлось! Зато скоро будем в шоколаде: погранцов прошли, от татуировки отмазались... Она, кстати, по-джавальски называется сатио.

- Я запомнил, - проворчал Костя, уже в общем-то спокойно. - Долго ещё топать-то? У меня ноги, блин, гудят!

- Да вон уже станцию видно! - усмехнулся Виорел, указывая куда-то вперёд, в степь.

Костя поглядел - в указанном направлении просматривался некий невзрачный сарайчик, к которому справа, от самого горизонта тянулась тёмная, темнее желтовато-рыжей степи, ниточка. У сарайчика она заметно изгибалась и дальше уходила к горизонту не налево, а скорее прямо, лишь чуть-чуть левее и наискось. Тропа, по которой они с Виорелом топали от заставы, вела как раз к этому сарайчику.

- Станция? - переспросил Костя.

- Ага. Железнодорожная. До темноты хоть один поезд, но пройдёт. Идут они все в столицу, а нам туда и нужно.

*** *** ***

Станция и при ближайшем рассмотрении оказалась небольшим запертым на висячий замок сарайчиком, плюс к сарайчику примыкал навес три на пять метров, видимо, защита от дождя для случайных пассажиров. Перрона, разумеется, никакого не было, просто слегка утоптанная земля вдоль поросших травой рельсов и шпал. Шпалы лежали прямо на земле, даже на сантиметр не были вкопаны, что Костю очень удивило. В двух шагах от навеса, со стороны противоположной рельсам, росло несколько корявеньких деревьев, практически не дающих тени. На стене сарайчика, как раз там, где примыкал навес, виднелось нечто вроде расписания - клочок грубой бумаги с типографски нанесённым текстом, который потом правили от руки. Начертание букв показалось Косте чем-то средним между знаками иврита и грузинским мхедрули.

Увидев расписание Виорел оживился:

- Вот чем сейчас займемся! Поучимся читать!

- Да сколько ж можно? - попробовал возмутиться Костя, но Виорел был непреклонен. Впрочем, он наконец-то соизволил объяснить свою настойчивость:

- Да пойми ты, дурья башка, первые несколько суток после перехода из мира в мир у тебя обостряется обучаемость. До феноменального предела, новый язык без труда вдалбливается за эти несколько дней! А потом придется корпеть годами. Учись пока само учится! И как домой вернёмся - попытайся ближайшие дни использовать по полной.

- А потом что, пропадает обучаемость? - поразился Костя.

- Да, сходит на нет, причем быстро.

- А если опять из мира в мир?

- В том-то и дело: второй переход действует слабее, третий - ещё слабее и так далее. И проходит обучаемость с каждым разом всё быстрее. Так что давай, не дури, мозги наизготовку и поехали. В алфавите джавальского тридцать семь букв и два вспомогательных знака, вроде нашего апострофа.

Виорел отхватил от ближайшего дерева веточку и принялся чертить прямо в пыли на земле.

- Запоминай. Гласные обязательно содержат в себе замкнутый круг или овал, согласные - только прямые линии или дуги. Основные гласные...

Костя внимал и постепенно даже увлекся. Похоже, что переход между мирами обострял не только принципиальную возможность, но и внутреннее желание учиться. Вроде несколько минут назад наорать был готов на Виорела за настырность, а прошли эти минуты, и стало настолько интересно, что Костя потерял чувство времени и совершенно не глядел по сторонам.

В джавальском алфавите хватало всего - и логики, и нелепостей. К примеру, пары сходных глухих и звонких звуков вроде П и Б, Ф и В были сходны и по написанию, причем разные звонкие от разных глухих отличались одинаковым, хорошо узнаваемым элементом в виде половинной дуги. Но при этом две самостоятельные буквы - условно говоря С и О - если встречались вместе, то очень часто читались как мягкое В, типа как в слове "явь". И почему в одном слове надо читать как "со", а в другом как "вь" - Виорел объяснить не смог, сказал, что сам этого не понимает, просто запомнил как правильно и так же поступить рекомендует Косте.

В общем, часа три промелькнуло и исчезло, Костя и не заметил как. Он почти не отрывал взгляда от пыльного пятачка у них с Виорелом под ногами, срубленный Виорелом прутик то и дело переходил из рук в руки, и когда Виорел наконец расщедрился на перерыв, Костя вторично после прихода на станцию бросил взгляд на расписание.

И оторопел.

Он мог читать на джавальском. Не по складам, мучительно выискивая знакомые буквы среди частокола незнакомых, а сразу слова целиком, одно за другим, хотя и с некоторым пока напряжением.

"Порядок движения", - написано было вверху.

Поездов в расписании было всего два в одном направлении и два во встречном. Тангол-Харитма и Ахтыбах-Харитма. И, соответственно, Харитма-Тангол и Харитма-Ахтыбах.

А напротив, несомненно, значилось время прибытия и отправления, но с цифрами за эти три часа Виорел Костю, к сожалению, не познакомил. Кроме того, рядом с цифрами каждого рейса было указано слово, означающее один из дней местной недели.

Зато исправление, внесенное вручную, Костя разобрал почти без труда: "Сообщение с Ахтыбахом временно прекращено".

Ниже было приписано не вполне понятное слово, которое восходило к глаголу "управлять", а означало, несомненно, то же, что красуется вместо подписи во многих объявлениях родного мира - "Администрация".

Интересовать их с Виорелом мог поезд, идущий в столицу Джаваля, Харитму, но никак не встречный. Напротив рейса Тангол-Харитма было напечатано "среда". Напротив встречного - "четверг".

- Сегодня в Джавале, надеюсь, среда? - обратился Костя к спутнику.

Тот утвердительно промычал - как раз пил из своей чудной баклаги с утопленными монетами. Через несколько секунд оторвался, крякнул, утерся рукавом и протянул баклагу Косте.

- Среда, среда, - произнес Виорел. - И не только в Джавале, во всем Центруме. На, попей.

Костя напился, а когда вернул баклагу Виорелу, обратил внимание, что тот пристально глядит куда-то вдаль, в ту сторону, откуда должен был прибыть их поезд. Но поезда видно не было, зато Костя ясно разглядел двух человек, шагающих вдоль железнодорожных путей к станции.

- Это кто? - тихо поинтересовался Костя.

- Откуда ж мне знать? - пробурчал Виорел недовольно. Похоже, приходу потенциальных попутчиков он был совершенно не рад. - Может, погранцы, может ещё кто, мало ли? По степи всякий люд шатается.

Довольно долго они молча наблюдали, как незнакомцы приближаются. А потом далеко-далеко, у самого горизонта, в месте, куда убегали рельсы, заструился легкий дымок. Спешащие к станции гости тоже его заметили, поозирались и ощутимо прибавили шагу.

Минут через пять поезд уже отчетливо просматривался на рельсах, а поднимающаяся из трубы лохматая струя тёмного, почти черного дыма, практически не рассеиваясь, поднималась высоко в небо.

И поезд, и двое незнакомцев быстро приближались. Поезд быстрее.

Когда он подошел вплотную, Костя с удивлением отметил, что ничего общего с обычным пассажирским составом нет и в помине - он напоминал скорее бронепоезд из старых советских фильмов: впереди низкая платформа с горой песка, за песком высилось что-то вроде бронещита, из которого косо торчал короткий орудийный ствол. За платформой высился циклопический паровоз - реально паровоз, с трубой, большими, соединенными металлической тягой колёсами, угловатой будкой с крошечными оконцами-бойницами. И вагоны выглядели соответственно - вместо окон те же бойницы, везде заклепки и броня, броня и заклепки, а кое-где ещё и разнокалиберные стволы, потолще - орудийные, потоньше - пулеметные. В целом центрумский поезд совершенно не испортил бы кадра в каком-нибудь пост-апокалиптическом боевике типа незабвенного "Безумного Макса".

- Ну ни хрена себе! - пробормотал Костя, не скрывая изумления.

Виорел искоса глянул на него, но от комментариев воздержался.

Бронепоезд давно уже сбрасывал ход, отчётливо свистели его допотопные тормоза и от колёс в стороны разлетались клубы пара, в отличие от дыма, валившего вверх из трубы - светлого, почти белого. Мимо навесика, под которым дожидались Виорел с Костиком, величаво прокатила платформа с песком и огневая точка в её корме. Из-за подернутых ржавчиной толстенных стальных щитов выглянуло чьё-то молодое безусое лицо. Но канониров на головной платформе Костя рассматривать не стал - за платформой следовал паровоз и это было куда интереснее. В Косте моментально проснулся любознательный мальчишка - собственно, мальчишка этот очень долго живёт в каждом мужчине, пока возраст, болезни и цинизм не растворяют его без остатка.

Из паровозной будки не выглянул никто, хотя момент прямо таки обязывал, чтобы из окна снисходительно зыркнул машинист - обязательно пожилой, усатый и в замасленной кепке. Однако бойницы, заменявшие окна во всём бронепоезде, были для этого слишком узкими - человеческая голова не пролезет точно, а расположены они везде таким образом, что снаружи через них не больно-то и заглянешь.

Паровоз тянул всего-навсего три вагона, в свою очередь забранные бронещитами, а в хвосте был прицеплен короткий вагончик, представляющий собой цельную орудийную башню. Как ни странно, у него тоже имелась коротенькая труба и оттуда тоже шуровала дымная струя, но не такая внушительная, как из паровоза, скромнее.

Дыша паром, лязгая и громко поскрипывая, состав окончательно замедлился, выдохнул, словно усталый путник, и остановился.

Двое незнакомцев, которых бронепоезд обогнал, припустили бегом; до кормовой башни им предстояло пробежать метров сто.

Тем временем в среднем вагоне, в очередной раз лязгнув, открылась узкая дверца и наружу выглянул человек в тёмно-синей униформе и фуражке с таким же тёмно-синим околышем. В руках человек держал помповое ружьё, развернутое стволом к Виорелу с Костей.

- Кто такие, куда? - без особой заинтересованности спросил он. Громко, чтобы голос пробился сквозь шипение и погромыхивание.

- Торговцы, в Харитму! - немедленно отозвался Виорел. В руке он держал развёрнутую бумагу - ту самую, полученную от зервара на заставе, держал на уровне лица, словно пропуск предъявлял.

- У тебя сурганские?

- Нет, фору.

- По двадцатнику с рыла, - предупредил железнодорожник и зачем-то добавил: - Монетами!

- Годится, - кивнул Виорел. Бумагу он не прятал, держал в руке, только опустил вниз.

- А там кто ковыляет? - железнодорожник качнул головой в направлении хвоста состава, имея в виду, несомненно, двоих припоздавших незнакомцев.

- Понятия не имею, - спокойно ответил Виорел.

Железнодорожник на секунду отступил вглубь тамбура, а потом выбросил коротенькую верёвочную лесенку с деревянными поперечинами-ступенями. Лесенка, пару раз качнувшись и стукнувшись о приваренный к раме лист железа, повисла. Нижняя её ступенька болталась чуть выше уровня колена.

- Залезай, - велел Виорел.

Костя принялся неумело карабкаться - ни поручней, ничего такого, за что можно было бы уцепиться около щели в тамбур не имелось, а за край дверного проема схватиться тоже не получилось - там был просто прямой угол без единого выступа или впадины, не уцепишься. Костя замешкался, но тут железнодорожник, сквозь зубы ругнувшись, сцапал его за шиворот и рывком втащил в темный тамбур.

В грудь Косте моментально что-то упёрлось; при ближайшем рассмотрении это оказался ружейный ствол, но держал его кто-то другой, не тот, кто перед этим разговаривал - тот железнодорожник встречал Виорела.

- Пушку давай, - прохрипел хозяин ружья, плохо различимый в полутьме.

- У меня нету, - ответил Костя по-джавальски и это, в общем-то, не составило никакого труда. - Всё у него, - Костя указал на Виорела.

- Руки! - велел собеседник и когда Костя сообразил, что нужно поднять руки, сноровисто его обхлопал. Оружия он, разумеется, не нашёл и, похоже удивился.

- Хатэ масто-но, аби ва! - сказал он чуть громче и обращаясь явно не к Косте.

- Уручи и-сун, - ответил ему Виорел, как раз передавший свой обрез и нечто в тряпице из-за пазухи первому железнодорожнику. - Кана аби ракшас ва.

Костя не понял ни слова, хотя перед этим никаких затруднений с переговорами у него не возникло. По-видимому, последние фразы были произнесены вообще не по-джавальски, а на каком-то другом языке, возможно, родном для железнодорожников.

- Деньги, - вернулся к джавальскому первый.

Виорел сунул руку в карман, позвякал монетками и отсчитал несколько. Железнодорожник принял их и буркнул:

- Одиннадцать и двенадцать. Вещи - в камеру, Йоша примет. Давайте, живо!

Второй железнодорожник открыл ещё одну дверь, ведущую из тамбура в вагон - такую же узкую и тяжёлую. За нею он громыхнул ключами и отомкнул третью, боковую.

- Рюкзак! - шепнул Виорел, подпирающий сзади, и сдёрнул вещмешок с плеч Кости. Костя, к счастью, сообразил вытянуть руки назад и повести плечами, чтобы легче было освободиться от ноши.

Рюкзаки перекочевали в тесную нишу слева от прохода, упомянутый Йоша запер её, вручил Виорелу какие-то жетончики и выразительно махнул рукой, вынуждая пройти в вагон. Сам он поспешно вернулся в тамбур.

Изнутри вагон был одновременно и похож на привычные электрички, и не похож. Проход располагался по центру; однако он был совсем узкий, идти приходилось чуть ли не боком. Сиденья по обе стороны от прохода были всего лишь одинарные, а пространство у внешних стен вагона было оборудовано не для пассажиров, а для стрелков - даже не нюхавший пороха Костя это сразу же сообразил. Над пассажирскими местами нависали широкие полки, забитые поклажей так, что дамскую сумочку уже не втиснешь - темно-зелёные ящики рядами, джутовые мешки, коробки из грубого картона, какие-то рулоны внавал, похожие на свернутый рубероид... Часть пассажирских мест была занята - в первых двух нишах обосновалось целое семейство - краснолицый господин в старомодном сюртуке и котелке, его супруга в длинном закрытом платье серо-стального цвета, пацан лет десяти в костюмчике, похожем на матросский, и девочка-подросток опять же в платье, какие увидишь разве что в фильмах о викторианской эпохе. В следующей нише расположились: жилистый старик, тоже в сюртуке, к которому краснолицый джентльмен обращался "папа", молодой парень, лет, наверное, двадцати - этот был в штанах и рубахе с распахнутым воротом, без пиджака или куртки, благообразная бабуля с корзинкой на коленях и человек, в это семейство явно не вписывающийся - скорее всего, просто попутчик. Выглядел он как работяга - костюм потертый, во всяком случае, хуже и заношеннее, чем у остальных мужчин, засаленная кепка, трехдневная, не меньше, небритость. Да и держался он как-то отчужденно, в то время как все остальные, несомненно, были давно и хорошо знакомы друг с другом.

В третьей нише было занято только одно место, слева - там кемарил, прямо сидя, кто-то служивый в форме - то ли военной, то ли ещё какой. Темно-коричневую кепи с затейливой кокардой этот человек надвинул на глаза так сильно, что из-под козырька виднелся только подбородок с ямочкой.

Костя чуть не пошёл дальше - хорошо Виорел поймал его за рукав.

- Мы здесь, - тихо сказал он по-русски и указал вправо.

Там действительно было свободно; ниша напоминала боковые места в плацкарте, только столик был чуть-чуть меньше и напрочь отсутствовало окно. Свет поступал в узкую и длинную горизонтальную щель на уровне глаз стоящего человека. За переборкой, похоже металлической, кто-то слегка похрапывал. Прежде чем сесть Костя из любопытства глянул в осветительную щель - напротив неё во внешней стенке как раз располагалась вертикальная бойница, в которую был вставлен недетских размеров пулемет: Костя разглядел две характерные рукоятки и заправленную ленту.

- Садись, - прошипел на него Виорел.

И действительно - следом по вагону пробирались двое в камуфляже. Догнали, значит. Они, ни на кого не глядя, прошли в следующий отсек и заняли левую часть.

Едва Костя уселся, прозвучали два коротких локомотивных гудка. Состав дёрнулся, почему-то назад, но затем остановился и тронулся уже в нужную сторону, постепенно набирая ход. Басовитое "чух-чух-чух" слышалось очень отчётливо.

Виорел, сидящий через стол, вздохнул с облегчением.

- Ну, - сказал он, - вроде как всё. Часа через три-четыре, если ничего не стрясется, будем в Харитме.

- А что может стрястись? - поинтересовался наивный Костя.

Виорел со значением поглядел на него и тихо произнёс:

- Там где полно брони и стволов всегда может что-нибудь стрястись. Не напрасно же поезд так защищён, как считаешь?

- Да уж не напрасно, к бабке не ходи, - Костя невольно поёжился. - Веселенькие у тебя турпоходики, Вира! Аж поджилки периодически трясутся.

- Ладно, ладно, не боись. Это ж не просто поезд, это ж самоходная крепость!

Костя вздохнул и почему-то вспомнил любимое:

- Угу... Знаю-знаю, чисто тебе имперский бронеход, огонь на колесах...

- Зря иронизируешь, - хмыкнул Виорел. - Бронепоезд захватить практически нереально. Самое плохое, что может случиться - на какое-то время застрянем. Но расковырять такой состав - это, братец, фантастика. Проверено временем. Да и если что и случается на маршруте - это всё дальше в степи, посреди пустошей, а на побережье, считай, уже цивилизованные места начинаются. Перед Харитмой даже остановки для пассажиров будут, две или три. А до той, где мы сели, поезд только воды набрать притормаживал, а так чесал без задержек.

Костя качнул головой и протяжно вздохнул.

Тем временем состав набрал ход и с характерным "ты-дым, ты-дым" нёсся, слегка раскачиваясь, по рельсам. Стрелок за переборкой всхрапнул и умолк, но через некоторое время принялся выводить рулады по-новой. Костя помассировал натруженные плечи и поймал себя на том, что и сам сейчас начнёт задрёмывать - встали-то ранехонько. Если б можно было в окно глядеть - другое дело, а тут, взаперти, убаюкивало и прикачивало. Виорел и сам явно был не прочь вздремнуть - он откинулся к стене, в самый угол, сунул под голову скомканную панаму и подмигнул Косте: мол, делай как я!

Костя стянул с головы свою, сложил вчетверо и попробовал примоститься по примеру Виорела. Нельзя сказать, что было страсть как удобно, но в целом оказалось терпимо. Костя зевнул и в несколько минут отключился.