Рэн и Ливиан

Потянув со всей силой, Метисс с лёгкостью снёс голову последнему.
Яркая кровь брызнула в сторону — он увернулся, как всегда, чётко.
Одним движением свернул лезвие, убрал Метисс в жилет, выдохнул и пошёл на выход.

Быстро. Точно. “Двенадцать человек… Опять этот ебучий Тривекс. Как он говорил? Тестовое задание для клиентов. Двенадцать спецназовцев — это, блядь, нихуя не тест, Трив…”

Он остановился у старого фонтанчика. Вода была ледяной. С мрачной сосредоточенностью вымыл руки. Потом лицо. Кровь смылась — напряжение нет.

Он давно работал. Киллер. Наёмник. Как угодно. Убивал. Следил. Ликвидировал. Разлучал. Делал это столько, сколько помнил себя. Другое не умел. Говорить не любил.

Было темно. Но он увидел. Движение. Сбоку. Опять эта баба.

Она ходила по его следам уже два месяца. Детективщица. Молодая. Суетливая. Но настойчивая. Терпеливая. Красивая.

И в этом была проблема. “Почему она всегда знает, где я буду?”

Знали обычно только трое: он, Трив и жертва. Но она появлялась — снова и снова.

Трив сказал не трогать. Значит, за ней кто-то. Крупный.

А он… хотел. Придушить. Не убить. Не трахнуть. Именно придушить.

Он пошёл медленнее. За спиной — тихие шаги. Он повернул. Шаги — тоже.

Зашёл в переулок. Она — за ним.

Он исчез за углом. Выжидал. Дышал ровно. Глаза защипало — засветились. Чтобы видеть лучше. Он был не как все. И знал это.

Запах. Лёгкий. Тёплый. Цветочный. Сливочный. Ткань скользнула мимо.

Он схватил её за руку — резко, с силой — впечатывая в стену, навис над ней.

— Чего надо? — прошипел в лицо, низко, глухо.

— Нашла тебя… — прошептала она.

— Зачем?

— Я должна знать.

— Что?

— Кто ты такой.

— Кто заказал?

— Никто. Я сама решила.

Он замолчал. Прищурился. Отпустил локти, отступил.

— Зачем тебе знать, а? Отвечай, сука! — рванул он вдруг, оборачиваясь.

— Потому что… Потому что я такая же! — выплюнула она.

— Что?

— Смотри.

Она заморгала. И в полуоткрытых веках сверкнули зрачки. Глаза. Как у него. Ночные.

Он отпрянул.
— Какого хера… — прошептал.

Он думал, он один. Единственный. А она… Женщина.

— Откуда это у тебя?

— Я не знаю. Не помню. Расскажи мне!

Она смотрела в упор. Решимость. Просьба. Что-то ещё, хищное, под кожей.

— Блядь… — выдохнул он. — Как тебя зовут?

— Лив.

— Ясно. Пошли, Лив, — бросил он коротко и повёл её за собой.

…

Они сидели в полупустом ночном баре. Несколько пьянчужек в углу. Тусклый свет. Лив крутила в руках стакан с виски. Молчала. Он тоже.

— Скажи… откуда у тебя эти глаза? — начала она.

— Скажи, как ты про меня узнала? — отозвался он, не глядя.

— Нарыла инфу. Про убийцу, который работает только ночью. И слышит. Больше, чем надо.

— Как нашла?

— Легко. Ты — на ладони.

— Чего? Ты, блядь, совсем?

— Я тебя почуяла. Запомнила запах. Теперь найти легко.

Он сжал стакан.
— Пиздец… — прошептал.

— Так откуда?

— Геном. Мне изменили геном. С детства.

— Я своего не помню.

— Видимо, тоже. — буркнул он.
— Пошла в туалет, — добавила она, поднимаясь. — Только не свали.

Он усмехнулся. Сделал глоток. Такая же… Это невозможно. Как?.. Что делать?..

Стукнул стакан об стол. Пошёл за ней.

— Лив, открой. — Тихо, но с нажимом.

— Ты чего?

Он зашёл. Закрыл дверь.

— В чём дело?

Она отступила. Сложила руки на груди. Поднятая ткань обтянула грудь, джинсы подчёркивали бёдра.

Он оглядел её.

— Ни в чём.

— Тогда зачем приперся? Поссать решил? В мужской иди, Метисс.

“Метисс…?”

— Что ты сказала?

— Ты слышал.

— Повтори.

— Я назвала тебя Метисс, — с вызовом произнесла она, глядя прямо в глаза.

Он не ответил.Только смотрел. И в нём закипало.

Он слегка пригнулся. Прищурился. И прыгнул — как пружина, с хрустом пола под ногами.

Она успела. Увернулась вбок — но врезалась в стену. Рэн рванул за ней. Схватил за куртку, резко дёрнул вниз — и повалил на пол.

Он навис. Но тут же получил: кулаком в шею — и коленом в пах.

«Сука… знает, куда бить…»

Удар был сильный. Даже взрослые мужики не били его с такой яростью. Эта мелкая девка — долбанула по-настоящему.

Он зарычал, схватил её голову ладонью — и вбил в кафель. Один. Второй. Третий.

Она вывернулась, как змея. Укусила за запястье — с хрустом, до крови.

— А-а-а!! Тварь! — рявкнул он.

Она согнула ноги, оттолкнула его пятками, и он влетел в стену с глухим ударом.

Поднялась. Прыгнула на ноги. Рванула к двери.

Не успела.

Он догнал. Схватил. Прижал к стене. Одной рукой — за куртку. Второй — за горло. Сильно. Чтобы воздух кончался.

— Откуда ты знаешь, сука?! — прорычал в лицо.

— Отпусти… — прохрипела она.

— Говори!

— Я… отпус… не могу…

Он ослабил хватку, оставив пальцы на шее — как якорь. Не сжимая, но не отпуская.

— Инфа о тебе… есть в доступе. Сложно, но я узнала. Значит — и другие могут.

— Ты врёшь! — вдавил её в стену.

— Нет. Это правда. Тебя либо слили, либо продали.

— БЛЯТЬ! — рявкнул он, и ударил кулаком в стену. Прямо рядом с её лицом. Кафель треснул. Вмятина. Глухой звон.

Она не вздрогнула. Только проводила его кулак взглядом.

Они были слишком близко.

«Смотрит. Прямо в глаза. Так, будто не боится. Совсем…»

Он опустил взгляд. На грудь. Поднимается. Опадает. Потом — губы. Потом — глаза.

«Что за…»

Он не успел додумать.

Она вцепилась в шиворот его водолазки, рванула на себя — и впилась в его губы.

Резко. Грубо. С чуть слышным хрустом зубов. Чуть прикусив.

— Какого хрена?! — он отстранился, заорал. Лёгкое ошеломление.

— Всегда хотела это сделать, — выдохнула она.
Волосы растрепались, глаза горели. Дыхание — рваное. Смотрела на него, как будто знала. Знала, кто он. И что он.

«Такая же дикая блядь…» — мелькнуло у него.

Две секунды.

Одна — чтобы осознать. Вторая — чтобы решиться.

Он вернулся к её губам. С новой силой. С голодом. С злостью. С яростью, в которой жил уже слишком долго.

Целовал яростно. Не ласково — а как будто хотел выжечь. Она отвечала. Не отставала. Он мял её губы, лизал, почти жевал. Она в ответ — прикусила язык.

Он зарычал, схватил её за руки, завёл за спину. Она прижалась ещё ближе. Тёрлась бедрами, пахом, резко и рвано.

«Встал», — мелькнуло у него в голове. Жёстко. До боли.

Они оторвались друг от друга, тяжело дыша.

Рэн снова смотрел на её грудь.

Протянул палец, стянул ткань с и без того открытого декольте. Обнажил сосок.

Наклонился. Втянул ареолу в рот. Сильно прикусил, провёл по ней зубами.

Она вздрогнула. Но не издала ни звука.

«Молчит?»

Он развернул её спиной к себе. Удерживая за руки, потащил к унитазу. Поставил рядом.

Сдёрнул куртку. Наклонил её за талию. Она упёрлась руками в бочок. Равновесие — натянутое, как провод.

Он расстегнул пуговицу на её джинсах. Резко. Спустил их до колен. Она не сопротивлялась.

Перед глазами — смуглая, подтянутая попка. Всё обнажено. Всё на виду.

«Бляяя…»

Он освободил член. Набухший, тугой. Приставил головку ко входу, всё ещё сжимая запястье. Попробовал войти.

“Сухо.”

Он плюнул на ладонь. Размазал по мягким складкам. Ввёл пальцы — быстро, жадно, промахиваясь. Раз. Два. Три.

— Мм… — тихо простонала она. Дёрнулась, подала попку назад.

— Шш… — прошипел Рэн. Сжал её бедро. Попробовал снова.

На этот раз член вошёл без проблем. Резко. До упора. Рэн дёрнулся в ней и замер.

Лив застонала, низко, глухо. Подала попу назад, приглашая. Он схватил её за бока,
и начал вдалбливаться. Сначала — на полдлины. Затем, когда стало влажнее, — на всю.

Он доставал до конца, до той самой грани, где она заканчивалась. И ему это нравилось.

Он сменил угол. Вбился жёстче, точнее.

— Ааах-а… — протяжно вырвалось из Лив. Спина выгнулась. Тело дрожало.

Он намотал её волосы на руку, поднял затылок, всё ещё двигаясь в ней, с силой.

Наклонился. Второй рукой вцепился в грудь — с нажимом. Вдавливая её попку ближе. Ближе. До предела.

— Мммм… ооооф!.. — Лив вскрикнула, почти в голос.

«Завелась…» — пронеслось у него.

Он не останавливался. Шлепки стали громче, а внутри — хлюпало влажно, ярко, резко.

— М… — вырвалось у Рэна, глухо, из груди. Он чувствовал: скоро.

Слишком жарко. Слишком влажно. Слишком сильно.

Она остановилась на секунду. Он — тоже.

Подняла руки, упёрлась в бачок. Поставила одно колено на ободок унитаза. «Так глубже.»

Он притянул её за талию. Продолжил молотить бёдрами, словно уже не мог иначе.

Внутри — всё пульсировало. Мышцы сжимались, обхватывая. Член напрягся — до боли. Головка стала настолько чувствительной, что он ощущал каждую складку внутри неё.

А в голове, в такт, била одна-единственная мысль: ещё, ещё, ещё, ещё…

— Блядь! — выдохнул он, и вогнал в неё член — до конца.
Раз. Два. Три. Резко — и вышел.

Кончил в ладонь. Горячо. Сильно. С плеском.

Она дёрнулась, задрожала всем телом и начала обмякать. «Поймал…»

Он удержал её за талию, не дав упасть.

Она откинулась спиной к нему, тяжело дышала. Потная. Живая. Сдавшаяся — но не побеждённая.

«Пиздец…» — подумал Рэн, оглядывая и её, и себя, и унитаз, и кафель.

Лив медленно отлепилась от него. Натянула джинсы. Молча. Накинула майку. Повернулась. Посмотрела прямо в глаза.

С наглостью. С вызовом. С лицом человека, которому ты только что дал всё, а он теперь держит тебя в кулаке.

— Ну что, Рэнтаро Нэдзуми, — произнесла она, голосом таким обыденным, будто не трахалась с ним секунду назад.
— А теперь ты мне всё расскажешь.
И про эксперименты.
И про геном.
И про себя.

И пошла к выходу.