Ренегаты в бегах

В аудитории стоял раздражающий гул приглушённых голосов, перемежающихся сдавленными смешками. Амара Голдстейн обречённо сутулилась за преподавательским столом. Высокий воротник её рубашки давно лишился верхней пуговицы, которую она никак не удосуживалась пришить, каштановые волосы были собраны в небрежный пучок, блёклые серые глаза, под которыми виднелись тёмные круги, устремлены на гридопланшет, с которого она читала текст лекции бесцветным уставшим голосом. Учебный год едва успел начаться, а у неё уже не было сил.

Студенты, сидевшие за партами напротив неё, увлечённо листали новости или писали сообщения в своих гридках – небольших устройствах с сенсорным экраном, подключённых к гридосети. И Амара не винила их за это. Она прекрасно понимала, что новостная лента интереснее её лекции о базовых навыках ментального целительства.

– Ментальные импульсы позволяют управлять эфирными потоками, – монотонно читала она, с трудом подавляя зевки. – Как вы знаете, энергия эфира, аккумулируемая в гваэтоловых кристаллах, служит источником питания всех современных механизмов и устройств. Но те же импульсы, генерируемые нашим мозгом, позволяют взаимодействовать не только с окружающей средой, но и напрямую с сознанием другого человека.

Когда-то Амара исследовала эти явления более глубоко. С восемнадцати лет она изучала ментальное целительство в столичной Гордширской академии, корпуса которой располагались по всему городу, и в конце шестилетнего обучения должна была получить звание магистра. Более того: будучи круглой отличницей, написавшей выдающуюся работу по ментальной микрохирургии, она готовилась стать одной из Избранных – специальных агентов правительства Эфирии, возглавляемого Советом Лордов. Но восемь лет назад, как раз когда она училась на последнем курсе, закончилась Война Теней Эфира, и должность Избранных упразднили. Звание магистра Амара тоже не получила: её завалили на итоговом экзамене.

С тех пор она работала простой преподавательницей в отдалённом корпусе академии на окраине города, обучая будущих заводских операторов ненужной для них специальности ментального целительства: программа подготовки подразумевала ознакомление со всеми аспектами ментальных возможностей. Амара была убеждена, что это избыточно. Сама она давно разочаровалась в науке и читала свои унылые лекции механически, так что слова звучали пусто, словно эхо давно потерянной веры.

Лекция продолжалась. Студенты устали от бессмысленности происходящего, их внимание окончательно рассеялось, и гул приглушённых голосов в аудитории нарастал. Амара жутко хотела спать, но в то же время в ней пробуждались раздражение и обида. Обида на судьбу, на экзаменаторов, на саму себя. Эта работа, этот курс, этот мир – всё казалось ей обманом. Наука, которой она посвятила лучшие годы своей жизни, превратилась в набор шаблонных утверждений, в которые она давно не верила, а сама она – в безликую тень, чьи знания никому не нужны.

Внезапно дверь в аудиторию с грохотом распахнулась, и в кабинет ворвался высокий мужчина в длинном чёрном кожаном плаще. Амара, резко повернувшись к нему, успела рассмотреть его суровое лицо, глубокие тёмно-серые глаза, чей хмурый взгляд полыхал яростью, смешанной с отчаянием, коротко стриженные чёрные волосы, поджатые губы, выдававшие крайнее напряжение.

– Помогите мне! – процедил он сквозь зубы, и в его голосе слышались одновременно мольба и приказ.

Студенты замерли, в изумлении уставившись на неожиданного гостя.

Амара вздрогнула, по её спине пробежали мурашки, и что-то в её душе отозвалось нестерпимым желанием его послушаться.

Она вскочила с места, но в этот момент вслед за мужчиной в аудиторию вбежали двое охранников в коротких чёрных кителях и фуражках. Один из них схватил его за плечи, второй после непродолжительной борьбы заломил ему руки за спину.

– Пойдём, Скаар, – скомандовал охранник, потянув пленника к выходу.

Тот низко зарычал, не сводя с Амары глаз, но охранники резко развернули его к двери и вытолкнули из аудитории.

Напоследок Скаар ещё раз взглянул на Амару, и этот взгляд говорил больше, чем слова: в нём застыл гнев, словно это она виновата в его бедах. Но правда была в том, что она ничего не могла сделать.

Или... могла?

Встряхнув головой и поморгав, будто просыпаясь от дурного сна, Амара вернулась на своё место и как ни в чём не бывало продолжила лекцию. Но образ Скаара не выходил у неё из головы. Его глаза, полные ярости и отчаяния, напоминали ей о собственных потерянных мечтах: о том, как она могла стать Избранной, а не тенью в этой аудитории. Он казался суровым и даже опасным, но что-то в нём звало к переменам, к приключениям... к свободе, которой она никогда не знала.

Её сердце колотилось, и не только от страха, а от какого-то непонятного волнения, будоражащего кровь, и, хотя она не подавала виду, сквозь сомнения у неё зрел безумный план.

После занятия, когда студенты покинули аудиторию и Амара смогла выдохнуть с облегчением от того, что ещё один бессмысленный рабочий день подошёл к концу, она твёрдо решила: ей нужно узнать, куда увели Скаара и почему он просил её о помощи. И в глубине души она чувствовала, что именно это решение изменит всю её жизнь.

Амара Голдстейн