Реприза для клоуна

Предисловие.

Меня довольно часто спрашивают, есть ли у моих героев прототипы? Отвечаю - конечно есть. Но описывать жизнь других людей - дело биографов. Я же писатель. Поэтому все мои герои собраны из кусочков судеб разных моих знакомых или киношных персонажей. Если кто-то находит в моих рассказах определенные соответствия, то они лишь приблизительны и переработаны автором по-своему.
Тем не менее, если бы в моей жизни не случилось цирковых и их историй, не было бы и этого сборника. Так что, выражаю огромную благодарность… Вот подумала, стоит ли перечислять и решила, что не буду. Да бы кого не забыть и не обидеть.
Спасибо всем! И читателям, заглянувшим на огонёк, тоже.
Итак...

Реприза для клоуна

«Может быть всё было бы иначе,
Может быть всё было бы иначе,
Если б я себя уговорил.
Жизнь меня бросает словно мячик,
Жизнь меня бросает словно мячик,
И я качусь пока хватает сил».
В. Кузьмин.

“Я подарю тебе звёздный дождь”.
Л. Енгибаров.

***

За письменным столом в маленькой захламленной комнате гостиничного двухместного номера, поверх больших очков в тяжелой оправе из-под нависших бровей на Мячикова взирал директор цирка, Фёдор Михайлович Залесский, и Мячиков уже знал, что он сейчас услышит.

- Ну что, Мячиков? - прошелестело из-за стола по-матерински тёплое вкрадчивое контральто. - Опять? Я тебя уже предупреждал? Предупреждал! Но ты и ухом не ведёшь! Неужели так трудно запомнить, что после "Весёлых забав" ты сразу же должен быть на манеже. Сразу же! Без пауз! Ты клоун или где?! - голос директора сорвался на фальцет. - Почему каждый раз кто-то должен тебя прикрывать? - маленькие пухлые директорские кулачки сотрясали воздух перед бликующими стёклами очков.

Залесский сверлил Мячикова взглядом ещё несколько долгих бесконечных секунд, и, наконец, продолжил тем же ласковым контральто:

- Еще раз проколешься, я тебя уволю. Все, иди.

Выйдя из директорского кабинета, Мячиков немного постоял, переваривая очередные разборки с директором, которые в последнее время случались все чаще. Причина была вполне банальна. После ухода жены к дрессировщику рептилий, другом Мячикова на длинные тоскливые вечера сделалась 40-градусная леди. Она была молчалива, прозрачна и чиста. А главное, ничего от него не требовала. Ей было всё равно, выплатили ли ему его гонорар полностью, или слегка удержали по непонятным причинам. Ей не нужны были деньги постоянно, в больших количествах и непонятно на что.

Когда Марианна исчезла также тихо и незаметно как и появилась пять лет назад, он как-то не очень и расстроился. Быстро перестроил номера на работу без партнерши и стал выступать один. Медленно тянулись серые скучные будни. Его не очень беспокоило, что в холодильнике пусто. Потому что, заглядывая туда, он находил, что это пространство ему напоминает дверь в странную нереальную страну, где возможно всё иначе, чем в его однообразной, хотя и цирковой, жизни. Жизнь бурлила где-то рядом, обтекая Мячикова и ускользая куда-то в вечность. Вещи не имели смысла даже тогда, когда в них обнаруживалась внезапная необходимость.

Конечно, директор был прав. И с этим стоило что-то делать. Вот только что? Мячиков потряс головой, сбрасывая напряжение, а затем быстрой походкой направился на выход.

Был обычный вечер воскресенья, заключительного рабочего циркового дня недели. По традиции этот день в цирке всегда заканчивается неким ритуальным празднованием. Те, кто ведет благочинный образ жизни, устраивают семейный ужин. Остальные традиционно отмечают конец рабочей недели застольем с обильной выпивкой. У Мячикова всё было традиционно. Поэтому он с лёгкостью согласился провести этот вечер в местном ресторане "Малинки".

Ресторан Малинки, как и любой другой подобный провинциальный ресторан, не отличался особой роскошью. Роль малинок исполняли три тощие стриптизёрши, которые пребывали в том возрасте, когда ещё не слишком висит грудь, и не очень одрябли живот и попа.

Мячиков уже не первый раз смотрел на это жалкое зрелище. И каждый раз оно вызывало у него какую-то непонятную тоску. Чаще он просто сидел за столом, тупо смотря перед собой в никуда и периодически заглатывая содержимое пятидесятиграммовой стопки. Рядом силовой жонглер Вася вяло и немногословно жаловался на жизнь.

- Ну что за фигня, Мячиков, а? В прошлом сезоне, помнишь? Мы были в Турции, Испании. Работали на износ. Я собирался в Италию, на конкурс. А что в этом году? Сижу с тобой в каком-то зачуханном мухосранске в третьесортном ресторане. И это то, о чём я мечтал? Нет, Мячиков, жизнь дерьмо.
Общий звуковой фон, состоящий из пьяных голосов и еле пробивающейся из динамиков музыки с намёком на классический рок всё больше уводил Мячикова в то пограничное состояние, когда всё становится незначительным, неясным и расплывчатым.
Очнулся он, когда звуки приобрели некую упорядоченность. Пьяные голоса стихли, и какофония приобрела некий неуловимый смысл. Звучавшая музыка не была ни ритмичной, ни стройной. Она ломалась и тревожила, била по ушам необычными переходами и акцентами.
- Во дает! Кто это? - услышал Мячиков оживившегося внезапно Васю.
С трудом оторвав взгляд от стола, Мячиков с удивлением обнаружил на сцене маленькую фигурку девочки-подростка в большой ковбойской шляпе, скрывавшей почти полностью лицо. Девочка невероятно быстро отбивала степ под нереальную неправильную музыку. Всмотревшись повнимательнее, Мячиков отметил, что у девочки тонкое изящное тело, балетные руки. Техника степа у неё была невероятно мелкой, удивительны были и неожиданные акценты, выполненные в тех самых нужных местах, в абсолютном слиянии с необычной музыкой... Всё это создавало на сцене удивительный завораживающий танец. Профессиональным взглядом Мячиков отметил хорошую школу.
Уж в чем в чем, а в степе Мячиков разбирался точно.
Именно со степа началась его цирковая карьера. Степ Мячиков бил под классическое моцартовское "Рондо". Это был его любимый номер. В начале и в самом конце выступления были предусмотрены два очень эффектных комплимента. В эти моменты Мячиков чувствовал, как замирает зал, пока он обводит его взглядом, улыбаясь светло и загадочно. Пока он широко и плавно разводит руки, и они словно в классическом балете парят в воздухе, слегка запаздывая перед следующим движением, как бы предвкушая его. В такие моменты ему казалось, что он не на манеже стоит в тяжелых клоунских ботинках, а парит на лёгком облаке из эмоций, стекающих на манеж с самых дальних зрительских мест, захватывая все новые и превращаясь в мягкий густой поток. Это облако Мячиков всегда ощущал почти физически.
Его отец, коверный клоун, отработавший на манеже более тридцати лет, говорил, что в репризах должна быть движуха. Но в этом номере движуха не работала. И это для Мячикова до сих пор оставалось неразгаданной тайной.
Возможно, он и не хотел стать клоуном в детстве. Именно поэтому активно занимался спортом и даже имел спортивный разряд по футболу. Но когда пришло время выбора профессии, оказалось, что самым простым и понятным будет выбор, сделанный когда-то его собственным отцом, ковёрным клоуном.
Глядя сейчас на девочку, ювелирно отбивающую мелкую дробь, Мячиков задумался. А что если бы он стал не клоуном, а...
"Да, - подумал Мячиков. - Интересно девочка работает. Любопытно, кто ее учил?"
Степисты на сцене встречались довольно редко. В основном били классику и еще по-ирландски. Тут Мячиков видел некую гремучую смесь всех видов степа. Плюс элементы балета...
Номер закончился, но в зале что-то изменилось. Говорить стали тише. И вроде даже воздух вокруг посвежел. Может, конечно, Мячикову показалось. Но когда Вася вдруг сказал "Пойдём, познакомимся", Мячиков ощутил некую острую потребность пойти.
Он молча встал и, опережая Васю, двинул по направлению к служебному входу. У двери стоял крутой амбал под два метра ростом, но Васю это не смутило. Одного роста с охранником, он попытался протиснуться в дверной проем, и бормоча одновременно "Мы договаривались. Нас ждут". Но охранник оказался опытным в таких делах и сократил просвет между собой и дверным проемом до минимума.
Настал звёздный час Мячикова.
- Привет! - весело прокричал он, потрясая “корочкой”, добытой из кармана. - Мы из цирка. Вот наши цирковые пропуска. Нас пригласили посмотреть вашу степистку. Скоро конкурс в Монте-Карло! Если договоримся, она станет там звездой!
Охранник молча слушал Мячикова, и в его глазах отражалось тяжёлое и непривычное шевеление мозгов. Мячиков уже было подумал, что их ждёт облом. Но тут охранника позвали, и просвет увеличился ровно настолько, чтобы Мячиков смог прошмыгнуть внутрь. Вася остался снаружи, но, видимо сторонние события в зале всё-таки оказались более значительны, чем два странных типа из цирка. И уже через мгновение Вася возник перед Мячиковым широко улыбаясь рядом новых вставных зубов.
Найти гримёрку оказалось просто. Она располагалась прямо за сценой. Это была большая общая комната со столами по периметру. Над столами висели небольшие простые зеркала. По стенам и на стульях развешаны костюмы.
Как в любой общей гримёрке, здесь было людно и без комплексов. Привычный к таким вещам с детства Мячиков, даже не взглянул на обнажённых стриптизёрш. Бесцветным монотонным голосом одна из малинок сообщила, что Ариша уже ушла и... вон слышите, мотоцикл? Сейчас уедет.
Они с Васей кинулись вдогонку по коридору к распахнутой настежь двери на звуки рычащего мотора.
Выскочив на улицу, они застали такую картину.
Маленькая девичья фигурка в огромном мотоциклетном шлеме и облегающем кожаном костюме, сжав маленькие кулачки, и склонившись вперёд до предела, стояла прижимаясь спиной к кирпичной стене. Перед ней стоял огромный тип, которого Мячиков сразу же окрестил Циклопом. Из-за длинной чёлки, прикрывающей один глаз на маленькой острой головке с мелкими чертами лица, плавно переходящей в толстую бычью шею, которая также плавно затем переходила в ещё более массивные плечи и руки. Циклоп перегородил девушке дорогу и смеялся в голос, неуклюже потрясая огромными ручищами. На заднем плане, у самого выезда из небольшого двора, маячил ещё один тип на чёрном байке, рычащем и готовом сорваться с места в любую секунду.
Мячиков не был героем. Он никогда не начинал драк. Но тут с ним случился приступ, и он кинулся на Циклопа, словно ракета, врезаясь в накачанную грудь. Тот от неожиданности слегка сдвинулся с места, давая возможность пленнице проскользнуть в образовавшийся зазор.
Позади крякнул Вася и с нечленораздельным рыком промчался мимо Мячикова, врезаясь в противника с другого бока. Мячиков же даже понять не успел, что произошло дальше. Циклоп выставил руку вперёд и “отважный рыцарь и защитник прекрасных дам”, успев лишь прикрыться рукой, наткнулся на этот кулак и... выключился... как свет в комнате...
Очнулся Мячиков от дикой боли в левом предплечье. И первой мыслью было - "Всё, перелом, больница, безработица..."
Чьи-то, похоже детские, руки легко похлопывали его по щекам и тормошили за плечи.
-Эй, ты живой? - послышался над ухом детский голосок с придыханием.
Мячиков хотел ответить, но движения ему были явно противопоказаны. Боль в руке заставила застонать, а когда звуки мира вернулись, Мячиков прислушался.
Судя по тому что он слышал, Вася продолжал драться с Циклопом. Смутно разглядев подробности, Мячиков понял, что Вася на пределе. А еще через мгновение, стало понятно, что упавший и затихший большой темной тенью Вася уже не поднимется. Циклоп посопел, мгновение медлил, разглядывая поверженное васино тело, а потом, видимо решив, что с ним всё, направился к Мячикову. Девочка тихо ойкнула и исчезла в темноте. Через несколько мгновений послышался рёв удаляющегося с места событий мотоцикла.
Мячикову ничего не оставалось, как прикинуться окоченевшим трупом.
Циклоп склонился над ним и долго дышал в лицо, оценивая состояние поверженного соперника. Наконец, видимо решил, что не стоит тратить силы на и так убиенного. И ещё через мгновение Мячиков услышал удаляющиеся шаги. Судя по звуками, Циклопу тоже досталось не хило. Уходил он спотыкаясь и неестественно шаркая ногами.
Преодолев страх перед болью, Мячиков грузно поднялся и, отшатнувшись от поплывшего вдруг ему навстречу тумана, потащился в направлении смутной васиной фигуры, похожей на большой бесформенный мешок.
Вася был жив. И он был очень тяжелым. Как Мячикову удалось поднять его и оттащить в ближайший сквер, он не помнил. Хорошо, что хватило сил вызвать по мобильнику такси...

***
Наутро Мячиков очнулся, ощутив тупую боль в ногах. А пошевелив рукой, Мячиков взвыл. Одновременно, его снова пронзила вчерашняя страшная мысль о том, что он сломал руку и теперь его попрут с работы. Программа не станет ждать, пока с артиста снимут гипс, и уедет дальше без него.
Приподняв голову, Мячиков обнаружил, что поперёк его ног спокойно храпит силовой жонглер Вася. Пол-васиной морды покрывал огромный синяк. И Мячиков, как верный друг, задумался над тем, как бы так половчее этот синяк Васе загримировать перед завтрашним представлением.
Пока Мячиков пытался столкнуть с себя Васино тело, боль в руке превратилась из сильной в адскую, и он, освободившись наконец из плена, опрометью кинулся в ванную, чтобы оценить ущерб. Превозмогая боль, он тщательно осмотрел руку. Рука слегка опухла в области запястья. "Так, вывих есть точно", - подумал Мячиков обречённо. Примерившись, дернул распухшее запястье, крякнув так, словно из груди разом выбили весь воздух.
Вывих он вправил. Но как выходить завтра вечером на манеж с такой рукой? За сегодняшний понедельничный цирковой выходной такая травма не пройдёт. А завтра вечером ему как-то придётся вставать на стойку, ходить на ходулях, скакать через скакалку и летать на подвеске. Мысли завертелись вокруг трюков, в попытке найти выход из положения. Так. Ну, положим, на подвеске он сменит руку и не будет разбрасывать воздушные шары. Ходули и скакалка... без второй руки не обойтись никак. Хотя... покрутить второй конец скакалки он может попросить кого-то из зрителей. А вот ходули... И еще стойка на руках...
Как любой цирковой артист Мячиков знал множество хитрых приёмов и рецептов, чтобы как можно быстрее восстановить рабочую форму.
"Артист цирка не имеет права болеть. Он должен выйти на манеж даже если у него только что вырезали аппендицит". Так говорил отец, коверный клоун, неоднократно демонстрировавший чудеса регенерации.
Выйдя из ванной и обнаружив пустую кровать, Мячиков понял, что Вася проснулся и решил навестить ванную свою, в казенной квартире по соседству.
День прошёл в заботах о больной руке. Он кое-как проспал ночь. Утром легче не стало, и Мячикову ничего не оставалось делать, как напихаться обезболивающими таблетками и отправиться в цирк.
Словно в тумане он отработал программу. После третьей репризы за кулисами его ожидал директор, и Мячиков опрометью кинулся мимо него в сторону гримёрки, бормоча на ходу что-то про необходимость срочно убирать реквизит. Когда был отработан последний выход, Мячиков был уверен в том, что его уволят…
А в гримёрке его ожидал сюрприз. На столике, заваленном мелкими гримёрскими принадлежностями, лежал какой-то экзотический подвядший цветок и надорванный контролёршей билет на представление. На нём что-то было написано.
"Только этого мне ещё не хватало", - устало подумал Мячиков.
Фанатки были неотъемлемой частью кочевой жизни любого одинокого циркового артиста. Но сегодня внимание очередной фанатки было ему ни к чему. И он уже было потянулся, чтобы смять и выбросить бумажку в урну, но что-то его остановило. Он медленно расправил измятый клочок и прочёл: "Спасибо за спасение".
Дальше всё происходило помимо его собственной воли. Не чувствуя куда-то вдруг внезапно испарившейся боли, он рванул из гримёрки к служебному выходу, и дальше, по осклизлой бровке от первых заморозков к центральному входу.
Но... он снова не успел. Еще за поворотом он услышал звук удаляющегося мотоцикла. Сердце Мячикова рвануло вниз к пяткам, и он, выскочив из-за угла, ощутил досаду, лишь краем глаза успев заметить силуэт мотоциклиста и его пассажирки за спиной, которые тут же растаяли в облаке дыма в конце улицы. В отчаянии он поддал ногой по банке из-под пива, подвернувшейся весьма кстати, и, развернувшись, побрел назад к служебному входу в цирк.
В гримерке он некоторое время рассматривал непонятный цветок, а затем вдруг решил, что должен её увидеть. Сегодня. Сейчас!
Наспех стерев грим, Мячиков сбросил клоунские ботинки, стянул широкие в крупную клетку штаны. Куртку он застегивал уже на ходу.

У входа в "Малинки" было странное столпотворение. Мячиков это заведение посещал часто, но такого ажиотажа не помнил точно.
- По какому случаю сбор? - бодро прокричал он в толпу. И кто-то ему крикнул в ответ:
- Девчонка тут классная выступает!
"Понятно", - мрачно про себя произнес Мячиков и поплелся к служебному выходу. Проверив пространство на отсутствие Циклопа, Мячиков добежал до угла и купил в киоске банку пива. Потом он вернулся на свой пост, предполагая не скорый выход предмета своего внезапного помешательства...
"И правда, - думал Мячиков, потягивая из банки. - Что это со мной? Зачем мне вообще эта девчонка? Как будто в жизни мало проблем..."
И все-таки зачем-то она была ему нужна. Словно то, без чего в жизни не случается ничего хорошего.
Время тянулось словно жвачка. Пару раз он порывался пойти прямо в гримерку, но тут же останавливал себя и уговаривал подождать. Сам ведь знал, как неловко принимать незнакомых людей, когда ещё толком не пришёл в себя после представления.
Наконец, дверь приоткрылась, и в поле зрения возникла женская фигура в ярком цветастом пончо. Высветленные волосы торчали в разные стороны острыми сосульками. Это была одна из малинок-стриптизерш. Заметив Мячикова, она остановилась, прищурилась, а потом направилась прямо к нему. Закинув на ходу за спину пышный красный шарф, воскликнула низким голосом с хрипотцой.
- Привет! Случайно не меня дожидаешься?
- Да нет, - усмехнулся Мячиков. - Мне бы с вашей степисткой пообщаться.
- Ааа... ну ладно, давай, общайся, - лукаво подмигнула она Мячикову. - Вон она идет.
- Где?
- Да вон!
В этот момент дверь снова открылась и со ступенек сошла маленькая изящная женщина лет тридцати... Гладко зачесанные и убранные в хвост темные блестящие волосы, вздернутый по-детски нос и пухлые чуть подкрашенные губы... Образ утонченной интеллигентки завершали простое приталенное классическое черное пальто, серый клетчатый шарф и высокие черные сапоги на длинном остром каблуке.
Мячиков растерялся. Эта женщина никак не могла быть той девочкой, которая... которую...
Девушка весело улыбнулась, сверкнув по лисьи раскосыми зелеными глазами, и направилась к нему.
- Привет! Прости, что не смогла дождаться конца представления. Спешила на работу. Большое спасибо вам с другом. Если бы не вы...
Мягкий, высокий голос с придыханием - единственное, что напоминало девчушку в коже и огромном мотоциклетном шлеме.
Мячиков пребывал в состоянии ступора. Слова застряли у него где-то в горле. Он понимал, что выглядит по-идиотски, но ничего не мог поделать.
В лисьих глазах заиграли веселые искорки.
- Я сегодня к родителям в гости. У мамы день рожденья. Нам по пути?
- Да я тут ждал, - промямлил Мячиков.
- Понятно. Ну, пока!
И звонкие каблучки зацокали по асфальту, а темный и блестящий хвост задорно болтался из стороны в сторону, словно дразня растерявшегося вконец Мячикова.
Он ещё постоял, глядя вслед удаляющейся от него девушки, и, едва она скрылась из глаз, ему снова захотелось отпинать какую-нибудь банку...

***
В эту ночь ему снился цирк. Ему вообще часто снился цирк. И в основном это были какие-нибудь клоунские репризы. Иногда он даже просыпался ночью, чтобы записать срочно какой-нибудь гек, чтобы потом включить его в номер.
На этот раз арена была почему-то вместо привычно красной глубокого темно-синего цвета. Там, где должны были находиться зрители, клубился неясный серо-зелёный туман. Посреди арены слева возвышались огромные часы с замысловато изогнутыми стрелками, а справа стоял пюпитр для нот.
По сценарию Мячикову полагалось изображать одного из зрителей. Поэтому вполне логичным было присутствие напротив сцены одного единственного стула, на который он и уселся.
Через мгновение из-за кулис появилась девушка. В одной руке она несла скрипку и смычок, а в другой руке пухлую папку с нотами. На ней был удивительный черно-белый костюм. Чистого белого цвета сорочка с глубоким декольте и расходящимися к концам и заканчивающиеся кружевами рукава. Плотно облегающая талию полосатая грация. Пышная юбка в черно-белую ромбовидную клетку. В черно-белую мелкую полоску легинсы и высокие на изящном каблуке сапоги. Темные волосы были распущены. Голову украшал маленький черный цилиндр с белой прозрачной вуалью, спускавшейся куда-то за спину.
Девушка сверкнула на Мячикова зелеными лисьими глазами, и ему показалось, что они знакомы уже бог знает сколько лет.
Мячиков все дальнейшие события воспринимал как на обычном цирковом представлении - спокойно и контактно. Он знал, что в этой репризе им предстоит сыграть что-то очень важное.
Девушка знакомо улыбнулась, распахнула пухлую папку с нотами, установила её на пюпитр и приготовила скрипку и смычок.
Зазвучала фуга Баха, которую он когда-то случайно услышал, забежав в цирковую радиорубку. Он тогда попросил звукорежиссера записать эту музыку для него на диск. И эта запись и поныне хранилась в его небольшой фонотеке. Композиция начиналась раскатами грома, затем вступал орган и к нему присоединялась скрипка. Исполнение было и пронзительным и торжественным одновременно. Он любил эту музыку, и иногда ставил специально, под настроение. В такие минуты ему казалось, что он понимает эту жизнь правильно.
Во сне сюжет уводил его от привычного восприятия этой музыки в какую-то странную интерпретацию. Потому что, когда девушка взмахнула смычком и скрипка словно на волнах закачалась в ее хрупких руках, он почувствовал... неловкость. Словно весь невидимый зрительный зал сконцентрировал свое внимание не на играющей девушке, а на нём. На зрителе, для которого она играла. Он это ощущал. Он это знал.
Каждый взмах смычком, каждый взлёт её тёмных блестящих волос - всё рассказывало ему о той неведомой неистовой тайне, которая зрела где-то в пространстве, и которой он уже ждал и жаждал, словно шестнадцатилетний подросток.
Но он не мог ей ответить, даже просто подать знак не мог. Потому что зрительный зал наблюдал за ним и ожидал его реакции. И надо было продолжать играть по неведомому сценарию. Но что там должно быть дальше по сценарию, он не знал. Паника и тревога охватили его...
И вдруг, словно спасение, зазвонил сотовый. Это был очень важный, деловой, давно ожидаемый им звонок. Он полез в карман за телефоном, но, спохватившись, поднял глаза...
Скрипачка исчезла. Перед глазами был лишь огромный циферблат часов. Стрелки медленно ползли к двенадцати. Часы начали отбивать полночь. Удары звучали глухо и тяжело.
И ему показалось, что если он остановит сейчас часы и вернет стрелки назад, девушка снова появится. Тогда он дослушает историю, рассказанную её скрипкой только для него, до самого конца. Он бросился к циферблату. Стрелки оказались довольно высоко, и ему пришлось подпрыгнуть, чтобы уцепиться за верхний край часов. Он висел на одной руке, пытаясь другой сдвинуть упрямую непослушную стрелку назад, но стрелки упрямо и неумолимо ползли вперед. В конце концов он сорвался вниз и полетел в серую бездонную пустоту...

***
Проснулся Мячиков от боли. За окном было темно. Осенний ленивый дождь барабанил по стеклу. На электронном циферблате часов было 5:16. Кое-как Мячиков нащупал в темноте тапочки и зашаркал в ванную искать таблетки. Вернувшись, понял, что уснуть уже не получится. Он промучился до восьми, встал, оделся и пошел в цирк.
На манеже готовили первую репетицию. Силовой жонглер Вася сидел на бортике и обматывал запястье эластичным бинтом. Рядом с ним униформист с трудом ворочал бревно, которое Вася обычно играючи поднимал над собой, и еще умудрялся вращать на высоко поднятых руках. Вася, не глядя на униформиста, приговаривал:
- Давай, сынок, давай. Я тоже когда-то с этого начинал.
Увидав Мячикова, Вася вскинул другую не забинтованную руку вверх и воскликнул:
- Мячиков, привет! А тебя вчера директор искал по всему цирку. Сказал, что как только найдет, устроит баню и сауну и... что-то ещё устроит. Я не запомнил.
Мячиков подошёл к Васе и показал забинтованную руку.
- Ух ты! - воскликнул Вася. - Ты б к Харакири сходил, что ли.
- Сейчас схожу.
Харакири, так называли ветврача цирка. Когда Мячиков зашёл в кабинет, она восседала на табурете перед низким столиком с медицинскими инструментами. "Харакири с горы Футзияма", - пошутил про себя Мячиков, глядя на большую грузную женщину неопределенного возраста. Маленький обесцвеченный перекисью короткий ёжик волос, как ни странно, в сочетании с по-детски пухлыми губами придавал её облику мягкость и некую экзотическую привлекательность. В правой руке Харакири попыхивала сигарета, зажатая в пинцете, а пальцем левой руки она осторожно ощупывала крупную серую крысу, безвольно раскинувшую лапы в стороны.
Наконец, она подняла на Мячикова маленькие глаза-бусинки и низким голосом проговорила.
- Пришёл? А чего вчера не пришёл?
- Некогда было, - ответил Мячиков.
Он не удивился словам Харакири. В цирке любое происшествие становится всем известно в течении нескольких часов.
Мячиков знал, что по правилам следовало идти к человеческому врачу, а не к ветеринару. Но так уж в этом цирке повелось.
Конечно, не каждый ветврач возьмётся лечить человеческую травму. Харакири бралась. Может поэтому её и прозвали Харакири? Но вообще-то Мячикову рассказывали, что так называл ее муж, ковёрный клоун-карлик, проживший на свете ровно столько, сколько отпущено карликам.
Харакири с одинаковым энтузиазмом зашивала раны подраным львам и дрессировщикам, подраным львами.
Не выпуская из рук пинцета с сигаретой, Харакири осмотрела руку Мячикова и спросила:
- Вывих вправил?
- Вправил. Ещё вчера.
Продолжая попыхивать сигареткой в сторону, Харакири грузно поднялась с табурета и подошла к настенному шкафчику в углу, в котором находилось множество склянок с подозрительным содержимым.
- Есть у меня для тебя одна чудодейственная мазь, - пробормотала она, доставая большую банку с подозрительно зеленым содержимым.

Мазь мерзко пахла, но помогла. К вечеру Мячиков почувствовал себя человеком. Не рискуя снова повредить руку, он сделал тугую повязку и кое-как отработал вечернее представление, при этом умудрился ни разу не попасться на глаза директору.
После представления его посетило странное желание отправиться в ресторан Малинки. При этом в голове у Мячикова вращалось множество вопросов, на которые он почему-то не хотел получать ответы. Например, кто тот парень, что дважды увозил Аришу прямо у него из-под носа. И почему он сразу не разглядел в хрупкой подвижной степистке зрелую женщину. Почему так испугался, когда понял, что она гораздо старше, чем ему казалось поначалу. Проще всего было выбросить её из головы. Мало ли было таких девушек у него в жизни. Но Ариша намертво засела там и никак не хотела исчезать. Мячиков чувствовал, что эта девушка принесёт ему немало тревог и хлопот. Да уже принесла! Например, эта история с рукой. Кто такой этот чумовой парень, с которым они с Васей так осрамились? Вася был очень силён. На арене ворочал огромные непреподъёмные обычным человеком бревна. А тут не смог совладать с каким-то хмырем... Надо узнать кто это. Обязательно. Потом.
И ещё не ясно, как отреагирует директор на его вчерашнее, да и сегодняшнее выступление. И как только зрители не освистали... А и правда. Он не помнил, как реагировал зал на его выступление совершенно. Странно. Вроде бы всё прошло тихо. Его не закидали гнилыми помидорами, когда вместо того, чтобы показать эквилибр на ходулях, он взялся приплясывать с ними в руках, вытащил из зрительного зала какого-то мужика и попытался заставить его встать на ходули вместо себя.
А если бы мужик получил травму? Об этом Мячиков подумал только сейчас. Вот тогда бы его не только из цирка поперли, но, пожалуй и дело могли завести. За несоблюдение правил безопасности. Противный холодок пробежал по спине Мячикова, пока он обдумывал эту неприятную мысль, одновременно натягивая куртку и закрывая за собой входную дверь в служебную квартиру, предоставленную на время гастролей.
В подворотне он встретил Харакири, проживавшую по-соседству в том же доме. Она даже слегка напугала его, когда буквально выросла из вечерних сумерек. На ней было надето что-то вроде широкого тёмно-серого полупальто. От чего фигура напоминала гору. И Мячиков снова вспомнил свой каламбур про Харакири с горы Фудзияма. Верхнюю часть её лица скрывала кокетливо сдвинутая на бок шляпка, и от этого показалось, будто с ним разговаривает не сама Харакири, а лишь её полные, слегка покрашенные в бледный розовый цвет губы. На плече Харакири, цепляясь, когтями за воротник, восседала давешняя крыса.
- В Малинки направляешься?
Мячиков ошалело на неё посмотрел и пробормотал:
- Погода хорошая. Пройдусь.
- Ну-ну! - многозначительно воскликнула ему во след Харакири. - Ариша сегодня пораньше уйдет, так что не спеши. - И её облакоподобная фигура растворилась в темноте двора.
"Чёрт! - подумал Мячиков. - Откуда ей известно про Аришу? Вася вроде не болтун."
А может быть девочка и сегодня на представление приходила? Эта мысль заставила Мячикова остановиться посреди улицы и крепко призадуматься. Очередная фанатка? Нет, не может быть. Он ведь почувствовал, что это не так. Что она особенная...
"Хватит, - сказал себе Мячиков. - Пора это умопомешательство заканчивать". И... ноги его сами понесли... в Малинки.

***
На этот раз толпа у входа была поменьше. Несколько забулдыжного вида парней и лохматая девица рвались сквозь живой заслон в виде уже знакомого Мячикову амбала, который их с Васей не пускал в гримерку в прошлый раз. Протолкавшись поближе ко входу, Мячиков сунул в кулак верзиле пятисотенную купюру, и тот, подозрительно осмотрев его с ног до головы, слегка посторонился. Ровно на столько, чтобы Мячиков сумел просочиться в образовавшуюся брешь.
В зале свободных мест не оказалось, и он протолкался к барной стойке. Заказал себе пятидесятиграммовую стопку водки с долькой лимона, растрепанной и небрежно навешенной на край, словно посаженный на кол преступник. И бутерброд с копченой колбасой, стыдливо прикрытый сверху тонюсенькими дольками соленого огурца.
Сегодня Ариша исполняла степ под веселую ирландскую мелодию. Она появилась из-за кулисы в углу небольшой полукруглой сцены и, придерживая руками свою ковбойскую шляпу и пританцовывая, двинулась в зал, останавливаясь у столов, и поддразнивая посетителей, как бы приглашая их потанцевать с ней. Мячиков снова поразился её мелкой технике, и, одновременно почувствовал, как где-то внутри зародился протест против мужской части посетителей ресторана. Ему вдруг захотелось вскочить и разметать по залу столы, стулья и мужиков, нагло улыбающихся Арише, когда она, кокетливо подмигивая, заигрывала с ними.
Пока Мячиков испытывал душевное смятение, Ариша подошла так близко, что ему стало вдруг любопытно, а подойдёт ли она и к нему.
И это случилось. Девушка внезапно развернулась и лисьи зеленые глаза сверкнули в полумраке зала. Легким движением она вскинула руку к шляпе. Потом чуть отступила назад и, продолжая мелко выбивать чечетку, послала ему лёгкий воздушный поцелуй. Затем, не отводя глаз, она отступила немного назад, словно приглашая Мячикова следовать за ней.
И он не устоял. Медленно поднялся и постукивая то пяткой, то носком по полу, выложенному керамической плиткой, двинулся вслед за ней.
Они так и не оторвали друг от друга взгляда, пока Ариша, продолжая пританцовывать, уводила Мячикова за кулису. А потом они неистово целовались, путаясь в складках занавеса.
Их прервали в начале робкие, а затем всё усиливающиеся аплодисменты. Оторвавшись друг от друга, они некоторое время озирались по сторонам, не понимая, что происходит.
Как потом оказалось, артисты пришли посмотреть из-за кулисы на причину установившейся в зале мертвой тишины, нарушаемой лишь постукиванием каблуков по кафельному полу.
Ошалевшие от неожиданности, а ещё больше от внезапно вспыхнувшей страсти, будучи оба профессиональными артистами, оба по привычке раскланялись, на что последовал дружный и короткий взрыв хохота.
Мячиков шепнул Арише, что подождет её на улице, и выскочил в темноту через уже знакомую дверь.
Он успел по мобильнику вызвать такси, когда послышался знакомый рёв мотора и из темноты вынырнул таинственный мотоциклист. Мячикову сейчас было всё равно, кто стоит на пути его нового счастья. Ради него он мог казалось сразиться не только с наглым байкером, но и с самим Циклопом. И даже возможно победить его.
Мячиков, не раздумывая, двинулся навстречу рычащему мотоциклу.
- Привет, - сказал он парню.
Тот стянул с головы шлем и оказался курносым подростком с лохматыми, торчащими во все стороны, волосами. Сходство с Аришей в чертах лица было слишком явным, чтобы усомниться в родстве.
- Привет, - сказал байкер Мячикову, взмахнув разметавшейся под шлемом гривой волос.
- За сестрой? - робко предположил Мячиков.
- Ага. Достала уже. Который уж день удираем от этого придурка.
- От которого?
- Да вон от того, - парень быстро надел шлем и, дав газу, исчез в темноте.
Мячиков медленно словно во сне развернулся и увидел, как из двери показался и понесся ему навстречу разъяренный Циклоп. В тот же момент к Мячикову подкатило такси. Не раздумывая, он открыл дверь и забрался внутрь машины.
- Гони! - завопил Мячиков таксисту.
Тот всмотрелся в темноту за окном и, произнеся короткое "Уй, ё...!", надавил ногой на газ. Но Циклоп успел добежать до машины и ударить кулаком по крыше так, что у сидящего внутри Мячикова посыпались искры из глаз. Водитель, матерясь, пригнулся к рулю, и они помчались по улице. Когда свернули за угол, Мячиков оглянулся и ужасом увидел, что Циклоп продолжает их преследовать, лишь немного отстав от такси. Через пару поворотов они наконец оторвались от погони и перевели дух.
- Чёрт, - проговорил таксист, нервно крутанув баранку. - Чем ты его разозлил?
- Не знаю, - буркнул Мячиков в ответ. - Я даже не знаю кто это.
- Да это Прошка, сынок директора ресторана. Ещё подростком помешался на всяких качалках. А когда вымахал, акселерат чёртов, всех нормальных мужиков под себя подмял. Фишка у него такая, чтобы быть самым сильным в городе, понимаешь?
- Понимаю...

***
Мячиков брел по набережной, и единственным собеседником в данный момент был упрямый докучливый мелкий и противный осенний дождь. Конечно, Мячиков мог разговаривать и сам с собой. Но в этот момент ему нужен был собеседник. Такой, чтобы выслушал и понял, как хреново Мячикову в данный момент.
С той минуты как он вышел из такси, уже несколько пивных банок были отпинаны, смяты и втоптаны в землю. Но перед этим их содержимое неизменно оказывалось у Мячикова внутри.
Всю дорогу Мячиков рассуждал о том, какая всё-таки гадская у него судьба. И прав, прав тысячу раз Вася, когда клянет её злодейку.
Возвращаться в Малинки после погони было бессмысленно. Ариша наверняка уже ушла домой, либо её подхватил по дороге братец, так удачно смывшийся. Что подумала она, когда выйдя во двор ресторана, поняла, что его нет?
Нет, конечно, если брат вернулся за ней, то наверняка рассказал, как Прошка напал на Мячикова. И тут вроде получалось, что Мячиков вовсе не трус какой-то, а настоящий герой, уведший за собой чудовище подальше от любимой...
От любимой... Это слово заставило его остановиться и посмотреть растерянно по сторонам. Прямо перед ним серела в сумерках знакомая стена с не менее знакомой дверью. Ну конечно, куда ж ещё могли притащить его собственные ноги? Он стоял у служебного входа в цирк. Ещё немного потоптавшись, Мячиков открыл дверь и вошёл внутрь тёмного коридора.
Он наткнулся на что-то возле стены, и это что-то загремело, унося с собой эхо в темноту. Почти сразу же в конце коридора забрезжил свет и раздался голос сторожа Григория Палыча:
- Это кто там шумит? Вот я счас леву на вас спущу! - и сам для пущей важности рыкнул так похоже на настоящего льва, что, не знай Мячиков, что все львы заперты по клеткам, сам бы испугался до смерти.
- Это я, дядя Гриша! - заорал он на свет и стал продвигаться сам в том же направлении.
- Ромка! Это ты что ль?
- Я, дядя Гриша, я.
- А чего по ночам шляешься, не спишь?
- Да тут такая история приключилась...
Наконец, коридор был покорен, и дальше Мячиков уже старался не терять из виду согбенную спину сторожа, из-за которой точно ореол святого мерцали свечные лучи.
В каморке у сторожа с наклеенными на стенах старыми цирковыми афишами было тепло и уютно. На стуле возле аккуратно заправленной байковым одеялом лежанки попыхивал паром большой алюминиевый чайник. На втором стуле на чистой бумажке были разложены хлеб, колбаса и несколько конфет "Старт".
- Давай со мной чайку, - предложил сторож.
- Да не, дядь Гриш, я по дороге пивом заправился по самое по нехочу.
- Ну-ну... а я вот чаёвничать собрался. Вдруг слышу - гремит кто-то. Думал, опять Зритель шалит.
- Зритель?
- А тебе ещё не рассказывали? Тут у нас привидение обитает. Мы его Зрителем зовём. Очень похож на того самого мужика, который лет пять тому назад остался в цирке после представления, а утром его нашли мертвым, запутавшимся в занавесе. Доктор сказал - разрыв сердца, о!
- Может он повстречал ещё одно привидение? - решил поддержать шутку Мячиков.
- Может и повстречал, - хитро усмехнулся сторож, прихлебывая из большой эмалированной кружки исходящий паром чаёк.
- То есть по цирку бродит не одно привидение, а целых два?
- Да нет, я думаю, это он не привидения испугался, а директора нашего, Залесского.
И Григорий Палыч рассказал Мячикову одну интригующую подробность из жизни директора.
Все началось с того, что лет семь тому назад повадился ночевать в здании старого цирка один мужик. Первый раз его заметили артисты и выперли вон. А потом он научился прятаться. Да так здорово, что даже ежевечерние обходы и дежурства, установленные специально по этому случаю директором, не помогали этого мужика засечь. И единственные свидетельства его пребывания были обнаруженные лишь поутру. Это были новые дыры в стенах подвальной части цирка. В конце-концов, была устроена тотальная облава и мужика нашли. Он прятался в свежевыдолбленной собственноручно нише за выступом в стене перед самым входом в подвальное помещение.
Мужик был доставлен в кабинет директора, и тот устроил ему настоящий допрос с пристрастием, грозя в случае неповиновения отдать на растоптание слонихе Джулии.
Слониху Джулию Мячиков знал хорошо. Она работала именно в той программе, с которой ездил по гастролям Мячиков. Слониха была очень спокойной дамой. Никому и в голову не могло придти, что она может кого-то затоптать. Самое большее, на что покушалось это скромнейшее создание, это разного рода бумажки. Не раз несчастные теряли свои паспорта, доверенности и прочие ценные документы и справки, зазевавшись возле слоновника. Но прокричавшись на злодейку, каждый нес ей извинения в виде связки бананов или морковок. Потому как невинность её была очевидна всем из-за добрых глаз и ласкового нрава. Слониха обычно начинала поглаживать орущего хоботом по голове. От такого массажа тот приходил в восторг и умиление, и уже через пять минут прощал ей все свои убытки.
Так вот, хоть угроза и была настоящей фикцией, мужик раскололся, и поведал директору какую-то страшную правду. Никто при том не присутствовал. Но с тех пор директор частенько бродит по ночам по зданию цирка. Но со Зрителем его не спутаешь. Зритель прозрачен и худ. А директор вполне материален и фактурой покрупнее и покруглее будет.
Мячиков сидел на лежанке сторожа и позёвывая слушал его странные истории. В какой-то момент он почувствовал, что засыпает. Сторож предложил Мячикову свое спальное место и тот не отказался.
- А может это один и тот же мужик? - пробормотал он, засыпая.
- Все может быть, - ответил сторож, гася лампу.

***
Ему снова снился цирк. Он стоял у кулис и готовился к выходу. Стояла пугающая тишина, и было странное ощущение пустого зала. Откуда-то сверху доносились неясные звуки и шорохи, слышалось нарастающее завывание ветра. Наконец, кулисы раздвинулись, и в темноте начала проступать еле приметная дорожка из света. По ней он и пошёл...
Откуда-то издалека послышалась музыка. Песня была знакома и любима до боли. "Дорога без конца, дорога без начала и конца..." Досадно, но мелодия стихла, не доиграв до конца. Но в руках у него оказалась флейта, и ему захотелось её доиграть...
Слева послышался звук проносящейся мимо машины и визг тормозов. И он еле увернулся от фонтана брызг.
Потом впереди промелькнула чья-то огромная пугающая тень, и он, почувствовав страх, шарахнулся от неё, прикрывшись руками.
Картинка снова сменилась. Шелест листвы и блеск озера в сумерках. Тихий смех. Ему тоже захотелось вот также легко и беззаботно смеяться. Он набрал полную грудь воздуха и... обернулся на едва уловимое движение слева.
Это была его бывшая жена Марианна. Слегка склонив кукольную кудрявую головку, она улыбнулась, мило и томно изобразила воздушный поцелуй. Рука её потянулась к внутреннему карману его куртки. Он знал, что сейчас сам достанет деньги и отдаст ей. Отдаст все. Как всегда. Ему для неё никогда не было жалко денег...
Картинка снова сменилась и слева послышался визг тормозов, раздалась короткая автоматная очередь. Он быстро среагировал и упал лицом вниз, прикрыв голову руками. В руках откуда-то появился автомат, и он начал отстреливаться, целясь наугад в темноту. Было страшно, и показалось, что вот сейчас настанет тот самый последний миг... Но и эти звуки стихли где-то в темноте.
Он поднялся на ноги и понял, что может не успеть дойти до чего-то очень важного. Поэтому надо спешить. И он пошел, потом побежал, задыхаясь от встречного ветра. Ему казалось, что сердце вот-вот выскочит наружу, и, чтобы удержать его, он прикрыл грудь руками. Ноги вдруг стали ватными и непослушными. И он начал оседать куда-то вниз...
Но... "The Show must go on!" - запел из темноты Фредди Меркури. И он поднялся вновь, выпрямился в полный рост и... декорации сменились снова...
Теперь он стоял на помосте, на котором бил "степ". Любимый номер во всём представлении, его отдушина. В котором он ощущал себя настоящим Артистом. Сейчас, во сне все было очевидно. Вот помост, вот он в больших клоунских ботинках... Зазвучала музыка и...
Странно, но ноги будто были не его, а сами по себе. Он, глядя вниз, с удивлением наблюдал, как ботинки отбивают первые па с носка на пятку, с пятки на носок... Не удивила привычная тупая боль, к которой привык за столько лет работы.
Музыка постепенно ускорялась, была знакома и незнакома одновременно. Возможно из-за рваного, бешеного ритма. Ему никогда ещё не приходилось бить степ в таком темпе. Поэтому, когда музыка стихла и отпустила, он с облегчением вздохнул и... провалился в глубокий сон.

***
Проснулся Мячиков в кромешной тьме и долго вспоминал, где же ему довелось уснуть на этот раз. Мысли блуждали среди воспоминаний точно в лабиринте, но всякий раз их поток прерывался, когда ухо улавливало тихий неясный звук. Словно кто-то скребся за стенкой, и от этого Мячикову становилось жутковато.
Наконец, он решил пощупать пространство на наличие знакомых вещей. Рука наткнулась на странный предмет, звякнувший, точно звонок на любимом в детстве велосипеде. И тут он вспомнил рассказ сторожа о привидении.
Поскрябывание все не прекращалось, и Мячиков решился наконец встать и пойти проведать сердобольного дядю Гришу, приютившего его на ночь в своей каморке.
Натыкаясь постоянно на предметы и стены, он нашел дверь и именно ее неожиданно пронзительный скрип прервал скрежет, заставивший его проснуться.
Вспомнив мысленно направление, в котором слышался непонятный звук, Мячиков пошел по коридору, пока под одной из дверей не увидал слабый свет.
Толкнув дверь, Мячиков оказался в небольшой захламленной комнате, посреди которой стоял фонарь. Луч целил в потолок, поэтому, центр комнаты освещался ярким, а на периферии более слабым светом. Противоположная стена скрывалась в темноте.
Мячиков постоял, прислушиваясь к тишине, а потом хрипло позвал.
- Дядя Гриша…
Ответом ему была тишина.
И тут в дальнем углу что-то зашуршало.
Мячикову стало не по себе.
- Эй, кто здесь? - сделав осторожный шаг назад, спросил он.
Тишина. Мячиков лихорадочно соображал, как поступить. Либо идти искать сторожа дядю Гришу и потом возвращаться с ним в странную комнату. Либо самому проверить что там в темноте, да и собственные нервы заодно испытать на прочность. Мячиков колебался несколько секунд, а потом решительно потянулся к фонарю.
Тут из темноты послышался знакомый голос.
- Мячиков, это ты что ли?
- Федор Михайлович? - откликнулся Мячиков, узнав голос директора.
- Я, я, - разрушил сомнения Мячикова окончательно Залесский, появляясь из тени. - Ты чего ночью в цирке забыл?
- Я тут… случайно зашел. А вы…
Последнюю фразу Мячиков сказал явно зря. Потому что из-за директорских очков сверкнуло две злых молнии и он хрипло произнес.
- Мыши замучили.
Мячиков ему не поверил. Мыши такого скрежета не издают точно.
Тут Мячикову припомнился рассказ сторожа, и он решил, что пора "делать ноги". Мало ли что в состоянии поиска сокровищ способен учудить этот мужик. Пробормотав “Ну, я пошёл”, Мячиков попятился назад, и только развернулся, чтобы уйти, как сзади послышался грохот.
Обернувшись, Мячиков обнаружил лежащего на полу директора. Рядом валялся молоток. Следовало подойти и как минимум оказать помощь, но... Мячиков смотрел детективы и знал, что любые отпечатки, оставленные на месте преступления, будут свидетельствовать против него.
Ступор минул тут же, и Мячиков опрометью кинулся на выход.
В каморке его поджидал сторож.
- Ты что же это бродишь не спишь? - заботливо оправляя одеяло на лежанке, вопросил он Мячикова.
- Там… Там труп, кажется, - пробормотал Мячиков, пытаясь совладать с противной дрожью, распространявшейся в данный момент по его телу со скоростью локомотива.
- Труп? - озадаченно переспросил дядя Гриша. - Привидения водились, а вот труп… Откуда труп?
- За-Залесского кто-то замочил, - кажется Мячиков стал заикой.
Сторож странно глянул на него, а потом проворчал.
- Ладно, пошли глянем на твой труп.
Трупа на месте не оказалось. Исчез. И фонарь напоминал том, что Мячикову все это не приснилось.
- Ну, и где твой труп? - разводя руками, вопросил сторож.
- Тут лежал, - указал Мячиков в направлении места, где еще некоторое время назад валялся директор Залесский с проломленным черепом. Впрочем, проломленного черепа Мячиков не помнил. Только молоток, которым... Черт, с чего он вообще решил, что Залесского замочили? Мужик отлежался, встал и отправился дальше на поиски клада!
- Ты, Ром, вот что, - ласково произнес сторож, поглаживая Мячикова по плечу. - Ты давай иди поспи, ладно?
Эта мысль показалась Мячикову наиболее здравой из всего случившегося с ним этой ночью. Он молча кивнул и отправился в каморку сторожа досыпать. Больше ему сны в эту ночь не снились.

***
Проснувшись на утро, Мячиков некоторое время ошалело соображал, где он и как сюда попал. Потом словно сквозь туман к нему начали возвращаться события прошлой ночи.
Неужели ему все привиделось? И не было директорского трупа...
Напротив лежанки на деревянной резной и потемневшей от времени полочке тикал механический будильник. И Мячиков сообразил, что до репетиции может успеть смотаться на квартиру, переодеться и принять душ. Да, именно душ поможет избавиться от навязчивых мыслей, решил он, и бодро направился на выход.
Цирк уже проснулся и радовал слух привычными звуками.
Дойдя по коридору до развилки, Мячиков, пошевелив поврежденной рукой, подумал: "А не зайти ли мне к Харакири". Рука слегка ныла, но уже вполне прилично выглядела. Дойдя до нужной двери, которая оказалась приоткрытой, Мячиков услышал голоса. Первый из них принадлежал фокуснику Льву Семёнычу, а второй самой Харакири.
- Ты, Даш, слишком строго смотришь на вещи, - вещал откуда-то словно из своего волшебного ящика Лев Семёныч. - Да, согласен, Ромка парень ничем не выдающийся. Ничего в жизни особого не достиг. Всю жизнь катится по течению, словно мячик по дороге. Куда пнут, туда и катится... - последовала пауза и шумный выдох сквозь плотно сомкнутые губы - фокусник курил трубку. - Но, Даш, - продолжил Лев Семёныч, - Ариша напротив, сильная личность, которой возможно не хватает в жизни того, кого она смогла бы опекать. Не зря же в конце-концов они запали друг на друга...
- Арише такого как Ромка не вытянуть, - проворчала Харакири. - Он никчемный, и девка с ним пропадет. Она вон на конкурс собралась ехать. Может там кого и встретит получше.
Мячикова прошиб пот. Ах вот как значит думают про него в цирке? Никчемный, значит! Чёрт!
Он резко развернулся и размашисто зашагал по коридору прочь. И тут же наткнулся на Аришу...
Они с минуту стояли друг против друга. Внутри у Мячикова все кипело от возмущения от услышанного, и это все срочно куда-то надо было девать или кому-то излить. Ариша для этого явно не подходила. Мячиков взмахнул руками и замотал головой. Язык ему явно не повиновался. Глаза Ариши от неожиданности из лисьих стали круглыми и брови в удивлении взлетели вверх, словно две испуганные птицы. Мячиков понял, что еще немного, и он взорвется, точно вулкан. Помотав головой, он растерянно и как-то виновато вскинул руки, и... побежал по коридору на выход.
Никчемный, это же надо? Никчемный... а может и правда никчемный? Обида жгла грудь и злые слезы просились на глаза.
Выйдя из цирка, он направился в сторону набережной. Бредя сквозь утренний туман, Мячиков думал о своей судьбе-злодейке и никак не мог успокоиться. Дойдя до скамейки, решил посидеть тут и подумать как следует обо всем. Но тут же обнаружил, что не один. На другом конце скамейки сидел мужчина в драповом пальто и шляпе. Он зябко кутался в воротник.
- Рискну предположить, что вас выгнали с работы, - произнес негромко незнакомец.
Мячиков присмотрелся и незнакомец ему смутно кого-то напомнил.
- Да скорее из жизни меня выгнали, - ответил Мячиков, припоминая, что несколько раз действительно встречал его на этой аллее. - А я вас не в первый раз тут вижу. Любите гулять по набережной в тумане?
- Да нет, скорее обречен на долгое ожидание... - и мужчина долгим взглядом окинул виднеющееся сквозь туман здание цирка.
И тут Мячикова пронзила неожиданная догадка.
- Так это вы искали клад в цирке?
- Что, директор все-таки проговорился? - усмехнулся незнакомец.
- Нет. Просто сложил два и два.
Неприятный холодок при воспоминании о директорском трупе пробежал по позвоночнику.
- Угадал, - засмеялся незнакомец. - Молодец.
- Так вы тоже не знаете где клад? - предположил Мячиков. - Может его и нет вовсе?
Он решил прикинуться веником в робкой надежде получить новую информацию о таинственном кладе.
- Есть, - решительно ответил незнакомец. - Кто построил цирк? Купец Солодовников. И моя фамилия Солодовников
Он поднялся со скамейки и заложив руки за спину словно арестант двинулся в сторону беседки, смутно проглядывающей очертаниями сквозь густой туман.
Он почти растворился в тумане, но внезапно обернулся и воскликнул.
- Я решил, что он тебе нужней!
Глухо засмеявшись, незнакомец исчез в тумане… Будто растворился…
- Брр, - помотал головой Мячиков и тут только заметил рядом с собой небольшой кожаный чемоданчик. Кажется, раньше такой назывался саквояжем.
- Мужик с пивной фамилией, - пробормотал Мячиков, глядя, как его рука будто сама собой тянется к загадочному чемоданчику.
Мячиков собрал волю в кулак. А затем, посмотрев по сторонам и не увидав свидетелей, решился осмотреть раритет. Чемоданчик легко открылся, мягко отщелкнув витиевато изогнутую застежку. Он хранил в своих недрах несколько десятков старинных монет и несколько украшений, которые поблескивали натуральными и тщательно ограненными камнями.
Мячиков еще долго сидел на лавочке, размышляя над ситуацией, пока вдалеке не показалась молодая мама с коляской. Спрятав чемоданчик под куртку, он поднялся и зашагал в сторону цирка. Если где и прятать сокровища, так в цирке, решил Мячиков, злорадно усмехаясь и вспоминая "труп" директора Залесского.
Конечно прав Лев Семёныч, говоря про него, что катится он по жизни словно мячик согласно фамилии своей. И семьи вот у него нет, и детей тоже. Никого он не сделал счастливым. Ни отца своего, который так надеялся, что сын станет знаменитым на весь мир артистом. Ни жены, которая теперь где-то ездит со своим дрессировщиком рептилий и родила ему сына... Вот и Ариша. Маленькая женщина со смешным и таким трогательным именем. Запала ему в сердце. Мячиков и сейчас ясно помнил тот неистовый и страстный поцелуй за кулисами.
Нет уж, хватит - решил Мячиков. Теперь он построит свою жизнь по-другому. Да и обязан он теперь как бы. Странный незнакомец, отдавший ему клад, так и сказал. Тебе он нужнее. И кажется он уже знает, на что потратит эти деньги.
А кстати, не пора ли получить ответы на некоторые вопросы? К примеру, почему это Ариша так свободно ходит по цирку? Почему раньше он её никогда там не встречал? Что-то он явно пропустил и пора наверстать упущенное.
И Мячиков решительно направился в цирк. Сперва он заскочил в гримерку и спрятал чемоданчик в ящик с реквизитом. А затем отправился на поиски лучшего друга Васи.

Их с Васей дружба имела довольно странную историю. Когда Вася только появился в программе, над ним потешались все. Силовой жонглер, он работал с обычными гирями и цепями. Выходил на манеж и демонстрировал свою грубую упрямую силу с упорством ребёнка. Внешне Вася был угрюм и неуклюж. Напоминал скорее медведя, чем артиста цирка. Все кому не лень прикалывались над добродушным и наивным парнем. Как-то в шутку Мячиков посоветовал Васе перейти на брёвна.
- Представь себе, Вась, ты ж настоящий русский богатырь. Ты можешь жонглировать огромными бревнами, вращать их над собой.
Вася поверил всерьез в эту идею и начал репетировать. И через какое-то время показал директору новый номер. На показ сбежался весь цирк. Вася вышел в простой полотняной рубахе словно только что поднявшийся с печи Илья Муромец, и очень серьёзно отработал свой новый номер. Звал зрителей пробовать на вес свой реквизит. А потом поднимал, качал и вращал трехметровые бревна вокруг своей могучей шеи...
Сначала артисты посмеивались, так комично выглядела серьезность, с которой Вася демонстрировал свои новые трюки. А потом... Мячиков вдруг осознал, что Вася сделал всё правильно. Новый номер срывал настоящие овации. А Вася всерьёз стал поговаривать о том, что хорошо бы поехать на конкурс за границу...
С тех пор Мячиков зауважал Васю, и они стали друзьями. Их часто видели вместе. Может и смотрелись они комично - огромный лохматый медведь Вася и маленький подвижный Мячиков. Мячикову было до лампочки. С Васей ему было хорошо. Пусть тот и был немногословен, но в нём чувствовалась некая основательность, которой Мячикову так не хватало в его сумбурной жизни.
Вася отыскался на манеже. Наблюдая за тем, как он потеет, колдуя над своими бревнами, Мячиков мысленно составил список вопросов, на которые хотел получить ответ. Осторожно приблизившись к силачу, дабы не получить по голове бревном, Мячиков уселся на бортик. Вася скосил на Мячикова странный, немного удивленный взгляд.
- Вась, оторвись-ка на минутку.
- Ну, чего тебе, Мячиков? Я только разогрелся, - добродушно проворчал Вася, потирая ладони, обсыпанные тальком.
- А расскажи-ка мне быстренько, чего я пропустил за эти несколько дней.
Силач удивленно поморгал длинными ресницами.
- Ну, вроде ничего особенного. Ну, Эллу покусала её любимая обезьяна...
- А ещё?
- Да вроде всё.
Мячиков мысленно выдохнул, одновременно решив забить на историю с трупом директора окончательно. Однако, оставался еще один немаловажный вопрос, мучивший его не первый день.
- А ты часом не знаешь, почему наша с тобой знакомая степистка разгуливает по цирку как по собственному дому?
- А чего ей не разгуливать? - хмыкнул большой друг, сверкнув ослепительной белизной зубов. - Она племянница нашей Харакири. Вот и разгуливает. Да ты чего, Ром? Что случилось?
Так, по крайней мере ответ на еще один вопрос Мячиков получил.
Он было хотел уже попрощаться с другом, но... тут вспомнил утренний разговор Харакири с фокусником.
- Вась, а ты тоже считаешь меня никчемным?
Вася удивленно приподнял кустистые брови.
- Да ты что, Ром?
- Но ведь другие считают…
- А ты других не слушай. Если бы ты мне тогда не подсказал про номер...
И на душе у Мячикова как-то сразу потеплело. Больше он вопросов не задавал. Просто молча сидел на бортике до конца репетиции. Изредка Вася бросал на него настороженные взгляды из-под мохнатых медвежьих бровей. Но тоже молчал.
Репетицию свою Мячиков провел в полной задумчивости, отчего трюки у него получались словно в замедленной съёмке. Даже мысли о спрятанном в гримерке чемоданчике с кладом на удивление не посещали. В голове его происходила иная работа. Еще пока не совсем ясные мысли формировались в какой-то пока не очень понятный план. И в этом плане имелся один очень важный персонаж, без которого он не мог осуществиться - Ариша.
После очередного сальто, подняв глаза, Мячиков с удивлением обнаружил перед собой хобот слонихи Джулии, и понял, что его репетиция подошла к концу.
Вечером Мячиков вяло отработал программу. И после второй репризы, его поймал живой и невредимый директор.
- Зайди-ка Мячиков ко мне после представления, - мягкое контральто раздражённо вибрировало.
Обалдевший Мячиков некоторое время стоял, приоткрыв рот, не в силах вымолвить не слова.
- Ну что стоишь, - вернул его на землю Залесский. - Иди. Тебе еще реквизит убирать.
Сняв грим, Мячиков решил проверить свой клад. Может и он также как тот незнакомец растворился, или окажется лишь плодом его разыгравшегося воображения.
Но клад был на месте.
Поглазев немного на внезапно свалившееся на него богатство, Мячиков подготовил реквизит к следующему представлению и отправился к директору.
- Ага, пришел? - воскликнул Залесский, сверкнув стёклами очков. - Ну, давай рассказывай.
- Про что?
- Про все. Как дальше работать будем? Что это за эксперименты на манеже?
Директор был явно не в духе. А Мячиков все время ловил себя на мысли, что рассматривает лысоватый череп Залесского, пытаясь найти след от удара тем молотком.
- Ну, что молчишь? - взвизгнул Залесский, срываясь на фальцет.
- Да руку я тут случайно повредил.
- Для человечьих рук человечьи доктора предусмотрены! - воскликнул директор, явно намекая на то, что ему известно, кто на самом деле лечит артистов в его цирке. - Немедленно к доктору! И чтобы справку принёс!
Словно ошпаренный Мячиков выскочил из кабинета директора и отправился в кабинет врача. Пожилой человеческий доктор, которого чаще видели в парке с компанией собутыльников, чем в своем кабинете, осмотрел руку и выписал направление на рентген.
Мячиков машинально свернул бумажку и сунул в карман, решив, что снова сходит к Харакири перед представлением.
Выйдя из цирка, Мячиков вдохнул полную грудь осеннего стылого воздуха и зашагал... в Малинки.

***
Судя по времени на сотовом, Ариша уже отработала и уехала домой. Оглядев полупустой зал, Мячиков сел за свободный столик, заказал стопку водки и бутерброд с колбасой.
Мысли текли вяло, однако через какое-то время Мячиков ощутил чье-то присутствие. Он поднял глаза и увидал, как напротив него вырастает и опадает книзу огромных размеров фигура. Так близко он Прошку ещё не разглядывал. Маленькие глазки из-под низких надбровных дуг сверлили его внимательно и настороженно, будто ожидая какого-то подвоха. Огромные ладони как-то суетливо подрагивали, потирая друг друга.
Прошка посопел некоторое время, потом проговорил нечто вроде "Хмбрпыр".
Говорил он неразборчиво. Драться у Циклопа получалось гораздо лучше.
- Поговорим? - произнес Прошка более внятно.
Мячиков прикинул шансы и тут на него накатило! Он разозлился. На себя. За слабость, за неуверенность в себе. За то, что каким-то непонятным образом из смелого и сильного мужика превратился в рохлю, которому каждый местный баран может ткнуть в физиономию кулаком. Мячиков знал, что таким кулаком как у Прошки можно только мух убивать. Мягкий, нетренированный кулак у него. В тренажерном зале можно только мясо нарастить, а сил в мускулы не прибавишь. Один вид. В прошлый раз, если бы они с Васей не были крепко накачаны алкоголем, Прошке, а не им пришлось бы уползать с места драки.
И Мячиков медленно стал вырастать из-за стола. И где-то на полпути слева он почувствовал еле уловимое движение воздуха.
Она действительно возникла словно из воздуха. Ариша. Так они и встали перед Прошкой - Мячиков, готовый снести Циклопу его маленькую одноглазую башку, и Ариша - с не менее решительным видом готовая отстаивать свое право на отношения с выбранным ею мужчиной.
И по мере того, как Мячиков начинал ощущать в своих кулаках тяжесть свинца, Прошка сдувался, становясь всё меньше и неуверенней. Затем он как-то растерянно и шумно выдохнул, грузно поднялся, постоял так немного, раскачиваясь взад и вперед. Наконец, вяло махнул рукой, развернулся и, ссутулившись, направился к выходу.
А Мячиков притянул Аришу к себе и обнял, вглядываясь в зеленые лисьи глаза. В них он прочитал, что все у них будет хорошо.

***
Прошел год...
Огромный, сияющий софитами, отраженными в хрустале люстр и зеркалах, которыми была щедро оформлена сцена, столичный концертный зал гудел тысячами голосов зрителей, собравшихся на этот удивительный праздник музыки и танца.
Аккуратный, сияющий белозубой улыбкой конферансье ловким движением рук вскрыл очередной конверт и провозгласил:
- Дамы и господа! Гран-при фестиваля присуждается танцевальному дуэту "Степ-данс"!
На сцену выпорхнула изящная маленькая женщина с пышными каштановыми волосами. За ней неслышно следовал легкий и изящный партнер. Зазвучала музыка, и на глазах у всех начало свершаться настоящее чудо. История любви, которую поведали эти двое, была невероятно понятна и близка каждому из сидящих в этом зале. И не нужно было листать либретто, разгадывая смысл их танца. Казалось, что им так легко вместе танцевать... словно дышать. Зал замер в тот момент, когда когда шляпы, которые они держали в руках словно по волшебству плавно переместились на головы. И выдохнул на последнем звуке легкого, мелкого, быстрого и изящного степа, вплетенного в вольный джаз-модерн. Их танец был наполнен чувственными паузами и взлетами партнерши в руках партнера на такую высоту, что хотелось убедиться в том, что у этих Ангелов нет никаких крыльев за спиной. Разве что, кроме крыльев любви и счастья.
Надо сказать, что кроме этих двоих в зале присутствовала еще одна пара. Оба имели довольно экзотический вид, но выглядели не менее счастливыми, чем победители конкурса. Пышнотелая женщина в блузоне с попугаями, довольно улыбаясь, тихонько приговаривала.
- Ну чисто ангелы ведь. Чисто ангелы.
Ее сосед, седой господин в фиолетовом фраке, больше напоминавшем костюм фокусника, кивал в ответ, соглашаясь.
- Да, молодцы. Вот, Даш, а ты говорила никчемный Ромка. Смотри. И дом построил, и цирк свой купил. А какие репризы ставит клоунам-коллегам. Ты, кстати, получила у него автограф на книжке?
Женщина завозилась, нарушив тишину. На нее зашипели соседи. Однако, это не стерло довольной улыбки с румяного лица.
- На вот, любуйся, - проговорила она, передавая мужчине книжку с названием "Реприза для клоуна". Автором книжки значился Р. Мячиков.
- Талант! - воскликнул мужчина, шелестя страницами и получив за это очередную порцию шиков от соседей.
Извинившись жестами, мужчина довольно отчетливо произнес.
- Выходи уже за меня замуж, Даш, а?
Харакири прищурилась.
- А не пожалеешь?
- Нет, Дашуль. Не пожалею. Такой супруги как ты точно ни у кого не будет, и это меня бесконечно радует.
- Хорошо, - кивнула Харакири, улыбаясь. - Две свадьбы на манеже одновременно - большая редкость и запомнится надолго. Я согласна.
Вокруг раздались аплодисменты, а кто-то даже одобрительно посвистел.