Революция

Чувствую я себя как протухший, прошлогодний зомби, иначе и не описать. Трое суток без сна и отдыха, в постоянном нервном и физическом напряжении. В моем старом штурмовом комплексе штатная аптечка давно заколола бы меня до смерти различными стимуляторами и другими препаратами, и орала бы благим матом о том, что пора бы тебе мудак и отдохнуть, а еще похавать нормально, фильтры, расходники и батареи заменить, да и отстойник для отходов жизнедеятельности вытряхнуться. Да чего там говорить-то, и батареи бы у старого комплекса давно бы сели, от такой интенсивной движухи и стрельбы, но с симбиотом всё не так.

Этот паразит защищает меня, поддерживает во мне жизнь, питает мой организм и лечит, только вот когда ему самому не хватает энергии и пищи, он берется за своего носителя. Меня жрать начинает, скотина не благодарная! Я прям чувствую, как я сильно похудел, как мои мышцы стали меньше. Меня шатает от истощения и усталости.

Кира выглядит не лучше, хотя говорить я ей об этом не буду, ибо мне моя жизнь ещё дорога. Девочка подросток с анорексией, плоская, как доска. Куда все притягивающие взгляд нормального мужика выпуклости делись? Ясно куда – симбиот сожрал, гадина такая!

- Федя – обратился я к своему спинагрызу – как нам восстановится по-быстрому? В боевую форму прийти, пока время есть? Не нравится мне, что ты меня жрёшь, как аварийный паёк.

Симбиот отозвался не сразу. Не голосом — ощущением. Будто в позвоночник осторожно вдавили тёплый металлический стержень и провернули на пару градусов.

«Корректировка терминологии: паразит — неверно. Вынужденный симбионт. Состояние носителя: критическое истощение. Состояние симбионта: энергетический дефицит. Рекомендации: немедленное восполнение биомассы и энергии».

- А если по-человечески? - пробормотал я, опускаясь спиной к холодной, слегка пульсирующей стене захваченного отсека. - Без твоих отчётов, графиков и «рекомендаций».

Пауза. Чуть длиннее обычной.

«По-человечески: Нужно поесть. Нужно спать. Нужно перестать стрелять хотя бы несколько часов».

- Ха, - хрипло усмехнулся я. - Отличный план. Особенно пункт про «перестать стрелять». Ты вообще знаешь, где мы? Тут даже стены иногда кусаются.

Федя… вздохнул. Я не уверен, что симбиоты умеют вздыхать, но ощущение было именно такое.

«Альтернативный ускоренный протокол восстановления доступен. Риск для носителя: высокий. Риск для симбионта: высокий. Эффективность: 73%».

- Ты издеваешься? - Я приоткрыл глаза. – Риск высокий, а всего семьдесят три процента...

«Это очень хороший показатель в текущих условиях».

Я молча смотрел в потолок, где странный живой металл из которого был собран корабль СОЛМО медленно перестраивал структуру, будто пыталась понять, зачем в неё врос такой проблемный кусок мяса, как я.

- Ладно. Давай. Что за протокол?

Снова пауза. Теперь уже ощутимо тяжёлая.

«Прямое подключение к узловым биохранилищам корабля. Интенсивная переработка доступной биомассы. Форсированная регенерация мышечных волокон, сосудов и нейронных связей. Побочные эффекты возможны».

- Какие именно «побочные эффекты»? — насторожился я.

«Тошнота. Боль. Потеря ориентации. Временные провалы памяти. И…»

- И?

«Возможны изменения восприятия. И усиление эмоциональных реакций».

Я хмыкнул.

- То есть я стану ещё более раздражительным и злым?

«Вероятно».

- Да куда уж больше…

В этот момент рядом плюхнулась Кира. Тоже прислонилась к стене. Под глазами тени, губы сухие, взгляд - как у человека, который держится исключительно на упрямстве.

- Ты сейчас разговаривал сам с собой или с этим… - она ткнула пальцем мне в грудь, - …пожирателем человечины?

- С пожирателем, - честно ответил я. - Он предлагает нам быстро прийти в форму. Почти бесплатно. С лёгким риском сдохнуть.

Кира криво усмехнулась.

- Прекрасно. Люблю такие предложения. А мне что?

Я посмотрел на неё. Потом — внутрь себя.

- Федя?

«Состояние второго носителя: аналогичное. Рекомендую синхронизированное восстановление. Совместный протокол повысит эффективность и снизит расход ресурсов».

Кира прищурилась.

- Мне не нравится, как ты на меня смотришь, Найденов.

- А мне не нравится, как я себя чувствую, - ответил я. - Но если мы сейчас не восстановимся, следующий бой мы просто не вытянем. Не известно ещё, куда нас выкинет при выходе из гипера.

Она помолчала пару секунд. Потом кивнула.

- Ладно. Врубай своего каннибала. Только если он попытается откусить от меня что-нибудь лишнее - я его столовой ложкой зарежу. Медленно. И кстати, что за «биохранилища корабля»? Нафига оно на корабле СОЛМО? Тут же нет живых.

- Тут они были и есть – Возразил я – Эти биоформы, что мы освободили.

- Они интегрированы с симбиотами, еда им не нужна – Возразила Кира – Эти паразиты могут питаться и просто энергией, поддерживая жизнь носителя. Так что вопрос остается – зачем тут биохранилище?

- Тебе лучше не знать – Грустно усмехнулся я.

- Да говори уже – Устало отмахнулась Кира – Хватит строить из себя всезнающего и загадочного мудака!

- Трупы погибших биоформ, отходы их жизнедеятельности, остатки коконов от симбиотов, остатки органики, которую СОЛМО признал нецелесообразной для дальнейшего использования.

Кира медленно выдохнула. Не резко, не с отвращением — скорее так, как выдыхают люди, которые уже давно перестали удивляться, но иногда всё равно надеются, что, когда ни будь достигнут дна своих проблем и несчастий.

- То есть… - она на секунду прикрыла глаза. - Мы будем жрать из помойки?

- Не мы, - поправил я. – наши симбиоты. Мы - конечный продукт переработки. Как… - я поискал сравнение, - как биологический батончик с повышенным содержанием белка. Ну и с кучей полученных по этому поводу комплексов и сожалений.

«Формулировка некорректна», — тут же отозвался симбиот - «Процесс включает многоступенчатую очистку, дезинтеграцию и рекомбинацию биомассы. Этическая оценка не требуется».

- Конечно не требуется, - буркнула Кира. - У тебя её просто нет.

Она посмотрела на стену, напротив. Та дрогнула, пошла мелкой рябью, будто услышала разговор и решила сделать вид, что это не про неё.

- И как это будет выглядеть? - спросила Кира уже спокойнее. - Я начну жрать тухляк, меня стошнит, потом я умру от интоксикации, а потом проснусь бодрой и злой?

«Последовательность приблизительно верна. Пункт «умру» - статистически маловероятен».

- Успокоил, - хмыкнул я. - Просто образцовая медицина будущего. Ладно, выхода всё равно нет. Начинай!

Я дал мысленную команду.

Сначала ничего не произошло. А потом корабль отреагировал. Где-то в глубине отсека прошёл низкий, вязкий гул. Не звук - вибрация, как будто гигантский орган сделал пробный вдох. Стена за нашей спиной разошлась, не раскрылась, а уступила, словно плоть под давлением. Внутри - полупрозрачная камера, заполненная густым, тёмным гелем, в котором медленно вращались фрагменты чего-то неопределённо органического.

- Ну нихрена себе капсула восстановления… - прошептала Кира, с отвращением разглядывая содержимое камеры. - Курорт «Все включено». И грязевые ванны, и диета, и СПА. Не так я себе это представляла… Найденов, мы катимся по наклонной, деградируем на глазах! Так глядишь скоро кровь пить начнем, и людей жрать!

«Рекомендуется немедленное погружение. – перебил её мой симбиот - Синхронизация симбионтов начнётся автоматически».

- Если ты меня обманул, Найденов… - начала Кира.

- Я буду слишком мёртв, чтобы насладиться твоей местью, — ответил я и без промедления шагнул вперёд, чтобы не дать себе времени передумать.

Гель был тёплый. Слишком. Он обволакивал, лип к скафандру, проникал под броню. В следующий момент мир сжался до ощущений: давления в груди, резкой боли в мышцах - будто их рвали и тут же собирали заново — и вкуса металла во рту.

Кира вскрикнула где-то рядом. Связь между нами вспыхнула напрямую через наших симбиотов. Чужие эмоции, страх, злость, упрямство - всё это навалилось разом, без фильтров.

«Начинаю форсированную регенерацию», - сообщил симбиот. - «Просьба: не сопротивляться. Это увеличит болевые ощущения».

- А если я люблю страдать? - успел подумать я, прежде чем сознание начало рваться на куски.

Последнее, что я почувствовал, - как что-то внутри меня ест. Быстро, жадно, без церемоний. А потом - темнота.

Я не видел ничего, зато я чувствовал. Темнота оказалась не пустой. Она была плотной, вязкой, как тот самый гель, только теперь — внутри головы. Мысли не исчезли, они расползлись, потеряли форму. Воспоминания всплывали обрывками, без очереди и логики: наш крайний абордаж, крик Зага, искажённое тело биоформы АВАК, ледяная вода океана, запах гари и металла… и вдруг — совершенно не к месту - старая база штрафников, скрипучая койка и голос инструктора, матерящийся так, будто это его единственный родной язык.

Я попытался вдохнуть - и не понял, дышу ли вообще.

«Дыхание компенсировано», - спокойно сообщил Федя, будто мы обсуждали погоду. – «Сознание носителя дестабилизировано. Это нормально».

- Конечно нормально… - хотел сказать я, но рот не слушался. Тело вообще перестало быть чем-то цельным. Я чувствовал его фрагментами: здесь - боль, там - жар, где-то - холодная пустота, а глубже - странное ощущение, будто меня переписывают. Не лечат, а именно переписывают, как кривой файл.

Через симбиотическую связь накатила Кира. Не словами — ощущением. Ярким, колючим, злым. Если бы злость могла быть формой жизни, она выглядела бы именно так.

- Найденов, если я выживу, я тебя убью… - мысль была рваной, но очень чёткой.

- Записал в очередь, - ответил я чем-то, что даже мыслью назвать было сложно.

Боль вспыхнула снова. Мышцы сокращались сами по себе, потом резко расслаблялись. Кости будто хрустели изнутри, хотя я понимал - это симбиот ускоренно наращивает плотность, меняет структуру, заливает всё это каким-то биологическим клеем.

«Фаза регенерации мышечной ткани: 42%», - отчитался Федя. - «Наблюдается превышение допустимого болевого порога».

- Да ты что… - мелькнуло у меня. - А я и не заметил…

И вдруг — тишина.

Боль не исчезла, но отступила, стала фоном. Сознание начало собираться обратно, как разбросанный пазл. Я снова почувствовал границы тела. Тяжёлые, непривычно плотные. Сердце билось ровно, сильно — не загнанно, как раньше, а уверенно, будто ему вернули заводские настройки.

Я открыл глаза.

Гель уже не был тёмным. Он посветлел, стал почти прозрачным, а фрагменты органики внутри камеры распались в мелкую взвесь и исчезали, втягиваясь в стенки. Камера медленно «растворялась», отпуская меня обратно в отсек.

Я вывалился наружу и едва не упал — но не от слабости. Наоборот. Тело было… слишком готово к действию. Мышцы напряжены, реакция резкая, как у хищника, которого только что выпустили из клетки.

Рядом, на коленях, стояла Кира. Тяжело дышала, но взгляд… взгляд был другим. Ярким. Слишком сфокусированным.

- Ну что… - она подняла голову и оскалилась. - Живы. И, боюсь, даже слишком. Я хочу кого ни будь убить! Вот хотя бы и тебя Найденов! Скотина, как вспомню, как ты со мной иногда обращался… Я едва сдерживаюсь!

Я прислушался к себе. К ощущениям. К симбиоту. И поймал себя на мысли, что тоже сейчас смотрю на Киру не как на свою подругу и любовницу, а как на потенциального противника. Её фигура меня раздражала, вызывала злость. Идеальные формы, которые снова стали проступать за изгибами брони скафандра - хотелось сломать! Стоп! Это не мои мысли, а реакция организма на ускоренную регенерацию, о которой предупреждал симбиот…

- Федя? - мысленно позвал я.

«Протокол завершён. Регенерация: успешна. Ресурсы восполнены частично. Боеготовность носителей: высокая. Эмоциональная активность: не стабильная. Рекомендация: временно исключить контакты с союзными биоформами».

- Частично? - Усмехнулся я, поднимаясь на ноги и стараясь не смотреть на собравшуюся будто взведенная пружина Киру. Меня не шатало. Совсем. - Ты, главное, больше меня так не жри. Я тебе не шведский стол!

«Запрос отклонён» — невозмутимо ответил симбиот. – «Приоритет: защита носителя».

- Тфу на тебя, идиот! – Выругался я и посмотрел на Киру. Она посмотрела на меня. Мы оба одновременно поняли одно и то же.

- Придумай уже, как создать в этой консервной банке нормальную атмосферу! Чтобы ходить без скафандров! – Зло процедила Кира, с трудом держа себя в руках – Я тебя сейчас чуть не убила, а могли просто потрахаться, как обычно! Кто из нас мужик?! Реши проблему Найденов!

- Да у меня времени не было даже вздохнуть! – Возмутился я - с управлением едва разобрались и сбежали полумертвые, а ты уже какого-то комфорта просишь? Когда бы я успел?!

- Ой, всё! – Включила заводские настройки Кира, и развернувшись пошла от меня прочь, виляя снова идеальными бедрами. – Я на мостик, может быть Баха придумает, как решить этот вопрос. Он умный, в отличии от тебя!

Я сжал кулаки, чтобы не побежать за ней и не сделать какую-нибудь глупость. Не из ревности — из того тупого, животного, боевого «догнать-удержать-подчинить», которое симбиот включил во мне вместе с новыми мышцами.

Симбиот, кстати, не молчал.

«Внимание. Носитель фиксирует неверную цель. Рекомендация: переключить фокус на задачу. Приоритет: выведение корабля из гиперперехода без потери управления».

- Спасибо, капитан очевидность, - процедил я и пошёл следом, не слишком быстро. Чтобы не показывать Кире, что меня колбасит.

Кира уже была на мостике, когда я до него дошел. Стояла рядом с Бахой, который возился возле панелей управления. Захваченные в доки информационные модули она просто скинула со своей брони к себе под ноги, где они теперь валялись бесформенной кучей.

- О, - не оборачиваясь, сказала Кира. - Мужик пришёл. Решать проблемы.

- Я решаю, - буркнул я. - Просто ты мешаешь своим… темпераментом.

- Мой темперамент - это последнее, чего здесь стоит опасаться, - огрызнулась она.

Баха поднял на меня взгляд.

- Командир, плохая новость: корабль сам собирается выходить из прыжка. Похоже, СОЛМО заложил аварийный таймер. Хорошая новость: мы этот выход можем слегка «подправить». Вопрос - успеем ли.

Я подошёл к панели управления, положил ладонь на пульсирующую поверхность. Она отозвалась лёгкой дрожью, как кожа под пальцами. Корабль отозвался и мне на имплантат потокам полилась информация. Если переводить все на человеческий язык, он сообщал мне, что маршрут гиперпрыжка не безопасен, есть риск опасного сближение с неопознанными объектами.

- Можем короче во что-то воткнуться... – прошептал я про себя, обдумывая возникшую проблему – Хотя меня это сейчас немного меньше пугает, чем эта перекаченная гормонами и адреналином дура.

- Я всё слышу! — Возмутилась Кира – Сам дурак! Ты вообще, кем себя возомнил?! Ну ка иди сюда скотина!

«Федя, падла такая, сделай с этим что ни будь, пока мы друг друга не поубивали! Срочно!»

«Выполняю. Принять частичный контроль над полевым оператором Кира? – Удивил меня симбиот.

- Делай!

Тепло в затылке стало более ровным, менее «животным». Кира тоже замерла на секунду, моргнула, будто её отпустило.

- Спасибо… — буркнула она и тут же спохватилась. - То есть… не спасибо, понял? Просто… меньше хочется тебя убить.

- Прогресс, - сказал Баха. - Давайте работать. И объясните мне наконец, почему вы такие бодрые, сытые и злые?

- Прошли ускоренную регенерацию – Ответил я – Поели короче, чем бог послал, а злость и агрессия – побочный эффект.

- Скажи уже как есть – Рассмеялась Кира – Дерьма нажрались, а это настроение не поднимает.

- Ого! – Баха удивленно присвистнул – Это же отлично, можно значит и Зага так восстановить!

«Запрет!» - Едва только инженер озвучил свою мысль, как мгновенно пришел ответ от моего симбиота.

- Что? - я даже замер. - В смысле «запрет»? Мы же…

«Таким способом нельзя регинерировать носителя Заг. Причина: нестабильный симбиоз. Несовместимость протокола с текущей структурой симбионта. Риск: распад. Риск: гибели носителя. Риск: потеря личности».

Я сглотнул. Во рту снова появился металлический привкус — не от боли, от злости.

— То есть ты мне сейчас говоришь, что если я суну Зага в эту помойную капсулу, его просто… там и растворят?

«Да».

Слово было короткое. Без эмоций. Но от него стало холодно.

Я посмотрел на Кирy. Она тоже поняла.

- Он и так едва жив, - тихо сказала она.

«Возможны альтернативы:

- медленная регенерация;

- стабилизация симбиоза через энергообмен;

- временная криоконсервация».

- Крио? - Баха поднял брови. - На этом корабле есть крио?

«Есть режим сохранения биоматериала. Но он несовместим с кислородной атмосферой».

Я моргнул.

- Подожди. Какая ещё несовместимость? Мы же как раз… атмосферу хотим.

«Создание атмосферы для людей приведёт к гибели союзных биоформ АВАК. Причина: состав смеси. Включает активные компоненты, токсичные для их метаболизма. Также изменит фон поля, на котором держится их симбиоз. Вероятность гибели: 68–91% в течение 20–40 минут. Вероятность необратимых повреждений: выше».

- Подожди… - Кира сделала шаг вперёд, пальцы сжались. - Ты хочешь сказать, что если мы тут сделаем «нормальный воздух», мы их просто задушим?

«Да».

Кира стояла молча. Сжимала и разжимала пальцы, будто ей хотелось кому-то врезать. И я понимал — кому именно.

- То есть выбираем, - сказала она наконец. Голос тихий, почти спокойный. - Или мы ходим без скафандров… или сохраняем союзников.

Я медленно выдохнул.

- Значит так, - сказал я. - Атмосферу - отменяем. Частично. Баха, нужно попробовать сделать локальные станции. Малые отсеки под людей, с фильтрами и шлюзами. Чтобы мы могли снять шлем хотя бы на час, но не травить биоформ. Короче, сделай нам каюты, где можно отдохнуть!

Баха быстро кивнул.

- Можно попробовать, если тут вообще есть функция регенерации газовых смесей.

Кира посмотрела на меня. Взгляд тяжелый, но уже без прежней ярости.

- Ладно, мужик, - сказала она. - Это было… разумно. Вычеркиваю этот твой косяк из своего списка.

Я хотел съязвить в ответ, но в этот момент корабль дёрнуло. Не как при манёвре. Как при ударе. Стены вокруг пошли волной. Внутри черепа будто щёлкнуло: пространство перекосило.

«Выход из гиперпрыжка» - как сложившийся факт сообщил мне корабль, не спрашивая моего разрешения.

- Держитесь! – крикнул я.

- Держаться за что?! - успел рявкнуть Баха.

И нас выбросило.

Ощущение было такое, будто тебя выдернули из горячей бани и кинули в ледяную прорубь - резко, без предупреждения, с болью во всех внутренних органах. Гравитации не было, но инерция ударила так, что меня расплющило внутри скафандра. Рёбра благодарно хрустнули — новые, укреплённые, иначе бы сломались.

На визоре на мгновение вспыхнули хаотические символы: СОЛМО-пометки, чужие координаты, обрывки векторов. Потом - резкий стабилизирующий импульс.

И тишина.

Только теперь это была настоящая космическая тишина — не внутри корабля, а снаружи, когда все внутренние системы замолкают на секунду, чтобы сориентироваться в пространстве.

Внешние сенсоры включились рывком. Визор заполнил вид звёздного поля. И я сразу понял: что-то не так.

Звёзды… дрожали. Не мерцали - дрожали, будто кто-то тряс ткань пространства. Слева висела огромная, тусклая полоса — газовый хвост, как у кометы, только слишком широкий. Справа… справа была тень. Не объект. Провал.

- Это что за… — прошептал Баха.

Федя ответил раньше, чем я успел спросить.

«Мы вышли в зоне гравитационной аномалии. Риск: разрыв структуры корабля при манёвре».

От автора

Наш человек попал в тело сына барона Тевтонского ордена в 1409 году накануне Грюнвальдской битвы. Много юмора, необычного прогрессорства и войны. https://author.today/work/486556