Ржавые дети

2038 год. 03:47 ночи. Переулок 14-Б, сектор №8 "Старые Кирпичи".

Переулок представлял собой узкую расщелину между обваливающимися хрущёвками, потрёпанные временем. Их фасады, некогда жёлтые, теперь покрылись чёрными подтёками ржавой воды, стекающей с проржавевших пожарных лестниц. Стены были испещрены выцветшими граффити : "Свобода или смерть" - зачёркнутое красной краской, "2034 - мы всё помним" - почти стёртое дождями, и свежими синими трафаретами с номером участка и предупреждением "Зона карантина".

Под ногами хрустели осколки бутылок и перестрелок, которые размокали в лужах машинного масла, перемешанные с обрывками агитационных листовок.

Горящая бочка пожирала последние деревянные обломки – свидетельства былой жизни, выброшенной за борт нищим городом. Огонь лизал ржавые стенки, а дрожащие тени плясали на пятерых, которые собрались вокруг бочки. Всполохи пламени выхватывали из темноты Лену с её впалыми щеками, облизанными грязными прядями светлых волос;

Серёгу, чья перебинтованная рука судорожно сжимала самодельный нож; Игоря, стоявшего в тени дальнего угла, неподвижного, словно каменная статуя, и в полумраке его лицо казалось резким и угловатым, как высеченный барельеф;

Иру, прижимающую к груди Эдика – мальчика, казавшегося совсем маленьким в её худых руках.

— "Три дня." - хрипло сказал Серёга, швыряя в огонь пустую банку из-под тушёнки. — "Три дня : и даже крысам будет нечего есть".

Банка зашипела, покоробившись в огне, словно это последний протест умирающего.

Лена закусила разбитую губу : — "В Девятом секторе говорили, что на этой неделе должны были завезти гуманитарку..."

— "Гуманитарку?" - Игорь резко повернулся, его голос прозвучал как удар хлыста. — "Ты ещё веришь в их гуманитарку? Это те же банки, что мы в прошлый раз взяли у Торговцев. Только со свежими наклейками Минздрава".

Ира прижала к себе Эдика. Мальчик горел, его дыхание было частым и поверхностным. — "Он не выдержит...", - её голос тихо сорвался. В её глазах отражались языки пламени - последние свидетели их отчаяния.

Где-то вдали прогремел Взрыв в Промзоне, привычный, как стук собственного сердца. Никто даже не вздрогнул, но все замерли, когда с улицы донёсся до боли знакомый рокот дизельных двигателей.

Игорь молниеносно метнулся к углу переулка. Его движения были отработаны до автоматизма - два года жизни в бегах не прошли даром. Прижавшись к стене, он осторожно заглянул за угол.

На улице остановились два бронированных грузовика с синими мигалками. Из кузовов посыпались солдаты в чёрной форме с синими нарукавными повязками. Их каски блестели под уличными фонарями, давно потерявшими плафоны.

— "Форма.", - прошептал Игорь, делая резкий жест рукой - пальцы, сложенные в подобие автомата. Затем показал на пояс - "вооружены".

Серёга мгновенно затоптал огонь в бочке ногой, засыпав пеплом. Лена схватила потрёпанный рюкзак с жалкими остатками их имущества, а Ира прижала Эдика к груди, накрыв его своим чёрным плащом - таким же грязным и изношенным, как всё в этом городе.

Топот сапог приближался. Где-то рядом щёлкнул предохранитель.

— "Проверка переулка 14-Б", - раздался хриплый голос из рации.

Солдаты вошли в переулок. Трое. С автоматами на груди. Фонари на стволах выхватывали из темноты разбитую бочку, свежий пепел и следы на грязном асфальте.

"Последний солдат - молодой парень с усталыми глазами под каской, вдруг остановился. Луч его фонаря скользнул по мусорному контейнеру. Сначала он заметил лишь клочок черной ткани, торчащий из щели между стеной и баком. Прищурившись, он разглядел в темноте бледное испуганное лицо девушки. Она заслоняла собой мальчика, хрупкого и маленького, лет десяти на вид.

"Боже… Совсем дети. Что они делают в этом проклятом городе в три часа ночи? " - промелькнуло у него в голове. Он знал, что должен сообщить о них, но что-то внутри сопротивлялось. Рука непроизвольно потянулась к рации, словно пытаясь найти выход из этого внутреннего конфликта.

Но тут раздался голос командира: — "Куда засмотрелся, рядовой? Двигай!"

Солдат на секунду замер. В его глазах боролись долг и жалость. Потом он резко развернулся: — "Чисто, товарищ лейтенант!" — Его сапоги гулко застучали по асфальту, унося его прочь вместе с остальными."

Только когда звук двигателей окончательно растворился, Игорь вылез из своего укрытия - вентиляционной шахты на уровне второго этажа. Его руки дрожали от напряжения.

— "Всё.", - прошипел он, ударяя кулаком в стену. Кровь сочилась из разбитых костяшек, смешиваясь с ржавчиной и грязью. — "Сколько можно бегать? Сколько можно прятаться? Эдик умирает, у Лены совсем нет сил. Да и я… Если мы хотим выжить, нужно что-то менять. Хватит прятаться." - Промелькнуло в голове у Игоря.

— "Это последний раз, когда мы прячемся.", - Уверенно и уже вслух выдал Игорь своей группе.

Где-то в Промзоне снова грохнуло. Город жил своей обычной жизнью - жизнью, где не было места для таких, как они.

— "Идём", - сказала Ира, но в её голосе не было надежды.

Не сводя глаз с переулка, Игорь вытер окровавленные пальцы о рваную куртку. Его слова повисли в воздухе как дым от потушенной бочки — едкий, разъедающий легкие. Лена нервно перебирала прядь волос, выбившуюся из-под шерстяной повязки, а её глаза, словно два потухших угля, метались между Игорем и Эдиком, чье лицо сливалось с серым плащом Иры. Где-то над крышами в клубах смога ревел дрон-разведчик — квадратный, как гроб, с синей полосой на брюхе.

— «Менять?» — Серёга хрипло рассмеялся, поднимая перебинтованную руку. — «У тебя план, гений? Или будем снова глотать их "гуманитарный" газ, как в одиннадцатом секторе?»

Игорь шагнул к нему, и тени от фонарей, пробившиеся сквозь разбитые окна, сплелись на его лице в узор, который напоминал колючую проволоку. За его спиной на стене висела на половину оторванная агитка: *"Сектор 11 — образцовый квартал!"*, а надпись закрывала кровавый отпечаток ладони.

— «План есть. Идем в Промзону. Через восточный Трубный мост.»

— «Трубный? Да там же…» — начала Ира, но замолчала, когда Эдик забился в ее руках. Его кашель, хриплый и мокрый, разорвал тишину.

— «Там есть Сашка», — перебил Игорь, доставая из кармана смятый листок. На нем кровью был выведен адрес: *Цех 9, уровень B3*. — «Аптекарь. Помнишь, в прошлом году он делился антибиотиками?»

Лена потянулась к бумаге, но Игорь резко отдёрнул руку.

— «от куда? Он же пропал в 11 секторе.» — спросила она, всматриваясь в его каменное лицо.

На это Игорь лишь промолчал и не стал упоминать, как два дня назад выменял эту информацию на патроны — последние, что остались от отца.

Дорога в Промзону пролегала через ржавую артерию, соединяющую сектора. Мост висел над пропастью, где внизу в черной жиже плавали пластиковые пакеты, похожие на медуз. Решетчатый настил скрипел под ногами, прогибаясь с каждым шагом. Под проржавевшими балками угадывались очертания заброшенной вентиляционной системы — наследие времен, когда мост служил не только переходом, но и крышей для подземных тоннелей, вентилирующих цеха. Группа двигалась друг за другом - Сергей, будучи самым проворным, шёл впереди, Ира же — в конце, прижимая Эдика к своей груди. Его палящий жар проникал сквозь ткань, обжигая кожу и давая осознавать, что время на исходе.

Не успев дойти до конца моста, Серёга внезапно присел, сказав приглушенно, но отчетливо:

— «Стой!» — указывая ножом в темноту.

Впереди, у въезда в цеха, маячили трое в касках с камерами на висках , а именно патруль Оперативной Группы "Феникс". Их бронежилеты отдавали отблесками фонарей, расставленных вдоль перил.

— «Их тут не должно быть…» — прошипела Лена, прижимаясь к холодным перилам моста.

— «Элита верхнего города, да чтоб их…» — процедил Игорь, судорожно оценивая обстановку. Взгляд его метнулся к треугольному люку в полу — аварийному выходу в тоннель, отмеченному потускневшей предупреждающей табличкой: «Не открывать при работающем компрессоре».

Игорь жестом приказал отступить к люку. Группа хотела незаметно проскользнуть, но Эдик, будто повинуясь злой воле, разразился мучительным кашлем. Один из патрульных - молодой парень с испуганными глазами, дёрнулся, услышав звук, и повернул голову в их сторону. На миг в его взгляде мелькнуло сомнение, словно он был готов отвернуться. Но что-то изменилось. Страх сменился жесткой решимостью.

— «Крысы!» — заорал он, сорвав с плеча автомат, и звук его шагов эхом разнесся по мосту.

Игорь, впиваясь пальцами в рычаг люка, ощутил как капли конденсата падают за воротник. *«Три секунды»,* — мелькнуло в голове. Он рванул влево, к узкой сервисной лестнице, которая вела под мост. Автоматная очередь прошила ржавые перила, осыпая его осколками краски.

— «Сюда!» — крикнул он группе, указывая в разверстую пасть тоннеля, откуда валил пар — следствие прорыва в охлаждающем контуре промзоны.

Серёга первым нырнул в кипящую пелену, таща за собой Лену. Ира, прижимая Эдика, споткнулась о болт, который торчал из настила. Мальчик выронил из руки тряпичного зайца — единственную игрушку, уцелевшую с мирных времен.

— «Брось его!» — рявкнул Игорь, хватая ее за локоть.

— «Нет! Он… он ему нужен!» — Ира вцепилась в игрушку, но тут же вскрикнула: пуля срикошетила от металлической арматуры в сантиметре от ее головы.

Игорь выхватил из кармана шарик-светошумовку — самодельную, с начинкой из магния, и швырнул под ноги преследователям. Ослепительная вспышка озарила мост и в грохоте патрульные на секунду застыли, закрывая лица. Этого хватило, чтобы группа скрылась в лабиринте тоннелей, где ржавые заслонки шипели как змеи.

— «Ты... ненадежный гений»,— выдохнул Серёга, когда они вынырнули у цеха 47. Его перебинтованная рука дрожала, но в голосе звучала смесь ярости и благодарности.

Парень молча показал на собственную грудь. Сквозь рваную ткань куртки проглядывал багровый ожог от шрапнели 2035 года. «Не первый раз», — шептал этот шрам на истерзанной коже, но сейчас он значил больше, чем просто напоминание о пережитой боли. Это был укор. Каждый раз, когда парень видел зажившую рану, в голове всплывали лица тех, кого не смог спасти в секторе 11...»

Тяжело вздохнул, резко развернулся к дверям, и группа, словно стая воронов, потянулась за ним, растворяясь в смрадном полумраке переулка.

У входа в Цех 47 толпились тени. Старуха в платке, прижимающая к груди пузырёк с мутной жидкостью; подросток с лицом, перекошенным от боли, держащий за руку девочку лет пяти. Сашка, стоя на пороге, бросал в толпу слова как камни:

— «Уходите. У меня нет инсулина, нет антибиотиков, нет даже ебанного аспирина!»

Он захлопнул решётчатую дверь, за которой висели гирлянды пустых ампул, позвякивающих на сквозняке. Группа пробиралась к нему через чёрный ход — лаз в полу, заваленный ящиками с этикетками *"Минздрав. Не кантовать"*.

— «Сашка», — Игорь блокировал дверь плечом, пока Лена укладывала Эдика на стол, заваленный шприцами.

Аптекарь обернулся. Его глаза, красные от бессонницы, сузились:

— «Ты… Сын полковника?» — Он кивнул на шрам у Игоря на шее — след от осколка при подавлении бунта в 2034-м. — «Уходи. Твоим не помогаю.»

— «Ребёнок умирает», — Ира сорвала с Эдика плащ, обнажив багровые пятна на его груди.

Сашка замер. Его пальцы сжали медный медальон на шее — тот самый, с фото брата.

— «"Ржавка". — Он провёл рукой по полкам, где банки с таблетками соседствовали с консервами. — Лекарство есть только у Оклиса. Его люди перехватывают грузы Минздрава у северного трубного моста. Хранят в старом овощехранилище под Котельной. Вот.»

Он швырнул на стол карту, на обороте которой было нарисовано меню столовой 2030 года. Красным крестом был помечен вход в служебную дверь от склада— через катакомбы из ржавых труб, что некогда питали теплом весь нижний город.

«Почему ты нам помогаешь?» — спросила Лена вслух, но в голове её крутилось иное. Она сжала кулаки, мысленно продолжая: «Почему он помогает? Просто так? Не верю. Здесь никто ничего не делает просто так...»

Сашка так и не смог ничего из себя выдавить, лишь молча потирал свой медальон. Никто не мог знать, что за буря творится у него на душе.

---

*Катакомбы: артерии города*

катакомбы из старых труб оказались чудовищем из другого века. Гигантские ржавые артерии, некогда перекочевавшие пар для всего сектора, теперь висели над пропастью как окаменевшие кишки механического титана. Сорванные заслонки зияли черными провалами, из которых сочился едкий желтый туман.

Игорь шел первым, прижимаясь спиной к трубе, раскаленной до боли даже сквозь куртку. Где-то внизу, на дне шестнадцати метровой пропасти, булькала черная жижа — смесь мазута, дождевой воды и того, во что превратились тела после бунта 2036-го.

— "Тут как в кишках у старого "Урала", — процедил Серёга, протискиваясь между двумя трубами, покрытыми пузырящейся изоляцией. Его забинтованная рука на мгновение зацепилась за выступ и Лена заметила как повязка съехала, обнажив кожу с багровыми пятнами — точь-в-точь как у Эдика.

Мост содрогнулся, словно проглотил каменную жабу. Впереди с рёвом разорвало прогнившую трубу, и в лицо ударил фонтан кипящего пара, обжигая кожу и наполняя воздух запахом серы.

— "Вверх! По лестнице!" — Игорь рванул к аварийному трапу, чьи ступени проросли ржавыми шипами.

Серёга, вопреки ране, взлетел по перекладинам как макака — ноги запоминали каждую выемку, пальцы впивались в выщербленный металл. Когда Лена оступилась, он поймал её за капюшон одной рукой, даже не замедлив шага. Пар лизнул подошвы, расплавив резину на её ботинках.

— "Держись, сестрёнка", — хрипло бросил он, толкая её на площадку. Его рука дрожала, когда он снова замотал кровавую повязку.

Лабиринт сужался. Трубы смыкались над головами, вынуждая идти гуськом. На стенах следы борьбы: царапины от когтей, обугленные пятна, стрелки из застывшей смазки. Серёга первым заметил ловушку — проволоку, натянутую в полуметре от пола. За ней зияла яма с торчащими арматурными клыками.

— " Подручные Оклиса явно фанаты старых ужастиков", — проворчал он, перерезая проволоку ножом с зазубренным лезвием. Где-то в глубине туннеля щёлкнул механизм — и яма вспыхнула синим пламенем.

— "Фосфорные шашки. Хитро", — Игорь вытер пот со лба, оставляя на коже чёрный след.

Когда они добрались до стальной двери склада, Эдик уже не мог идти. Его пальцы вцепились в тряпичного зайца, как в спасательный круг. На табличке "Склад №7" кто-то кровью нарисовал череп.

— «Готовьтесь к… — начала она, но Игорь уже толкнул дверь.

Склад №7 был похож на гигантскую гробницу прогресса. Сводчатый потолок, покрытый паутиной трещин, терялся в темноте. Стеллажи, словно рёржавые скелеты, гнулись под грудами ящиков с синими крестами. На полу разбитые ампулы, пустые флаконы, смятые упаковки с маркировкой *«Сектор 11. Экстренные поставки»*.

Влажный, сладковатый запах гнили обволакивал, словно покрывало. Лекарства, смешавшись с плесенью и влагой, превратились в липкую, склизкую массу под ногами. Каждый шаг отдавался приглушённым хлюпаньем. ( словно они ступали по разлагающемуся трупу. - убери эту часть) В горле першило от едкой пыли, поднятой движением воздуха.

— «Солнечный-12... Должен быть здесь!» — Игорь рычал, словно зверь, и лихорадочно переворачивал коробки, вытряхивая на грязный пол горы просроченных антибиотиков, которые рассыпались под ногами, как цветной песок.

Лена рылась в ящике с детскими вещами — крошечные бинты, пустышки. Её пальцы дрожали от накатывающегося бессилия.

Серёга пнул ржавую канистру:

— «Оклис всё вычистил. Здесь только хлам...»

Эдик сполз со спины Иры, прислонившись к ржавому стеллажу. Его губы дрожали, но он упрямо тыкал пальцем в тряпичного медвежонка, валявшегося в луже слизи. На груди игрушки зиял разрыв, из которого торчал уголок блистера.

— «Д-дыр..» — хрип вырвался из горла, больше похожий на стон.

Ира подхватила медведя, разрывая шов дрожащими пальцами. Блистер с таблетками *«Солнечный-12»* выскользнул наружу, едва не упав в грязь.

— «Держи!» — Лена протянула обрывок платка, но Ира уже сунула таблетку Эдику в рот.

Мальчик закашлялся, выплюнув её на ладонь. Слизь и слюна стекали по подбородку.

— «Нет, нет, нет!» — Ира прижала его голову к себе, зажав нос. Эдик забился, царапая её предплечье, но глоток сработал — горло сжалось рефлекторно.

— «Воды!» — крикнула Игорю, не отрываясь от мальчика.

Тот швырнул флягу. Последние глотки застойной жидкости хлюпнулись в рот Эдику, смывая таблетку.

— «Работай, чёрт...» — Ира прижала его к груди, словно пытаясь своим теплом разжечь искру жизни в его теле.

Щелчок прожекторов.

Слепящий свет впился в глаза. Из-за стеллажей вышла группа из десяти бойцов оперативной группы "феникс" десятки стволов нацелились на группу. Впереди выступила из-за света прожектора выступила крупная на вид женщина.

Она была живым оружием. Смуглая кожа, перечеркнутая шрамом от мочки уха до подбородка, будто её лицо сшили из двух разных людей. Мускулы играли под чёрным тактическим комбинезоном, обтягивающим тело, как вторая кожа. Правая рука — протез от локтя: стальные «суставы» шипели при движении

— «Тысяча крыс обшарила этот склад. И только вы, гении, нашли конфетку в куче говна», — её голос звучал, как скрежет металла. Надменность капала с каждого слова.

Лезвие выстрелило из протеза — серповидные клешни богомола с оранжевыми прожилками. Они светились, как раскалённая проволока, плавя воздух кислотным шипением.

— «Я — Вика. Стальной кулак Оклиса. И мне до смерти надоело выковыривать такой мусор, как вы, из этого дерьма.».

Игорь выдвинулся вперёд, заслонив собой Леру с Эдиком, которого она держала на руках. Мальчик безжизненно свисал, его пальцы судорожно сжимали тряпичного зайца, но остальные не замечали игрушку — только синеву его губ и хриплое дыхание.

— «Бегите туда, от куда пришли!» — воскликнул Игорь Серёге, не отрывая взгляда от Вики. — «быстрее, я задержу их.»

—Ты сдохнешь за пять секунд, – Вика щёлкнула клешнями. Оранжевые прожилки на протезе вспыхнули. – А они – от моих фениксов."

Игорь вытащил из кармана три шарика – свои последние свето-шумовки. Его пальцы сжали их так, будто это были кости, вырванные из собственного ребра.

— «Беги. Сейчас.» — он не обернулся, но Лера поняла - это не просьба.

Серёга рванул к чёрному прямоугольнику в стене — аварийному лазу, заваленному ящиками. Лера, волоча Эдика, споткнулась о разбитые ампулы. Заяц мальчика ударился о пол, но остался в его руке — будто даже в забытьи он знал: это единственное, что нельзя отпустить.

*Взрыв.*

Первая свето-шумовка ослепила оперативников. Игорь метнулся влево, увлекая за собой Вику. Её клешни впились в стену, высекая сноп искр, но он уже швырнул вторую гранату — прямо под ноги солдатам. Огонь поглотил проход, отделяя группу от погони.

— «Живой?!» — крикнула Ира, продираясь через лаз.

— «Не оглядывайся!» — Серёга втолкнул её в узкий тоннель.

Игорь понимал - это конец. Отступать некуда. Единственный шанс - это выиграть им ещё немного времени. Третья граната вырвала кусок стены, похоронив под обломками двух оперативников.

— «Ты мой!» — её голос слился с грохотом обрушающегося потолка.

Пока Игорь ценой своей жизни, выигрывал время, группа бежала, не слыша ничего, кроме рёва пара и собственных сердец. Коридор сужался, стены дышали жаром. Позади из разорванной трубы вырывался столб кипятка, отрезая обратный путь.

— «Лестница!»— Серёга указал на ржавую магистраль с платформой, свисающую над пропастью. — «Видел её, когда бежали сюда. Бегом через трубу!»

Тонкий металл прогибался под их весом. Лера, таща Эдика, чувствовала, как его тело сползает вниз. Заяц болтался на её плече и она привязала его к ремню, пока Серёга ругался с замком лаза.

— «Держись!»— крикнула Ира, когда труба дёрнулась.

Болты выскакивали из стены один за другим. Лера прыгнула последней, едва успев схватиться за платформу. Труба рухнула в кипящую бездну, унося с собой единственный путь к лестнице.

Серёга впивался пальцами в ржавые перекладины, выбивая ступени ногами. Лестница дрожала, осыпая хлопьями металла. Снизу сквозь решётку люка доносились крики:

— «Они на втором уровне!»

Лера толкала Эдика вверх, прижимая его голову к груди. Его рука с зайцем болталась у неё за спиной, тряпичная лапа цеплялась за обрывки изоляции.

— «Ещё метр!» — Ира, идущая первой, срывала голос. Её пальцы кровоточили, но она рвала ржавчину, расчищая путь.

Люк был заварен снаружи. Серёга ударил по нему ножом — раз, другой. Лезвие погнулось, но трещина прорезала сварной шов.

— «Вместе!» — Игорь бы одобрил этот рывок. Мысль проскочила сама, как укол.

Они упёрлись плечами в металл. Рёв пара снизу сливался с рёвом в жилах.

— «Раз!»— Люк дёрнулся.

— «Два!» — Ржавчина посыпалась в лицо Лене.

— «Три!»

Металл взвыл, и люк распахнулся.

Свет ударил в глаза - слепой и беспощадный. Чистый воздух, пахнущий сталью и синтетической свежестью, обжёг лёгкие. Они вывалились на белую плитку, залитую неоновым сиянием вывесок. Небоскрёбы из стекла и хрома пронзали облака - их стены мерцали голограммами: *«Солнечный-12 — ваша жизнь в надёжных руках»*, *«Мондетта Фарма: будущее без страданий»*. В округе двигались толпы в белых накидках, а дроны-уборщики полировали тротуары до зеркального блеска. Ни ржавчины, ни пара, ни следов крови — будто нижний город был миражом.

— «Это… рай?»— Ира засмеялась и смех прозвучал как надлом..

Эдик застонал. Его пальцы разжались, выпуская зайца, но Лера поймала игрушку в последний момент. Тряпичная морда была прожжена кислотой, один глаз свисал на нитке, но она сунула её в рюкзак — не зная почему.. просто, чтобы не оставить здесь, среди этой стерильной красоты.

— «Там..» — Серёга указал на безлюдный, одинокий переулок.

Но не успев закончить, как где-то снизу, сквозь открытый люк, донёсся знакомый скрежет клешней.

Они побежали, не оглядываясь. Верхний город манил огнями, но за каждым углом чудились тени с синими повязками на рукавах. Лера прижимала к себе Эдика, чувствуя,что всё только начинается.