Ритуал

Год 1877 от сошествия Спасителя

На небольшой уютной опушке сгущались багровые сумерки. Гаснущее светило вальяжно закатывалось за горизонт, окрашивая всё вокруг в закатные тона. Весёлый ручеёк жизнерадостно катился через полянку, исчезая в кустах. Цветы устилали полянку сплошным ковром, оставляя лишь несколько травяных проплешин.

Это чудесное место частенько называли кусочком рая. И надо сказать, своему названию оно вполне соответствовало. Особенно сейчас, в самом конце весны. Это место издавна пользовалось большой популярностью у влюблённых парочек. Благо стольный город Кош находился совсем неподалёку. Полчаса ходьбы быстрым шагом и вы упрётесь в его крепостную стену. Впрочем, ещё ближе к этой поляне находится небольшая весь. Одна из многих, что снабжает столицу княжества продовольствием в обмен на ремесленные товары.

Впрочем, сейчас любого зашедшего сюда человека, обуял бы мертвящий ужас, как и всех тех, что парой часов, ранее безумно вытаращив глаза и побелев от страха, побежали в сторону раскинувшегося неподалёку городка.

Закутанный в тёмно-серый плащ с глубоким капюшоном чародей, сосредоточенно работал прямо в центре поляны.

Гарвель действовал быстро и точно, время было отнюдь не бесконечным, а ритуал следовало провести до утра, да ещё и убраться отсюда подальше, поскольку к утру тут будут ищейки новоявленной церкви. А встреча с <Псами господа> в его планы не входила. Даже учитывая, что за минувшие восемь лет Гарвель постиг немало тайн искусства демонологии, он всё равно не питал радужных иллюзий насчёт столкновения с инквизиторами. Сколь бы ни был силен маг, его раздавят.

Содрав с земли дёрн и утоптав площадку, чернокнижник принялся чертить на земле пентаграмму, заключённую в круг. Каждый луч пентаграммы тонкой линией выходил за пределы круга и упирался в ещё один небольшой круг. Едва он закончил упражнения в геометрии, его рука вытащила из сумки стопочку сигилов.

К полночи всё было готово: выложенные в малые круги травы потихоньку тлели, испуская удушливый дым, руны слабо светились. От трёх лучей пентаграммы тянулись длинные дуги, упираясь в ещё один круг у края поляны. Туда Гарвель положил ничем не примечательное колечко, каких можно купить у любого ювелира: целый пучок за серебряную монетку.

Передохнув ещё немного, он выровнял дыхание, руки отряхнули с колен комки земли, налипшие, пока на коленках чертил всё это геометрическое великолепие. Набрал в грудь воздуха, будто желая разбудить криком жителей города, лежащего неподалёку. Однако из горла полились слова мягкого шипящего языка, на котором было написано заклятье призыва, доставшееся ему от старого учителя в наследство.

Спустя несколько минут он закончил, но на поляне почти ничего не изменилось, лишь грани пентаграммы постепенно наливались тусклым красноватым свечением. Внезапно все звуки на опушке леса стихли, вечерние птахи перестали петь, даже деревья, казалось, не поскрипывали, качаясь на ветру. В пугающей тишине прямо в центре пентаграммы налился багровым цветом круг. Убедившись, что всё готово, Гарвель громко выкрикнул.

— Взываю к тебе, могучий Цефакиэль Батор, почти меня своим присутствием. — Повинуясь ритуальным словам призыва, в небо взвился столб пламени, опаливший всю траву в окру́ге, но стоя́щего в круге мага это словно бы не коснулось, лишь на лбу выступили мелкие бисеринки пота.

Демон явился. Он был по-своему красив, красноватого цвета кожистые крылья, растущие из спины, слегка расправлены, придавая внушительности окутанной языками пламени фигуре демона. Лицо демона можно было бы назвать человеческим, если бы его глаза не горели безумным пламенем, в них плавилась смесь из ярости и унижения. Небольшие изогнутые рога, растущие из верхней части лба, отгибались немного назад, как причудливый головной убор. Волосами Батору служили языки ярко-красного пламени.

Окинув своим жутким взглядом поляну, демон прорычал:

— Не смей играть со мной, червь! — В голосе демона слышался жуткий рык смертельно опасного зверя, звук был настолько низким, что от него волосы становились дыбом, а душу сковывал смертный ужас. Однако Гарвель держал свои чувства в узде, прекрасно осознавая, что он жив лишь благодаря особенностям восприятия демонов. Они видят только человеческие эмоции и лишь по их отсветам ориентируются в пространстве.

Гарвель старательно держал разум холодным и отрешённым, понимая, что пропитанная страстью тысяч молодых парочек полянка для демона кажется сгустком слепящего света настолько густым, что в нём ничего не видно. И пока это так, он находится в относительной безопасности. Хотя и ненадолго, поскольку безумная мощь демона уже принялась потихоньку подтачивать те незримые путы, что мешали ему вернуться в свой план бытия.

Маг же тем временем достал из сумки целую гроздь разноцветных склянок и принялся выливать их содержимое в небольшое углубление. В центре рисунка, схематично изображающего демона образовалась небольшая пузырящаяся лужица. Мгновение и жидкость впиталась в узор.

— Я разорву твою плоть, сожгу душу! — прорычал Батор, Гарвель не оброащал на его угрозы внимания.

Незримые связи, между рисунком и призванной сущностью наконец были установлены. Ритуал требовал концентрации, поэтому маг не сразу заметил, что уже минуты две на полянке царит тишина. Да такая, что было слышно, как в воздухе летают мелкие мошки. Отмерив последнюю каплю эликсира, Гарвель утёр пот со лба и перевёл взгляд на демона, а тот несколько секунд назад развил бурную деятельность. Казалось, он что-то искал. Спустя миг, раздался испуганный скулёж, оповестивший о том, что демон это <что-то> нашёл.

Бросив быстрый взгляд ту сторону, Гарвель едва удержался в том состоянии чувственной отрешённости, что было вызвано его волей, и действием одного из эликсиров, выпитого двумя часами ранее.

Взгляд молодого мага отыскал в ночной тьме крохотного щенка, бьющегося в невидимых щупальцах демонической твари. Не то, чтобы сам факт мучений щенка вызвал у мага какой-то отклик в душе, хотя надо признать, вид несчастного животного был жалок. Мучения щенка могли подпитать демона энергией. А его страх вполне способен омрачить атмосферу места, сделав демонолога видимым.

Молниеносно приняв решение, Гарвель ткнул ритуальным кинжалом в сторону демона. Тварь взревела от заструившейся по венам боли, пропитавшей его тело. Надо отметить, что в магическом плане изящный стилет причудливой формы, что сжимал в руке маг, выглядел скорее как огромный обоюдоострый клинок.

Сконцентрировавшись на защите от атаки невидимого противника, демон на секунду перестал удерживать щенка, и тот кубарем влетел в круг. Запнувшись о невзрачное колечко, он остановился и, оказавшись точно в центре, потерял сознание от ужаса.

Кольцо от удара выкатилось за грань магической фигуры. Вот только всего этого Гарвель не видел, поскольку был сосредоточен на совершенно другой задаче — выживании. Поскольку по направлению атаки Цефакиэль вычислил, где скрывается противник, будучи далеко не последним демоном в иерархии, он уже разобрался с целью ритуала и понимал, что ему грозит, если магу удастся задуманное. Поэтому, он вложил в удар почти все силы.

Незримые плети взрывали землю, оставляя после себя оплавленный борозды, но на защиту, выставленную магом, попала лишь одна, но и её хватило с лихвой — защита распалась почти моментально, ощутивший смертный ужас маг стал видимым.

Демон взревел от восторга, страх, идущий от мага, был столь силён и сладок, что демон на секунду остановился, желая подольше растянуть этот миг. И этого времени, Гарвелю хватило, чтобы прошептать последние слова формулы поглощения. И в завершение ритуала маг воткнул в кинжал в пропитанную эликсирами землю, с изображением демона.

Поняв, что ритуал закончен, демон невольно поразился изобретательности смертного мага, приоткрывшего врата своего разума, дабы выиграть время, на завершение ритуала. И теперь за те мгновенья, что понадобились хитроумно выстроенной ловушке на то, чтобы отделить от демона ту его часть, что давала ему могущество, и переместить её в сосуд, что лежал неподалёку.

Краем гаснущего сознания Цефакиэль Батор — Иерарх шестого круга Вечного города, заметил слабенький разум щенка, что невольно стал частью той магической системы, что отбирала у демона саму его сущность. Мгновенно просчитав последствия, демон злорадно расхохотался в полный голос, и внес свои коррективы, его смех ещё долго эхом раздавался в окру́ге. А маг же, отдавший в финальном аккорде все свои силы, потерял сознание, а потому не заметил как развоплощающийся демон, искажает нарушенный щенком ритуал. Видел он так же, и как очнувшийся щенок с визгом кинулся к тому, кого считал божеством — к человеку.

Гарвель медленно приходил в себя, и первым его ощущением было, что нечто влажное и тёплое елозит по лицу. Усталый, несмотря на кратковременный отдых, разум подсказал ему, что это нечто — язык щенка, что лижет ему лицо. Открыв глаза, он убедился в правдивости своей догадки. На груди у него стоял, опершись на все четыре лапы, небольшой и очень худой щенок. Он смотрел преданным взглядом в лицо спасителя. Шёрстка его была антрацитово-чёрной, даже с какой-то примесью синевы. Что-то беспокоило Гарвеля, что-то в его ауре щенка было глубоко неправильным, но тяжёлая голова напрочь отказывалась анализировать этот факт.

В глазах у крохи была истовая уверенность, что вот сейчас большой и сильный человек, накормит, напоит, и защитит от всего-всего, и настанет счастье.

Всё ещё вяло соображая, Гарвель смахнул щенка с груди, тот с обиженным писком скатился на землю. А демонолог встал, отряхнув полу своего плаща от налипшей пыли и прихрамывая, двинулся к тому, ради чего ночью рисковал не только жизнью, но и душой. Поднял с земли невзрачное колечко.

Пусто!

Нужно проверить, как прошел ритуал. Из уст чародея вырвался усталый вздох, пополам с проклятиями. Умирающий демон так перепахал поляну что в физическом что в магическом плане, что разобрать куда делась сила было попросту невозможно.

Ломать голову над тем, куда делась отнятая у демона сила, у Гарвеля просто не было времени, да и сил. Всё ещё оглушённый неудачей, дела, к которому он готовился целых два года, Гарвель подхватил с земли сумку, бросив в неё кинжал, неверной походкой побрёл к дороге, что вела к городу, не замечая, что рядом с ним бежит, преданно глядя на своего друга странный щенок.

Солнце величаво поднималось из-за горизонта, заливая своими лучами крепостную стену города. Сонный мытарь в сопровождении трёх стражников шёл к своему рабочему месту. Ещё за квартал от городских ворот он услышал громкую ругань купцов, чьи караваны ночная смена стражи не пускает в город, без уплаты налога. И то ли стражи попались честные, то ли купец слишком жадный, но дело стояло на мёртвой точке, и торговца никто не спешил впустить в город.

— Ну что орёте, уплатите налог и езжайте себе спокойно! — Заявил мытарь, дойдя до ворот, где увлечённо лаялись двое, один из которых новенький, что вчера поступил на службу.

Неудивительно, что до сих пор стоят — отметил, про себя мытарь, зная, как рьяно молодняк относится к исполнению устава. Спорщики притихли, увидев грозную фигуру сборщика налогов.

Спустя несколько минут спор был решён, путём передачи двух золотых монет в казну города, и двух серебряных, что столь же непринуждённо перекочевали в висящий на поясе, мытаря кошель. За всеми этими приятными заботами никто и не заметил, как к воротам подошёл неброско одетый путник, с глубоко надвинутым капюшоном серого от дорожной пыли плаща. Попятам за ним бежал, забавно передвигая лапками, небольшой худющий щенок чёрного цвета.

Вид скромно одетого путника не вызывал ни у кого подозрений, но молодой страж, свято веруя в справедливость устава службы, всё-таки подошёл к путнику, дабы отвести к мытарю. Молодой страж или не догадывался, или ещё не верил, что тот медяк подорожного налога, что должен заплатить пеший, никого не интересует, поскольку взять с такого обычно нечего.

Гарвель, всё ещё погруженный в океан чёрной тоски и апатии, покорно проследовал за стражником. За небольшим столиком сидел грузный человек, одетый в форму сборщика налогов вольного города Кош. Маг очнулся от своего болезненного состояния, лишь встретив недоумённый взгляд мытаря. Не особо задумываясь и чувствуя неясную досаду, оттого что его кто-то тревожит, Гарвель не глядя достал из кармашка в сумке золотой. Небрежно бросил его на столик, не обращая внимания на разительную перемену лиц окружающих, в которых прорезалось подобострастие вперемежку со страхом.

А в голове у мытаря судорожно проносилась целая плеяда лиц знатных людей города, и в первую очередь тех, у кого он находятся в непосредственном подчинении. Ну, кто ещё, спрашивается, может небрежно бросить золотой, как подорожный налог, будучи пешим и без товара. Либо сумасшедший, либо очень богатый человек. Причём второе всё-таки более вероятно, просто по той простой причине, что такие деньги сумасшедшему никто никогда не доверит. А знатный человек может и пожаловаться кому следует на невежливое обращение стражи, и что характерно, его жалобу рассмотрят в кратчайшие сроки, в отличие от стенаний обычных граждан. А это грозит неприятностями непосредственно ему.

Обшарив взглядом лицо путника, мытарь ощутил странное беспокойство, что-то в лице стоя́щего перед ним человека было неправильно. Однако понять, что же именно не удавалось.

— Я могу чем-нибудь вам помочь, господин? — Растянув губы в подобие доброжелательной улыбки, осведомился сборщик налогов.

— Да. Где здесь постоялый двор? — Вынырнув на секунду из бездны своих чувств, спросил Гарвель. Удержаться в реальности ему помогло осознание того простого факта, что столь острому переживанию своей неудачи он обязан последствиям того самого эликсира, что на время выключил почти все эмоции во время проведения ритуала призыва. Это было своего рода похмелье, как от злоупотребления вином, только несколько иного рода.

— Пройдёте до конца этой улицы, там направо, на вывеске кружка эля на фоне печёного гуся. — Охотно ответил мытарь, на всякий случай назвавший лучший. Гарвель коротко поблагодарил и рассеянно продолжил путь. Но через пару минут его догнал окрик одного из стражников. Обернувшись, он увидел стражника, бегущего к нему с чёрным щенком в руках.

— Господин! Господин! Вы щенка забыли. — Выкрикнул запыхавшийся стражник, бряцая железом доспеха. Гарвель машинально взял на руки протянутого ему щенка, который тут же лизнул его в лицо.

Постоялый двор действительно оказался чистым и ухоженным, а хозяин, хмуро наблюдавший за гостями из-за стойки, был в чистом переднике. Столы стояли аккуратные, пол не забрызган блевотиной и объедками, а посреди небольшого зала, не горланят пьяные песни упитые вусмерть постояльцы, да и просто заезжие.

Гарвель, уже отошедший от поражения, довольно бодрым шагом подошёл к стойке.

— Мне чистую комнату на два дня. — Сказал он хозяину, бросив на стол три серебряных монеты. — Плачу вперёд!

Едва заслышав звон монет, лицо хозяина подобрело, а круглые монетки почти моментально исчезли в огромных лапищах.

— Добро. Есть здесь будете иль в комнату подать? — Густым басом проговорил хозяин.

— В комнату. — Ответил Гарвель.

— А псу чего? — Неожиданно спросил корчмарь. Гарвель внезапно понял, что всё ещё держит щенка, левой рукой. А тот счастливо сопел во сне, свесив лапки, умостив мордочку на ладони. От его тщедушного тельца, казалось, разливалось тепло, постепенно согревая заледеневшую от поражения душу мага. Машинально погладив щенка, довольно хрюкнувшего во сне, Гарвель с удивлением ощутил ворохнувшуюся на самом дне разума симпатию к этому маленькому созданию.

— На твоё усмотрение. — Буркнул он, и, получив от хозяина указания, в какую комнату заселяться, быстрым шагом отправился в комнату.

Комната несла на себе печать железного порядка, в котором хозяин содержал весь двор, несмотря на довольно буйный нрав своих постояльцев. Ведь любой нормальный человек в путь не двинется, а останется ночевать дома, жена ужином накормит бесплатно. А в подобные заведения стягивается куда более непоседливый люд, обычно с целью себя показать, да по голове получить, а если повезёт, то и дать.

Сбросив сумку на небольшую лавку и сняв пыльный плащ, Гарвель всё, ещё прижимая щенка к груди, прошёл к невысокой койке, и сев на неё принялся с любопытством рассматривать, всё ещё сонно сопящего щенка. А тот, ощутив внимание человека, открыл глаза, попытался лизнуть его в лицо, а когда не вышло, обиженно засопел.

Гарвель уклонился, всё ещё силясь понять, что ему кажется в щенке необычным помимо странного окраса. Однако в голову ничего не шло, к тому же желудок, возмущённый отсутствием ужина и завтрака, недовольно барахтался в теле, напоминая о необходимости есть каждый день, не давая ухватить за шкирку мысль, что настойчиво стучала в голове.

Спустя несколько минут в комнату постучали, почти сразу за стуком в комнату ввалился здоровенный детина с подносом в руках и увесистой дубиной на поясе. По-видимому, эта дубина и была тем самым гарантом порядка, что помогал содержать двор в чистоте.

Эти детали не интересовали чародея. Да и щенка тоже. Ощутив мощный запах гречневой каши, и жаренного с луком мяса, щенок завозился на руках у мага.

Детина, сунув поднос в руки Гарвелю, поспешно вышел, пообещав, что сейчас за обрезками для пса сходит. И пока Гарвель жадно насыщался, щенок прыгал по кровати, оставляя после себя грязные следы, и пытался урвать хоть кусочек с миски.

Наконец, заметив его суету, чернокнижник отломил небольшой кусочек мяса и сунул щенку. Тот недоверчиво посмотрел на человека. И осторожно взял из рук кусочек, похоже, такое случалось с ним нечасто, и жизнь его особо не баловала, об этом громко говорила его худоба, и радостное недоверие, что порой прорывалось в его взгляде. Схомячив кусочек мяса, щенок требовательно уставился на Гарвеля таким преданным и полным любви взглядом, что тот не удержался, смеясь, оторвал ещё, чувствуя, как медленно разжимаются когти глухой тоски, сжавшие сердце в последнее время.

Когда щенок наелся, вернулся детина, забрал поднос, оставив на полу солидных размеров миску, в которую налил молока, и бросил разломанную на части булку. Однако осоловевший от непривычно обильной еды щенок даже носом не повёл в эту сторону. Гарвель же решив немного отдохнуть, спустил щенка с кровати.

Сонливость тут же слетела с крохи и тот с жалобным скулежом, прижался к ноге такого сильного, дающего еду и защиту, но лезть вверх самостоятельно, видимо, не решался. Устало подивившись поведению щенка, Гарвель подхватил его и посадил обратно на койку. Маг заснул, едва его голова коснулась подушки. А щенок, с интересом побродил по кровати. Прижался к спине человека, повертелся, умащиваясь поудобней, и заснул, положа любопытную мордочку на лапы.

Гарвель проснулся, едва первым лучик взошедшей луны коснулся его лица. Полнолуние было прошлой ночью, сейчас луна пошла на убыль. Ночное светило заливало землю мертвенно жёлтым цветом, неярко светясь на небосклоне тусклым жёлтым глазом неведомого существа, город в её лучах казался призрачным виде́ньем. Перевернувшись на другой бок, Гарвель столкнулся взглядом с парой жутко горящих в лунном свете глаз: Сонливость как рукой сняло, маг рукой отпихнул любопытную морду щенка, что с интересом разглядывал своего хозяина. Спустив ноги на пол, ощутил сырость. Причина сырости, дружелюбно виляла хвостом, и преданно смотрела на своего господина.

Гарвель выругался. Тут же непрошеной пришла ехидная мысль, что щенки не только едят, но ещё и гм… пускают лужи. Решение проблемы пришло как озарение. И маг моментально приступил к выполнению намеченного. Закатав рукав на правой руке, он достал левой рукой из сумки кинжал, легонько ткнул им в один из лучей сложной пентаграммы, вытатуированной на его руке. Выступила совсем крохотная капелька крови, почти моментально испарилась, а ранка затянулась.

Над ухом раздался шипяще — писклявый голос импа. — Что прикажешшь Ххозяин?

— Будешь убирать за щенком. — С усмешкой приказал Гарвель, довольный тем, что и для бесполезного импа сумел отыскать работу.

Этот крохотный демон обладал столь заковыристым именем, что на его произношение требовалось почти две с лишним минуты, поэтому Гарвель для удобства, называл его Хаагом — что на наречии одного из народов севера означало — Бесполезный.

Надо признать, что имп своему имени соответствовал. Будучи совсем крохой — размером чуть больше кошки — это причудливое создание в бой не годилось, особыми навыками не обладало. Нет, если дать крохе иголку с ниткой, то он с горем пополам сумеет заштопать порванный плащ; если дать ему небольшой веник, то он вполне справится с уборкой комнаты или дома.

Только своего дома у Гарвеля не было, если не принимать в расчёт башню его учителя. Однако Хааг был первым демоном, с которым Гарвель заключил договор, и поэтому, несмотря на полную бесполезность демонёнка, Гарвель не спешил от него избавиться.

Возможно, он был ему дорог как память о башне учителя, что канула в Лету почти десять лет назад, когда в вольное княжество Герц, пришла святая инквизиция.

— За что, хозяин?! — Взмолился имп, за годы безделья отвыкший от какой-либо деятельности.

— За всё хорошее. — Злорадно прошептал Гарвель. И Хааг, смиряясь с участью, быстро сбежал вниз по телу Гарвеля и осторожно начал приближаться к настороженно наблюдавшему за ним щенку. Увидев, что непонятная тварюшка к нему приближается, щенок громко тявкнул, встопорщил шёрстку, и грозно, как ему казалось, зарычал. Имп со скоростью молнии оказался у Гарвеля на плече.

— Этот злобный зверь порвёт меня на куски! — Испуганно запищал он на ухо.

— А ты кто? — Наигранно удивился Гарвель, прекрасно зная о трусости крохотного импа.

— Я Имп! — Гордо заявил Хааг, встопорщив свои рудиментарные крылышки, отчего его фигурка стала напоминать карикатуру на одного из высших демонов. Настроение испортилось. Гарвель, ухватив Хаага за тонкую шейку, стащил его с плеча, щенок отпрыгнул, когда крохотное тело импа с воплем ужаса покатилось по кровати.

— Если он тебя сожрёт, то туда тебе и дорога! — Холодно бросил Гарвель заверещавшему от ужаса импу. Щенок проворно отскочил от упавшей на кровать фигурки импа. И оскалив крохотные ещё зубки, зло заворчал, делая вид, что вот прямо щаз кинется и будет рвать на мелкие части. От такого зрелища Хааг пришёл в себя, а Гарвель с усмешкой выслушал его мольбы о пощаде.

А <злобный зверь>, убедившись, что никто на него не нападает, потянулся к Хаагу любопытной мордочкой. Имп каменея от ужаса, сжался в комок, втянув свою лупоглазую голову в плечи, и попытался закрыться крыльями. Увидев, что противник повержен и дрожит от страха, щенок совсем успокоился, победно тявкнув, подскочил к импу, и, видимо, ощутив, как тому страшно, лизнул его прямо в нос, желая успокоить. Мелко дрожащий Хааг взвыл от ужаса и безнадёжности.

— Он меня уже ест Х-х-о-оз-зяин-н!!! — Плаксиво пропищал он. Ответом на его стенания был тихий смешок Гарвеля. Прошла минута, вторая, всё ещё не веря в то, что жив, Хааг решился открыть один глаз. Увидев прямо перед собой довольную морду виляющего хвостом щенка, вновь закрыл его, крепко зажмурившись и мелко дрожа от страха. А решивший поиграть щенок потрогал импа лапой с крохотными коготками, вызвав новый вопль ужаса, и весёлый хохот Гарвеля.

Наконец, даже до трясущегося от страха Хаага дошло, что никто его пожирать не собирается, и его жизнь в безопасности. Он робко разогнулся, всё ещё с опаской глядя на весело скачущего вокруг него щенка.

— Я усмирил грозного зверя хозяин. — Набравшись, наглости, гордо пропищал Хааг.

— Да-да. Усмирил. — Всё ещё посмеиваясь, подтвердил Гарвель.

— Вот видишь, хозяин, я небесполезен! — Продолжил самовосхваление имп.

— Молодец, а теперь присмотри за ним и не попадайся на глаза людям, если зайдут в комнату. Мне нужно восстановить силы. — Отдал распоряжение Гарвель. И тут же потеряв к парочке интерес, постелил на пол простыню с койки. Отчего щенок с Хаагом, перекувыркнулись несколько раз и обиженно засопели. Впрочем, щенок тут же простил неосторожного человека, он просто не мог обидеться на него. Поэтому он переключился на свою новую игрушку, приглашая импа к игре, куснул его легонько за заднюю лапку. Отчего и без того не слишком храбрый имп едва не заверещал от ужаса. Сдержался он лишь потому, что знал, что Гарвель, оторванный от медитации, вполне способен разорвать договор, а за время службы ему у Хаага появилось немало врагов в нижних мирах. И пока он был собственностью Гарвеля, вся та шушера, которой он отдавил мозоли, не станет мстить, опасаясь гнева хозяина.

Гарвель сел на простыню, скрестив ноги и положив руки на колени. В кулаках он зажал две руны вырезанных из красноватого оттенка кости. Дыхание мага постепенно выровнялось, с лица исчезло осмысленное выражение, а в комнате словно бы подул тёплый ветерок. Из-под века закрывшего левый глаз мага вырывалось темно-багровое свечение.

Хааг, уже привычный к такому состоянию Гарвеля, не обращал на эти метаморфозы внимания, а вот безымянный щенок, учуяв произошедшие в человеке изменения, вскочил и стал примериваться, как бы поудобнее соскочить с койки. Ощутив недоброе, Хааг ухватил его за заднюю лапу, цепенея от своей неожиданной смелости. Тихонько попискивая от натуги, имп мешал щенку спрыгнуть. И тот, немного посопротивлявшись для вида, позволил себя оттащить на середину койки.

Едва крохотный демон утёр честный трудовой пот (не то чтобы он действительно в этом нуждался, он не мог вспотеть чисто физически, но нахватавшись манер хозяина, старательно копировал его привычки). Оказалось, проказливый щенок, только этого и ждал, метнувшись со всей скоростью, на которую способны короткие ещё лапки, он стоптал попытавшегося преградить ему дорогу Хаага: и одним прыжком спрыгнул с кровати.

Ощутив, как по нему протопал всеми четырьмя лапами щенок, Хааг тихонько заскулил от обиды и бессилия. Понимая, что уже не успевает остановить любопытного непоседу. Который, похоже, выбрал довольно болезненный способ самоубийства, — а чем ещё может быть попытка отвлечь хозяина от его занятия? Услышав непонятные звуки, щенок остановился на полпути к сидящему человеку.

Разрываясь от нахлынувших чувств щенок замер в нерешительности. С одной стороны, ему хотелось растормошить застывшего в неподвижности друга, от которого к тому же жутко веяло непонятными запахами. А с другой, забавно двигающееся существо на кровати было ну уж очень заманчивым.

Бившийся в истерике Хааг, заметив, как маленькое чудовище замерло и нерешительно повернулось в его сторону, удвоил усилия. На мордочке щенка отразилась целая буря чувств, ему хотелось быть рядом с новоприобретённым хозяином, а с другой стороны, хотелось гоняться за крохотным забавным существом, что дёргалось на кровати. В крохотной голове щенка пронеслись сладостные картины, как он гоняет по всей комнате странную тварюшку, а поймав, сладострастно жамкает в пасти. Это виде́ние поставило жирную точку в непривычно долгом по меркам щенка мыслительном процессе.

Гарвель же в этот момент двигался через тёмную бездну мрака, то и дело распарываемую огненными сполохами. Будучи демонологом, он черпал свою силу, там же, где и те, с кем имел дело. И сейчас он нёсся сквозь адскую бездну. В своё время он спрашивал у учителя, почему это место выглядит столь мрачно. На что учитель, улыбнувшись, ответил, что таковы люди. Тогда ещё юный Гарвель не понял смысл слов наставника. Но чуть позже усвоив азы искусства и завершив свои первые сделки. Гарвель стал понимать смысл этих слов.

Сейчас он мчался сквозь бездну, к своему Источнику. К тому средоточию, из которого черпал силы. Схватка с демоном ветви Ламез не шутка. От истощения Гарвель не мог дотянуться до истока из реального мира.

Ещё несколько секунд полёта, и вдалеке уже можно было различить пульсирующий сгусток багрового света. Ещё немного и стали заметны серые тени, что роились вокруг Истока. Тени — порабощённые чернокнижником демонические сущности, именно они наполняли Источник, следили за состоянием и обороняли от посторонних. Несколько теней с грозным ворчанием ринулись к Гарвелю, но подлетев чуть ближе, разлетелись в стороны и вернулись к источнику, признав хозяина. Источник был средоточием могущества любого демонолога, от его размеров и силы зависела магическая мощь в вещественном мире.

Влетев прямо в центр Источника, Гарвель ощутил, как усталость и апатия, одолевавшие его последнее время, рассеиваются, взамен в его тело вливается сила и желание действовать. Разорванные эфирные связи постепенно восстанавливаются. И вот он уже ощущает себя полным сил. Гарвель ещё немного понежился в этом бурлящем водовороте. И наконец, с сожалением пустился в обратный путь.

Вернувшись в своё тело, Гарвель открыл глаза и едва удержался от смеха. Хааг и щенок, лёжа в обнимку, спали на койке. В комнате царил полнейший разгром. Однако вещи самого Гарвеля были в сохранности, и, что характерно, лежали на тех же местах. Отметив про себя, что следует похвалить справившегося с заданием импа, Гарвель поднялся и перекинул через плечо лямку своей дорожной сумки, и накинул плащ, надвинув капюшон на глаза, чтобы скрыть, что левый глаз отличается от правого. Казалось бы, мелочь, однако привлекает к себе внимание. А так, одетый в плащ с капюшоном, он вполне мог сойти за странствующего инкогнито аристократа.

И только подготовившись продолжить путь, Гарвель разбудил Хаага.

— Хоззяин. — Пробормотал сонный имп. — Щенку надо дать имя.

— Зачем? — Поднял брови Гарвель.

— Я чувствую родство Хоззяинн. — Пояснил имп. И демонолог, отметив в сознании этот странный факт, кивнул. — Пускай будет Батор. В тот момент это казалось ему забавным — назвать крохотного, слабого щенка именем высшего демона. Услышав это имя, имп испуганно зашипел. А щенок, проснувшись, звонко гавкнул, словно бы в подтверждение слов чернокнижника.

Спустя несколько минут, Гарвель спускался на первый этаж. В зале было пусто, несмотря на то, что полдень уже миновал, лишь один невзрачно одетый человек, не торопясь, обедал за ближайшим к двери столом. Он сошёл бы за обычного гостя подобных заведений, если бы ощутимая аура силы и власти не окружала его фигуру.

— Присаживайтесь, Гарвель Минош. — Произнёс мужчина, указывая на лавку напротив себя. И Гарвель едва не вздрогнул, разглядев медальон, висящий на шее незнакомца. Листок на фоне пламени — эмблема инквизиции. И судя по тому, что листок был украшен тремя изумрудами, перед ним сидел совсем не рядовой служитель церкви. Первой мыслью, посетившей Гарвеля, было перевернуть стол, и пока противник, барахтается, пытаясь из-под него выбраться, бежать подальше отсюда. Словно уловив его мысли, инквизитор усмехнулся.

— Не сто́ит думать о бегстве, господин Минош. Можете мне поверить, эта лачуга окружена моим отрядом. Причём это опытные ветераны, а не сопливые новобранцы. — И в этот раз вокруг не Венетта, с ее вольнодумством и попустительством.

— И что мне самому заковать себя в кандалы, а потом взойти на эшафот? — Раздвинул губы в усмешке демонолог, тщательно приглядываясь к инквизитору. Среднего роста, неопределённого возраста, сухое обветренное лицо, седые волосы небрежно подрезаны, чтоб не мешались, гладковыбритое лицо можно было бы назвать аристократичным, если бы не горящие глаза аскета, в которых бушевал огонь веры.

— Ну что ты. Зачем сразу в кандалы? — Состроил оскорблённую мину собеседник.

— А что возможны варианты? — Осведомился Минош, прикидывая в уме, кого бы призвать себе на помощь.

— Возможны. — Неожиданно серьёзно ответил инквизитор, озадачив Гарвеля.

— Дыба? Плаха? Гильотина? Повешенье? — Яда в голосе Гарвеля хватило бы, чтобы отравить колодцы во всём Коше.

— Просто поговорить. — Усмехнулся инквизитор. — Пока поговорить. — Добавил он многозначительно.

В зале повисла напряжённая тишина. Наконец, решив, что в словах инквизитора есть резон, Гарвель потянулся к кубку с вином, чтобы выиграть немного времени. Затем окинул инквизитора демоническим взором — одним из первых умений, которыми овладевает любой демонолог, если, конечно, жизнь ему дорога.

По сути, это даже не заклятье, просто заключается сделка с одним из демонов ветви Гимель. Суть сделки в том, что демонолог предлагает демону обменяться глазами. Поэтому у магов, идущих по этому пути, почти всегда один глаз отличается от другого. В состоянии покоя глаз демона обычно жёлтого цвета, а когда маг желает взглянуть на мир как демон, то глаз начинает наливаться краснотой, испускать багровое свечение. Выгода проста: с помощью такого зрения можно с лёгкостью определить, лжёт человек или нет, а при некоторой сноровке, подкреплённой знаниями, можно разглядеть и страсти, движущие человеком.

Инквизитор выглядел монолитной скалой. Он не прятал свои мысли и не лгал. Во всём же остальном он производил впечатление несокрушимой гранитной глыбы. Все свои эмоции он держал в стальной рукавице, и желания свои он контролировал ничуть не хуже, чем эмоции. И что характерно, он даже не вздрогнул, заметив налившийся багровым светом глаз Гарвеля, лишь сухой намёк на усмешку, на миг мелькнул на лице инквизитора.

В сумке завозился щенок, недовольный тем, что снаружи что-то происходит без него. Немного потрудившись, он ухитрился просунуть мордочку наружу, благо верхняя часть сумки открывалась без труда, если, конечно, не застёгнута. Увидев незнакомого человека, щенок радостно тявкнул, приветствуя незнакомца. Его счастливая и дружелюбная мордочка, разрядила обстановку.

— И о чём же святая церковь может говорить с богомерзким чернокнижником? — Спросил Гарвель с тенью издёвки в голосе.

— Меня зовут Вальмонт. — Пропустил шпильку демонолога мимо ушей инквизитор.

— Не могу сказать, что рад встрече, поэтому пожелаю здоровья. — Ядовито улыбнулся Минош.

— Будем считать, что формальности соблюдены. — Не обратил внимания на очередную колкость Вальмонт. И глядя на щенка, неожиданно спросил:

— Можно полюбопытствовать, а зачем щенок? — Заметив, что на него обратили внимание, Батор громко тявкнул и завозился в сумке, пытаясь выбраться.

— Не знаю, увязался за мной, не губить же животину? — Честно ответил Гарвель. Пристально глядя на него, инквизитор медленно кивнул, словно бы в такт своим мыслям.

— Знаете, Минош, пожалуй, я сделал правильный выбор. — Задумчиво проговорил Вальмонт. И едва Гарвель раскрыл рот, желая спросить: что это за выбор, как инквизитор пояснил.

— Я хочу вас нанять. — Сказал он, и Гарвель едва удержался, чтобы не открыть от изумления рот.

— Инквизиция хочет нанять демонолога? — Расхохотался он.

— Да. — Спокойно кивнул инквизитор.

— Вы же охотитесь за подобными мне исчадиями тьмы! Я не забыл, как вы разрушили башню моего учителя! Я помню все те годы скитаний, за мной охотились как за зверем. — С неожиданной злостью прорычал Гарвель. И почуяв изменение настроения хозяина, зарычал и щенок.

— Это было необходимо. — Порыв Гарвеля не произвёл на Вальмонта никакого впечатления.

— Необходимо убить старого мирного чародея? — Спросил Гарвель яростно.

— Мирного?! — Внезапно вспылил Инквизитор. — Эдвард был одержим! Он успел принести в жертву восьмерых! И благо, что мы успели остановить его. Ещё неделя и он бы набрал достаточную мощь, чтобы стереть с лица земли всё княжество! — С холодной яростью ответил Вальмонт, стукнув по столу. Лжёт — подумал Гарвель, однако демоническое зрение говорило, что инквизитор свято верит в то, что говорит.

— И ещё тебе просто повезло, что последние две недели ты находился вдали от башни. Иначе ты был бы первой жертвой. — Тяжело сказал Вальмонт успокаиваясь. — Смотри! Видишь, я не лгу. И поверь мне, обмен от одержимости я отличить в состоянии.

— Правда? — Спросил Гарвель, откидывая капюшон. Уставившись на инквизитора сразу обоими глазами, прекрасно зная, как на людей действует вертикальный зрачок его левого глаза. Однако инквизитор остался спокоен, и даже злорадно ухмыльнулся.

— За кого ты меня держишь? Я что, по-твоему, демонолога ни разу не видел?

— Хорошо. Что от меня нужно, и что я получу в замен? — Не сводя с инквизитора глаз, задал следующий вопрос Минош.

— Вот это другой разговор. — Улыбнулся Вальмонт. — В княжестве Лут, произошла череда странных убийств явно демонической природы. Однако мой отряд экзорцистов ничего не нашёл. Народ недоволен и на грани бунта. К тому же был убит настоятель стоя́щего неподалёку монастыря. Что требуется от тебя, ты уже наверно догадался.

— Понимаю, выследить и уничтожить. — Кивнул Гарвель.

— Просто выследи, если боишься, что не справишься с тварью.

— А что я получу в награду? — Спросил Гарвель. Вальмонт снял с пояса плотный кожаный кошель, в котором позвякивали монеты, бросил его на стол.

— Это задаток, здесь сто золотых монет. Если выполнишь задание, получишь ещё столько же. — Пояснил свой жест инквизитор. Задумавшись, словно сомневаясь в ценности последующих слов, добавил. — И сан наставника, если захочешь к нам присоединиться.

— Что? — Опешил Гарвель.

— Да. Нам нужны люди с такими навыками. — Кивнул в подтверждение Вальмонт.

— Зачем же тогда охотиться за нами по всему миру? — Ехидно осведомился Гарвель.

— Да по тому, что вы слишком опасны, — сухо пояснил инквизитор.

— Да ну? — усомнился Гарвель, и кажется задел инквизитора за живое.

— Вспомни трагедию в Кармиде! — Зло рявкнул Вальмонт, на мгновенье потеряв самообладание, — тогда из-за ошибки чернокнижника был уничтожен огромный город, и все сёла в окру́ге!

— Это было давно, — хмыкнул чернокнижник.

— А это далеко не единичный случай! Если хочешь, я могу дать тебе полный список, и поверь мне, там не одно имя и не десять, а гораздо больше. И всегда слышишь всегда! Были огромные людские жертвы. — Голос Вальмонта дрожал от сдерживаемого гнева.

— Поэтому вы решили посадить нас на цепь?

— Да. Но лучше короткая цепочка, чем смерть верно? — В голосе инквизитора прорезался, метал.

— А если я откажусь от наставничества? — Спросил Гарвель.

— То мы тебя отпустим, при условии, что ритуалы вызова будут происходить под нашим присмотром. Взамен этого неудобства никто не будет тебе чинить препятствий.

— Я согласен. — С трудом выдавил из себя Гарвель.

— Тогда завтракай, экипаж у входа. — Поднимаясь, сказал Инквизитор, щенок проводил уходящего инквизитора взглядом до двери и вновь принялся брыкаться. Гарвель позволил соскучившемуся Батору выбраться из сумки. И тот с радостным тявканьем принялся носиться по столу, отщипывая пастью, лакомые кусочки с расписных блюд. А крохотный имп, что проявился из воздуха, едва инквизитор покинул помещение, носился следом, внимательно следя, чтобы подопечный не залез ненароком в тарелку к хозяину. Однако Гарвель и не думал о еде, мысли его бродили в далёком прошлом, слова инквизитора об одержимости старика Эдварда, разбередили душу. Верить, что тот добрый старик, приютивший у себя голодного бродяжку, стал пристанищем для демона, не хотелось. Но разум говорил обратное.