Ритуал

Влажный ветер с моря принес на улицы Эл-Ореона запах свежести, когда Киртан, Солун и песец вступили в пределы древнего полиса. Могучий воин, чьи плечи казались способными удержать небосвод, шагал впереди, не обращая внимания на любопытные взгляды горожан. За ним, погружённый в размышления, следовал Солун, странствующий философ с глазами, полными древней мудрости. А рядом, словно серебристая молния, скользил песец, чей мех переливался в лучах солнца. Таверна «Серебряный якорь» встретила их гулом голосов и ароматом жареного мяса. Не успели путники опуститься на грубо сколоченные скамьи, дабы осмотреться и принять решение о своих дальнейших действиях, как дверь с грохотом распахнулась, и в помещение ворвались четверо стражников в блестящих доспехах.

— Киртан из Артоса, сын Амфея, и Солун из Зеленотупинска по прозвищу Дворняга! — провозгласил старший из них, сверкнув глазами. — По велению автократора могучего Эл-Ореона, великого и мудрого Валериана из рода Рыбьего Владыки, вы приглашены на церемонию включения новых членов Совета Ста. Ваше присутствие обязательно.

Не дожидаясь ответа, стражники развернулись и направились к выходу. Киртан лишь усмехнулся и повернулся к Солуну:

— Это было приглашение или приказ?

— Полагаю, что и то, и то, — откликнулся философ.

— Как Валериан узнал, что мы в его городе? Мы ведь только прибыли, успели немного поболтаться по окрестностям да пришли сюда. И тут такое!

— Видимо он цепко держит город под контролем, несмотря на возраст. Да и нужно признать, что мы бросаемся в глаза. Зачем мы ему понадобились? Вы знакомы?

— Виделись один раз, я еще мальчонкой был. Отец взял меня на съезд королей в Ванадийской Лагуне, Валериан был там. Тогда он еще недавно стал главой Совета Ста.

— Знаю, — кивнул Солун. — Ореонцы гордятся своими демократическими традициями. Формально ими правит Совет Ста, чьи члены избираются горожанами поочередно раз в десять лет, каждый раз меняется одна десятая состава. Но с тех пор как главой Совета стал Валериан, он подмял всю власть в городе под себя и получил почетное звание автократора. Старые родовые семьи, как я слышал, недовольны тем, что их лишили власти.

— Думаешь ему нужна наша помощь?

— Возможно. Амфей из Артоса и Валериан дружат? Они являются союзниками?

— Артос и Эл-Ореон хорошо ладят, наши интересы не пересекаются. Но я бы не сказал, что отец дружит с Валерианом, скорее уважает его.

— И все же нас зовут на их праздник. И явно не из-за меня, я ни с кем тут не знаком.

— Так мы идем или же еще позлим стражников?

Солун задумчиво погладил бороду и кивнул. Они вышли из таверны и направились вслед за ожидавшими их посыльными.

Дворец Валериана возвышался над городом, словно крепость из белого камня. Его колонны, украшенные резными изображениями местных богов и героев, казались столпами мироздания. В тронном зале, где стены были увешаны гобеленами с батальными сценами, их уже ждал автократор. Массивные колонны из полосатого алебастра поддерживали сводчатый потолок, украшенный мозаикой с изображением созвездий, служивших символами мудрости и вечности. Вдоль стен выстроились мраморные статуи почетных граждан Эл-Ореона, словно незримые судьи грядущего действа. Валериан восседал на троне из чёрного оникса, его седые волосы и борода придавали ему вид мудрого старца, но глаза, пронзительные и холодные, говорили о железной воле. По обе стороны от него стояли названные наследники: рослый и повидавший жизнь военачальник Маркел, с гордым профилем и взглядом, полным амбиций, и юный родственник правителя Лирион, чья улыбка казалась наигранной, а руки нервно сжимали край одежды.

— Эл-Ореон приветствует вас, странники, — голос Валериана звучал как звон колокола. — Ваша слава достигла и этих стен. Вы прибыли как нельзя вовремя, сегодня вы станете свидетелями ежегодного события обновления Совета Ста.

Церемония началась с торжественных речей и возжигания священных огней. Распорядитель действия вместе с помощниками уже расставили по периметру зала кресла для гостей, два из которых заняли Киртан и Солун, на коленях последнего устроился песец. Когда зажгли священные огни в бронзовых жаровнях, внутрь вошли кандидаты. В центре на небольшом инкрустированном перламутром столике лежали их будущие символы власти: жезлы из слоновой кости и золотые перстни. Раздаётся тройной удар гонга. Все присутствующие (включая гостей и наблюдателей) встают, действующие члены Совета одеты в торжественные одежды.

Валериан встает и торжественно провозглашает:

— Благородные мужи Эл-Ореона! В сей день, благословенный богами, мы пополняем ряды Совета Ста, нашего оплота закона и мудрости. Пусть новые члены принесут в наши дебаты ясность мысли и будут верны долгу!

Рядом с автократором встает Лирион и начинает зачитывать имена кандидатов. Услышав свое имя, каждый новый советник выходит вперед, проходит к Валериану, преклоняет колено и произносит клятву верности:

— Клянусь духом-покровителем моего рода и богами, что благоволят великому Эл-Ореону: служить Совету Ста и народу города, блюсти законы, не поддаваться корысти и не скрывать истины. Да покарают меня небеса, если нарушу сие обещание!

Далее каждый получает от автократора перстень и жезл, после чего встает под шумные рукоплескания присутствующих и занимает свое место. Так в Совет Ста были включены новые члены, среди которых выделялся колдун по имени Мортаг. Его длинные чёрные волосы скрывали лицо, а пальцы, унизанные перстнями с тёмными камнями, шевелились, будто черви. Когда он занял своё место, в зале на мгновение повеяло холодом.

Но едва церемония подошла к концу, из тени выскочили трое убийц в чёрных плащах. Их клинки сверкнули в свете масляных ламп, устремившись к Валериану. Однако стража, словно ожидая этого, мгновенно среагировала. Несколько взмахов мечей, и нападавшие рухнули на мозаичный пол, а третий, попытавшийся бежать, был сражён стрелой, выпущенной из-за колонн. Валериан даже не дрогнул. Его лицо оставалось невозмутимым, словно происходящее было не более чем представлением. Лишь Маркел, вскинув руку, указал на аристократа по имени Тассиан.

— Это его рук дело! — прогремел военачальник. — Тассиан давно жаждет власти! Если бы не мои бойцы, которых я лично отбирал и тренировал, то мы потеряли бы нашего дорогого автократора!

Лирион проворчал:

— Интересно, как много ты добился бы, если бы не те деньги, что ты черпаешь из казны, которую я столь усердно наполняю.

Тассиан, высокий и стройный, с одухотворенным лицом человека, которому открыты великие истины, поднял руки в знак протеста:

— Почтенный Валериан, я клянусь, что не имею к этому отношения!

Автократор медленно поднялся с трона:

— Довольно. В этот день мы не будем сеять раздор. Пусть каждый из вас хранит мир в сердце. Совет Ста распускается.

Когда Киртан и Солун покидали дворец, философ задумчиво произнёс:

— В этом покушении что-то не так. Тени слишком длинные, а слова слишком пустые.

Воин кивнул:

— Предлагаю проследить за Тассианом. Если он виновен, мы это выясним.

Солнце уже миновало зенит, но дневная жара еще не захватила Эл-Ореон, когда Киртан и Солун вышли в обширный двор дворца Валериана. Тассиан покинул дворец чуть позже и гордой походкой направился к воротам. Аристократ вдруг резко обернулся, его глаза расширились от удивления.

— Они здесь! — воскликнул он.

Пока Киртан и Солун озирались вокруг, Тассиан направился прямиком к ним.

— Вы о нас? — полюбопытствовал философ.

— Конечно. Вы же знаменитые Фортунвиры? — спросил аристократ.

Они медленно кивнули, не понимая к чему он клонит.

— Вы удивлены? Не стоит. Слава о ваших подвигах распространилась по всему Ванадийскому побережью. Ваше появление тут предвещает нам благостные изменения.

— Благостные? — усмехнулся Солун. — Благодаря нам? Это что-то новенькое! Всегда все напрягаются при виде нас, а тут прям рады.

— Иногда зло можно победить лишь злом, — сообщил Тассиан. — Самое главное для нашего города, что где бы вы не появились, там грядут изменения. А видят боги, великому Эл-Ориену требуются перемены!

— Вроде той попытки, что мы видели в тронном зале? — уточнил философ.

— Возможно, — неопределенно взмахнул рукой аристократ и, довольный своей скрытностью, важно удалился.

— Он только что намекнул нам, что участвует в заговоре против автократора, — ошарашенно заметил Киртан, глядя на Солуна. — Я правильно понял?

— Я услышал тоже самое, — согласился философ. — Предлагаю проследить за ним и узнать, что здесь вообще происходит.

Солнечный свет, пробивавшийся сквозь рваные облака, рисовал на мостовых Эл-Ориена причудливые узоры — то ли знаки неведомых пророчеств, то ли просто игру теней. Киртан, Солун и песец крались вдоль стен, следуя за фигурой аристократа Тассиана. Тот, не подозревая о преследователях, уверенно шагал по извилистым улочкам, порой останавливаясь, чтобы прислушаться к ночным звукам. В этот момент преследователи бросались врассыпную, дабы не привлекать к себе излишнего внимания. Киртан двигался бесшумно, словно тень. Его мускулистые руки то и дело сжимались в кулаки, ведь воин был готов в любой момент броситься в бой. Солун, напротив, сохранял хладнокровие, его взгляд скользил по фасадам домов, отмечая каждую деталь, каждый подозрительный силуэт в переулке. Песец, прижав уши к голове, скользил между бочками и ящиками, то исчезая в темноте, то вновь появляясь у ног своих спутников. И вот Тассиан свернул в квартал бедняков — лабиринт кривых улочек, где дома жались друг к другу, будто пытаясь укрыться от неведомого хищника. Вонь сточных канав смешивалась с дымом из очагов, а из окон доносились обрывки пьяных песен и детский плач. Аристократу явно было неуютно в этом месте: он озирался, нервно поправляя плащ, но шёл вперёд с решимостью человека, знающего цель.

Наконец, он остановился у обшарпанного здания с выцветшей вывеской, сообщающей горожанам, что здесь расположен бордель «Голая нимфа». Дверь была обита рваной кожей, а над ней висел фонарь, чей свет едва пробивался сквозь слой грязи. Тассиан наклонился к маленькому окошку у входа и произнёс:

— «Луна скрывает лик, но правда явится с рассветом».

Дверь тут же приоткрылась, пропуская аристократа внутрь.

— Запомнил фразу? — шепнул Солун, прижимаясь к стене.

— «Луна скрывает лик…», — повторил Киртан. — Да, запомнил. А почему ты спросил?

— Зайдем внутрь и послушаем, что там происходит. Мне жутко интересно.

— Думаешь нас впустят?

— Мы же знаем пароль!

— Не думаю, что все так просто, — все еще сомневался Киртан. — Заговорщики просто обязаны предусмотреть случай, при котором людям автократора станет известен пароль.

— Стоит попробовать, а вдруг повезет. И потом, если ситуация выйдет из-под контроля, то ты просто набьешь им морды.

Последний аргумент оказался решающим. Киртан постучал, открылось небольшое окошечко, в него воин повторил пароль, и им открыли. Разочарованно вздохнув, они вошли. Внутри царил полумрак, разбавленный дрожащим светом масляных ламп. Воздух был пропитан запахом дешёвого вина, пота и благовоний, призванных заглушить прочие ароматы. За массивным столом в глубине зала сидели шестеро мужчин в плащах с глубоко надвинутыми капюшонами. Тассиан уже занимал место среди них. Киртан и Солун, стараясь не привлекать внимания, пристроились у стены, укрывшись в тени, а песец затаился под скамьёй.

— Всё пропало! — хрипло произнёс один из заговорщиков, ударив кулаком по столу. — Наши люди мертвы, а Валериан даже не дрогнул!

— Он словно знал! — подхватил другой. — Стража была наготове, будто ждала нас.

Тассиан поднял руку, требуя тишины:

— Не время отчаиваться. Мы недооценили его бдительность, но это лишь урок. Теперь мы должны действовать иначе.

Заговорщики принялись обсуждать варианты. Каждый предлагал свой способ, и зал наполнялся шёпотом, прерываемым нервными возгласами.

Один из них настаивал:

— Скоро настанет день Праздника Открытия Навигации. Валериан посетит Храм Рыбьего Владыки, чтобы принять участие в церемонии подношения даров. Там всегда толпа. Достаточно одного кинжала в толпе паломников, и никто не догадается, кто нанес удар.

Но другой тут же возразил:

— Стража будет бдительна как никогда. Они обыскивают всех входящих.

Третий заговорщик, с бледным лицом и дрожащими руками, прошептал:

— У меня есть порошок из змеиного яда. Достаточно одной щепотки в кубок автократора во время пира. Никто не заметит, а смерть будет быстрой.

Тассиан покачал головой:

— Вино пробуют слуги. Если кто-то из них умрёт, Валериан поймёт, что это покушение.

Четвёртый, самый молодой из них, предложил:

— Среди стражников есть те, кто недоволен жалованьем. Достаточно предложить им золота, и они откроют ворота в нужный час. Мы войдём во дворец, как друзья...

Но Тассиан резко оборвал его:

— Глупец! Валериан знает свое окружение, и оно верно ему. Даже если мы попадем внутрь, мы все равно не доберемся до его личных покоев. А прорываться силой не получится.

Наконец, заговорил человек в чёрном плаще, до этого молчавший. Его голос звучал глухо, будто из-под земли:

— Есть способы, не требующие ножей и яда. Древние заклинания могут сломить волю даже самого стойкого правителя.

Но заговорщики заёрзали, переглядываясь с опаской. Магия пугала их больше, чем меч. Наконец после долгих споров Тассиан поднял руку:

— Мы выберем яд. Но не простой. У меня есть средство, которое действует медленно. Сначала автократор почувствует слабость, потом его одолеет лихорадка, а затем его настигнет смерть. И никто не свяжет это с покушением. Валериан просто «заболеет».

— Откуда у тебя такое зелье? — спросил один из заговорщиков.

— Это не ваше дело, — отрезал Тассиан. — Я сам займусь этим. Через пару дней Валериан устроит пир в честь начала сезона навигации. Это наш шанс.

Заговорщики переглянулись, затем молча кивнули.

— Да будет так, — произнёс Тассиан. — Но помните, что один неверный шаг, и все мы окажемся на плахе.

Когда заговорщики начали расходиться, Киртан и Солун незаметно двинулись к выходу. Песец выскользнул первым, проверяя путь. Уже на улице, под покровом ночи, воин тихо сказал:

— Значит, яд. И Тассиан сам его доставит.

Солун задумчиво погладил бороду:

— Но откуда у него такое зелье? И почему он не хочет делиться подробностями?

— Это мы выясним, — усмехнулся Киртан, сжимая кулак. — А пока что мы будем следить за этим Тассианом и поймаем его с поличным.

На том и порешили. Оставив все дела, они кружили вокруг аристократа, не теряя его из виду. Ночь накрыла Эл-Ореон чёрным плащом. Узкие улочки, днём кишащие торговцами и нищими, теперь тонули во мраке, лишь изредка прорезаемом дрожащим светом масляных фонарей. Киртан, Солун и песец крались вдоль стены дворцового сада, следя за фигурой Тассиана. Тот двигался бесшумно, словно тень, но его белый плащ предательски светился в лунном сиянии. Остановившись у боковой двери кухни, Тассиан огляделся и постучал особым ритмом — три коротких удара, пауза, два долгих. Дверь приоткрылась, и в проёме показался плотный мужчина с красным лицом и трясущимися руками в форме дворцового повара.

— Ты принёс? — хрипло спросил Тассиан, втягивая собеседника с собой внутрь.

Киртан прижался к стене, жестом приказав Солуну и песцу оставаться на месте. Из-за двери доносились приглушённые голоса. Киртан разобрал лишь обрывки:

— …не могу… боги покарают…

— Молчи! — рявкнул Тассиан. — Или завтра твоя жена и дети окажутся в казематах. Выбирай!

Солун тихо прошептал:

— Он запугивает повара. Должно быть, хочет заставить добавить яд в еду для Валериана.

Киртан кивнул. Звучало логично. Когда Тассиан ушёл, повар остался один. Он дрожащими руками достал из-под полы маленький хрустальный флакон, капнул несколько прозрачных капель в серебряную чашу с фруктовым десертом и поставил её на сервировочный столик.

В этот момент Киртан распахнул дверь.

— Стой! — его голос прогремел, как удар молота.

Повар вскрикнул, опрокинув чашу. Ядовитая жидкость растеклась по мраморному полу, зашипев, будто живая.

— Кто ты?! — завопил повар, отступая к стене.

— Тот, кто спасёт тебя от вечных мук, — спокойно ответил Солун, входя следом. — Если скажешь правду.

— Я… я не хотел! — захлёбываясь слезами, забормотал повар. — Тассиан угрожал моей семье! Сказал, что если я не добавлю зелье в десерт…

— Где флакон? — резко спросил Киртан.

Повар дрожащей рукой указал на опрокинутую чашу. На дне ещё блестели капли.

— Возьми это и иди с нами, — приказал воин. — Мы отведём тебя к Валериану.

Не слушая мольб повара, они потащили его в залы дворца. Наскоро объяснив охране, в чем дело, они оказались перед глазами автократора. Валериан восседал в своем личном кабинете, которым оказалось просторное помещение с колоннами из зелёного мрамора. Его седые волосы и борода придавали ему вид древнего мудреца, но глаза, холодные и проницательные, говорили не только о многих знаниях, но и о непреклонной воле.

Когда Киртан ввёл повара, автократор лишь слегка приподнял бровь.

— Что это значит? Мне сказали, что у вас ко мне срочное дело. Это ваше дело ведь не связано с тем, что вы что-то съели за моим столом и теперь мучаетесь поносом? Вы ведь не пришли потребовать наказания для повара, что вас отравил?

— Не нас, а вас! Этот человек собирался отравить ваш десерт, — прямо сказал Киртан. — По приказу Тассиана.

Валериан медленно поднялся.

— Стража!Отведите его в соседнюю комнату.

Повара вывели под конвоем. Автократор повернулся к Киртану:

— Говори всё, что знаешь.

Воин с Солуном кратко пересказал события ночи: как они следили за Тассианом, как тот угрожал повару, как Киртан перехватил отравленный десерт.

— Вы озвучили серьезные обвинения в адрес очень влиятельного лица, — задумчиво произнёс Валериан. — Но есть ли у вас доказательства ваших слов?

— Конечно есть, — осторожно сказал Солун. — Позовите повара и допросите его. Он выступит свидетелем.

— Хорошо, я заслушаю вашего свидетеля, — перебил автократор, но в его голосе не было уверенности.

— Позвольте нам продолжить расследование, — попросил Киртан. — Мы найдём истину. Мы найдем тех, кто на вас покушался.

Валериан кивнул:

— Хорошо. Я отправлю с вами своих соглядатаев. Вам ведь понадобятся если не лишние руки, то дополнительные глаза. Вас двоих хватит на то, чтобы следить за Тассианом, но и только. А заговорщиков может быть значительно больше.

В этот момент дверь в соседнюю комнату распахнулась. Вошёл капитан стражи, его лицо было бледным.

— Мой господин… повар мёртв.

Валериан резко выпрямился:

— Как?!

— Похоже на самоубийство, — ответил капитан. — Он выпил остаток яда из флакона.

Солун нахмурился:

— Не верю. Зачем ему убивать себя, если он уже был под защитой?

Киртан вышел из кабинета и подошёл к телу. На полу лежал тот самый хрустальный флакон, но теперь он был пустой. Воин поднял его, внимательно осмотрел.

— Здесь не осталось ни капли, — заметил он. — Но на губах повара нет следов яда. И его лицо… слишком спокойное для человека, принявшего смертельный напиток.

Вышедший Валериан перевёл взгляд с тела на героев:

— Вы думаете, его убили?

— Уверен, — кивнул Киртан. — Кто-то вошёл в комнату, пока мы говорили с вами, и заставил его замолчать навсегда.

Солун задумчиво погладил бороду:

— И этот кто-то имел доступ к дворцу. Возможно, даже к вашей личной страже.

Валериан медленно опустился на трон:

— Невозможно. Дворец под охраной, людей готовил лично Маркел. Здесь предателей нет.

— Мы готовы к любой правде, — твёрдо сказал Киртан. — Даже если она укажет на ваших ближайших людей.

Автократор долго смотрел на него, затем кивнул:

— Ступайте. Мои соглядатаи присоединятся к вам утром. И… будьте бдительны. Тени дворца умеют убивать без шума.

Когда герои вышли в ночной сад, Солун тихо произнёс:

— Маркел. Он единственный, кому подчиняются солдаты во дворце. Это его люди, он их отбирал и тренировал. Ему выгодна смерть Валериана прямо сейчас. Он обладает силой, в его руках армия. После смерти автократора он сможет захватить власть.

— А Лирион? — спросил Киртан.

— Юный родственник… — философ задумался. — Возможно, он лишь пешка в игре. Но кто его направляет? Родичи?

— Так за кем нам следить? — спросил Киртан. — За Маркелом? Тассианом? Лирионом? Его родней?

— За всеми, — решил Солун. — Раз Валериан предоставил в наше распоряжение своих соглядатаев, то устроим слежку за всеми подозреваемыми. А там, глядишь и всплывет что-нибудь.

Луна, вынырнув из-за туч, осветила их лица холодным светом. Вдалеке, за стенами дворца, слышались крики ночных птиц, будто предвестники грядущих бурь.

Киртан сжал кулак:

— Завтра мы начнём искать ответы. И пусть боги будут на нашей стороне, хотя бы в виде исключения.

***

Рассвет окрасил шпили дворца в алый цвет, когда Валериан принял Киртана и Солуна в своём кабинете. Стены помещения были увешаны картами древних земель и щитами поверженных врагов, а в углу, словно молчаливый страж, стоял бронзовый идол Рыбьего Владыки.

— Мои соглядатаи отыскали след, — произнёс автократор, разворачивая пергамент. — Сообщник повара бежал из Эл-Ореона. Вчера его видели покидающим город через западные ворота.

Киртан склонился над картой. Его массивная фигура отбрасывала длинную тень.

— Куда он направился?

— Либо в горы, либо в другой полис, — ответил Валериан, постукивая пальцем по отметке у края карты. — Возможно он нацелился на Сверкающие Водопады. Мои люди говорят, что там уже несколько лет укрываются беглые преступники и мятежники.

Солун задумчиво погладил бороду:

— Сверкающие Водопады… Легенды гласят, что где-то там скрыт колодец вечной воды. Впрочем беглец следует не за сказками, ему просто нужны припасы и убежище.

— Вам нужно поспешить, — добавил Валериан. — Я хочу, чтобы сообщник повара оказался здесь. А мои люди пока будут следить за Тассианом. Если тот попытается бежать или связаться с сообщниками…

— Вы схватите его с поличным, — кивнул Киртан. — Но как быть с остальными заговорщиками? Повар был лишь исполнителем. А Тассиан лишь один из них

Автократор нахмурился:

— Именно это вы должны выяснить. Если за заговором стоит Маркел или же Лирион… — он оборвал фразу, но взгляд его стал ледяным.

На этом аудиенция закончилась. Уже через час Киртан и Солун стояли у западных ворот Эл-Ореона. Их сопровождали двое дворцовых стражников, молчаливые фигуры в бронзовых доспехах.

— Вы уверены, что справитесь без подкрепления? — спросил старший из них. — Горы не прощают ошибок.

— Мы не впервые идём по горячему следу, — усмехнулся Киртан. — Я знаю каждую тропу отсюда вплоть до Чёрных Вершин.

Философ кивнул:

— Мы определенно справимся. Мы даже оставили в городе песца, чтобы он преследовал Тассиана.

Солнце уже поднималось над горизонтом, превращая землю в раскалённую сковороду. Караван из трёх верблюдов ждал у ворот, их уже грузили припасами и водой. Киртан взобрался на крупного рыжего верблюда, а Солун устроился на другом, держа в руках свиток с пометками.

— Двигаемся быстро, но осторожно, — приказал воин. — Если беглецу помогают, он может оставить ловушки.

Первые часы пути прошли в молчании. Вокруг простиралась обширная заселенная страна, поселки сменялись оливковыми рощами, а те — засеянными полями. Лишь изредка встречались дикие посвященные богам чащи или же сложенные из гигантских каменных блоков крепости, что были молчаливыми свидетелями прошедших веков.

На привале Солун развернул карту:

— Мы идем хорошим ходом. Правда, мне сложно сказать, нагоняем ли мы нашу цель...

— Он не уйдёт далеко, — перебил Киртан, вглядываясь в горизонт. — Он не спрячется, ни на равнине, ни в горах.

Караван остановился у скального выступа. Стражники развели огонь, а Киртан достал сушёное мясо и хлеб.

— Думаешь, Тассиан действительно связан с Маркелом? — спросил Солун, глядя на пламя.

— А кто ещё мог убить повара в нескольких шагах от Валериана? — пожал плечами воин. — Маркел, я уверен, жаждет власти.

В этот момент в небе мелькнул силуэт.

— Кто это?! — крикнул Киртан.

Солун медленно поднялся:

— Это же птица! И не просто птица, а почтовый голубь!

Спустя несколько мгновений они уже читали послание из Эл-Ореона.

Киртан сжал кулак:

— Возвращаемся.

— Несомненно, — кивнул философ.

***

Ночь накрыла Эл-Ореон плотным покрывалом тьмы. Узкие улочки, днём кишащие торговцами и нищими, теперь тонули в безмолвии, лишь изредка доносился лай бродячих псов или скрип ставен. В этом полумраке серебристая тень скользила вдоль стен. Песец следил за своей добычей.

Тассиан двигался осторожно, то и дело оглядываясь. Его белый плащ едва заметно мерцал в лунном свете, но зверь держался в тени, прижимаясь к земле, будто растворяясь в ночном сумраке. Аристократ миновал квартал ремесленников, свернул в лабиринт заброшенных складов и наконец остановился у обшарпанной двери, скрытой за грудой пустых бочек. Песец замер в трёх шагах, принюхиваясь. Воздух был пропитан запахом ладана и чего-то едкого, будто жгли сушёные травы. Тассиан наклонился к маленькому окошку у входа и произнёс:

— В глубинах вод - истина, в молчании - сила

Дверь приоткрылась, и аристократ исчез внутри. Песец подождал, пока створка захлопнется, затем бесшумно скользнул к окну. Щель была узкой, но достаточно большой, чтобы открыть дорогу небольшому зверьку. В комнате, освещённой лишь тусклым светом масляных ламп, собрались семеро. Все были в плащах с глубоко надвинутыми капюшонами, лица скрыты в тени. Тассиан занял место во главе стола, его пальцы нервно барабанили по дереву.

— Братья, — начал он, и голос его дрожал от волнения, — этой ночью боги явили мне знамение.

Собравшиеся замерли. Даже воздух, казалось, сгустился от напряжения.

— Во сне ко мне явился сам Рыбий Владыка, — продолжал Тассиан. — Его чешуйчатые ладони касались моих век, и я видел, как автократор Валериан падёт во время обряда приношения даров.

Кто-то из присутствующих ахнул. Другой нервно переступил с ноги на ногу.

— Обряд состоится завтра, — Тассиан поднял руку, требуя тишины. — Валериан лично будет присутствовать в храме Рыбьего Владыки, ведь так повелел обычай. В этот миг мы нанесём удар.

— Но как? — прошептал один из заговорщиков. — Стража будет повсюду.

— Есть пути, о которых знают лишь посвящённые, — Тассиан в театральном стиле вскинул руки. — В подводных гротах под храмом есть проход. Группа бойцов проникнет туда заранее и будет ждать момента, когда Валериан преподнесет свой дар Рыбьему Владыке. В этот момент мы атакуем, и дело сделано. Затаившиеся бойцы перекроют все входы-выходы, дабы никто с улицы не смог вмешаться и помочь автократору. К тому же он отослал свою охрану на завтра, а его сторонники в Совете не будут присутствовать, так как они в это время будут готовить частную церемонию. Автократор будет вместе с нами один.

— Он так поступил? — возразил другой заговорщик. — Воистину, кого боги хотят погубить, того они лишают разума!

— Именно так! — воскликнул Тассиан. — Уже лишили. Мы убьем тирана и вернем власть уважаемым людям города.

Заговорщики переглянулись. Сомнения ещё тлели в их взглядах, но страх перед Рыбным Владыкой, древним божеством, чьи культы процветали в портовых трущобах, уже сковывал их волю.

Песец бесшумно покинул логово заговорщиков. Он знал, что нужно срочно предупредить Киртана и Солуна. Как? На этот случай у них была договоренность с мастером почтовых голубей, которому философ заплатил денег, чтобы тот держал своих питомцев наготове. Осталось только добраться до него.

Нос зверька уловил знакомый запах. Голуби! Где-то поблизости находилась голубятня, Принц помнил её ещё с прошлых прогулок по городу. Он рванулся вперёд, петляя между домами, пока не оказался у старого амбара с крышей, покрытой мхом. Наверху, в полумраке, слышалось воркование птиц. Песец прыгнул на выступ, затем на карниз и наконец добрался до отверстия, ведущего в голубятню. Внутри было темно, но его глаза, привыкшие к ночи, различали силуэты птиц, дремавших на жёрдочках. Он выбрал самого крупного голубя, белого, с серебряным кольцом на лапке, таких обычно использовали для важных посланий. Принц осторожно залез внутрь, а потом...дал волю инстинктам. Плотоядный хищник, оказавшийся посреди ночи среди птиц, грозно рычал и скреб когтями, чем вызвал подлинную панику среди местных обитателей. Птицы подняли шум, слышный наверное даже в подвале дома. Принц не сбежал. Он остался ждать, и вскоре увидел, как из темноты вынырнула фигура. Человек в длинном плаще подошёл к голубятне, поднял руку, и белый голубь опустился на его запястье. Незнакомец снял свиток, пробежал глазами по строкам, затем кивнул самому себе.

Это был мастер над голубиной почтой, человек, чья работа заключалась в том, чтобы следить за маршрутами птиц и перехватывать послания, если требовалось. Но сейчас он действовал не по приказу властей. Его глаза блеснули в темноте, когда он увидел высунувшуюся мордочку песца и прошептал:

— Значит, заговор всё же существует…

Он достал из-за пазухи другой свиток, привязал его к лапке голубя и отпустил птицу. На этот раз направление было иным, посыльный следовал к дому, где должны были в первую ночь остановиться Киртан и Солун.

Когда голубь скрылся из виду, песец тихо спрыгнул на землю. Ему нужно было вернуться к Тассиану, следить дальше, узнать больше. Ночь продолжала окутывать город, но теперь в её глубинах тлели искры грядущих событий. Принц знал, что завтра начнётся битва, и она будет идти не только за жизнь автократора, но и за будущее Эл-Ореона. А где-то в глубине залива, под толщей воды, молчаливые статуи Рыбного Владыки улыбались своими каменными ртами, будто зная, что их час близок.

***

Утреннее солнце взошло над Эл-Ореоном, разгоняя остатки ночной тьмы. Теряя естественный защитный покров, Киртан, Солун и песец неотступно следовали за Тассианом, аристократом с надменным взглядом и привычкой нервно озираться через плечо.

— Он знает, что за ним следят, — пробормотал Киртан, прячась за выступом стены. Его бронзовые от загара мышцы перекатывались под кожаной безрукавкой.

Солун, в своём неизменном коротком плаще, задумчиво поглаживал бороду:

— Или просто нервничает, ведь они сегодня собрались убивать автократора. В его движениях чувствуется тревога загнанного зверя.

— Почему он вообще в такой день шляется по улицам города?

— Не знаю. Может быть у него есть цель?

— Какая у него может быть цель? Ему и его подпевалам сейчас нужно проверять и перепроверять свой план, а он шатается по городу.

Тассиан свернул в квартал, где располагались заведения для знати — бани, чайные комнаты и салоны массажа с мраморными полами и шелками на стенах. Остановившись перед резной дверью, украшенной изображениями лотосов, он огляделся в последний раз и вошёл внутрь.

— Массаж? — поразился Киртан.

— Я же говорил, что он нервничает, — обрадовался Солун. — Вот он и зашел сбросить стресс.

— Может быть у них здесь тайное собрание? — все еще не верил воин. — Они ведь уже собирались в борделе.

— А чего гадать? Зайдем и узнаем! — с этими словами философ решительно дернул за ручку. Они с Киртаном дождались, пока слуга у входа отвернётся к прибывшему купцу, и скользнули в полумрак коридора. Воздух здесь был напоён ароматами сандала и жасмина, а из-за перегородок доносился шёпот и плеск воды. Киртан нашёл нужную комнату по голосу Тассиана, тот раздражённо выговаривал массажистке:

— Быстрее! У меня мало времени!

Воин осторожно открыл дверь и заглянул внутрь. В помещении, задрапированном голубыми тканями, на низком ложе лежал аристократ. Молодая женщина с тонкими пальцами замерла, увидев незваного гостя. Киртан приложил палец к губам, а затем поманил массажистку к себе. Та громко сообщила:

— Я принесу элитные масла, — после чего уверенно вышла в коридор.

— Не кричи, — тихо сказал Солун, подходя ближе. — Мы не причиним тебе вреда, нам нужна помощь. Нас послал автократор.

Массажистка, бледнея, кивнула.

— Тассиан под действием чар, — продолжил философ. — Нам нужно усыпить его, чтобы снять заклятие. Ты знаешь снадобья, от которых человек засыпает без пробуждения?

Женщина поколебалась, затем молча подошла к полке с флаконами. Выбрав один, она капнула несколько капель в чашу с тёплой водой.

— Это экстракт мака и корня валерианы. Через минуту он уснёт.

Массажистка вернулась в комнату. Повисло ожидание.

— Мне нужен глубокий массаж, — раздался из-за двери голос Тассиана. — Чтобы ни одна мысль не тревожила разум.

В течении часа аристократ погрузился в глубокий сон без сновидений. Массажистка завершила сеанс, накрыла его лёгким покрывалом и тихо вышла, оставив дверь приоткрытой, чтобы прохладный утренний воздух помогал сну.

Киртан шагнул внутрь. Увидев, что все в порядке, он призывно махнул рукой. Солун скользнул следом. Они старались двигаться тихо, чтобы не спугнуть цель. Осторожно достав из сумки пучок сушёных трав, философ зажёг их от лампы и начал медленно обходить ложе, что-то бормоча себе под нос. Его голос звучал низко и монотонно, слова сплетались в узор, знакомый лишь посвящённым. Песец крался вдоль стены, поводя мордочкой из стороны в сторону. Он чуял, что в воздухе нарастает напряжение, словно перед грозой.

Солун остановился, положил на лоб Тассиана веточку мирта и резко выдохнул:

— Сейчас!

В тот же миг, когда ветвь мирта коснулась кожи аристократа, она вдруг скукожилась. Повисла тишина, на лице философа застыло мрачное понимание.

— Мои подозрения полностью подтвердились. В его сознании остались следы чуждого колдовства, — произнёс он. — Кто-то наслал на него ложный сон, внушив, что Рыбный Владыка требует жертвы. Но это не божественное видение, не вещий сон, а всего лишь зловещие и крайне тревожные чары.

— Кто мог такое сотворить? — спросил Киртан, сжимая кулаки.

— Только тот, кто владеет древними знаниями. Корень мандрагоры позволяет проникнуть в чужие мысли и сны, это тот ключ, который позволит нам найти злоумышленника. Раз целью волшбы стал Тассиан, то мандрагора должна быть поблизости от него. Предлагаю обыскать его особняк.

Возражать никто не стал. Покинув массажный салон, они довольно быстро оказались у роскошного здания, принадлежащего одному из знатнейших семейств Эл-Ореона. Дом стоял на холме, окружённый садом с фонтанами, но сейчас ворота были заперты, а стража пряталась в караулке. Киртан тут же определил слабое место охраны, оно было у западной стены, там, где плющ густо оплетал камень, скрывая трещины и выступы. Воин цепко ухватился за лианы, подтянулся и бесшумно перевалился через парапет. Следом, с кошачьей ловкостью, взлетел Солун. Потом они помогли залезть песцу.

— Окна спальни на втором этаже, — шепнул философ, разглядывая фасад. — Занавеси не задернуты.

Киртан кивнул. Он подставил руки, помогая Солуну подняться до выступа. Тот дотянулся до подоконника, осторожно отодвинул створку и исчез в комнате. Через миг изнутри донёсся тихий щелчок, дверь была отперта. Вскоре они оказались в кабинете Тассиана, помещении, где дубовый стол был завален свитками, а на стенах висели карты прибрежных вод и схемы городских кварталов.

— Ищите не то, что лежит на виду, а то, что спрятано, — напомнил Солун.

Киртан принялся осматривать полки. Его пальцы скользили по корешкам книг, надавливали на заднюю стенку, проверяли, нет ли потайных отсеков. Песец обнюхал каждый угол, время от времени тихо рыча. Философ раскрыл один из свитков и с разочарованием вернул на место, ведь это оказались расчёты поставок рыбы в порт. Вторым попался список должников с пометками напротив имён. Третий…

— Вот, — Солун замер, развернув пергамент. — Схема храма Рыбного Владыки с отметками: «вход», «алтарь», «подземный ход».

Киртан подошёл ближе:

— Подземный ход? Значит, заговорщики планируют проникнуть внутрь незамеченными.

— Нам это может пригодится, — сообщил философ, пряча свиток за пазуху.

Перейдя в спальню, герои первым делом уловили носами едкий запах смеси земли и горечи. Киртан приподнял матрас кровати, Солун проверил ножки. И действительно, одна из них оказалась чуть толще остальных. Философ постучал по ней костяшками пальцев и убедился, что звук был глухим.

— Здесь, — сказал он.

Воин взялся за ножку и резко повернул её. Раздался треск, и пустотелый обломок оказался у него в руках.

— Корень мандрагоры, — прошептал Солун, осторожно заглядывая внутрь. — Именно он вызывает видения. Осталось только выяснить, кто притащил сюда эту пакость.

— Это уже мое дело, — подал голос песец. — Давайте сюда этот корешок.

Киртан опустил обломок ножки с уютно устроившимся внутри похожим на человеческую фигуру волшебным растением почти до самого пола. Принц важно подошел к нему, опустил мордочку к самого корню, после чего громко фыркнул.

— Результат? — спросил Солун, наблюдая за песцом.

— Запах мне знаком, — прошипел Принц. — Я этого человека уже встречал. На Совете Ста. Это колдун Мортаг.

— Для того, кто жаждет власти, нет запретов, — заметил Солун, доставая корень и заворачивая его в шёлковый платок. — Но это лишь орудие. Нам нужен тот, кто его поместил сюда.

— Что предлагаешь? — спросил Киртан.

— Последнее время мы постоянно лазаем к кому-то, — ответил философ. — Поэтому предлагаю продолжить тур по особнякам Эл-Ореона и наведаться в гости домой к Мортагу.

— Меня устраивает, — обрадовался воин. — может быть и подраться получится, а не только ползать под кроватями!

Солун усмехнулся:

— Попробуем обойтись без этого. Пошли.

Они осторожно выбрались из особняка и помчались кратчайшим путем в сторону королевского дворца. Мортаг жил неподалеку. Ему выделил дом сам автократор, а уже новый хозяин обнес свое жилище высокой оградой. Киртан первым перемахнул через забор. За ним, бесшумный как тень, последовал Солун. Последним пробрался песец. Дверь в здание поддалась без звука, сказались хорошо смазанные петли. Внутри царил полумрак, пропитанный запахами трав, воска и старой бумаги. Воздух был густым, будто застывшим во времени.

— Ищите всё, что похоже на записи или древние книги, — прошептал Солун. — Мортаг не просто колдун, но еще и приближенный к автократору. Он не станет держать тайны на виду.

Киртан направился в кабинет. Его массивная фигура едва умещалась между стеллажами, уставленными фолиантами в потрёпанных переплётах. Он начал методично осматривать полки: вынимал книги, проверял, нет ли потайных отделений, простукивал задние стенки. Солун подошёл к письменному столу. На нём лежали исписанные листы, чернильница с засохшими чернилами и лупа с серебряной оправой. Философ развернул один из свитков, перед ним оказался чертёж подводного храма с пометками на неизвестном языке. Песец тем временем обнюхал углы, затем резко рванулся к камину. Его нос подрагивал, будто учуяв нечто скрытое. Солун последовал за зверем. Приглядевшись, он заметил едва различимый шов в каменной облицовке. Надавив на определённый камень, философ услышал щелчок, и вот часть стены отъехала в сторону, открыв нишу.

— Здесь записи Мортага, — пробормотал Солун, доставая толстую тетрадь в кожаном переплете, испещренном символами, с вложенным между страниц листом с изображением древнего города, окруженного водой. — Он изучал хроники Эл-Ореона. Смотри. Здесь даты, схемы, цитаты из утраченных текстов.

Подошедший Киртан склонился над страницами:

— Город на воде… Это же старый Эл-Ореон, до того как его поглотило море. Но почему он так подробно изучает его руины?

Солун начал листать тетрадь. Страницы были заполнены аккуратным почерком, перемежаемым рисунками и вычислениями. Философ быстро нашёл то, что искал:

— Покровитель… — повторил Солун, поднимая глаза. — Автократор Валериан хочет не просто править. Он готовится стать духом, который будет оберегать Эл-Ореон. Но для этого ему нужно… умереть?

Киртан оторопел:

— Значит, заговор является лишь прикрытием. Тассиана и остальных используют в тёмную, чтобы создать видимость угрозы. А на самом деле Валериан и Мортаг всё спланировали заранее.

Философ пожал плечами:

— Всё сходится. А я-то ломал голову, почему люди Валериана до сих пор не поймали этих глупцов, что играют в заговорщиков. Учитывая, что мы с легкостью их раскусили, то профессиональная охранка должна была до них добраться в два счета.

— Но зачем автократору Тассиан и остальные? — спросил Киртан.

— Чтобы отвлечь внимание горожан и заодно избавиться от оппозиции в Эл-Ореоне. Когда Валериана убьют, его сторонники получат шанс устроить массовые расправы. А затем в городе будет править культ бога-заступника Валериана.

— Поверить не могу, что он решил стать богом!

— Придется. Кто еще мог надежно защитить заговорщиков от охраны автократора? Вспомни покушение на Совете Ста. Валериан сохранял полное спокойствие. И неудивительно, видимо он знал о покушении заранее. Я предполагаю, что среди заговорщиков есть его люди.

— Если он сам организовал заговор против себя, то...

— То он проведет ритуал и избавится от врагов. Убьет двух зайцев одним камнем, так сказать. А вспомни повара?

— Валериан специально его отослал, чтобы того успели убить, — помрачнел Киртан. — Но кто это сделал?

— Тот, кого Валериан посвятил в свои планы.

— Мы подозревали Маркела и Лириона.

— Сейчас, я поставил бы на Мортага, — покачал головой Солун. — По-крайней мере мы точно знаем, что он посвящен в планы Валериана. Что касается Маркела и Лириона, то мы не знаем, в курсе ли они. А еще вспомни, как Валериан попытался отослать нас за город под предлогом поимки сообщника повара, о котором мы до этого слыхом не слыхивали.

— Помню. Думаешь никакого сообщника не было?

— Уверен. Валериан просто опасался, что мы нарушим его планы. Кстати, времени почти нет, скоро начнется церемония приношения даров Рыбьему Владыке.

Киртан нахмурился:

— Мы должны быть там. Если Валериан действительно намерен позволить заговорщикам убить себя, то это его право. Но если Мортаг задумал что-то иное…

— …мы остановим его, — кивнул Солун и похлопал по своей походной сумке. — Хорошо, что я прихватил карту храма Рыбьего Владыки. Благодаря ей, мы тайно проникнем на церемонию.

Они покинули особняк, оставив его в тишине, будто тот сам затаил дыхание перед грядущим событием. Где-то в глубинах бухты, под толщей воды, руины древнего города ждали своего часа. А в небе медленно поднималось солнце, окрашивая мир в цвета грядущей перемены.

Потайной вход в святилище располагался в недрах пещеры, скрытой густой растительностью холма, на котором стоял городской маяк. Киртан, Солун и песец прижались к скалистому выступу у подножия древнего храма. Стены из поросшего водорослями камня уходили в глубину, а узкие окна-амбразуры мерцали отражённым светом.

— Тайный ход там, — прошептал Солун, указывая на расщелину, замаскированную водорослями. — Вряд ли заговорщики ждут там кого-либо, но все же будем соблюдать осторожность.

Киртан кивнул. Они проползли через узкий лаз, оказавшись в низком коридоре, где стены были испещрены резными изображениями рыболюдей с коронами из кораллов. Воздух был влажным, густым от запаха соли и горящих трав. Впереди, за поворотом, разливался багровый свет. Как и предсказывал философ, охраны заговорщики не оставили, видимо решив, что больше никто не знает об этом проходе. Киртан и Солун припали к щели в каменной перегородке. Перед ними раскрылось главное святилище — круглый зал с алтарём из чёрного камня. В центре, над бассейном с мутной водой, возвышалась статуя Рыбьего Владыки, существо с человеческим телом и головой хищной рыбы, пасть разинута в безмолвном рёве.

Вокруг алтаря уже собрались знатные заговорщики числом не более трёх десятков. На них были одеты праздничные одежды, отличающиеся яркостью и богатством. Киртан различил среди них Тассиана, тот стоял чуть поодаль, бледный и напряжённый. У самого алтаря, в окружении четырёх жрецов, находился автократор Валериан. Его седые волосы и борода казались серебряными в свете масляных ламп, а в руках он держал изваяние — статую из золота и слоновьей кости, изображавшую его самого в торжественных одеждах. Мортаг, облачённый в мантию с вышитыми чешуйками, выступил вперёд. Его пальцы сжимали жезл сотенного, который он получил всего несколько дней назад.

— Владыка глубин, услышь нас! — голос колдуна раскатился по залу, отражаясь от мокрых стен. — Сегодня мы приносим тебе дары в надежде на твою благосклонность к жителям города. И один из этих даров - образ правителя, что отдаёт свою силу во имя полиса!

Валериан шагнул к алтарю и водрузил золотую статую на чёрный камень. В тот же миг по залу пронёсся шёпот, заговорщики переглянулись, их руки потянулись к оружию.

Солун резко выпрямился:

— Тут что-то не так! В записях колдуна нет ничего про статую! Да и главный дар здесь не что иное, как жизнь автократора! Причем тут статуя?

Киртан рванулся вперёд, выбив плечом каменную перегородку.

— Твой конец настает, узурпатор! — взвизгнул Тассиан, пытаясь выглядеть торжественно. — Сегодня Эл-Ореон обретет свободу. Я, Тассиан из рода Гуральта, наследственный жрец Рыбьего Владыки, лично прерву течение твоей жизни!

Валериан обернулся на шум ворвавшегося Киртана, в его глазах мелькнуло удивление, но он не дрогнул. Когда Тассиан и другие заговорщики бросились к нему, обнажая клинки, автократор лишь удовлетворенно усмехнулся.

И тут Солуна осенило:

— В Эл-Ореоне запрещены человеческие жертвоприношения! Жрецы не стали бы участвовать в подобном. Но для обряда человеческого жертвоприношения необходим жрец, которого признает сам бог. И единственный способ обойти это ограничение заключается в том, чтобы привлечь в заговор наследственного жреца, чью семью выделил сам Рыбий Владыка. Гениально!

Киртан успел перехватить атакующих заговорщиков. Да и Валериан оказался не лыком шит, несмотря на возраст он ловко уклонялся от ударов. Да, порезы были, но ничего страшного.

«Он ждет смертельного удара от Тассиана!» понял философ. Солун метнулся к автократору и, подбегая вплотную, проорал:

— Статуя зачем?

— Что? — Валериан увернулся от очередного удара. — Что вы здесь делаете? Вы же должны...

— Лазить по горам в поисках несуществующего сообщника повара, мы поняли. Откуда статуя взялась? Если приносится в жертву человек, то его искусственный заменитель не нужен. Вот если бы наоборот, ты хотел выжить, то тогда нужно было бы принести в жертву твою магическую копию. И простого внешнего сходства не достаточно, нужно...

— Я знаю, что нужно. Внутри статуи спрятан локон моих волос!

— Локон?! — опешил философ. — Кто это придумал?

— Мортаг.

— Вот сволочь!

— Что не так?

— Все! Это не просто статуя, а аналог погребальной маски. То есть ты не просто станешь духом-покровителем города после смерти, но и будешь заключен внутри статуи. И Мортаг сможет управлять тобой, используя статую. Ее необходимо уничтожить! — с этими словами Солун метнулся к алтарю. Теперь он знал, почему его одолевали плохие предчувствия. Выход был один - уничтожить статую и разорвать связь ритуала с Рыбьим Владыкой. Пальцы философа уже сомкнулись на золоте, но тут вмешался Мортаг. Он использовал жезл, причем самым примитивным образом, то есть ударил философа в грудь. Солун вскрикнул и согнулся, колдун с размаху зарядил ногой, отбросив противника к стене. Философ рухнул на пол, задыхаясь от боли.

— Киртан! — прохрипел философ, с трудом пытаясь подняться. — На помощь!..

Киртан сражался с яростью бешеного быка. Его кулаки разили направо и налево, один из заговорщиков упал с разбитым лицом, другой отшатнулся, уворачиваясь от удара, и врезался в третьего. Но их было слишком много. Валериан, отбиваясь кинжалом, отступал к бассейну. Мортаг, не обращая внимания на бой, подошёл к алтарю. Его пальцы коснулись золотой статуи, и та вдруг засветилась багровым светом.

— Последний шаг, — прошипел колдун.

В этот миг Киртан прорвался к алтарю, отшвырнув колдуна в сторону. Схватив изваяние, он со всей силы обрушил его наземь, золото и кость разлетелись осколками. Зал содрогнулся, будто сам храм вздохнул от боли.

Но было поздно. Тассиан все же достиг своей цели и вонзил клинок в спину Валериана. Автократор вскрикнул, рухнул на край бассейна, и его кровь алой пеленой растеклась по мутной воде. Мортаг взвыл от ярости. Но прежде, чем он успел что-то предпринять, на него сзади набросился Солун. Философ, уже пришедший в себя и схвативший один из валяющихся на полу кинжалов, с иступленной яростью вонзал сталь в плоть колдуна, пока тот не рухнул замертво. Мгновение спустя у бассейна распластался автократор. Зал наполнился криком, притом не человеческим, а словно стоном самого моря. В святилище воцарилась тишина. Заговорщики, добившись цели, разбегались, как крысы. Вода в бассейне медленно окрашивалась в алый цвет.

Солун подошёл к обломкам золотой статуи:

— Валериан хотел стать духом-покровителем… однако Мортаг преследовал свои амбиции. Посади он духа на цепь, то превратился бы в крайне опасного противника. Разбив изваяние, мы нанесли оскорбление Рыбьему Владыке и он не принял жертву, душа Валериана ушла в мир мертвых. Так мы общими усилиями превратили обряд в убийство.

Киртан опустил руки и тяжело дышал. Его взгляд скользнул по телам погибших.

— Мы опоздали, — глухо сказал воин. — Но город должен узнать правду. Это не просто заговор, а политическое убийство!

Яркий солнечный свет выжигал мокрые ступени храма Рыбьего Владыки, когда Киртан, Солун и песец выбрались из потайного хода. За их спинами, в глубине святилища, ещё звучали отголоски хаоса — крики, звон металла, плеск волн, бьющихся о древние стены. Они двинулись через прибрежные скалы, минуя тайные тропы, известные лишь контрабандистам. И вот их глазам предстал великий и процветающий Эл-Ореон. Однако то, что они увидели, заставило их остановиться. Над крышами поднимался дым, но не от утренних очагов, а от горящих домов. Вдали, на главной площади, реяло знамя с двойным трезубцем, что служило символом Рыбьего Владыки. По улицам маршировали отряды в новых доспехах, их копья сверкали, как ледяные иглы.

— Они начали, — тихо сказал Солун. — Маркел и Лирион не стали долго ждать.

По городу метались отряды солдат и охотников за головами, выслеживая заговорщиков и членов их семей.

—А что будет с Тассианом? — спросил Киртан. — Думаешь, что он подался в бега?

— Если умён, то да. Я уверен, что его имя уже внесли в списки «изменников».

На улицах Эл-Ореона собирались люди, но это были не солдаты, а вполне мирные ранее горожане. Они несли палки, факелы, их лица были искажены гневом.

— Толпа, — вздохнул Солун. — Они верят, что должны отомстить за смерть Валериана. Полагаю, что город переживет волну погромов, а сторонники покойного Валериана сведут счеты.

— Что мы можем сделать? — в упор спросил Киртан.

— Ничего, — честно ответил философ. — Толпу уже не остановишь. Спасая одних, придется убивать других. Причем отличить правых от виноватых будет крайне сложно. Придется предоставить Эл-Ореон его судьбе.

— В таком случае нам стоит поскорее покинуть эти места. Нас видели во время убийства Валериана, если эта весть распространиться по городу...В общем, я не хочу убивать людей только потому, что они считают, что я причастен к гибели их любимого автократора.

— Согласен, — кивнул Солун.

Так они покинули пределы Эл-Ореона, где в глубине дворцовых залов Маркел и Лирион уже делили власть, не зная, что тени прошлого, а также те, кто их хранит, ещё вернутся, чтобы потребовать свое.