Рождение шамана

Рождение шамана

Старый шаман Э’Ндраго умирал. Маленькая Гоа, прислужива- ющая старику, прибежала в деревню и, увидев вождя Н’Гонду, схватила его за руку и, причитая, потащила в хижину шамана. Домик был всего в тысяче шагов от деревни, поэтому разо- злившийся было вождь, покорно смирился, позволяя визгливой девчонке тащить его к умирающему.

Э’Ндраго тяжело дышал, лежа на охапке пальмовых листьев. Вся маленькая хижина из легких бамбуковых стволов была завешана, заставлена, а проще говоря — завалена пучками трав и маленькими конструкциями из костей, раковин, кам- ней, волос и непонятно еще какого мусора. Шаман называл их жилищами духов. Сейчас все эти поделки раскачивались или вращались по странным траекториям, издавая при этом мерзкий звук, от которого вождя передернуло, хотя было видно, что этот высокий статный человек с рубленными чертами лица не привык бояться.

– Я знаю, – шаман с трудом повернул голову, – ты никогда не любил меня. Вождь только покривился, сложив на груди усеянные ритуальными шрамами руки. – Но это неважно.... – продолжил шаман. – Ты знаешь закон. Шаман должен быть со своим народом... Приведешь мне Нгета...
– Зачем тебе этот дурачок!? – опешил вождь, но, чуть помед- лив, склонил голову.

Уже скоро возле умирающего ерзал на коленках долговязый подросток с нескладными длинными руками, лопоухий, с разбитым носом, светлой кожей, желтыми глазами и копной давно немытых каштановых волос. Из одежды на нем была только юбка из мятого тростника. Э’Ндраго слабым движени- ем поманил юнца к себе. Тот заныл и стал отползать от старика, но, получив увесистый пинок от стоящего рядом воина, распластался подле шамана. Неожиданно сильным и ловким движением Э’Ндраго схватил юношу за горло и притянул к себе.

– Смотри мне в глаза, дубина, – прошипел старик, – Ты у меня станешь великим шаманом. Духи помогут....

Висящие вокруг домики духов пришли просто в неистовство. Одни бешено раскачивались, другие крутились, и в каждом вдруг стала видна маленькая искорка, где желтая, где зеленая, а в некоторых красная или даже черная. Юный Нгето выпучил бессмысленные глаза, натужно засипел, из уголка рта поползла ниточка слюны. Вдруг он резко дернулся и глаза его закатились. Старый шаман улыбнулся, отпустил горло юноши и откинулся на своем ложе.

А молодой человек уже был далеко, пролетая пучины мрака и горящие разноцветным пламенем туннели света. Он познавал все быстро. Как великий Аунго создал мир и всех тварей на нем живущих. Как он разочаровался и оставил творение свое, уйдя в неизведанное. А присматривать за созданным миром оставил четверых своих детей – Аунгари и сонм духов. Он увидел духов, какие они есть – красивых и страшных, похожих на маленькие скелеты или невесомые искрящиеся рыбки, светящиеся как светлячки или чернеющие словно

тучи. Он познал тайну того, как сильные люди с давних времен подчиняли духов своей воле, используя их для созидание или разрушение. Услышал он слова Силы и шипение Смерти, крики духов и колыбельную, которую напевала мать ...

Когда юноша открыл глаза, было позднее утро. Рядом сидела Гоа, смуглая и неугомонная, с гривой черных волос, тонким горбатым носом и карими глазами. Застиранные короткая юбка и грубая рубаха едва прикрывали тонкую детскую фигурку. Увидев очнувшегося Нгето, она стала поить его водой из бамбуковой фляги, тараторя без умолку.

– Хорошо, что ты проснулся, а то старая Симба хотела меня отправить мять тростник, а я не хочу, у меня потом руки болят. Я сказала, что тебя буду выхаживать. А вчера на дальнюю деревню, которая на краю болота, напали бегваи, много побили кого. Старого Гару убили и еще одного, а двух девочек увели, я их не знаю. А толстую Мани ударили копьем, и она умерла. И их шаман приходил, наших воинов пугал, а одного, Лоу, так вообще убил. И ты спал три дня! А старик умер, – тут она запнулась и по ее личику пробежала тень печали. – Я им сказала, что его дух теперь в тебе. Это так? – она распахнула глаза и открыла рот в ожидании ответа.
– Нет, – Нгето говорил с трудом, но слова все свободней слетали с его губ. – он умер.
Голова, еще не пришедшего в себя юноши начинала поба- ливать от трескотни. И пока Гоа снова не начала говорить, он поднял руку, – Мне нужно уйти ненадолго.
– Я пойду с тобой, я не хочу на тростник! – завизжала Гоа, и Нгето только вдохнул.

Девочка сидела у входа в темную пещеру, а рядом на ветке висел оберег из вороньего черепа с медленно плавающим внутри оранжевым огоньком. Нгето оставил его ей, когда уходил внутрь и девочка чувствовала себя спокойней. Несколько часов из пещеры раздавались леденящие крики, визгливый истеричный смех и зловещее рычание. Но Гоа терпеливо ждала, закрывая от страха уши руками и дрожа всем телом. Наконец наступила тишина, и из темного провала пещеры раздался звук шагов. Тяжело опираясь на тонкий посох черного дерева, на свет вышел Нгето. На конце его посоха чернел кусок обсидиана в котором бешено крутился, освещая камень изнутри кроваво-красный дух. Лицо юноши было серым от усталости, а ноги дрожали. Он остановился и сказал вслух, – Сначала месть.

Затем направил на гнилой пень, стоящий в пяти шагах посох и заговорил на странном шипящем языке, от которого у Гоа заныло сердце и она привычно закрыла голову руками. Пень на глазах стал меняться, превращаясь в мерзкую саблезубую тварь размером с теленка, с древесной корой вместо кожи. К ней из джунглей слетались разноцветные огоньки духов, вселяя подобие жизни в монстра. Тварь оформилась и встряхнулась, рассыпая вокруг труху, куски коры и личинок. Затем глухо зарычала, и под речитатив молодого шамана, припустила на юг, где, Гоа это точно знала, была деревня бегваи.

– Вот теперь джунгли будут сыты, – Нгето нехорошо улыбнулся. – Очень сыты...