Роковая ошибка Ахета

С нежностью и безмерной любовью Ахе́т буквально сдувал пылинки с воскресшей час назад сестры. Она все еще спала, бережно уложенная на двуспальную кровать в каирском отеле. Противоядие действовало: дыхание девушки становилось более ровным, спокойным, исчезал болезненный румянец на светло-бронзовой коже. Шери́ прилег рядом, положил под голову руку и невольно засмотрелся на сестру. Все такая же юная, словно не прошло трех тысячелетий, а он… Он — пятидесятилетний зрелый мужчина, ставший старше своей сестры-двойняшки на тридцать лет. Узнает ли Тиа его? Не испугается ли? Под такие мысли бессонная ночь погрузила его в дремоту. Он снова проживал во сне тот счастливый момент, когда закрыл крышку гроба и прочитал заклинание на воскрешение, вдохнул в нее жизнь, которую хранил столько лет, напоил противоядием и, облачив в свободное длинное платье, вынес на руках из музея. Его совсем не волновали разбитая на осколки витрина и опустевший ящик, наполненный лишь истлевшими бинтами. Ведь это не было кражей — это было возвращением того, что всегда принадлежало ему — его Тиа.

Ахет проспал до обеда. Табличка «Не беспокоить» на двери ограждала его покой от визитов обслуживающего персонала. Шери открыл глаза, еще раз взглянул на сестру, поднялся с постели. Прохладный душ взбодрил тело, а вместе с этим принес новые мысли: как привезти Тиа домой в Париж. Какую историю сочинить для посольства, чтобы выдали ей визу, и для службы миграции, которая выдает паспорта? Вполне можно сказать правду, что девушка его сестра, только младшая, поздний ребенок. Родители недавно умерли. Он — единственный родственник, забрал из деревушки под Луксором и хочет увезти к себе домой. Потом немного унижений и слезных вымаливаний, которые он стойкой перенесет, пачка денег в конверте для местного чиновника, и заветные бумажки будут через несколько дней готовы.

Он высушил волосы феном, вышел из ванной. Заказал в номер завтрак на одного. Присел на кровать. Тиа глубоко вздохнула, но глаза не открыла. Ахет смотрел на нее и никак не мог понять, что за непривычное безразличие наполняет его душу. Она, по-прежнему, оставалась для египтянина смыслом жизни, его мечтой и счастьем, только сердце больше не пылало от чувств рядом с ней. Может, он просто привык жить мечтой о ней и был совершенно не готов к ее осуществлению? Или он слишком долго ждал, что успел остыть в своей пылкой юношеской любви к сестре?

Стук в дверь оторвал его от самокопания. Обслуга доставила завтрак, который никогда бы не сравнился с завтраком, приготовленным его домохозяйкой Мари.

Шери подкатил тележку к кровати. Ему так хотелось увидеть пробуждение сестры, быть рядом с ней в этот момент. Кофе, круассан с шоколадом, омлет с грибами напомнили о городе, ставшим четверть века назад его новым домом. Он уже допивал кофе, когда Тиа проснулась. Девушка открыла глаза, осмотрелась. Ее лицо выражало удивление вкупе со страхом.

— Доброе утро, моя любимая сестра, — тихо произнес Ахет на родном языке. Улыбнулся.

— Кто ты? — дрожащим голосом спросила она, приподнялась на локтях, всматриваясь в лицо сидевшего напротив мужчины. — Где мой брат Ахетмаатра?

— Он перед тобой.

Египтянин вздохнул, немного помедлил и, едва сдерживая слезы, добавил:

— Ты проспала очень долго. И в этом виноват только я. Мы виделись в последний раз тридцать лет назад.

— Почему? Ты не смог приготовить противоядие?

— И из-за этого тоже.

— Я хочу омыть тело и вознести утреннюю молитву. И почему ты так странно одет? И где наша комната в храме?

Ахет промолчал, пожал плечами, не желая сразу рассказывать все, что произошло с ним. Он набрал в ванну воды, проводил сестру.

— Не уходи, — попросила она. — Помоги мне.

Египтянин расстегнул молнию на платье, и оно светлым облаком съехало с плеч девушки на пол. Легко подняв, он посадил Тиа в воду. Сев на край ванны и намылив губку, Ахет смывал с кожи сестры бальзамические масла, которые наполняли воздух ароматами древности и отступившей смерти. Он поддался внезапно нахлынувшему искушению — коснулся губами ее плеча, но что получил взгляд, полный упрека. Шери отвернулся, чтобы сестра не видела, как он сдерживает свои эмоции, потом продолжил омовение. Закутав Тиа в банный халат, обернув голову полотенцем, Ахет отнес ее обратно в комнату, заказал легкие и понятные по вкусу блюда, которые можно есть без столовых приборов. Потом вместе с сестрой вознес утренние молитвы Хатхор.

— Ты увез меня в Баб-Илим? — поинтересовалась она, допив молочный коктейль с инжиром. — Все такое чужое здесь. Я думала там все так, как у нас…

— Мы на родине, только… — он сомневался, стоит ли сейчас говорить правду или немного подождать, но все же решил озвучить реальное положение дел: — Прошло очень много лет. Очень. Наш мир исчез, стал далеким прошлым. Вместо него другой: другие люди, другая вера, другой язык и одежда. Мне тоже было тяжело первое время, потом привык.

— Почему? — ошеломленно прошептала она. — А наш храм? Шепсит? Мерисет? Что с ними?

— Их давно нет. Шепсит отравили следом за тобой. Я занял ее место…

— Что?!

— Да, я стал Верховной жрицей. Так захотела Шепсит.

Тиа рассмеялась. Ахет вместе с ней, вспоминая себя в платье и парике.

— Ты знаешь, кто хотел нашей смерти?

— Да. Наш брат Рамсес. Он сам признался. Только умереть должны были все в храме, даже я, а тебя он хотел выкрасть, напоить противоядием и взять в жены. Он безумно любил тебя и мстил еще пять лет за то, что я «убил» будущую царицу. Потом умер Хасехемуи в Баб-Илиме. Рамсес в отместку решил покончить и со мной. Ведь я был виновен в том, что его единоутробного брата и лучшего друга отправили на чужбину. Пришлось бежать в гробницу вместе со жрицами и умереть, чтобы позже нас воскресили, как я тебя, — Ахет замолчал, тяжело вздохнул, ладонями стер навернувшиеся на глаза слезы и после паузы продолжил. — Брат приказал убить всех, кто знал обо мне. Вот я и проспал дольше, чем планировал. Когда жил в храме, я много раз пытался приготовить противоядие, но не смог. Словно боги мешали сделать это.

— Боги не мешают, они помогают и защищают. Значит, такова была их воля, чтобы мы проснулись в другом мире. А что с теми, кто пошел с тобой?

— Они отдали свои жизни, чтобы я нашел тебя. Путь был очень долгий…

Ахет виновато склонил голову, вспомнив то утро на развалинах главного храма Уасета.

— Об их душах позаботился Анубис. Они ждут нас в царстве мертвых, чтобы служить, как и прежде.

— Ты здесь живешь? — сестра окинула взглядом комнату.

— Нет. Мое жилье далеко отсюда, и туда увезу тебя. Очень скоро. Сейчас ездить из одного государства в другое сложнее, чем раньше, но быстрее. Скоро мы будем дома.

Тиа улыбнулась в ответ. Ахет был рад, что расспросы закончились, ибо он порядком устал объяснять произошедшее за тридцать два века.

Египтянин больше двух недель оформлял документы для сестры. Сказка о последнем родственнике, звучавшая в различных инстанциях, и бакшиш дали положительный результат — в его кармане лежали два паспорта Тиа Абдель Фарид и рабочая виза во Францию на год, а когда она станет мадам Шери, вопрос о гражданстве отпадет сам собой.

Ахет потратил немало усилий, чтобы уговорить древнюю египтянку лететь самолетом. В отличие от него, Тиа не обладала способностью черпать информацию из жизни других людей. Он четыре раза сдавал билеты на рейс до Парижа перед самым вылетом лишь потому, что сестру накрывал приступ панической атаки. Мужчина снимал двухместный номер в отеле рядом с аэропортом, они проводили там ночь, а утром снова пытались улететь во Францию.

— Если ты сейчас не сядешь в самолет, я улечу один, — в отчаянии Ахет выдвинул сестре ультиматум. — Оставлю тебе документы, деньги и улечу!

— Это так страшно! — зашептала она, наблюдая, как маневрирует огромная летающая машина.

— Там очень хорошо, как в гостинице. Я взял самые дорогие билеты. Зайди, сядь, закрой глаза и не открывай, пока я не скажу. Представь себя бабочкой, которая находится внутри своего домика, прежде чем появиться на свет.

Ахет достал из кармана заранее приготовленный лепесток, оторванный у бутона розы в гостиничном номере, обратил его в насекомое, посадил сестре на рукав. Любуясь бабочкой, девушка, ведомая за руку, пошла вслед за братом. Шери облегченно выдохнул, когда Тиа села в кресло, пристегнул ее.

— Бабочка, как и ты, тоже боится летать. Поэтому она побудет лепестком. Закрой глаза, сожми покрепче его в кулаке.

Самолет наполнился пассажирами, пилоты сделали объявление о взлете, проводницы еще раз обошли салоны, заняли свои места. Заработали двигатели. Транспорт выруливал на взлетную полосу. Тиа побледнела, насколько это было возможно. Брат обнял девушку, положил ее голову на свое плечо.

— Сейчас будем взлетать. Мне тоже было страшно в первый раз. Если бы не Жан-Поль…

— Мы не умрем внутри этого чудища?

— Нет. Оно отвезет нас домой. Представь, что я катаю тебя на колеснице, запряженной двойкой аккадских коней.

Слова Шери особой пользы не принесли, ведь сестра никогда не ездила и даже не видела колесниц. Она всего лишь раз была за пределами дворца — когда ее отправили с сопровождением в храм Хатхор.

Самолет набирал скорость, оторвался от земли. Тиа дрожала, но не открывала глаза. Ахет продолжал успокаивать ее. Он стал рассказывать шепотом, как стал Верховной жрицей, как одевался, как отбивался от наемников и встретил телохранителя Хаэмхета. Еще рассказал о Жан-Поле, о своем отчаянии, когда не нашлась крышка от ее гроба, о четверти века поисков и странствий по миру.

— Если бы не смог вернуть меня? Что бы ты делал? — спросила Тиа, увлеченная рассказами брата.

— Украл бы из музея, увез далеко-далеко, обнял бы и умер от тоски и одиночества. Ты — моя жизнь, мое дыхание, биение моего сердца.

Она прижалась к Ахету, по щекам потекли слезы.

— Ну, что ты. Все хорошо. Мы вместе, — утешил он. —Нас больше никто не разлучит…

Приземление прошло спокойнее, чем взлет. Тиа шла по аэропорту имени Шарля де Голля, испуганно озираясь вокруг. В свою очередь девушка в светлом платье с высоким воротом и длинными рукавами, с прозрачным шарфом поверх волос, сплетенных в длинные косы, привлекала не меньше внимания проходящих мимо мужчин.

— Они так на меня смотрят… — прошептала она.

— Они восхищаются твоей красотой и завидуют мне, что я иду рядом, — с довольным видом ответил брат. — Сейчас поедем на машине до моего дома. Она такая же, как и в Каире. Не страшная.

Ахет уложил чемодан в багажник такси, усадил Тиа на заднее сиденье, сел рядом, назвал адрес и попросил ехать медленно. Шери увлеченно рассказывал о местах, где они проезжали, а сестра задавала вопросы.

— Странный у вас язык, — вклинился в их разговор водитель. — Никогда ничего подобного не слышал, хотя уже лет десять вожу иностранцев.

— Очень редкий восточный диалект, — ответил египтянин.

— Вот не понимаю я вас, арабов. Зачем мужчине в возрасте жениться на такой юной особе. Видать, не первая жена в гареме?

— Это моя младшая сестра, — Ахет попытался поставить наглеца на место.

— Ой, не кормите меня сказками! — водитель громко рассмеялся.

— Следите за дорогой! Поворот вы уже пропустили! — рявкнул в ответ Шери, за что Тиа легко ударила пальцами по его запястью. Он потупил взор в ответ на ее безмолвное замечание, как делал всегда, когда сестра укоряла его.

Подъезд его дома в старом районе города. Уютная двухкомнатная квартира под крышей. Большой балкон с коваными перилами, уставленный горшками с вьющимися растениями.

— Теперь это твои покои, — Ахет проводил сестру в свою комнату, которую переделал под нее. — Я буду жить рядом.

Тиа провела ладонью по покрывалу, посмотрела на брата.

— Скольких женщин знала эта комната и эта постель?

— Ни одной. В моей жизни не было никого, кроме тебя. Мари не в счет, она лишь готовит и наводит здесь порядок. Она чем-то Мерисет мне напоминает.

Знакомство Тиа и Мари Жильбер прошло достаточно спокойно, несмотря на непреодолимый языковой барьер. Ахет стал переводчиком. Домохозяйка с интересом рассматривала ожившую египтянку, ведь фотографию мумии Шери как-то показывал ей. Если раньше Жильбер приходила три раза в неделю, то теперь из-за фотосъемок Ахета она проводила весь день с его сестрой, словно со своей внучкой. Они вместе готовили, ходили по магазинам, даже устроили перестановку мебели. Мари пыталась учить ее французскому, но все закончилось на бытовых словах. Разница культур и времен мешала Тиа понять смысл вещей. Ахет, когда бывал дома, тоже давал уроки иностранного языка с бо́льшим успехом, чем Мари, учил светскому этикету, который совершенно не нравился древней египтянке.

Прошел год, прежде чем Шери взял сестру на одно из светских мероприятий. Девушку приняли за пассию фотомодели. Ахет предпочел умолчать о родстве, чтобы не пошли слухи с неоднозначными намеками.

Уже дома Тиа высказалась по поводу увиденного:

— Я не понимаю, зачем ты ходишь к ним? Ухоженные, богато одетые, они ведут себя непристойно: пьют без меры и грубы, как пешие солдаты.

— Это часть моей работы — быть на виду, привлекать внимание к себе.

— Не работай так!

— А что мы есть будем, где жить? Я ничего не умею. Я зарабатываю своим лицом и телом.

— Это так унизительно...

Тиа вздохнула, ушла к себе. Ахет прошел на кухню, сварил кофе, сел за стол, облокотился, положил голову на скрещенные пальцы. Сестра была права: он ничем не отличался от женщин, торговавших собой на постоялых дворах, разве только не ложился в постель к тому, кто платил. Он ничего не достиг за четверть века, хотя, имел в копилке управленческий опыт и два древних языка. Шери стало стыдно за потраченные впустую годы.

— Прости меня, — произнесла вошедшая на кухню Тиа. — Я не должна так говорить. Ведь тебе нужны были деньги, чтобы вернуть меня к жизни.

Она села напротив.

— Выходи за меня замуж, — сказал Ахет, поднимая голову. — Моя несбыточная мечта наконец-то сбудется. Вопреки времени, людям, богам...

— Нет. Ты мой брат. Любимый, единственный, но брат… Я не смогу любить тебя иначе.

— Я не тороплю. Может, ты изменишь свое решение.

Тиа улыбнулась и ушла. Ахет сделал глоток уже остывшего кофе.

— Ты ничего не забыл в погоне за своей мечтой? — прошелестел голос над его ухом. — Совсем ничего?

— Мой господин! Мой покровитель! — египтянин поднялся, скрестил руки на груди и в благоговении склонил голову. — Я не знаю, что мог забыть.

— Человеческая память… Она такая короткая… — последовал тихий вздох. — Хорошо. Напомню. Ты обещал вернуть воскресившего тебя в мир живых и забыл про обещание. Даю тебе срок до полнолуния, иначе займешь место в своем гробу.

— Я не смогу его вернуть! — взмолился Ахет. — Я не помню его имени. Это было так давно!

— Жду тебя в полнолуние у твоего гроба. Выбирай: воскресает он или умираешь ты. Не придешь — заберу на суд Осириса и тебя, и твою сестру. На мою милость там уже не надейся, — пригрозил голос и исчез в неизвестно откуда послышавшемся шуршании тростника.

Шери сник. Третий раз за свою жизнь он чувствовал безысходность, и если дважды ему буквально везло, то сейчас выхода и даже намеков на него не наблюдалось. Он подошел к висевшему на стене перекидному календарю, любезно подаренному Мари, нашел фазы Луны и периоды гороскопных созвездий. Второе его не интересовало, а вот первое… Через полторы недели истекал срок, данный Анубисом. Теперь Ахет не жалел, что Тиа отказала. Ей будет легче расстаться с братом, ведь того парня вернуть он уже не сможет. Ни имени, ни заклинания на воскрешения у него не было. Египтянин налил еще одну чашку кофе, сел обратно за стол. Он думал, какие дела и документы надо привести в порядок, чтобы сестра осталась обеспеченной на долгие годы. В таком состоянии и застала его Мари, заглянувшая в поисках своей записной книжки.

— Месье Шери, вам не попадался мой блокнот? Бежевый такой… — поинтересовалась домохозяйка.

— Он на столе в моей комнате. Увидел в коридоре на полу…

— Что-то случилось?

— Все прекрасно!

— Месье Шери, вы так и не научились мне лгать. Расскажите о своих бедах. Иногда, озвучив проблему, можно найти ее решение.

Ахет молчал, собираясь с мыслями и обдумывая первую фразу. Мари ждала. Лишь через пять минут египтянин с тоской произнес:

— Через десять дней я умру. Такова воля моего покровителя.

— И нет выхода? В прошлый раз мы смогли прочитать надпись.

— Потому что она была там, — сорвался Ахет от нервного перенапряжения. — А теперь, чтобы самому не умереть, надо воскресить того парня, что лежит в моем гробу. Заклинание — не проблема, но, чтобы оно имело силу, мне нужно имя. А я его не помню!

— И все?

Мари улыбнулась, присела на свободный стул.

— Месье Шери, расскажите все, что знаете об этом парне.

— Это был две тысячи четвертый год. Лето. Египет. Деревушка… Не помню, как называется. День пути пешком на север от Долины царей, — он начал вспоминать, медленно проговаривая каждое слово. Жильбер достала телефон, записывая в заметках рассказ Ахета. — Студенты-археологи. Иностранцы. Они искали его среди скал, но не нашли. Как выглядел, уже не помню. Что-то светлое, непривычное.

— Дайте пару дней моим друзьям из полиции.

— Хорошо. Мне терять уже нечего. Только Тиа не говорите.

Мари ушла. Мужчина набросил на плечи халат и вышел на балкон. Город сиял ночными огнями. Где-то далеко проносились с воем машины скорой помощи и полиции. Воздух становился прохладней и терпче. Постояв так еще с четверть часа, Ахет ушел спать.

Два дня тянулись мучительно долго. Он улыбался сестре, шутил, но все мысли были заняты тем, как он скажет ей правду о своем будущем. На третий день появилась Мари с папкой в руках. Ахет пригласил француженку в свою комнату. Пожилая женщина разложила распечатанные листы на столе.

— Все оказалось намного сложнее, месье Шери. Но мне повезло. В Каире оказался коллекционер газет. Нашлись и за то лето. Вот они, — домработница протянула Ахету фотографии статей. — Здесь о находке гробницы, а здесь о пропаже студента. Здесь говорится, что он из института в Москве. Запросила данные из единственного подобного учебного заведения на тот период. Да, пропал парень по имени Александр на раскопках в Избат-Харби.

— Похоже, это он.

— Вы, серьезно, можете воскресить его?

— Если Анубис говорит, что могу, значит, могу. Осталось упаковать чемодан и взять билет на самолет.

— Самолет? — раздался за его спиной голос Тиа, зашедшей в комнату в поисках брата. — Ты уезжаешь?

— Чтобы вернуть в этот мир того, кто занял место «Верховного жреца Хатхор» и четверть века был около тебя в соседней витрине.

— Я хочу с тобой! Я хочу увидеть это!

— Ты же боишься летать.

— Я так хочу. Я буду сильной и больше не испугаюсь.

Мари поддержала просьбу девушки:

— Возьмите ее с собой, месье Шери. Смена обстановки ей не повредит.

— А если… — Ахет замолчал, не закончив фразу. Тиа не должна знать об очередной «сделке» с Анубисом.

— «Если» не будет, — сказала Жильбер. — У вас все получится. Заказать билеты до Каира на двоих на завтра?

— Да. Благодарю.

Домохозяйка вышла, оставляя брата и сестру наедине.

— Почему ты решил сделать это именно сейчас?

Тиа присела в кресло.

— Мне напомнили, что я банально забыл о своем решении двадцать шесть лет назад. Ошибки надо исправлять.

Ахет улыбнулся, подошел ближе, облокотился на спинку кресла.

— Я ведь тоже человек, — из его груди вырвался томный вздох. — А люди не совершенны.

Египтянка коснулась ладонью его небритой щеки.

— Как хорошо, что ты есть у меня.

— А у меня — ты.

Египтянин собрал свой чемодан и сумку Тиа, заглянул в торговый центр, где купил для студента одежду, ведь кроме украшений и бинтов на теле того больше ничего не было, а ходить в таком виде по каирским улицам не подобало современному человеку.

Рейс до египетской столицы. Тиа держалась, как и обещала. Единственное, она попросила бабочку из лепестка, как оберег, на время полета. Ахет выбрал гостиницу европейского типа, чтобы у персонала не возникли вопросы о молодом человеке, который поселится позже в его трехкомнатном номере.

Тиа уже распаковала свою сумку и ждала брата на пороге его комнаты.

— Мы сейчас пойдем в музей?

— Да. Посмотрим, что изменилось и как лучше будет проникнуть внутрь. Но ты останешься здесь, ночью. Воскрешать его я пойду один.

— Я с тобой, — возразила девушка. — Не каждый день такое увидишь.

Ахет вздохнул вместо ответа. Подобная затея ему не нравилась, но ссориться с сестрой тоже не хотелось.

Прогулка по музею его успокоила: к счастью, гроб «Верховного жреца Хатхор» не был перевезен в новый музей, а мумия — вскрыта. Камер наблюдения он тоже не заметил, как и усиленной защиты дверей.

Вечером Шери собрал в рюкзак одежду для студента, закинул кусочек мела и носовой платок в карман. Предупредив на ресепшене, что они едут встречать друга из археологической миссии в Луксоре и будут поздно, Ахет и Тиа покинули отель. Темные костюмы делали пару незаметной в полумраке и не выдавали злостных намерений.

Служебный вход музея оказался под видеонаблюдением, но проблему решил большой ночной мотылек, севший под козырек перед объективом. Замки превратились в скорпионов и отползли в сторону. Ахет открыл дверь, пропустил сестру вперед, зашел сам. Он снял с плеча рюкзак, на ощупь вынул фонарик. Египтянин уже знал дорогу, поэтому уверенно шел по музею, окруженный бабочками, готовыми в любую минуту сесть на линзы камер.

Стараясь держаться тени и стен, они бесшумно поднялись на второй этаж, прошли в зал Нового царства, где в витринах стояли уже пустой гроб Тиа и еще не опустевший Ахетмаатры. Шери за ненадобностью выключил фонарь, ибо помещение наполнял яркий уличный свет, приказал бабочкам охранять входы.

— Отойди в тень, — попросил он девушку. — И молчи, что бы ты не увидела.

Тиа беспрекословно подчинилась. Ахет подошел вплотную к витрине. Несколько слов, и по бронированному стеклу пошли трещины. Осколки плавно опустились на пол сбоку. Египтянин наклонился, приподнял крышку гроба и немного сдвинул ее в сторону. Там все также лежало иссохшее тело студента, обернутое жрицами в остатки своих пелен.

— Пришло время для заклинания, — прошептал Ахет, вынул из кармана кусок мела и грациозными движениями опытного писца вывел иероглифы на черном фоне. Потом вернул крышку на место и вкрадчивым голосом произнес начертанные слова.

Резким движением он снова открыл гроб, приказал бинтам освободить тело. Льняные полосы, подобно змеям, зашевелились, заскользили и стали снаружи сворачиваться клубками у изножья антропоморфного ящика. Ахет помог студенту сесть, сделал глубокий вдох, сосредоточился и на выдохе максимально приблизился к парню. Тиа, движимая любопытством, вышла из тени. Высохшее тело, украшенное золотом, наполнялось жизнью. Процесс шел медленнее, чем иссушивание. Лишь через четверть часа в гробу сидел живой человек. Египтянка стояла рядом с братом, нервно теребила длинный рукав синей блузы. Шери, довольный результатом, помог студенту подняться.

— Тебе понравилось быть музейным экспонатом? — поинтересовался мужчина на английском языке. — Я исполнил твою самую заветную мечту.

— Вы… — парень пригляделся к лицу стоявшего напротив человека. — Вы ведь Ахетмаатра? В гробнице вы выглядели, как мой ровесник. Чуть постарше.

— Четверть века прошло.

Ахет вздохнул, открыл рюкзак, достал одежду и обувь.

— Переоденься, — добавил египтянин, — пока музейная охрана нас не заметила.

— А вы… — студент подошел к девушке, пристально посмотрел на ее лицо. — Вы Тиа? Да! Я никогда не верил в то, что вы мертвы. Я самый счастливый человек в этом мире, потому что вижу вас живой…

Она смущенно улыбнулась в ответ, любуясь европейцем в древнеегипетских украшениях.

— Красивый вид, — сказала Тиа на родном языке то ли незнакомцу, то ли брату.

— Я понимаю твои слова, — с корявым произношением ответил чужак на древнеегипетском. — Лучше, чем раньше. Только говорю плохо. Ты такая красивая…

Пальцы Ахета сжались в кулаки. «Неужели за годы чужая душа впитала его воспоминания, как впитывает он, поглощая жизненные силы людей? — подумал Шери. — Если так, то скоро он все забудет. Чужая память не вечна».

— Ты переодеваешься или хочешь делать это в полицейском участке? — поторопил Ахет парня, не сводившего взгляда с его сестры.

Тот молча зашел за витрину, попытался снять драгоценности, однако, окислившиеся древние замки не хотели поддаваться современному человеку. Ахет усмехнулся, и вмиг золотые украшения ожили, стали насекомыми и змеями, спустились по обнаженному телу на пол. Египтянин указал на открытый гроб, куда устремились и льняные бинты. Пока студент одевался, мужчина красиво уложил содержимое в погребальном ящике, подвинул крышку на место. Потом махнул рукой: осколки поднялись с пола и плотно спаялись друг с другом в железной оправе, словно никто не нарушал целостность стекол.

— Идем! — властно произнес Ахет, отобрал фонарь у сестры. — Мы и так задержались.

Стайка бабочек летела впереди, проверяя, нет ли охраны по пути. Покинув здание, Шери снова оживил замок на двери служебного входа, и, как только незваные посетители отошли на приличное расстояние, с камеры улетел ночной мотылек.

Они вернулись в отель под утро. Дежурный администратор не стал задавать лишних вопросов о багаже гостя, просто выдал ключи. Ахет заказал завтрак в номер.

Студент принял душ, закутался в банный халат, устало прилег на кровать в своей комнате. Тиа принесла поднос чаем и сэндвичами.

— Не уходи, — попросил он на английском. — Я так хочу полюбоваться тобой живой, как любовался тобой в музейной витрине.

Девушка не поняла, но, все же, отдернула шторы, впуская солнечный свет в комнату, села на стул. Розоватые лучи озарили ее лицо.

— Познакомьте нас, — обратился он к вошедшему Ахету.

Тот нахмурился, однако, исполнил просьбу.

— Тиа, это землекопатель по имени Александр. Александр, это Тиаридат, моя сестра, — произнес древний египтянин на родном языке, потом добавил на английском: — Наши титулы ты знаешь. Сегодня идем в посольство выправлять твои документы и попутно приоденем тебя.

Археолог смущенно склонил голову.

— Или ты не хочешь домой?

— Хочу… Но можно…

Парень подарил девушке томный взгляд.

— Нет, — мелодичным и в тоже время угрожающим голосом прервал его Шери, догадываясь о намерениях чужестранца. — Не искушай судьбу, пока она благосклонна к тебе.

Студент обреченно вздохнул, проводил выходившую из комнаты Тиа влюбленным взглядом и стал одеваться.

Всеми правдами и неправдами Ахет добился приема в посольстве вне очереди. После долгой беседы и бесчисленных попыток Шери объяснить произошедшее с Александром, посол сдался и протянул стопку бумаг для заполнения.

— Кто-то может приехать сюда и подтвердить вашу личность, молодой человек?

— Сергей, Дарья, родители. Только отец и мать не делали загранпаспорта. А у тех есть. Они же археологи.

— Хорошо, вписывайте в бланки их имена и адреса. Будем разыскивать. Вас, — посол обратился уже к Ахету, — попрошу обеспечить проживание нашего подданного до отъезда из страны. В целях его же безопасности. Отставьте ваш адрес для связи.

Египтянин продиктовал название отеля и номер апартаментов. В холле студент заполнил документы, передал их секретарю.

— Надеюсь, — произнес египтянин, выходя за ворота в компании Александра, — твои друзья не разъехались по миру и быстро приедут за тобой. Не хотелось, чтобы на оплату номера ушли все мои сбережения.

Парень опустил взгляд на мощеную дорожку.

— Тогда мне и этой одежды хватит.

— Нет. Минимум, еще нужна пара комплектов вещей, если хочешь выглядеть цивилизованным человеком. Это Египет, а не Москва. Здесь очень жарко.

Прогулка по магазинам отняла немного времени: Ахет не раз бывал в Каире на фотосессиях, поэтому знал несколько магазинчиков, где можно было достать хорошую одежду по приемлемой цене. Уже в номере студент по настоятельной просьбе мужчины продемонстрировал покупки, как модель на подиуме. Тиа была в неописуемом восторге, хоть и скрывала свои эмоции. Только это не ускользнуло от внимательного брата.

— Что ты в нем находишь? — сказал Шери сестре, оставшись наедине с ней. — Обычный юноша. Ни красоты, ни богатства…

— Ты не поймешь…

Тиа вздохнула и неспешно направилась в свою комнату.

Прошло еще три дня. В мыслях египтянина появлялось желание снять для чужеземца отдельный номер, а самому с сестрой переехать в двухкомнатный. Но, к несчастью, свободных одноместных в туристический сезон не оказалось, а снимать дороже ему совсем не хотелось — лишь бы хватило средств на долгое ожидание.

На четвертый день Шери не выдержал нежных взглядов чужеземца в сторону сестры и с утра направился в посольство.

— Не думал, что ваша страна такое же захолустье, как Египет, — высказал он посольскому секретарю в ответ на то, что указанных в документах людей еще ищут. — И это век цифровых технологий. Будь такое у меня дома — давно бы нашли и привезли! — вспоминая, насколько быстро до него добирался дознаватель после чужих покушений на отца.

— В Париже?

— Нет, в Уасете.

Секретарь удивленно пожал плечами. Он, явно, о таком городе слышал впервые. Не добившись ничего вразумительного от представителя бюрократии, Шери покинул здание посольства.

Он шел по шумной улице, не обращая внимание на торговцев, пешеходов, транспорт. Его сердце начинала точить ревность, заглушив любовь к сестре: что такого Тиа нашла в том мальчишке? Чем он лучше Ахета? Разве что молод, как и она. От таких мыслей египтянину стало невыносимо одиноко и тоскливо. Его мечта не хотела сбываться, а ведь он жил и шел наперекор судьбе только ради возлюбленной сестры.

Ахет переступил порог номера и сразу же наткнулся на не ожидавших его Тиа и Александра. Тот нежно целовал девушку, обнимая за талию и прижимая ее к себе. Египтянка не сопротивлялась. Напротив, она ласково касалась ладонями щек студента и скромно отвечала на поцелуи. Сердце Шери сжалось. Он схватил сестру за руку и дернул на себя, зло посмотрел на нее, оттолкнул подальше. Сделав несколько шагов вперед, Ахет прижал наглеца к стене, вцепился пальцами в его горло.

— Не для того я вернул тебя в мир живых! — прошипел египтянин. — Неблагодарная тварь!

Ахет загородил собой парня, чтобы сестра не видела происходящего, закрыл глаза, сделал глубокий шумный вдох. Тиа испуганно вскрикнула, метнулась на защиту любимого. Шери хрипло выдохнул, открыл глаза и отшатнулся. Александр стоял невредимым. В недоумении мужчина немного отошел назад, и сразу же свободное место заняла сестра, загораживая собой избранника. Ахет сорвал с ее шеи нитку бус, ссыпал на ладонь бирюзовые шарики.

— Хочу бабочек! — сорвалось с его губ.

Но бусины так и остались бусинами.

— Стань змеей! — приказал он ремню на брюках археолога, но змеи не получилось. Ничто не хотело оживать от слов Ахета.

Страх, отчаяние, слабость — все смешалось в его груди, сжимая в цепких объятиях душу. Испуганный своим бессилием египтянин выбежал из номера. Лишь на улице он остановился и быстрым шагом направился к музею на площади Тахрир, где больше четверти века назад сотворил бабочек из лепестков роз, росших на клумбах рядом со зданием. Он незаметно сорвал пышный алый бутон, сжал в кулаке. Ахет шептал одно заклинание за другим, со слезами на глазах просил лепестки стать бабочками, но ничего не происходило. Измученный, он сел на постамент у ног полуразрушенной статуи, закрыл глаза, прижался к теплому камню.

— Сколько раз я сожалел о том, что связался с тобой, что пожалел тебя, — прошелестел тихий голос рядом с ухом Ахета. — Ты глупец! Упрямый, слепой и глухой. Живи, как хочешь. Твои проблемы теперь только твои...

— Мой покровитель! — взмолился мужчина, но был прерван новым дуновением ветра.

— Нет больше у тебя покровителя. Иди своей дорогой...

Ахет просидел на камне до темноты, не выпуская бутона из рук. Ближе к полуночи он вернулся в номер, лег на постель, уткнулся лицом в подушку. Египтянин не плакал, просто слезы утраты и душевной пустоты текли по его щекам.

— Ахет... — позвала его заглянувшая в комнату Тиа. — Что случилось, мой Ахет?

Тот отвернулся, сильнее стиснув подушку. Говорить с сестрой ему не хотелось.

— Я тебя понимаю, — продолжила она. — Я бы тоже ревновала тебя. Правда... Нет, я ревновала тебя к людям, с которыми ты общался в Париже, к женщинам, смотрящим на тебя. Не сердись. Ты всегда будешь моим единственным и самым любимым... — она сделала паузу и, улыбаясь, закончила фразу: — Братом!

Не дождавшись ответа, девушка ушла. Шери разжал пальцы, посмотрел на цветок, увядающий от тепла рук, снова сжал со всей силой и разрыдался.

На следующее утро Ахет «запер» сестру в комнате, запретив находиться ей в одном помещении с чужестранцем. Оправданием такому поведению послужили культурные и религиозные различия. Со студентом он тоже свел общение к минимуму. Ахет даже стал ловить себя на мысли, что проявляет деспотичность, присущую своему отцу, но успокаивал себя тем, что подобное поведение не затянется надолго.

Только через неделю Шери сообщили, что люди, указанные в документах найдены и уже прилетели в Каир. Египтянин затолкал Александра с вещами в такси и приказным тоном озвучил водителю адрес посольства.

— Серега, Даша?! — удивленно воскликнул археолог, завидев в коридоре постаревших сокопателей.

— Санька! — закричал, задыхаясь от восторга, тот, кого назвали «Серегой». — Живой! Я знал!

Археологи бросились друг другу навстречу, пожилой мужчина заключил парня в объятия. Ахет стоял в дверях. На губах играла скромная улыбка. К москвичам подошел посол, пожал Сереге протянутую руку. Александр повернулся к египтянину, помахал на прощанье рукой.

Ахет незаметно покинул здание. Он медленно шел по каирским улицам до отеля несколько часов, наслаждаясь маленькой победой. Окончательно Шери успокоился лишь опустившись в кресло бизнес-класса авиалайнера «Каир-Париж». Тиа села рядом, грустная, с отрешенным взглядом. Однако, это мало волновало Ахета. Он знал: женщины — народ переменчивый. Сейчас она тоскует по парню-чужеземцу, а через несколько дней снова будет радоваться жизни. Египтянин незаметно посмотрел на сестру и подумал: «Даже без своего дара я могу побороться за Тиа. Никому ее не отдам. Она — цель моей жизни. Она — моя несбыточная мечта...»