Романс Яна Вэньли

–Добрый вечер, – Яну хочется быть вежливым. Особенно с этим пленником. Слишком долго они портили победы друг другу, сводя встречи вничью. Пропагандистам обеих сторон это не мешало орать свое, но каждый из них двоих знал, что эта клика всегда приукрашивает.

Между двумя адмиралами пролегло целое море крови. И вот, наконец удаче надоело поворачиваться в профиль к каждому из них. Ее любопытствующий взгляд на секунду привлек старый, пыльный, разменявший сороковник человек с непростой судьбой.

Впрочем, в одном они, несомненно, схожи. Оба воюют не на тех сторонах, где родились. Отец Вэньли перебрался из Альянса на Феззан, а семья Райнхарда сбежала из Рейха в оплот галактической демократии.

Интересно, наводил ли враг о нем такие же подробные справки, – Яну хочется думать, что да, – но сейчас тот молчит, даже на приветствие не ответил. Вошел, прихрамывая, сел в предложенное кресло и даже ни на что не смотрит, кажется. Зато не мешает разглядывать себя. А смотреть есть на что. По мнению Вэньли, в обоих рукавах Галактики не найдется более красивого мужчины. Ходят непроверенные слухи, что в Альянсе женщины записывались в армию из-за надежды попасть под его командование. Возможно, не только слухи.

–Адмирал, вам не стоит обижаться на меня. Вам не повезло, вы допустили тактический просчет, – Ян поднимает бокал с темным, почти черным вином, в котором плавают отражения двух свечей. Положение дозволяет иметь и не такие слабости, как живой огонь в каюте или полный бар, где в основном напитки покрепче. Но сегодня следует принимать в расчет и гостя. – Со всеми бывает. Будь мы на тренажере, я предложил бы вам реванш.

Молчание. Второй бокал остается там же, где и был. Райнхард смотрит куда-то в сторону, и в его глазах плещется пронзительная космическая пустота. Или Вэньли просто кажется – хотя нет, он понимает ощущения этого человека, потерявшего значительную часть флота. Друзей, знакомых, сколоченную за годы войны команду.

–К сожалению, я могу предложить вам только мое гостеприимство. Вино, беседы, все, что поможет вам на время забыть...

«О том, что я в плену?» – читается во взгляде, теперь направленном прямо на Яна. Что ж, это можно счесть ответом.

–Вы устали, адмирал, – в званиях они почти равны. Вэньли достиг своего потолка, для ступеньки повыше необходимо иметь другое имя и разрез глаз. – Я не собираюсь вас допрашивать или донимать своим обществом. Мне просто кажется, что вам нужно выпить.

Серые глаза фокусируются на поверхности вина. Поза не меняется, но Ян думает, что это ненадолго.

–Если хотите, можем обменяться бокалами. Но, знаете ли, я не уважаю имперскую традицию отравлений. К тому же, вы – историческая личность масштаба Брюса Эшби, если не больше, а у меня особое отношение к живой истории.

Во взгляде пленника проскальзывает что-то вроде насмешки. Вэньли без труда угадывает, какие его слова это вызвали.

–Разумеется, я не собираюсь поместить вас в витрину. Коллекционер из меня не вышел, продавец тоже – я предпочитаю держать кусочки истории под рукой. Вот как эти подсвечники со старой Земли, например. Они ведь созданы не для того, чтобы покрываться пылью, пока их мусолит взглядами толпа праздных туристов. У вещей есть свое предназначение... как и у людей. Вы – прирожденный воин, лидер, и поэтому ваше правительство послало вас сюда с явно недостаточными силами. Конечно, на вашем месте я бы попытался скомпенсировать это...

А вот последняя фраза, похоже, была лишней. Ян не успевает даже извиниться, что зацепил больное место. Райнхард вскакивает с кресла, но сразу же падает – в обморок.

Жест на камеры – и в каюту входят медики. Не зря приказал этим двоим дежурить, прислушавшись к интуиции.

–Я же приказывал о нем позаботиться, – чуть жестче, чем обычно, выговаривает Вэньли. Этого человека он терять не намерен. Не сейчас уж точно. А потом... зубы сжимаются от одной мысли о том, что придется отдать.

–Он отказался от таблеток, сказал, что ему и так нормально, – сообщает один из врачей. Второй тем временем делает пленнику укол в бедро, затем уточняет:

–В сознание приводить?

–Нет. Просто сделайте все необходимое и оставьте его здесь. Мы не договорили.

Уже отправив медиков обратно на пост, Ян задумывается о том, что надо было приказать перенести Райнхарда на кровать. Раны от резких движений, к счастью, не открылись, это было бы видно сразу, но в таком состоянии лучше лежать, чем сидеть. Хотя кресла в каюте удобные, в них даже спать можно, проверено.

Пользуясь беспомощным состоянием пленника, он осторожно расстегивает и снимает с того темно-зеленый китель. Шарф и берет были утеряны еще до появления здесь. Вот теперь, просто в рубашке и белых брюках, Райнхард смотрится намного лучше. И можно будет, конечно же, отслеживать состояние всех повязок. К тому же, гостю явно жарко. Вэньли не слишком разбирается в медицине и, благодарение богам, никогда не получал таких ранений, но полагает, что так Райнхарду будет легче.

Несколько минут проходят в молчании. Ян возвращается к своему бокалу и делает несколько глотков, медленно, не отрывая взгляда от пленника. Меклингер, пожалуй, дорого бы дал за такую натуру. Но Вэньли, хоть и прожил полжизни на Феззане, не собирается делать снимки и продавать их. Пусть эта идеальная живая скульптура поверженного Бальдра останется только в его памяти.

Он сразу замечает, когда губы Райнхарда начинают двигаться. Глаза по-прежнему закрыты. Это просто тихий бред, едва различимый даже на таком небольшом расстоянии. Ян скорее угадывает, чем слышит имена кораблей и людей, погибших сегодня. Встав, он медленно подходит к пленнику и осторожно прикасается к горячему плечу, обтянутому чуть влажной тканью рубашки. Райнхард вздрагивает и открывает глаза. Щурится, несмотря на то, что свет немного приглушен.

Вэньли не спрашивает, плохо ли гостю. И так понятно, что каждое из произнесенных имен – шрам на сердце, куда более глубокий и кровавый, чем любая из телесных ран. Душу не перевяжешь, можно лишь ждать, пока все заживет само. Или немного промыть, разве что.

Он молча протягивает Райнхарду бокал, и на сей раз предложение принимают. Пленнику явно хочется и пить, и выпить... и непонятно, чего сильнее. Но пьет он не жадно: войди сюда кто-нибудь, не знающий этого человека в лицо, мог бы принять его за аристократа. Впрочем, по рождению этот человек и правда дворянин, хоть и нищий.

–Простите, я не хотел вас задеть, – наконец произносит Ян. – У нас еще есть время, если вы будете готовы вернуться к этой теме – я в вашем распоряжении.

Райнхард усмехается, горько и криво.

–И моя каюта – тоже, – продолжает Вэньли. – Я уверен, что вы не станете душить меня ночью.

–Слово чести, если хотите, – голос пленника звучит хрипловато, возможно, из-за вина. – Хотя чего оно стоит, если я уже нарушил одно обещание...

–Какое же?

–Позаботиться о дочери Оскара. Если он тоже мертв, конечно... я его гибели не видел. Нет, сейчас я об этом говорить не буду, – Райнхард ставит пустой бокал на пол и снова откидывается на спинку кресла. – Да, я ошибся и вырвался вперед. Вы это хотели услышать?

–Нет, – мягко, чтобы не сорвать с крючка едва разговорившегося собеседника. Ян может почти точно сказать о том, чьи корабли уничтожил. Некоторые ушли, подбитые, истекающие воздухом, от большинства остались обломки. Теперь ничто не помешает выполнить боевую задачу и вернуться на Один. – Мне просто интересны вы, как человек. И все, чего я хочу – это узнать вас получше.

–Я тоже давно хотел познакомиться с вами поближе, – пленник слова усмехается. Но глаза его все еще полны льда и замороженных осколков металла. В этих огромных океанах агонии можно утонуть. А на переносице дрожит капелька пота.

–Но не так, полагаю, – Вэньли снова хочется к нему прикоснуться, будто так можно снять хоть часть боли. – Вам лучше лечь, адмирал. Что выберете, кровать или диван?

–Все равно, – смешок, похожий на фырканье. – Мне кажется, что я все это время оценивал вас неверно.

«Интересно, верно ли я оцениваю его», – невольно приходит в голову Яну. Райнхард сейчас выглядит совсем юным. Слишком юным для своего звания. Но таланту неважно, во сколько лет проявляться. Власти Альянса использовали его дар, в какой-то момент испугались, что этому человеку будет мало любых званий и должностей... знакомая история.

Сам Ян Вэньли избежал подобной опасности почти случайно. Его еще на первом курсе академии отметил Меркатц, в лояльности которого почти ни у кого не было сомнений. Соответственно относились и к его ученикам – будь те аристократами или простолюдинами. Благо в последнем столетии отношение к лицам без приставки «фон» к фамилии в армии слегка изменилось к лучшему. Яна, как и Фаренхайта, не подозревали в чрезмерных амбициях и в принципе не считали самостоятельной фигурой. Просто инструментом, скромным и очень полезным.

Если этот инструмент предложит, к примеру, обмен пленными, к нему могут и прислушаться. Особенно если объяснить, что для Рейха будет в разы полезнее устроить небольшую смуту в Альянсе. С другой стороны, руководство так называемых мятежников может просто отказаться. Или убить Райнхарда. Мертвым он определенно для них более предпочтителен, чем пленным.

Но все же такое предложение может и спасти молодого адмирала. После удара по императорской семье, на треть сократившего число наследников, Рейх не первый год балансирует на линии кардиограммы Фридриха. Все, кто это осознает, предпочтут создать долгие проблемы у противника на время неизбежных пертурбаций в ближайшем будущем. А что касается Альянса, так подобный отказ для каждого, кто это озвучит, станет политическим самоубийством. Народ, в отличие от правительства, любит своих героев.

Альянс сам создал эту ситуацию, сам нарисовал ореол славы вокруг плеяды удачливых флотоводцев, – и то, что многие из них были эмигрантами, только добавляло сияния. Теперь общественное мнение, такое важное для Совета, опасно не всколыхнула бы разве что гибель привычных звезд в бою.

Эшби все-таки дали прожить подольше. Возможно, и у Райнхарда есть шанс.

–Тогда позвольте вам помочь. Или сначала налить вам еще?

–Нет, – пленник качает головой. Осторожно поднимается, не нагружая раненую ногу. Все же принимает неловкую помощь Яна, снова фыркая, как кот, ткнувшийся носом в миску с водой. Примерно так же реагирует и на предложенную пижаму – свободная для Вэньли куртка на Райнхарде застегивается не полностью, а штанины и рукава, естественно, коротки. Но под одеялом этого все равно не видно.

В спальне нет камер, и никто не узнает, что делает и говорит Ян. Пусть это – всего лишь пожелание спокойной ночи и невинные жесты помощи. Вполне естественно подоткнуть одеяло и немного посидеть рядом, чтобы убедиться, что пленник именно спит, а не снова соскользнул в бред.

Когда Вэньли поздним утром входит в спальню, гость уже успел привести себя в порядок и встречает его холодным, но не ненавидящим взглядом. Это не смирение, скорее, Райнхарду просто стало лучше, и он заново оценил ситуацию.

Пока Ян приводит себя в порядок, им приносят завтрак. И лекарства, которые, по мнению врачей, необходимы. На сей раз пленник не отказывается, а спокойно запивает их черным кофе.

–Можете не вставать, – Вэньли устраивается на второй половине кровати со своим чаем. – Адмирал, мне вчера показалось, что мы можем говорить начистоту.

–Если вы хотите предложить мне перейти на вашу сторону, то ответ – нет. По личным причинам. И еще потому, что в таком случае меня убьет тот же человек, что и этого кретина Люнебурга.

–Встречались лично?

–Один раз, совершенно случайно, но этого достаточно, чтобы не считать его историю предательства романтической.

–Я полностью с вами согласен, – Ян знает эту громкую кровавую историю чуть ближе, чем хотелось бы. – Но поговорить хотел не об этом. Мне интересно, эвакуировали ли персонал на верфях. Предпочитаю бомбить пустые сборочные цеха и корпуса.

–Думаю, должны были успеть, – Райнхард пристально смотрит на него. Очень странное выражение глаз, но в принципе понятное. До противника не доходили слухи об отношении одного конкретного адмирала к гибели мирного населения. Собственно, мало кто вообще об этом догадывается – пока добраться до инфраструктуры мятежников или захватить населенную планету никому из имперцев не удавалось.

Но теперь, когда во главе флотов встанут не хватающие звезд с неба адмиралы, расклад может серьезно перемениться. Ян всерьез обдумывает, как бы не стать слишком популярным дома. Но вначале нужно довести операцию до конца.

–Хорошо, – Вэньли вынимает из прикроватной тумбочки бутылку и доливает в чай немного коньяка. Вопросительно смотрит на Райнхарда, но тот отрицательно качает головой. – Конечно, удар по вашему бюджету получится существенным, и обороноспособность пострадает все равно. Я думаю, это научит ваше командование грамотнее выделять силы для воспрепятствования подобным акциям. То, что я видел в последнем бою... простите еще раз, адмирал.

–Да нет, ничего, – взгляд пленника почти спокоен. – Нас было мало, вы разнесли мой флот и захватили флагман.

–Как я и говорил, вас словно на убой посылали, – если уж продвигать идею с засылкой троянского коня в Альянс, то надо подпитывать в этом человеке стремление отомстить. – Всего пять тысяч каждому, это же смешно.

–Вы правы.

А вот теперь спокойствие стало абсолютным. Ничего удивительного – совесть Райнхарда чиста, он сделал все, что мог, и даже более того. Он не изменяет своей новой родине. Если он просечет игру, будет сложно заставить его действовать. Из чувства противоречия сделает все, чтобы не допустить гражданской войны в своей стране.

Пожалуй, не стоит давить дальше. И так уже напомнил, как проехался, точно древним паровым катком, своим пятидесятитысячным флотом сквозь хлипкую преграду. Только гасли искорки кораблей, оставляя за собой покореженный металл, и те, что ушли, скорее всего, не доберутся до ближайшей населенной планеты. Но выбрали же уйти, причем сквозь астероидный пояс, а не сдаться.

А от пятидесяти тысяч осталось тридцать восемь. Более чем достаточно для выполнения задачи. Хотя, конечно, часть кораблей повреждена, это не помешает обстрелять верфи и вернуться с победой домой.

К цели они подойдут завтра вечером. Быстрее, чем мятежники смогут отреагировать и как-то противостоять. Время рассчитано точно.

Все-таки жаль, что не удалось захватить другие флагманы. Эти люди предпочитают верную смерть попаданию в плен. И, если учесть условия в лагерях, не так уж и ошибаются. Нет, Райнхард туда попасть не должен. Ни в коем случае.

Последняя бестактность, похоже, не навредила так уж сильно. Пленник не заледенел снова, а наоборот, немного оттаял. На темы, меньше напоминавшие минное поле – хоть и местами довольно опасные, если вести их под запись, – разговаривал свободно. Увидев валявшиеся по каюте книги, комментировал их содержание, – как выяснилось, кое-что из специальной литературы они читали оба. Райнхард даже сам прошелся по политике Альянса, честно сказав, что от этого государства смердит меньше, чем от Рейха, лишь потому, что империя разлагается несколько дольше. Ян в ответ заметил, что в таком случае от нее перестанет нести гнилью, когда останутся лишь кости. И добавил, что за эти слова его вполне могут повесить.

Разговор и дальше шел примерно в том же ключе. Вэньли было откровенно жаль покидать каюту: он давно не общался с таким приятным собеседником – в конце концов, даже пожелай Райнхард нарушить слово, его показания ничего бы не значили, поэтому можно было не сдерживать свои истинные мысли. Особенно касающиеся ущербности обеих систем правления и возможного подлинно демократического преобразования общества. Гость же в ответ напомнил о склонности людей не обращать при желании внимания на любые декларации, будь те хоть трижды заверены.

–К власти должны приходить люди, на голову превосходящие тех, кем они будут управлять, – наконец сформулировал Райнхард. – Пусть их выбирают, но не все подряд, а те, кого нельзя купить блестящими фантиками и запахом еды. Я не шучу, у нас один депутат обещал всем избирателям жареные сосиски. Хотя они и на его встречах доставались только первым рядам. Может, поэтому он и провалился во втором туре.

–Увы, уже поздно, – Ян в конце концов обратил внимание на часы. – Завтра мы еще вернемся к этой теме...

Его прервал громкий сигнал тревоги. Вэньли шагнул было к двери, но сразу же остановился и обернулся к пленнику.

–Вы меня обыграли, – не без восхищения сказал он. – Вы знали, что так будет.

Добраться до мостика Ян не успевал при всем желании. Но злости не чувствовал – только удивление и уважение к противнику. Он осознавал теперь, что сам сообщил Райнхарду об успехе комбинации... когда твердил о своем численном преимуществе.

–Да, – пленник улыбнулся, медленно встал, снял со спинки стула китель. – И, если я не ошибаюсь, на корабле наш десант. Это за мной.

–Было приятно с вами пообщаться, – машинально ответил Вэньли. Тянуло, конечно, спросить о некоторых деталях... но, в принципе, и так понятно, что его флот окружен, что «подбитые» корабли, оставив заранее заготовленные обломки, прятались среди астероидов, дожидаясь возможности выйти в тыл, а впереди тем временем ожидала вторая половина мятежников. И эту ловушку можно было бы заметить заранее, если бы не Райнхард, занявший мысли совершенно другими вопросами.

–Взаимно.

Осталось только руки друг другу пожать, но вместо этого пленник оттолкнул его от двери и заслонил собой. Ян сразу увидел, зачем. Ведь знал же, что этот человек подгреб под себя розенриттеров...

–Вальтер, его убивать не надо, – Райнхард, оставаясь на линии атаки, двинулся вперед и сразу же согнулся, схватившись за ногу. Это поневоле заставило командира десантников подставить плечо. А бывший пленник обернулся и быстро заговорил: – Ян, вы мне не предлагали перейти на вашу сторону, а я вам предлагаю. Потому что ваши хозяева вас съедят, рано или поздно. Идемте с нами, посмотрите вблизи на вашу любимую демократию...

Вэньли закусил губу. И, почти не чувствуя внутреннего сопротивления, кивнул.