Розовые кружева

В сильнейшем раздражении я вырвал из машинки лист бумаги, скомкал и бросил в урну, уже переполненную хламом из моих несостоявшихся мудрых мыслей. Через пару часов надо сдавать статью в редакцию, а я до сих пор не сочинил финал.

Прорычав матерные слова, вскочил с кресла и вышел на балкон. Далеко внизу нёсся поток машин, вливаясь шуршанием шин и звуками клаксонов в симфонию просыпающегося города. Художник-солнце, смешав на палитре краски утра, выплеснул на изящный пух облаков все оттенки розово-алого цвета.

В квартире напротив тоже не спали. Я невольно вгляделся. Сквозь полупрозрачные занавески заметил женский силуэт. О, неплохо! Вполне. Видимо, недавно въехала.

Вернувшись в комнату, захватил бинокль и решил отвлечься от тяжёлых дум.

Девушка лет двадцати или чуть старше. Хрупкая фигурка. Мягкий абрис лица, подбородок с ямочкой. Матово-блестящие как шоколадное драже глаза. Изящные кружева короткой сорочки обтекают налитые выпуклости, которые сходятся в манящей тесноте. Сквозь лёгкий розовый шёлк проглядывают очертания широких бёдер.

Проходит по комнате, грациозно потягиваясь. Приподнимаясь на носочках, демонстрирует контур почти безупречных ножек с выпуклыми икрами. В голову вползает отравляющий сладким дурманом туман. Так я никогда не допишу статью. К черту! Отнимаю бинокль, но могу удержаться от соблазна лишь на мгновение. Вновь всматриваюсь в глубину комнаты. Девушка проводит руками по телу и сбрасывает сорочку. Её кожа, словно облитая сливочным крем-брюле, сияет. Так и съел бы прямо сейчас! Меня бросает в жар, лицо пылает.

Чёрт, ушла!

Фантазия мгновенно рисует волнующую картину: малышка под душем. Струйки расплавленным серебром скользят по гибкой спине, упругим ягодицам. Я раздеваюсь, и беру сзади жёстко и грубо, лаская соски, которые тут же проступают из упругих «дынек».

Пытается высвободиться, но потом смиряется под напором моих ласк. Отдаётся с животным восторгом. Всхлипывает навзрыд. Её стоны становятся громче, она уже кричит, словно от боли. И мы сливаемся в едином «танце», передавая друг другу ритм страсти. Я извергаю семя, оно смешивается с белоснежными хлопьями на дне ванны. Поворачиваю малышку к себе, сжимаю в объятьях. Впиваюсь в губы, ощущая сладкий, чуть холодящий мятой вкус.

По телу пробежали мурашки, сконцентрировавшись в низу живота. Вернулась! Румяная, возбуждённая. Словно только что побывала в моих объятьях. Окунула голову в лохматое махровое полотенце. Белой полоской трусиков скрыла от взора лёгкую, словно выдох на морозе, поросль. Прикусив нижнюю губу-вишенку, начала сосредоточенно сушить феном волосы. Превращая спутанные сосульки в облако взбитого пеной горячего «шоколада».

Передёрнулась, опасливо обернулась, чуть вжав головку в плечи. В комнату стремительно вбегает небритый мужик. Коренастый, смуглый, всколоченные патлы. Смахивает на орангутанга в потёртых джинсах, свисающих с тощего зада. Орёт. Изо рта вылетают мелкие брызги слюны. Девушка сжимается в комок, опустив голову. Сердце пронзает острая игла жалости. Черт, убил бы эту кривоногую тварь! Но я даже не знаю номера квартиры…

Мерзавец грубо хватает малышку, бросает на кровать. Прижав коленом, наносит удары. В руке блестит воронённой сталью пистолет с длинным стволом. Нет, это цилиндр глушителя! В отчаянье я оглядываюсь по сторонам, и замечаю издалека проезжающий полицейский патруль. Кричать — с десятого этажа никто не услышит! Пока буду звонить — потеряю драгоценное время.

Вложив все силы в замах, швыряю бинокль в окно квартиры напротив. Грохот обрушившегося водопадом стекла. «Орангутанг» вздрагивает, поднимает голову и вглядывается в мою сторону. Девушка вырывается, оттолкнув насильника, и убегает. Мужик выскакивает на балкон, злобно прожигая меня взглядом. Грозит кулаком. Но бросив взгляд вниз, мгновенно исчезает из поля зрения.

У подъезда начинают скапливаться зеваки. Задирая головы, показывают вверх пальцами, переговариваясь. Напряжение отступает. Рядом с домом резко тормозит полицейская машина с проблесковым маячком. Оттуда вываливается пара копов. Один из них вытаскивает чёрную коробочку рации. Затем они вбегают в подъезд.

Сердце колотится, разрывая грудную клетку, отдаётся набатом в висках.

Через мгновения, показавшиеся вечностью, вижу, как распахивается дверь внизу и копы выводят извивающегося в их руках «орангутанга».

Солнечный зайчик прыгает на торчащие из рамы зубья стекла. Она выходит на балкон. В коротком бежевом халатике выглядит возбуждающе. Несмотря на, расплывающийся на щеке, сине-фиолетовый синяк, улыбается, показывая зубки. С маленького пальчика кокетливо свисает на кожаном ремешке покорёженный бинокль.

Смахнув спутанные шоколадные пряди, вешает бинокль на крючок, выступающий на перилах, и посылает мне шикарный воздушный поцелуй. Машет листом бумаги с надписью, написанной большими буквами: «Спасибо! Я куплю тебе телескоп, милый!»

Теперь я хорошо знаю, что напишу в финале статьи.