Рудольф Аркадьевич Галадриэль

Да, именно так – Лена Туфлейкина. Вот когда вы осознаете всем существом, что вас зовут Лена Туфлейкина – вы поймете, как мне жилось все эти годы. По кличке – вечная ТуфлЯ, по жизни – ходячее недоумение. Хотя – бывает хуже; у одного препода была фамилия Ляпкало (я не шучу!) – и его так звали за глаза, что лучше вслух не повторять.

Поэтому в переписке, самиздате и тусовке я себя назвала сразу и навсегда – Колдунья! Пусть млеют и трепещут! В мое новое имя все влилось – и страсть, и темная загадочность, и одинокая печаль сильной молодой натуры, роковым образом повенчанной с Магией, и опасность: попробуй, измени мне – так отсушу, что не размочишь.

Ну, и слетелись письма-голуби; вся богохульная рать побывала у меня в а/я – Инквизитор, Черный Монах, Лысый Черт, Вельзевул и Доппельгангер. Один стихами глушил, как оркестром – «Кровь клокочет, Ад грохочет, демон адской страсти хочет!», другой рычал – «Я тебя утомлю сладострастною мукой!», третий меня дистанционно ощущал и сообщал в неделю раз, как я послойно одета, и как он слой за слоем от стыда меня избавит. Читать это было приятно; на улице что-нибудь такое скажут – обомрешь иль заорешь, а тут сиди и тащись, как удав по щебенке. Романтика!

И вот прилип один, как банный лист, и прямо к самой эрогенной зоне. Пока другие выворачивались, сочетая суицид и либидо, этот схватился за жизненно важное – давай жить! не в виртуале, а у меня в Тосно, в законе, в пяти(ой,мама!)комнатной евроквартире, где лохматая собака, джакузи, море любви и тусня forever; будем сидеть на ковре по-турецки, пить кофе и make love, а между love и джакузи он будет ваять, а я творить, сотрясая наших друзей шедеврами. Одно мы не могли согласовать – сколько детей народим и каких.

Сами посудите – как это резко отличалось от беспочвенных студентов, ментально горящих в Аду, а реально – в 28-и квадратных метрах «хрущевки» с папой-мамой, параличной бабушкой и младшей сестрой, обморочной по Курту Кобейну. Адскими страстями все грузить горазды, а кольцо на палец обещать – ну хоть бы кто!

А этот – обещал.

И вдруг короткое – «Жди, еду» – и поцелуев на тридцатник. Я пешком по стене пошла, начхав на гравитацию. Любовь – это крылья!

Накрыл он меня на работе, среди скуки и истомы, в царстве дохлых мух. Влился в кабинет неуловимо и неотвратимо, скрыв лицо за алой розой:

– Я похищаю тебя, я тебя краду. Ты моя.

Я – пожалуйста; хоть в мешок, как кавказская пленница. Сомнамбулически прошла под руку с ним мимо шефа – того хватил столбняк:

– Леночка, ты…

Да-с, вот так-с! Хайяма читать – это тебе не под венец! И массаж отныне отпадает. Но тосненский гость и на него сделал стойку:

– Ленусик, познакомь нас!

– Мой любовник, – аттестовала я шефа, потом пришельца: – Мой жених.

– Галадриэль, Рудольф Аркадьевич, – Рудик расцвел, как салют над городом, – скульптор и народный гончар. Я здесь по срочному заказу – буду лепить восьмифигурный витраж на склеп цыганского барона, и еще хочу открыть филиал фирмы по запуску мыльных пузырей с рекламным текстом. О, Боже! да вы прирожденный бизнесмен и деловой партнер! цвет глаз, форма ушей – все соответствует!.. кто вы по гороскопу?

– Я Козел, – растерянно сознался шеф и от смятения даже заблеял.

– Лена, – обнял он меня, – я слаб в агитации – но, может, ты убедишь его стать генеральным директором? а менеджером будешь ты! решайтесь! счастье само идет к вам! счет в «Инкомбанке», выход на международный рынок – это ваш завтрашний день! я обеспечу вам будущее – а сегодня мы обедаем в ресторане!..

Ресторанную курицу я обглодала, урча и зло косясь по сторонам – вдруг отнимут?!..

Дома нас встретили как триумфаторов. Ничего, что «мерседес-600» в ремонте (потек коленвал левого крыла), главное – что человек хороший! Рудик всех очаровал, даже горбатую соседку.

Назавтра (медовый месяц, день 2) мы дружно наехали на шефа и тотчас основали ТОО «Люфткрах» на базе нашей погорелой оборонки – наземная тренировка пилотов, парашютные прыжки в овраг на привязи и рекламная поддержка пива и вина. За все платил Рудик, не считая – нам кланялись, совали еще тепленькие, пахнущие картриджным порошком документы, а я подмахивала под воткнутым в бумагу пальцем Рудика – «Туфлейкина! Туфлейкина! Туфлейкина!». Ха! сегодня Туфлейкина – завтра Галадриэль! Я входила в бизнес легко, под фанфары, одним движением руки – в солнечный мир жирных кур, штабелей колбасы и молодильного крема.

– Я все куплю! – целовал меня Рудик. – Платежка по факсу придет завтра с Украины!

На пятый медовый день он уехал в секретный творческий дом – ваять, а меня попросил:

– Будут звонить – отвечай, что работаю для барона. Моя принцесса!

Дня три я постилась без меда, потом забоялась – вдруг он барону не угодил? метнулась к шефу:

– Как наша фирма?

– Семнадцать договоров! – бодро кукарекнул он. – На конфеты, на крекеры, на толь и рубероид!

– Какие крекеры?!

– Рудик сказал – бери все!.. А кстати, где он?

– А счет по факсу – пришел?

Мы справились – пришел, только не из Киева, а с Алтая, из п/о Урочище Хонин-Хото, где кочкарники да болота, и не нам, а на имя какого-то И.И.Сонапакса. Шеф вспомнил, что был военным и понимал в картах – на картах Алтая никакого Хонин-Хото не значилось. Мозг мой лихорадочно затарахтел, и я в задумчивости едва сумела отследить Рудика на улице – он ехал в «жигулях» с тремя девками.

– Рудя!! – завопила я через дорогу; «жигуль» вильнул и свернул во двор. Метнувшись следом, я замерла среди бочек с известкой, груд кирпичей и досок – ни машины, ни людей. Мистика, галлюцинации… Любовь сводит нас с ума!

За последующую неделю Рудик призрачно являлся мне трижды – пробежал, отпихнув, к автобусу, размахивая бутылками водки, потом отсветился в рюмочной с двумя кавказцами (зашла, преодолевая брезгливость – нету! но мне сказали – вроде кто-то выпрыгнул в сортирное окно) и наконец – мелькнул по ТВ в передаче об озеленении города, в свите губернатора. Уже разъярясь, я позвонила в приемную главы области:

– Рудольф Аркадьевич Галадриэль у вас был?

– Был какой-то Кирилл Мефодьевич Рудотель, – любезно отозвались оттуда, – предлагал направленным взрывом снести весь центр и устроить Парк Юрского Периода из реликтовых деревьев.

«Он! – женским чутьем поняла я, и прибавила мысленно – Заявится – уничтожу!».

Вечером забарабанили – будто звонка нет! – в дверь:

– Рудотель, ты здесь, мы знаем!

Первым ввалился верзила в черных очках:

– Сара Коннор?

За ним – еще трое, живая мафия, переговариваясь на ходу:

– Он уже и пол сменил! ну, артист!..

– Это ошибка, – попятилась я, – меня зовут Лена Туфлейкина.

– Хм. А где этот Рудотель, он же Галадриэль, он же Иван Иванович Сонапакс? мы его три года ищем, он нам по счетчику должен тридцать миллиардов демонтированных рублей.

«Тридцать арбузов! – любовь вякнула и впала в кому, а взамен ядерно взорвалась тоска о колбасе. – И хоть бы батон докторской приволок, трепло жаднючее!..»

– Уехал Сонапакс, – честно брякнула я, – уехал делать монумент цыганскому барону Мюнхгаузену.

– Мы его с бароном вместе похороним, – пообещали крутые, – ты только наведи нас на него, а? Из того, что выколотим – два процента тебе.

У меня дыхание оборвалось, едва я попыталась скалькулировать, сколько же это будет от 30 000 000 000.

– А утюгом вы его пробовали? – спросила я с какой-то садистской истомой.

– Сколько раз! – отмахнулся терминатор. – Он от боли только хуже завирается, и такое брешет – сразу во все веришь!..

– А если убить? а то еще три года зря пробегаете…

– А заплатишь? – оживилась криминальная квадрига. – Щас враз заказ оформим и квитанцию дадим.

– Денег нету, – развела я руками.

– А туда же – «убить»! – скривился старший. – Задарма и прыщ не сядет!.. Ладно, вот визитка – чуть появится, звони.

– Может, кофейку?..

– Некогда, работы до фига.

Следом – не успел выветриться запах преступного мира – без звонка, с отмычкой вошел неприметный человек неопределенных лет, обвитый черным поясом:

– ФСБ. Разыскивается Рудотель, aka Галадриэль, aka Черный Монах, aka Граф Захария, aka Бунге, aka Дерезанский, aka Ганьло. Кем он представлялся здесь?

– Женихом, – всхлипнула я.

– Странно; по нашим сводкам ниже генерала он не опускался.. В интересах России вы должны нам помочь обезвредить его.

– А что он натворил?

– Международная дезинформация! – агент развел нежными руками с мозолями вроде копыт на сгибах пальцев. – Продает семи державам государственные тайны – и ладно бы настоящие, а то цитаты из боевиков. Нам через МИД из-за бугра претензии шлют – «С вами работать невозможно!» Разрешите, я вам клопа поставлю…

– Он умер, – сказала я уверенно, – умер, его паровоз переехал. А похоронили его на Ново-Западном кладбище, в общей могиле с цыганским бароном.

– Его надо остановить во что бы то ни стало! из-под земли достанем! – заверил агент, и тотчас отбыл на эксгумацию, обронив на прощание: – I'll be back.

Ночью – последним за день – притащился сам Рудик, с рукой, замотанной в тряпки.

– Лена, – пулеметной скороговоркой заткнул он мне рот с порога, – я весь разбит! я врезался в КАМАЗ на своем «мерсе», «мерс» на свалке, трое друзей в реанимации, а я руку сломал, она неправильно срослась, опять ломать будут, завтра на операцию, пожалей меня!

Он был такой несчастный, такой искренний! я пожалела, а он исчез утром даже без «адью».

Пошла искать его в больницу; взяла три апельсина, яблок, тушеных кабачков в термосе – надо же миллиардеру подкрепиться перед утюжкой.

– К вам Рудотель не поступал?

– Ой, милая, – заплакала медичка в справочном бюро, – и даже брома нет, и йода не дают!.. И Сонапакс умер – вы слышали? весь город рыдает!

– Как его по имени-отчеству?

– Кирилл Мефодьевич. Он такой лапушка был, каждую умел понять, утешить! я уж на что мужиков не люблю, а думала за него замуж…

– Нет, – покачала я головой, – мой когда Кирилл Мефодьевич – он тогда Рудотель. Вы обождите – он воскреснет.

Агент контрразведки пришел мрачный, с земляной каймой под ногтями:

– Все могилы вскрыли, кроме баронской – нету его, опять утек. Цыгане взбесились, грозят нам геноцид устроить. И вот еще – из Британского Банка запрос: является ли Галадриэль прямым наследником дома Романовых? он посмертно претендует на вклад Николая II и говорит, что показывал вам фамильное родимое пятно – вы готовы подтвердить это письменно?

– Только после консультации с моим адвокатом, – надменно ответила я, а утром отправилась на почту и разослала всей российской тусове телеграммы такого содержания:

СРОЧНО ШЛИТЕ ДЕНЬГИ НА ПОГРЕБЕНИЕ ГАЛАДРИЭЛЯ ОН ЖЕ ГРАФ ЗАХАРИЯ СУММА МЕНЕЕ 1000 РУБ РАССМАТРИВАЕТСЯ КАК УСТНОЕ СОБОЛЕЗНОВАНИЕ

Подписалась я скромно:

ЕЛЕНА ГАЛАДРИЭЛЬ В ДЕВИЧЕСТВЕ СОНАПАКС ПРИНЦЕССА ГОЛШТЕЙН-ГОТТРОППСКАЯ

И, навеки избавляясь от всех комплексов, размашисто прибавила:

ИМПЕРАТРИЦА ВСЕЯ РУСИ