Русский бурбон

Для тех кто читает цикл Империя https://author.today/work/series/11238

Пианист, прикрыв глаза наслаждался музыкой льющейся из-под его собственных пальцев. Он играл, нечто древнее, классическое, кажется, что-то из композиций XX века. Для тех немногих посетителей, что всё ещё находились в зале это стало приятным бонусом, завершающим вечер.

Липигин любил и ненавидел подобные мелодии. Любил за их очарование и ненавидел за способность трогать самые потаённые струны души, особенно если им давно требовалась тщательная настройка.

Фужер с красным вином так и стоял недопитым на барной стойке перед конструктором. Давно уже закончился фуршет в честь ежегодной премии «Демиург 2313» и все гости разошлись, а он всё не мог заставить себя отправится в гостиничный номер в холодную постель.

Бросив взгляд на стоящую на барной стойке награду в виде стилизованного БШУ-4, врученную ему несколько часов назад под шквал аплодисментов самим великим князем, Герман Леонидович грустно улыбнулся. И всё-таки почему Мымрик? Что за дурацкое, издевательское название?

Рядом кто-то вежливо кашлянул, привлекая к себе внимание и Липигин не скрывая недовольства на лице развернулся к подсевшему к нему незнакомцу. Как они уже ему сегодня надоели. Неужели нельзя оставить человека в покое? Гадство, ещё и вином на рукав капнул! Терпеть это не могу!

Однако симпатичного поджарого русоволосого мужчину с побитыми сединой волосами и серыми глубокими глазами он хорошо знал. Не лично, нет. Куда ему… знал так же как знала его вся Империя - герой войны, тот самый консул с загадочного Коперника-3.

- Виталий Константинович?! Приятно познакомится! - конструктор изменился в лице и соскочив со своего места поклонился действительному тайному советнику.

- Герман Леонидович, полноте вам кланяться, - улыбнулся Корсаков устраиваясь поудобнее на длинноногом барном стуле и облокачиваясь на стойку поставил на неё пузатую бутылку с чёрно-золотистой этикеткой на которой был изображён странный шагоход.

- Конечно-конечно, консул…

- Нет так не годится! – мужчина расстегнув дорогой смокинг стоимостью с новенький лимузин «Сталинград» жестом попросил бармена принести нам два бокала. - Просто Виталий Константинович. Понятно?

Липигин коротко кивнул и положив руки на колени начал пожирать легенду глазами. И когда ещё увидишь личного друга императора на расстоянии вытянутой руки.

- Таак, всё понятно, - на этот раз консул просто рассмеялся и ловко раскрутив крышку на бутылке набулькал в стаканы жидкость насыщенного карамельного цвета. – Сейчас расслабитесь.

- А разве сюда со своим можно? – оглянулся по сторонам Герман Леонидович.

- Нам можно, - подмигнул собеседнику Корсаков. – Неужели вы думаете, что крёстного отца принца выкинут из бара из-за принесённой им с собой бутылки.

Конструктор, чувствуя себя полным дураком отрицательно помотал головой даже не заметив, как в руке его оказался наполненный алкоголем стакан.

Зажмурившись (ибо крепкие напитки конструктор вообще-то не пил) он опрокинул в рот содержимое стеклянной посуды.

Ахххх! Выпитое только на мгновение обожгло внутренности, а затем живительным теплом распространилось по телу наполняя его энергией.

- Что это такое? – удивился Липигин обращаясь к сановнику и разглядывая пустой стакан в руке. - Никогда ничего подобного не пробовал.

- Никто пока не пробовал, - пузатая бутылка перекочевала в руки конструктора. - Это наш русский бурбон – «Максимов».

- Бурбон? Но разве это не национальный штатовский напиток?

- Теперь нет, - состроил злорадную гримасу Корсаков. - Этот сделан по нашим технологиям и намного лучше их сивухи. А чувствуете какое послевкусие остаётся после?

- Да-да очень необычно, - во рту и правда осталось сладковатое послевкусие с нотками жаренных орехов.

- Как настоящий русский - гостеприимный, но жгуче-крепкий. Между прочим, производство наладили на Копернике. Полностью перешёл на него, - расстегнув пуговицу на смокинге консул развернул стул в сторону собеседника. - Раньше предпочитал коньяк, но теперь супруга мне запрещает из-за желудка, она знаете ли у меня врач.

После третьего стакана Липигин перестал стеснятся и начал непринуждённо болтать с консулом.

- Знаете, я сконструировал шлем ещё в университете на четвёртом курсе, а задумал концепт намного раньше, наверно лет в двенадцать-тринадцать. Мой отец был майором служил в 211-пехотной. Всё время жаловался на старые, неудобные «Василиски» - БШ-2 и «Маяки» - БТШ-3, - рассказывал конструктор, поставив между Корсаковым и собой на стойку вручённую ему награду. - Он погиб во время Сумского инцидента. Пуля из штурмовой винтовки угодила в шлем, деформировала череп, повредила мозг. За его жизнь боролись двое суток, но безрезультатно. И тогда, я дал себе слово придумать такую защиту для головы бойцов, чтобы она выдерживала серьёзные попадания, решил сделать… вам, наверное, не интересно Виталий Константинович?

Консул снова плеснул немного бурбона в стаканы и внимательно взглянув на говорившего, ответил:

- Как раз наоборот. Очень интересно, продолжайте.

- Спасибо. В общем я внедрил в БШУ-4 ряд новаторских идей и в отличии от своих предшественников у него вообще никаких смотровых щелей не было. Так сказать, исключил эти возможности для уязвимостей. Видели через него исключительно посредством сканеров, располагающихся на шлеме. Только в отличии от глаз сканеры эти показывали картинку в триста шестьдесят градусов, которую искусственный интеллект в свою очередь и выводил на виртуальный дисплей перед глазами.Но самое главное это конечно его универсальность и материалы из которых собран внешний корпус. Композитный сплав, основу для которого сначала обнаружили в рудах Марса, а потом…- на пару секунд конструктор замолчал, а потом набравшись смелости брякнул. - А почему Мымрик? Вы знаете, консул? Мне кажется вы начинали службу в 7-й драгунском императорском? Именно там проходило испытание моё изобретение.

Осушив стакан действительный статский советник поставил его на стойку и поднял указательный палец правой руки вверх словно обозначая важность момента:

- Как раз из-за этого я к вам и подошёл, - Корсаков пододвинулся поближе к Липигину.

- Да?

- Да. Говорят, вам очень не нравится название, которое получил ваш БШУ-4 в армии.

- Кто говорит? – икнул конструктор, прикрыв губы ладонью.

- Старик.

- Это вы про Елагина? – громким шёпотом спросил Герман Леонидович представив себе бесстрастное выражение на лице, с которым всегда изображали в газетах всесильного руководителя Комитета.

- Про него самого, - ухмыльнулся собеседник, похлопав соседа по плечу.

- А он то откуда знает? – задал глупый вопрос, захмелевший Липигин.

- КГБ знает всё.

То ли это было сказано в шутку, то ли нет. Конструктор так и не понял, но в горле заметно пересохло.

- Аааа, наверное.

Тем временем пианист наигравшись захлопнул крышку инструмента и поклонившись аплодисментам немногих оставшихся посетителей вышел из зала.

- Считаете, что Мымрик плохое название? – Корсаков взял в руки награду и покрутил её туда-сюда перед глазами.

- Ну…, по-моему, какое-то издевательское. Сколько не старался выяснить почему его так в армии прозвали не смог. А я же хотел, чтобы он…

- Знаете Герман Леонидович, - неожиданно перебил говорящего сановник. – Я смогу вам в этом помочь. Именно моё подразделение в 2280 году на Готлибе тестировало БШУ-4, и именно из-за меня шлем получил такое название.

Конструктор замер, а потом закашлялся от удивления. Кашлял он долго и в какой-то момент ему понадобилась помощь. Похлопав беднягу по спине Корсаков снял с груди планку с наградами и убрал её во внутренний карман, туда же последовала и украшенная бриллиантами бабочка.

- Почему Мымрик? Так меня в шутку называла мама. Говорила: «Мымрик лицо попроще делай, и не будут дразнить. Чего ты всё время смурной ходишь? Они же думают ты высокомерный, важничаешь! Только мы с папой и твоим братом знаем, что ты с детства у нас такой… романтик». Помню эту фразу как сейчас. Во время видеосвязи с домом кто-то из связистов подслушал нас разнёс прозвище по полку вот оно ко мне и прилипло.

- А шлем? – сглотнув слюну поинтересовался Липигин.

- Тогда при высадке мой взвод оказался чуть ли не единственным выжившим боеспособным подразделением. На острие атаки, так сказать. Я Мымрик мои бойцы Мымрики. В общем БШУ-4 в тот день дважды спас мне жизнь, новинку после моего рапорта одобрили, а кто конкретно прилепил название к изделию уж не взыщите, - развёл руками консул. – Не знаю.

Наступила тишина. Слышно было только как официантки собирали посуду с пустых столов позвякивая столовыми приборами. Конструктор неожиданно протрезвев взял в руки награду и поглядел на неё совсем другими глазами.

- За время службы ваш шлем столько раз спасал жизнь мне и моим товарищам, что я даже точно сосчитать не могу. О чём бы вы не грустили Герман Леонидович, а я уверен повод серьёзный… всем нам есть о чём грустить… ваша жизнь удалась.

- Но я не думаю, что…

- УДАЛАСЬ статский советник! И даже не спорте со мной! Вы спасли и продолжаете спасать стольких хороших людей, а это главное. Вот мы сейчас с вами сидим тут, распиваем элитный марочный бурбон, слушаем музыку, а возможно где-то идёт бой, и наши парни, защищённые вашим изобретением благодаря «Мымрику» смогут вернуться на базу с задания, рейда, позвонить маме, жене, поговорить с детьми….

Триинь! - раздался звонок и извинившись Корсаков некоторое время разговаривал по личному коммуникатору используя гарнитуру. Лицо Виталия Константиновича лучилось счастьем и общение явно доставляло ему удовольствие.

«Что ж, Мымрик значит Мымрик», - думал конструктор и его даже наполнило чувство гордости. Это что же получается знаменитые «Корсары» первыми пользовались его шлемом? Почему раньше мне об этом никто не сказал? Блин, я столько лет обижался. Не зря папа говорил, что на обиженных воду возят.

- Простите, Герман Леонидович, - щёлкнув клавишей отключения произнёс консул. - Саша звонил. Сын. Он у нас поздний. Требует каждодневного внимания, но мне это только в радость.

- А ещё дети есть? – осмелев спросил Липигин вспоминая своих близняшек, по которым так скучал.

- Есть… Подснежник, - загадочно ответил Корсаков. – Я его тоже очень люблю. Пошёл по моим стопам. Настоящий герой. Я виноват перед ним. Но исправляюсь помаленьку.

В зале не осталось никого кроме конструктора и консула. Даже свет над барной стойкой горел только над их головами. Когда за окном начал алеть рассвет Корсаков взглянул на часы, слез со стула, поправив на себе одежду и подняв стакан совершенно трезво произнёс:

- Герман Леонидович, давайте выпьем за наших родителей. За тех что подвигли нас на великие свершения и тех что просто нас любили, не требуя ничего взамен.

Стаканы в последний раз звонко столкнулись и несколько капель угодило Липигину на белоснежную манжету правого рукава оставив на материале разводы карамельного цвета, но он даже не обратил на это внимание. Ему было плевать.

Можно отблагодарить, проголосовать рублём за продолжение!!!