Русь. 2082

Глава I. В сигаретном дыму

_____

Детство.

Но он никогда не унывал.

Нормальность, обычность были как-бы лабиринтами, в которых он затесался. По крайней мере, до какой-то поры, именно так ему казалось. Он поглядывал с интересом на других детей и знал, что где-то глубоко внутри его головы творится неописуемый пиздец.

К этому времени медицина значительно продвинулась в лечении эпилепсии. Припадки сошли на нет, и, хотя малая вероятность таковых оставалась, их практически не было.

Антону восемь.

Вот он сидит довольный с удочкой у мелкой речки, ловит рыбку.

За его спиной стоит роскошный трехэтажный дом, выполненный в колониальном стиле, его окружают идеально постриженные луга и парк в английском стиле.

В этом парке высокопоставленные гости, опьяненные импортным шампанским, устраивали свои пошлые игрища, на маскарадах они играли в прятки и совокуплялись где попало.

Высоко в небе, оставляя белый след летит авиалайнер.

Отец, видный функционер консервативной партии, был владельцем обширных участков в Ленинградской области.

Вдали от Петербургской агломерации раскинулись живописные поля. Терраформирование превратило местные болота в облагороженные пруды, окруженные дивными садами. Ландшафт неоднократно менялся, пока агрохолдинг не завладел им, приведя все в цветущий порядок.

Здесь мало выращивали, больше откармливали. Антон привык с раннего детства видеть больших тучных животных. Он знал их грубость и нежность, умел с ними обращаться, любил их.

Но вот отца Антон почти не знал. Тот разговаривал с ним немного. Общались они только в отцовском кабинете. И отношения у них были не как у отца с сыном, а как у директора с подчиненным. И несмотря на всю роскошь раннего детства, Антон в душевном отношении к нему со стороны главы семейства был не более, чем одним из многих тысяч прочих работников, лишь только функциональные обязанности его сильно отличались.

Но это не длилось настолько долго, чтобы полностью выковать Антона, хоть раннее детство и оставило значительный след, но не определило его суть, как человека.

Спустя некоторое время начался "Ренессанс боярщины", как это позже будут называть политологи, а за ними подхватят и журналисты.

Власть значительно потеряла во влиянии.

Это не произошло сразу. Спустя многие годы бурного роста высокотехнологичной экономики, государство окончательно сгнило, насквозь пропитавшись силами, абсолютно преданными особо крупному капиталу.

Сменилось правительство.

Новые бюрократы были лояльны корпорациям, окончательно разложившим аппарат. Неудачный путч, организованный старыми функционерами, обернулся множественными люстрациями. Развернувшиеся гонения затронули и отца Антона.

Потеряно было всё.

Отец сел в тюрьму. Имущество семьи было распродано на торгах.

Им с матерью достался небольшой дом в селе, где-то на юге Ленинградской области. Это были засеянные рожью поля, яблоневые сады, и рощи, бесконечные еловые рощи, где местами ещё сохранялось множество коварных болот. Сине-зелёный северный край, свежая местность.

Утром золото еловых крон в рассвете, вечерами лиловые небеса. И мрачные пучины таинственного леса. Все это созерцал Антоша.

Стал с этого времени он не Антоном, как его величал отец, а Антошей, как ласково звала мать. И пошел Антоша в обычную сельскую школу.

Имея элитарное воспитание, Антон успел поразительно рано усвоить одну важную вещь, которую вдалбливал в него отец. Это умение принимать правила игры. Поэтому юный Антоша быстро выявил правила сельской жизни в всецело им подчинился. Это он умел. Он видел все пороки и тут же с решимостью принимал их объективность, хотя и слов таких ещё не использовал в том возрасте, образ мышления его уже был правильно настроен.

К большому его благу, способности же к учебе также сохранились за ним. Поэтому он не стал заносчивым или напыщенным, а также сохранил прилежность. Получилось идеально.

По крайней мере очень хорошо для его ситуации.

Идеальные отметки. Идеальное поведение. Идеальное детство.

Или нет. Пожалуй, не самое. Со сверстниками Антоша ладил, но держался скромно, хотя и сохранял иногда не ясное для других достоинство.

Он перепробовал разные плохие штуки. Сигареты, алкоголь, дискотеки, угон старых машин, мелкие кражи. В общем, развлекался как мог, участвуя в скверной, тухлой, но при этом и бурной жизни местного ребяческого сообщества.

Мать тем временем трудилась дизайнером. Антоша никогда не интересовался её работой, она пропадала неделями в городе и лишь изредка навещала его, в основном лишь перенаправляла ему денежные средства на существование.

Дом их был на краю, чуть в отдалении. Там юный Антоша уже сам прибирал, готовил, топил печь и все прочее. К пятнадцати годам он был полностью самостоятельным домохозяином, что было не свойственном ребятам его возраста в эту эпоху.

И однажды, одним прохладным осенним днем, уже больше похожим на вечер, занося дрова в поленницу под навесом, он вдруг увидел её.

Голубые глаза, короткие каштановые волосы, которые мало кому были к лицу. Но это лицо было таким игриво приятным…

Антоша медленно положил дрова.

Это была Зоя.

_____

Пыль, песок, камни.

Желтый свет.

Командный пункт мерно парил над пустынными горами. Вихри дронов проносились вокруг, своим сплошным облаком создавая железный ураган, что защищал сердце механического соединения.

Все четыре вертолетных двигателя по углам прямоугольного корпуса работают в норме.

По ретро ФМ крутят "Cheri Cheri Lady", но музыка перекрывается вибрирующим гудением аппаратуры.

Облака пыли внизу и яркое пламя. Датчики немедленно все фиксируют и облако дронов меняет конфигурацию, уплотняясь снизу.

Взлетают ракеты, взлетают...

Автоматизированные турели успешно сбивают снаряды на подлёте, один, второй, третий, но четвертый уже попадает в дрона.

Взрыв.

Крона огненного дыма потрясает командный пункт, но двигатели все ещё работают, падения не случается. Дроны расширяют облако, и где-то внизу взрывается ещё с десяток ракет.

Горы молча созерцают сражение. Ледники на вершинах лишь отражают свет чужого солнца.

Где-то вдалеке проносятся союзные истребители, сбрасывая несколько снарядов в тьму ущелий.

Агрессивный рой дронов устремляется жуткой спиралью вниз, чтобы отыскать и истребить все живое и дышащее на позициях врага.

Где-то там среди иссушенных деревьев возникают на сканерах зенитные установки и тут же исчезают, в реальности разлетаясь на куски, броня не спасает от стремительного подрыва. Железные насекомые летают над мертвыми ветвями без листьев и короткими точными очередями добивают раненных.

Разбросало смуглые тела в камуфляжах цвета хаки. Загорелась засушенная роща, едкий дым медленно поплелся в безводные небеса.

_____

Люди идут по тротуару. По большой пешеходной улице верхних кварталов Санкт-Петербурга, что на гигантских железобетонных сваях соединяет между собой высотки, бесконечные основания которых пронзили землю, больше никому не родную.

— Глава Лондонской агломерации осудил вторжение российских регулярных сил в Афганистан…

Вот мать покупает ребёнку мороженное. Сколько ему лет? Четыре? Пять. Наверное, он уже в состоянии осмыслить как же хорош этот день. Он помнит погоду. Была плохая погода, а стала хорошая. Хорошо ведь, правда? Хорошо.

— Власти Федеративной Республики Германия осуждают незаконное вторжение российских регулярных сил в Афганистан. Канцлер Кресс на сегодняшнем заседании парламента выступил с разгромной речью…

А здесь колесо обозрения! Удивительная вещь. Это колесо не рекомендовано детям младше четырнадцати. Его основание находится под верхними кварталами, поэтому, когда оно делает полный оборот, то прежде всего вас опускает под улицу, и вам представляется вид на запруженные магистрали нижнего города, в котором разношерстная угрюмая толпа полонит собой нижние кварталы. Видны яркие рыночные палатки, базар цветёт, как плесень.

— Конвент Парижской агломерации решительно осуждает вторжение российских войск в Исламскую республику Афганистан…

Эта пара сидит на лавочке.

Вокруг них динамические площадки парка, что на разной высоте расположены над трущобами окраин. Внизу домики на крышах старых пятиэтажек, собранные из мусора, обшитые рифленой оцинковкой самых разных окрасок.

Там дым идет из тонких труб, звучит пришлая речь, а лица все сплошь тёмные, глаза запуганные и усталые. Эта масса сливается с собственным жильем, образуя иной биоценоз.

А парочку не заботит ничто. Им по двадцать лет, и у них все только впереди. О чем они мечтают? Наверное, устроиться на престижную работу по окончанию ВУЗа. У него специальность менеджмент, а она на медицинском учится.

— Руководство Китайской Народной Республики обеспокоено развернувшимся конфликтом. Боевые действия нарушают сложившуюся стабильность в регионе. Руководство Республики надеется на скорейшее разрешение конфликта…

Кто эти люди? Сколько им лет? Они идут просто так, они одеты в полосатые кофты, кожаные легкие куртки, волосы их треплет ветер.А за спинами у них футляры с инструментами. Это музыканты! Они чувствуют атмосферу, они надеются однажды стать знаменитыми. А сейчас они просто идут, и им никуда не нужно спешить, и какое же это удовольствие. Вот один из них закурил сигаретку, и беззаботность расплескалась на его лице.

— Конгресс Нью-Йоркский агломерации резко осуждает ввод российских войск в Афганистан. Свободная Исламская Республика будет поддержана Нью-Йорком в её борьбе за священную свободу! Вторжение, конечно, провалится…

_____

Сирена.

Звучит тревога, тревога, тревога…

Рядом падает в долину командный пункт. Смачно прогремел взрыв. Восстает огненная крона, объятая дымом.

Нападение!

Раскаленный день, раскаленные горы, раскаленный бой.

В блиндаже, выбитом в камнях склона, Антон просыпается. С потолка сыпется песок и пыль, земля слегка гудит. Резкая боль в голове, тошнота, страх, желание обосраться. Все одновременно сковывает Антоху.

Где-то по песку прошелся маленький скорпион.

Пологий склон предгорья накрывает ракетный залп. Аллея взрывов расцветает, отражаясь в солдатских глазах.

Звучит приглушенный гром далекой канонады.

Вместе с товарищами, Антон выбегает из комнаты и бежит по прорытому коридору, местами обшитому досками, добегает до своей позиции, до бетонного укрепленного участка, где садится за пульт, представляющий собой системник и множество мониторов, источающих голубоватый свет среди тьмы. Камеры передают на них изображение с множества участков фронта. Антон пишет команду дронам подняться в небо.

И где-то за пределами подземных коридоров, поднимаются вверх кружащиеся стаи малых черных машин.

Вновь тряска, падают снаряды.

Слышится пальба.

Мимо пробегают налегке солдаты, занимают свои позиции в пулеметных гнездах.

Впереди активируется цепь автоматических турелей, поднимающихся из песка. Роботизированные пулеметы эффективно истребляет человеческую волну, которая уже движется по склону, переползая от камня к камню, а среди них уже несутся вперёд устаревшие танки, английского производства.

Огромные машины со сдвоенными гусеницами, с массивными башнями, на которых установлено по два ствола. Раскрашенные в пустынную расцветку стальные монстры.

Их движение вдавливает каменистый грунт, оставляя глубокие борозды, по которым, как по незаконченным окопам перебегают афганские пехотинцы, крича что-то на своем языке.

Над всем этим роятся стаями дроны, забрасывая все внизу снарядами. Один за другим, бронированные гиганты вспыхивают, между ними горит земля, все взрывается.

Все пылает. Горят афганские бойцы, горит земля, плавятся их тела вперемешку с броней техники.

Склон превратился в ад.

Но вот поднимаются облака дымовой завесы, они отступают, а турели продолжают стрелять.

Антон судорожно повелевает процессом, уже почти руками ощущая созданное им чистилище. Эйфория захлестывает его.

В паре сотен метров впереди смерчем пронеслась смерть, обшитая сталью, готовая изрыгнуть многие тысячи снарядов одномоментно. И он превратил все это в горящий прах.

— Враг отступает, — доносится из наушника радостный голос, — прием, врага отступает!

Отодвинувшись на крутящемся кресле от пульта, Антон смеется, смеется…

Ржет во весь голос.

Но вот, успокоившись, он наклоняется вперед. Достает неспешно пачку папирос "Донского табака" и закуривает одну.

Выжил.

Теперь можно и подумать…

_____

Легкий сигаретный дым на фоне дощатого потолка.

Девичья голова на плече.

"Зоя…"

Максимум страсти.

Максимум похоти.

Максимум подросткового вожделения.

Антон переписывался с Зоей редко. Очень редко и странно. Зоя любила рисовать и могла кинуть ему свою работу или красивое фото. Но чаще просила помочь с домашней работой или скинуть задание, если не успела записать. Его иногда выкладывали в общей беседе класса, иногда нет.

Старательно Зоя пользовалась моментом, но писала редко. Ограничивала себя, что ли…

До поры до времени Антон этого не замечал.

И никогда она не писала ничего пошлого или намекающего. Зоя была хорошей девочкой.

Одно раннее унылое утро выходного дня.

Вдруг она приходит к Антону домой. Мать, как всегда, зависает в городе.

Встретил её легкой свойской улыбкой.

— Зачем пожаловали-с?

— Поможешь с уроками?

— Проходите-с.

Она была одета в коротки шорты, красивые спортивные ножки её были оголены. На ней легкая белая футболка с розовой надписью "Paris 1961". Каштановые густые волосы Зои острижены по шею, а голубые глаза слегка искрятся.

Прошли в гостиную. Зоя небрежно скинула рюкзачок на пол, и толкнула Антона на диван. Не ожидав, он сел и чуть округлил глаза, но тут же наполнился изнутри ликующей радостью, когда Зоя села ему на колени, как бы оседлав его и стала медленно двигать задом.

Приятное напряжение…

Молчание.

Антон ни жив, ни мертв.

Приятное напряжение нарастало…

Облака сбывшихся мечтаний затягивают тесный мирок этой избы на отшибе. Пушистое счастье облепляет здесь всё. После волнения, Антон вдруг приходит к спокойствию. Что-то такое исходило от Зои, что успокаивало его в любой ситуации.

Приятное напряжение близилось к пределу…

У Зои отменный зад и голос с еле слышной хрипотцой:

— Покажи мне любовь.

— Да…

Приятное напряжение уже почти реализовалось.

Она сползла вниз и медленно стянула с него легкие повседневные брюки. Звякнул ремень.

— Не могу…

— Ну что же ты так.

Он еле держался.

Зоя нежно взяла в рот.

— Зой, я ж…

И тогда Антон кончил.

В тот раз это было неловко. Но, у него довольно быстро снова встал и они продолжили.

За окном, над чернеющей еловой рощей расплывалось палитрой сизое утро. Уже давно прокричали петухи. Ветра не было. А было спокойствие. Замечательный весенний денек, пасмурный, но такой прекрасный.

Она потянула его за собой на ковер, и он последовал за ней, помогла ему снять футболку, затем сняла свою и стянула с себя шорты, провела его рукой по гладкому животику и далее. Там внизу у неё ощущалось тепло, было слегка мокро.

Вскоре оба они были абсолютно нагими.

"О-о-о… так гладко выбрита, кайф!"

Плавно Антон опускает голову, чувствует, как Зоя закидывает ему ноги на плечи, слышит её глубокое дыхание, наполненное удовольствием.

При оргазме Зоя материлась…

После он вставил ей. Они сделали это прямо на полу. Впоследствии Антон всегда будет мастурбировать, обильно смачивая член слюной именно для того, чтобы повторить тот хлюпающий звук, который застрянет в его памяти.

"Кайф…"

И вот, легкий сигаретный дым закрутился на фоне дощатого потолка, и девичья голова на плече.

"Зоя. Зоя… Зоя!"

_____

Детство Антоши заканчивалось.

Он вновь становился Антоном, но уже другим.

Хорошим парнем, простым снаружи, сложным внутри.

В библиотеке задрипанной сельской школы он стал проводить все больше времени, интересуясь в основном книжками по истории. Затем ему попались идеологические трактаты вождей прошлого.

Медленно Антоша окрашивался в красный цвет.

Фильмы и музыка же пропитали его тягучей любовью к той эстетике современности, что была продолжением прошлого. Панельные дома нижнего Санкт-Петербурга, заброшенные районные центры, останки деревень, советский антураж полуторавековой давности.

Треск, шелест, хрипота.

Он курил "Донской табак" потому, что считал, что если уж курить, то так, чтобы выплюнуть лёгкие.

В селе у него была компания ребят, которые также угорали по советской эпохе, по старью. Вместе они выпивали местное скверное пиво, слушали старые поп-песни, вместе горевали по колоссальной эпохе, безвозвратно ушедшей, разрушенной и оплеванной.

Величие медленно разлагалось в черных глазницах выбитых стекол, в кирпичах пятиэтажных домов, в отдельных архитектурных артефактах, где-то среди деревьев, поглощенных природой.

Антон глубоко любил свою страну, её размах, её простоту, что ещё теплилась на окраинах, в затерянных местах. Он любил деревенскую лирику. Пробовал писать стихи, читал их перед друзьями, получал одобрение. Но настоящим поэтом себя не считал.

Время текло дальше.

Общение с Зоей переросло в отношения, которые отчасти больше были дружбой, дополненной сексом. Зоя будто проявляла интерес к той эстетике, в которую был погружен Антон, но больше из интереса к самому Антону.

Позже она уедет к родственникам в Петербург, у них сохранились переписки в соцсетях, освященные надеждой на то, что позже Антон переберется в город вслед за ней.

А время все текло.

И течение это донесло Антона до академических берегов. Минула беззаботная пора. Учитель по истории уважал Антошу и дал ему наставление идти в институт, на политолога. И он пошел. Но учебу не окончил.

Начался Новый Афган.

_____