Рыбалка крепкое с лаймом

– За ВДВ! – гаркнула тётка лет тридцати, выглядящая на все пятьдесят, и принялась заклинать духов и, возможно, святых-покровителей-десанта-по-христиански-по-православному-помогавших-в-смертоубийствах, колотя бутылкой о свой бубен.

– Кухарка – не десантура, – описала бесплодные попытки своей подруги располагающаяся рядом схожего облика женщина.

Попытки бросить критиканта прогибом остановила третья дама рыцаря днища и стакана, прибывшая с полным пакетом.

– Девачки, сейчас погуляем! – в предвкушении заявила она, завладев вниманием подруг.

– Я такое не пью! – выпалила недавно подбираемая на прогиб. – Это для мужиков, а я всё-таки дама.

– Так это женское, с лаймом же.

– За ВДВ! – прокричала первая и принялась за дегустацию.

Подруги, обратившись к женской мудрости и сметливости, как общеизвестно несоизмеримо превосходящие мужицкие, решили понаблюдать за развитием состояний добровольца_ссы. Та, ощутив помимо разлившейся по телу необычайной лёгкости ещё и непреодолимое желание совершить героический подвиг, особенно пред взором гвардии младшего сержанта Евгения Рабченкова – объекта мечт и воздыханий молодости, каким-то образом оказавшегося рядом с детской площадкой настоящего расположения подруг, кинулась на то ли шпиона, то ли террориста, то ли наркоторговца не славянской внешности, маскирующегося под дворника.

Не желая пропускать такое веселье мимо своего организма, тем более по цене двадцать девять рублей девяносто пять копеек за почти половину литра, подруги принялись активно догонять свою весёлую п(т)овар_ку-десантник_цу.

– А-а-а, аж слезу вышибает, – пожаловалась одна из них, хлебая креплёное пойло.

Но её подруга не ответила, лишь решительно прорычала сквозь слёзы, проступившие на ничего не видящих глазах. А не видела она объективно, а не фигурально выражаясь, однако ничуть этому не обеспокоилась и даже не расстроилась, так как именно в сей момент, будто вдохновлённая своей боевой подругой-первопроходец_уньей, возжелала любви и, если получится, понимания, на поиски которых и отправилась, выставив вперёд руки для разведки местности.

Наконец восстановив перехваченное пятью банками «Рыбалка крепкое с лаймом» дыхание, последняя из троицы поняла, что питьё снабдило её непреодолимым желанием посетить уборную, и как дама, она не могла справлять нужду у стены или дерева, словно какой-то мужик, а потому поспешила домой, благо так удачно уже оказавшись у входной двери в свою квартиру.

– Папочка, а в что тёти играют? – поинтересовался мальчик у отца, ведшего его за руку из детского садика на уроки по классу фортепиано.

Отец, посмотрев на то, как одна женщина, прислонившись к столбу, игриво поглаживает его пальцем, а спустя секунды агрессивно обняв, принимается целовать; другая будто насмерть борется с декоративным элементом ландшафта типа «покрышка врытая окрашенная», даже кусая ту; а третья, сидя с спущенными трусами на урне, орёт в пустоту «Всего один глоточек. Могу с подружками отдохнуть?!», ответил: «Полагаю, что они активно готовятся к участию в реставрации в нашей стране системы, которая покусится на твои права, имущество, здоровье и жизнь, – но поняв, что для ребёнка эта конструкция сложна, исправился, – Или, говоря проще, пытаются накакать обратно ту страну, которую их отцы и деды прокакали».