Рыцарь

Огромные, закованные в тяжёлые кольчуги дестриэ перевалили через гребень холма как раз в тот момент, когда лучники собирались сделать очередной залп. Солдаты, в панике бросая оружие, начали разбегаться во все стороны, пытаясь спасти свои жизни. Полубезумные от запаха крови и шума сражения, кони врезались им в спины, давя копытами кости. Те, кому удалось уйти от столкновения со зверьми, падали на землю пронзенные копьями всадников.

Сэр Гай Гисборн гнал свою лошадь на холм, надсаживая глотку отчаянной руганью. Всё, чёрт побери, шло отлично. До этого проклятого момента. Да как вообще они пропустили отряд французских рыцарей, обходящих их с тыла? Это же не стая драных полевых мышей!

С неистовым воплем Гисборн влетел в ряды французов, увлекая за собой небольшую горстку английской кавалерии. Противники уже увязли в рядах пехоты и не сумели перегруппироваться навстречу новому противнику. Англичане ударили им во фланг, причинив большой ущерб. Отчаянная атака шевалье захлебнулась, и они начали терять контроль над едва захваченной высотой.

Копьё сэра Гисборна с треском лопнуло пополам от первого же удара. Отшвырнув бесполезный обломок, рыцарь спешно вытащил меч. Против него оказалось двое всадников. Первый, в ярко красном шлеме с золотой лилией, всё ещё сжимал в руках пику. Он попытался заколоть Гая, но тот оказался слишком близко.

Сэр Гисборн успел перехватить оружие противника свободной рукой. Подняв копьё вверх, он защитился его древком от шестопера второго француза. Коротко замахнувшись, Гай ткнул клинком под шлем врага. Кольчужный капюшон помешал лезвию пронзить плоть, но удар всё равно оказался достаточно сильным, чтобы повредить горло шевалье.

Одолев одного из соперников, сэр Гисборн повернулся, чтобы разделаться со вторым, но воина в алом шлеме уже стаскивали на землю подоспевшие пехотинцы. Рыцарь судорожно выдохнул и начал озираться в поисках новых врагов. В этот момент, на голову его лошади опустился тяжёлый боевой молот. Конь оглушительно взревел от боли и повалился на землю, увлекая за собой наездника…

…Локсли лежал на земле, почти полностью зарывшись в грязь под лошадиным трупом. Оттуда он наблюдал, как отважный английский рыцарь, облачённый в алую котту со львами, перемахивает на своём белогривом коне через его убежище, вступая в бой с превосходящими его числом врагами. Он был отличным бойцом, этот герой, и без труда сразил двух противников в краткой, но яростной схватке.

Вот бы ещё он прибыл чуть раньше. Скажем, до того, как на головы лучников обрушился гнев французской рыцарской кавалерии. Как вообще можно было не заметить целый отряд тяжелых всадников у себя в тылу? Это же не стая проклятых куропаток! Хотя, кажется, Уилл о чём-то таком кричал, убегая в сторону леса. Но Локсли был слишком занят поиском новых целей.

Теперь мишенью стал он сам. Не смея пошевелиться от ужаса, он оглядывал залитую кровью и телами землю, и молился о том, чтобы его не заметили. Дома – так давно, словно в прошлой жизни – коневоды говорили Локсли, что лошадь, дескать, никогда не наступит на лежащего человека. Глядя на число перемолотых копытами трупов, он терзался отчаянными сомнениями о том, что сами лошади об этом слышали.

Отважный английский рыцарь, тем временем, нашёл нового врага. Француз, что, судя по его размерам и тяжести, добрёл до холма на своих двоих, обрушил свой ужасный боевой молот на череп белогривого коня. Животное почти мгновенно испустило дух, повалив благородного сэра в чёрную грязь.

Ремни, удерживающие его тяжёлый шлем на подбородке, лопнули, и тот отлетел в сторону, оставив на голове воина один лишь кольчужный койф. Отчаянно раскачиваясь, англичанин поднялся на дрожащие ноги, хватая ртом выбитый из груди воздух. Мутный взгляд метался из стороны в сторону, пытаясь сфокусироваться хоть на чём-то.

В самый последний миг ему удалось увидеть, как огромный француз замахивается на него своим окровавленным молотом. Рыцарь едва успел прикрыться поднятым с земли щитом, но тяжёлый молот тут же выбил его у него из рук. От мощного удара англичанин и сам чуть не завалился на спину, нелепо размахивая руками.

Восстановив равновесие, рыцарь увернулся от ещё одного удара, и, широко размахнувшись, сам уколол мечом. Однако лезвие лишь со звоном скользнуло по латам врага, не причинив тому никакого ущерба. Из-под забрала великана раздался издевательский смех. Он перехватил молот двумя руками и приготовился нанести очередной удар.

Тогда англичанин, отбросив бесполезный меч, прыгнул вперёд и схватился за оружие врага, силясь завладеть им. Локсли разочарованно зажмурился. Раздался мягкий удар и приглушённый стон. Парню не нужно было смотреть, чтобы понять, что произошло. Француз, очевидно, изрядно превосходил противника физической силой. Лицо англичанина было открыто, и, без сомнения, оказалось разбито.

Приоткрыв один глаз, Локсли убедился в своей правоте. Благородный сэр лежал на груди, упершись локтями в жидкую грязь. С его рассечённых бровей бежала, заливая глаза, кровь. Англичанин попытался отползти вперёд, но тяжёлый сабатон придавил его к земле. Француз отбросил в сторону молот, опустился на колени и вдавил голову врага в зловонную желтую лужу жуткого вида.

Локсли с отвращением поморщился. Вот оно – легендарное рыцарское благородство. Вместо милосердного удара молотом по затылку, шевалье обрёк другого рыцаря на мучительную и позорную смерть от удушья в конских испражнениях. Локсли казалось, что он может разглядеть жестокий, безумный огонь в глазах француза, чьё забрало находилось в каком-то полуметре от его поджатых ног.

С трудом высвободив лицо из мутной жижи, рыцарь вдруг на мгновение встретился взглядами с Локсли. Лучник жалобно нахмурил брови, словно извиняясь за своё бездействие. Ему, безусловно, было очень жаль соотечественника. Судя по всему, смерть тому досталась на редкость незавидная. Но от одной мысли о схватке с этим французским чудовищем парня брала оторопь.

Со злобным рыком шевалье вновь вжал лицо англичанина в грязь. Львиный рыцарь глухо застонал и принялся отчаянно колотить кулаками по земле. Локсли огляделся по сторонам, надеясь, что кто-то из своих придёт на помощь. Но, окружённые конскими телами, два барахтающихся в грязи воина оставались незамеченными для прочих участников кровавой бойни.

Лучник увидел, как замедляются движения рыцаря, и слабеют его удары. Он почти перестал оказывать сопротивление, предчувствуя приближение скорой смерти. Локсли несколько раз глубоко и отрывисто вздохнул. Кажется, сейчас он совершит самую большую глупость в своей жизни.

Парень со звонким чавканьем поднял правую ногу и с силой лягнул француза в шлем. Здоровяк, нелепо закряхтев, отпрянул назад, освобождая свою жертву. Англичанин тут же поднял голову, шумно втягивая воздух открытым ртом. С абсолютно безумными глазами он поднялся, переводя взгляд с лица Локсли на его всё ещё задранную вверх ногу. С побледневшим от гнева лицом рыцарь вытащил из-за пояса мизерикорд.

Лучник успел подумать, что будет несправедливо умереть именно от его клинка. Но, в общем, это лучше, чем быть разорванным на куски огромным французом. Однако рыцарь, вопреки ожиданиям Локсли, отвернулся от парня и бросился на шею француза. Сорвав с того шлем, англичанин, пронзительно завопив, начал отчаянно колотить кинжалом по лицу врага.

Локсли понял, что его укрытие перестало быть безопасным. Неловко шевеля затёкшими конечностям, лучник выкарабкался из-под туши коня и, не осмеливаясь подняться на ноги, поспешил прочь. Проползая мимо рыцарского щита, он подцепил его за ремень и закинул за спину. Если ему удалось правильно выбрать направление, в котором находился их лагерь, золотые львы на гербе могли сохранить его жизнь лучше, чем покрытый кровью и грязью гамбезон.

Так он полз, то и дело замирая на месте, пока не упёрся в чьи-то потёртые дырявые ботинки.

– Роб? Это ты? Какого чёрта ты там барахтаешься? Вставай, пока тебя не приняли за француза, – услышал Локсли знакомый голос. Кто-то взял его за плечо могучей ладонью и помог подняться на ноги. С наслаждением выпрямившись, лучник задрал голову вверх и увидел кривую улыбку своего друга Джона.

– Проклятье! Я думал, тебя затоптали, – радостно воскликнул здоровяк, хлопнув Локсли по рукаву. Ладонь Джона тут же прилипла к гамбезону, и он брезгливо отряхнул её. Роб коротко оглянулся по сторонам, убедившись, что ему больше ничего не угрожает.

– Какого чёрта! Вы свалили без меня! Я чуть не сдох там! – злобно зашипел Локсли, толкая товарища в грудь.

– Эй, мы кричали тебе, но ты не слышал, – раздался голос ещё одного приятеля Роба, рыжеволосого повесы по имени Уилл. Локсли заворчал было на них обоих, но те лишь отмахнулись.

– Пошли, нечего тут больше делать. Битва почти закончилась, мы победили, – сказал Джон, жестом призывая друзей следовать за ним. Локсли бросил взгляд на луг, где происходило основное сражение. Судя по кровавому месиву, которое там находилось, вряд ли вообще можно было использовать слово «победа». Но, похоже, англичан на ногах действительно оставалось большинство.

Пока друзья вместе возвращались в лагерь, Локсли кратко описал им историю своих злоключений на холме. У первых палаток к ним присоединился четвёртый член их компании – Мартин, самый молодой из них. Юнец выглядел так, будто вместо кошмарного сражения ходил на послеобеденную прогулку. На его одежде не было ни пятнышка грязи. Даже ботинки сияли, словно только что начищенные. Однако два пустых колчана и перевязанные мозоли на пальцах свидетельствовали о том, что парень не зря получал своё жалование.

– Господи, Роб, ну и видок у тебя, – рассмеялся Мартин, пятясь от сочащегося грязью и гневом друга. Локсли скривился и сложил руки в оскорбительном жесте. Увидев бочку с водой, он сказал друзьям, что догонит их, и с протяжным вздохом облегчения, принялся скидывать с себя одежду.

Кое-как оттерев с себя кровь и грязь, Локсли накинул на плечи висящую рядом попону и отправился искать приятелей. По мере того, как в лагерь возвращались солдаты, тот наполнялся совершенно кошмарной смесью звуков. Роб не знал, что повергает его в дрожь сильнее – отчаянные стоны и крики раненых, или пьяные песни тех, кому посчастливилось вернуться невредимыми. К ночи это место окончательно превратится в кабак у порога Преисподней.

Джона и Уилла он нашёл на краю лагеря. Они уже успели развести небольшой костёр и поставили вариться нехитрую похлёбку. Локсли рухнул на землю и протянул озябшие руки к потрескивающему огню.

– Не могу поверить, что вы меня бросили, – с обидой буркнул он.

– Мы не бросили тебя, это было вынужденное отступление, – извиняющимся голосом ответил Уилл. Рыжеволосый протянул Локсли мех с вином. Роб выхватил его и принялся пить большими жадными глотками. Уилл собирался было что-то возразить, но затем просто махнул рукой.

– Ты сам виноват! Как можно было не заметить приближение грохочущей толпы всадников, – подал голос Джон. Здоровяк склонился над котелком, помешивая содержимое длинной ложкой. Локсли бросил на него испепеляющий взгляд, но Малыш лишь рассмеялся в ответ.

– Слыхали новость? – весело воскликнул Мартин, появляясь из-за палаток, – Сэр Гисборн разыскивает отважного смельчака, что бился с ним плечом к плечу против сотни французов! Обещает щедро его наградить.

Парень уселся рядом с Локсли и, после недолгой борьбы, завладел его вином. Сделав пару глотков, он с наслаждением вздохнул. Уилл, не выдержав, отобрал свой мех обратно.

– А что, Роб, звучит неплохо, – с ухмылкой сказал Джон, – Пойдешь за золотом?

Робин вскинул бровь и скривил губы в саркастической усмешке. Он скинул попону и поднялся на ноги, чтобы подбросить дров в костёр.

– Я, вероятно, единственный человек, который видел, как благородного сэра чуть не утопили в луже лошадиной мочи, – ответил, наконец, Локсли, – И он заметил, что я не слишком то спешу ему на выручку. Представляю, какая меня там ждёт "награда".

– Точно, – кивнул Уилл, – Не разделается с тобой сейчас, так в следующем бою окажешься в первых рядах. Все знают цену "благодарности" знати. Лучше просто вернуться на родную ферму, чем так прославиться.

– А мне и возвращаться некуда, – вздохнул Джон, – Хозяйство, на котором я работал, разорилось ещё до войны. Не знаю, что буду делать, если не помру тут.

Локсли мрачно покивал, соглашаясь с другом. Мех с вином сделал ещё один круг.

– Вернёмся в Ноттингем? – предложил Мартин, - Когда мы уходили, поговаривали о новом шерифе. Может и жизнь там стала налаживаться?

– Точно, Мач, – криво усмехнулся Роб, помогая Джону снять котелок с огня, – Именно для этого шерифы и нужны – делать нашу жизнь лучше.

Друзья громко рассмеялись и уселись вокруг котелка. Вооружившись ложками, они умолкли, жадно поглощая горячую похлёбку.

Небо над их головами начало чернеть, обнажая блеск далёких, холодных звёзд. Под их тусклым светом, где-то по лагерю всё ещё бродил сэр Гисборн. Он и сам до конца не понимал, зачем ищет неизвестного оборванца, спасшего его жизнь, и ставшего свидетелем его позора. Однажды судьба вновь сведёт их пути. Но это будет уже совсем другая история.