Рыцарь и чума

Год 1350.

Европа. Королевство Наварра.

Чума пришла в Наварру с северо-востока, из Франции, в тоже время навстречу ей из Испании поднималась вторая волна. Жители маленького королевства оказались заперты в ловушке. Впрочем, бежать все равно было некуда — весь мир был охвачен страшной болезнью, пришедшей из далекого Китая.

В то жестокое время, по дороге от Памплоны, (опустошенной чумой столицы Наваррского королевства) ехал в глубь страны юный рыцарь. Некогда белый плащ с обрывком креста, указывал на то, что юноша принадлежит к ордену крестоносцев. В придорожной гостинице, где он остановился на ночлег, кто-то из постояльцев усомнился, что плащ он получил законным путем.

Юноша одним взглядом заставил замолчать шутника и заявил, что никто не смеет потешаться над ним, Ральфом Бейлордом, сыном благородного Урбана Бейлорда, который защищал священный город от язычников.

Хозяйка, цокая языком от удивления, принялась расспрашивать, как рыцарь перебрался через море в такое время и есть ли чума в Палестине:

— Или неверных миновала чаша сия?

Юноша ответил:

— Всюду, где я был, свирепствует болезнь. Кажется, от нее нигде нет спасения...

Пьянчужка бормотал под нос, мол этот юнец никогда не был в Палестине, а плащ украл, но говорил он так тихо, что даже товарищи не слышали его слов.

Пьяница ошибался. Плащ достался Ральфу от отца, состоящего в ордене тамплиеров. Сам Ральф родился уже после того, как султан отвоевал Акру, а остатки христианского войска бежали из Палестины на Кипр.

Многие крестоносцы были убиты, а отцу Ральфа повезло – его, раненого, приютила у себя семья сарацин.

После выздоровления Урбан так и остался жить в тех краях и даже женился на местной девушке. Почему отец не вернулся домой, Ральф так и не узнал, да и не думал об этом. Они жили спокойно и счастливо, а потом в городке, куда они ходили на рынок, поползли слухи о далёкой чуме.

Купцы, которые привозили товары из Индии, рассказывали, что там на людей напала страшная болезнь, которая выкашивает подчистую целые города. Что люди от неё покрываются чёрными пятнами и умирают в мучениях, ещё добавлялись подробности настолько страшные, что никто в это не верил.

Один купец сказал отцу Ральфа, что болезнь послана за ложную веру и им, правоверным, бояться нечего.

Урбан тогда здорово разозлился и сказал купцу, что Бог не посылает людям смерть лишь за то, что они называют его разными именами. Всю дорогу до дома ворчал под нос:

— Фанатики без единой капли разума! Чтобы вы все утонули! Будто сговорились по обе стороны моря, только там нам говорили, что наши враги мусульмане! А на самом деле им нужны лишь деньги и земли!

— Кто так говорил, отец? — спросил Ральф, едва догнав отца.

— Не важно! — отмахнулся Урбан. — Не повторяй моих слов нигде, понял?

— Так болезнь придет сюда? Или нет? — спросил Ральф. — Купец сказал правду?

— Они заболели не потому, что их вера плохая! — раздраженно ответил Урбан. — Когда-нибудь ты поймешь, что на свете нет ни плохих, ни хороших. И бог уж точно не станет посылать болезнь, чтобы выкосить целую страну! Он-то не сумасшедший фанатик!

— Так болезнь придет, или нет? — повторил вопрос Ральф и отец вдруг посмотрел на него и рассмеялся:

— Ты разговариваешь как малое дитя! А ведь тебе уже двенадцать! — он вздохнул и покачал головой, отвечая на вопрос сына. — Индия далеко, думаю, ни один зараженный не выдержит такой долгой дороги... Мы в безопасности.

Но чума все-таки добралась и до них.

Однажды в оживленный городок, куда Ральф с отцом ходил за покупками, пришел очень бледный человек. Говорили, что у ворот он оперся на стену и стражник спросил, что с ним. Человек сказал, что ищет врача и пошел через заполненную людьми площадь в глубь кварталов.

Никто сперва не знал, что в доме врача человек через несколько часов умер. На другой день к нему в дом пришли несколько соседей и стражник, что вчера стоял в карауле у ворот. Они были бледны, как сама смерть и дрожали от лихорадки, но врач принять их не смог; бледная, как мел служанка объяснила, что ее господин и сам болен. Закашлялась, вытерла пот со лба и ушла вглубь комнат, ещё не зная, что этот порог ей уже не суждено никогда переступить.

Дальше всё развивалось быстро, в считанные дни болезнь охватила весь город, распространяясь как лесной пожар. Ужас вперемешку с горем царил внутри стен. Те, кто еще не заболел, оплакивали родных и близких, и тряслись от ужаса, ожидая, что вот-вот почувствуют первые симптомы. Плачь и стоны слышны были даже за стенами. Ральфу очень хотелось пойти и посмотреть, что там происходит, но отец запретил ему даже приближаться к городу.

Потом пришли вести, что жители предместий попытались запереть ворота снаружи и поджечь городок, но было поздно — в окрестных поселениях уже появились первые зараженные.

— Даже не говори ни с кем, кто подходил к городу! — говорил Урбан, быстро собирая вещи. — Гони прочь каждого — друг это, или сосед!

— А что ты делаешь? Зачем складываешь всё в сундуки? — спросил Ральф.

— Мы уходим, — отрезал отец. — Может быть, нам удастся сбежать от чумы... Анна! Ты вернулась? Жена Абана отдала тебе деньги?! Хорошо, бери узел и идём.

Мать Ральфа с тоской обвела взглядом родное жилище:

— Может быть все обойдется? Может не нужно бежать? Может быть лучше запереть двери и не выходить?

— Мы вернемся, когда все уляжется, — ответил отец. — А пока лучше уйти. Я не хочу потерять ни тебя, ни Ральфа.

Но далеко уйти им не удалось — Анна уже была больна. Когда болезнь коснулась её, они так и не узнали, может быть, когда ходила к соседям, забирать долги, или столкнувшись на улице с зараженным?

Сперва её била лихорадка, но все они делали вид, будто не замечают этого, пока на подходе к соседнему городку силы вовсе не покинули её.

— Ты слишком много волновалась, Анна, поэтому ты такая бледная и тебя лихорадит. Это не болезнь, все пройдет, — проговорил Урбан, глядя на жену со странным выражением, которого Ральф не мог понять.

Отец прогнал его прочь. Велел убираться, но он не ушел, сел за кустами и со страхом наблюдал, как отец, повязав лицо платком, ухаживает за мамой. Слушал страшный кашель, стоны и вскрики. Спустя три дня Урбан вышел из пещерки, в которой похоронил останки жены и увидев Ральфа нахмурился:

— Ты должен держаться от меня подальше. Скорее всего я болен.

Так они и пошли вперед: сперва Урбан, а Ральф позади, боясь приблизиться. Его не пугала мысль заразиться, но он не хотел расстраивать отца. Ночью, пытаясь уснуть, он молился о том, чтобы тоже быть зараженным, если отцу предстоит умереть.

Однако прошло более семи дней, а Урбан так и не заболел, лихорадки не было и он разрешил сыну приблизиться. Они уходили все дальше и дальше от родного дома. Куда? Ральф не знал, а отец вёл себя теперь очень странно. Видимо в голове у него что-то повредилось потому, что он стал забывать где они находятся, все чаще говорил с сыном на родном языке, а это было плохо — люди кругом от страха перед приближающейся чумой теряли разум и творили плохие вещи.

Перед надвигающейся бедой люди всё больше впадали в панику и страшные идеи рождались в их умах. Многие считали, что чума послана в наказание за то, что они так долго терпели крестоносцев в своих землях. Стараясь заслужить прощение, сарацины начали вылавливать христиан.

И вот однажды отца Ральфа схватили, когда он на родном языке обратился к продавцу. "Зачем?! Ну зачем он поступает так?! Будто бы ищет смерти!" — думал Ральф в отдалении следуя за толпой, которая тащила отца.

Урбана заперли в подвале. Ральф слышал, как они говорят, что казнят христианина на следующий день, утром. До заката Ральф скрывался в зарослях у реки, и глухой ночью смог пробраться к подвалу, в котором заперли отца.

Ральф приник к решетке и позвал отца. В лунном свете едва можно разглядеть его тело. Когда Урбан встал, Ральф с облегчением улыбнулся, но улыбка сменилась выражением ужаса — лицо отца побелело, отекло, глаза горели огнем. Ральф уже видел это. Чумная маска, предвестник скорой смерти. После этого последует лихорадка, бред, тело почернеет и начнет разлагаться, источая гнилостный запах. А затем отец перестанет понимать кто он и наконец умрет.

Урбан слабо улыбнулся и с трудом сделал несколько шагов к окну:

— Видишь? Чума догнала меня. Видно такова моя судьба.

— Но когда?! Когда ты заразился?! Мы покинули маму две недели назад, и ты был здоров все это время! Я думал, все позади! — воскликнул Ральф отчаянно и отец приложил палец к губам:

— Тише! Они могут услышать тебя... Три дня назад, в Халике, на рынке. Я купил хлеб у мужчины. Его лицо было таким бледным... что я не отдал ни куска того хлеба тебе, хоть болезнь еще тогда еще не захватила Халик и торговец сказал, что ему дурно из-за жары...

Ральф застонал:

— Что же теперь делать, отец?

— Разве ты сам не понимаешь? Тебе нужно бежать.

— А ты?

— Я уже никуда не смогу пойти, — покачал головой отец. — Только в царство мертвых..

— Но отец!

— Не перебивай, Ральф, лучше слушай. Тебе нужно бежать и бежать быстро, пока чума ещё не пришла сюда.

— Но куда мне бежать, отец?!

— Пора вернуться домой, сын. Найди корабль, переберись через море. Туда чума не сможет добраться. Надеюсь, что не сможет. Ты помнишь, что я рассказывал тебе о месте, где родился? Это в королевстве Наварра, в замке возле деревни Салиста де Памплонна... впрочем, ты сто раз слышал это. Много лет назад я покинул свои земли и отправился за море, потому, что отец мой был беден. Всё, что было я оставил сестре в приданное, чтобы она могла выйти за достойного человека. Себе же я думал нажить богатства и земли тут. Возвратись назад и расскажи своему деду, что у меня ничего не вышло. Может быть, он еще жив. Или по крайней мере жива моя сестра. Скажи ей, чей ты сын и она поможет. Она должна быть замужем за Арнульдом де Крессе. Он хороший человек и не обидит тебя.

— Но я не могу уйти без... — начал было Ральф и вдруг заметил, что отец его вовсе не слышит. Глядя куда-то вверх, за его плечо, отец бормотал странные слова.

— Что? Что ты говоришь?! И куда ты смотришь?! — Ральф оглянулся, но позади никого не было. Вжавшись в решетку, он сумел разобрать некоторые слова:

— Она идет. Она выглядит как дитя, но ее волосы белы, как снег. Она смеется, когда видит почерневшие тела и ужас в глазах оставшихся в живых. «Все вы будете моими», говорит она. «Все вы станете моими. Не пройдет и нескольких лет, как я обойду всю землю от края до края. И не останется места где не ступила моя нога.»

Заскрежетала в отдалении дверь и Ральф понял, что оставаться тут больше нельзя.

— Отец! — в последний раз позвал он, но тот его не слышал. остекленевшим взглядом он смотрел куда-то вдаль. Ральф еще раз оглянулся, прошептал:

— Прощай, — и прячась за кустами, бросился к ограде. Он едва успел спуститься с другой стороны, когда за спиной раздались крики ужаса — стражи сразу поняли, что случилось с их пленником.

Через две недели Ральф наконец добрался до небольшого портового городка, завернув голову старым плащом отца на манер тюрбана. Он был измотан и голоден, и от горя и усталости даже забыл бояться, что мог заразиться от своего отца.

Заметив одномачтовый когг, какими пользовались в то время европейские купцы, Ральф воодушевился.
Капитан с сомнением оглядел его и про себя уже решив, что с этого оборванца взять, видно, нечего, начал расспросы: откуда он пришел и есть ли в тех краях чума.

— Тебе повезло, что ты здоров... нам всем повезло, что она ещё не добралась сюда, — проговорил капитан. — Но это ненадолго. Чума идет к нам и идет быстро. Я говорю купцу, которому принадлежит корабль, об этом каждый день. Глупый купец не хочет слушать и все откладывает отъезд со дня на день. Что с него взять? Он ганзеец. Они так любят деньги, что готовы отдать все на свете, лишь бы получить еще золотых кругляшей!

— Так он ганзеец. Я слышал о них, — кивнул Ральф.

— Тьфу на них и на их союз, пусть они влиятельны, как король! Жизнь дороже! — капитан сплюнул под ноги. — Я подожду до завтра и подниму парус. Пусть делает, что хочет! Чума идет сюда с востока. Пока в порту тихо, но в любой момент может появиться один больной и бах! — он резко развел руки в стороны, — мы все погибнем.

— Ну, ну, — к ним подошел тучный мужчина покачал головой. — Не стоит так переживать! Чума еще далеко и даст бог, до нас не доберется, — тут он вытащил из-под одежды ладанку и коснулся ее губами. — А это кто? Твой друг? — купец повернулся к Ральфу.

— Я — Ральф Бейлорд, — тут же поклонился Ральф. — Сын рыцаря Урбана Бейлорда, который отличился, защищая Акру.

— Все равно Акру взял султан, что толку было отличаться, — отмахнулся купец.

— Но не по вине моего отца! — Ральф проревел это так, что стоящие поблизости обернулись.

— Прости, — легко сказал купец. — Все время забываю, какие вы рыцари, вспыльчивые, едва кто-то заговорит о чести. Я не хотел оскорбить твоего отца и сказал так только потому, что не знал, какой он великий человек. Итак, чего ты хочешь и почему ты одет как сарацин, раз уж ты — благородный рыцарь?

Немного остыв, Ральф ответил:

— Я намотал на себя этот тюрбан только для того, чтобы скрыться. Христиан обвиняют в том, что пришла чума. Говорят, будто мы принесли ее в эти земли. Но это ложь!

— Конечно ложь, — снова легко согласился купец и Ральф с подозрением на него посмотрел. — Чума пришла из Китая. Сперва она бушевала там. А после попала в Индию, теперь пришла сюда. Я только надеюсь, что она не доберется до Европы, — при этих словах капитан и Ральф истово перекрестились. — Но ты так и не сказал, чего хочешь? Если ты подошел чтоб поговорить, то прощай, я спешу.

— Я хотел бы попасть домой, за море, — ответил Ральф.

— А денег у тебя нет, — оглядев его грязную и бедную одежду сказал купец. — Что ж, если рыцарская гордость позволяет тебе работать, я возьму тебя. Ты крепкий мужчина и можешь пригодиться в дороге.

— А когда мы отправимся?! — воскликнул капитан. — Нельзя оставаться здесь долго! Чума того гляди доберется до нас!

— Отправимся завтра, — сказал купец, поднимаясь по сходням. — На рассвете Бей Наури привезет последние тюки с товаром. Мы рассчитаемся и выйдем из гавани.

— А в какой город вы плывете? — крикнул вслед ему Ральф.

— В Геную, — ответил купец.

На другой день, едва рассвело, корабль поднял сходни и тронулся в путь. Судно ганзейского купца убегало от берегов Палестины, захваченных болезнью. Капитан командовал на мостике и Ральф, наравне с другими матросами выполнял все приказы. Они еще снимались с рейда, когда с берега донеслись крики. Крики становились всё громче.

— Что там? — купец подошел к борту и встал рядом с застывшими матросами. А с берега донеслось:

— Чума! Чума! Спасайся кто может!

— Дождались! — буркнул капитан выразительно глядя на купца.

Тот лишь пожал плечами:

— На все воля божья!

Следующую неделю все судно дрожало от страха. Матросы исподтишка оглядывали себя и друг друга. Но все обошлось, никто не заболел и через положенное время на горизонте показалась Генуя. Был 1347 год.

— Мы спасены, — Ральф стоял рядом с хозяином судна, глядя на приближающиеся огни. — Чума осталась за морем.

— О нет, — ответил купец. — Не спасены. Море ненадежная преграда. Чума уже едет сюда на каком-нибудь из кораблей.

— Так что же делать?! — воскликнул Ральф.

— Бежать дальше, — пожал плечами купец. — Или оставаться. Итог один — ты либо умрешь от чумы, либо нет. Она выглядит как дитя, но ее волосы белы, как снег. Она смеется, когда видит почерневшие тела и ужас в глазах оставшихся в живых.

— Что?! — переспросил с ужасом Ральф. Купец почти дословно повторял то, что произнёс его отец в их последнюю встречу.

— Что? А эти слова! Это из книги одного святого. Говорят, он видел в лицо саму смерть.

Едва их корабль вошёл в порт Генуи, к ним навстречу двинулась лодка со стражами. Над заливом стоял туман, лодка двигалась почти бесшумно, а лица стражников были зарыты черной материей. Капитан переглянулся с купцом, едва заметил их.

— Ну вот, а ты все торопил меня мой друг, — грустно сказа купец и посмотрел на капитана. — От судьбы не уйти!

— Эй, на судне! У вас есть больные?! — крикнули и-за борта.

— Нет! — ответил капитан. — Мы все здоровы.

— Тогда вам лучше уплыть. Генуя охвачена чумой, — сообщил им стражник. — Два месяца назад из Константинополя пришла галера. Все до единого, матросы и пассажиры были больны. Мы не пустили их в порт, только позволили падре Ательстану причастить умирающих. После этого галера ушла. Но через три дня падре Ательстан заболел...

— Зачем же позволили святому отцу пойти на зараженный корабль?! — перегнулся через борт спросил капитан.

— Кто мог подумать, что болезнь, которая косит неверных, коснется святого отца?! — ответил из лодки стражник.

— Ну да, он же из другого теста сделан! — буркнул купец себе под нос.

— Но у нас нет воды и еда на исходе, — закричал капитан. — Куда нам плыть? Где ещё нет чумы?

Стражник пожал плечами:

— Говорят, она уже повсюду.

И Ральф, со всех ног бегущий от чумы, понял, что попал прямо к ней в объятия.

Прощаясь, купец со слезами дал юноше денег, чтобы он смог купить себе коня и покинуть город так быстро, как только возможно. Они обнялись на прощание:

— Пусть Бог хранит тебя, мальчик!

— И вас! Спасибо за вашу доброту и щедрость! — ответил Ральф сжимая две серебряных монеты.

Он спустился с трапа, оглянулся в последний раз и ушёл. Что случилось с капитаном одномачтового когга, оставшегося в порту Генуи, охваченной первой волной чумы, Ральф так и не узнал. Ему хотелось верить, что толстенький ганзиец спокойно продал свои товары, и загрузив полные трюмы, отплыл, живой и здоровый, и все его матросы и капитан тоже стояли рядом с ним на палубе.

Но шансов на подобный исход было мало. Ещё не покинув порт, Ральф понял, что всё здесь охвачено чумой. Куда бы он не подался, всюду видел белые, отёчные лица, слышал кашель и проклятия. Всюду говорили, что спасенья нет нигде, что весь мир уже охвачен этой заразой. Ральф поспешил как можно скорее выбраться за городские ворота и отъезжая, ещё раз оглянулся и помянул капитана добрым словом, ведь если ему и его команде удастся не заразиться в этой клоаке смерти, это будет поистине чудом господним!

Из Генуи Ральф, всё ещё здоровый, попал в Марсель, но оказалось, что чума уже пришла в него. Не заезжая в город, юноша бросился в объезд и после долгих месяцев пути, едва живой, попал в Авиньон, где в тот момент располагалась резиденция папы. Но снова чума опередила его и добралась туда раньше. В Авиньоне, куда спешили все испуганные, надеясь в святом городе найти защиту от бедствий, чума свирепствовала особенно круто.

Когда Ральф въехал в город, больше половины населения было уже мертво, улицы завалены трупами, на смену им прибывали всё новые и новые несчастные, а надежде, что папа вымолит исцеление для них всех. А на улицах хозяйничали доктора в чумных масках и похоронные команды по приказу папы Климента шестого, свозили мертвых в кучи и сжигали прямо у стен города.

Конь Ральфа ещё на подъезде пал и денег больше не осталось. Не зная, что делать, он вместе со всеми остальными двинулся к резиденции папы, надеясь найти там помощь.

Он понимал, что чем гуще толпа, тем больше шансов заразиться и горячо молился, оглядываясь вокруг. Впереди кто-то вдруг крикнул:

— Смотрите! Это больной! Это больной!

Тут же толпа шарахнулась в сторону, Ральфа едва не уронили на землю, с трудом он смог удержаться на ногах. Закричали люди, раздался визг, впереди несколько озверевших мужчин терзали кого-то. Были слышны звуки ударов и крик.

Потом, словно ничего и не случилось, люди снова направились к папскому дворцу. Только толпа разбивалась надвое, обходя место расправы.

Папа Климент шестой так и не вышел к людям. Некоторые говорили, что он сбежал, прячется в отдаленном дворце, не подпускает к себе никого, а приближенных заставляет целый день жечь вокруг себя огонь для того, чтобы зараза не могла к нему подобраться.

Но большинство не верили в это. Вокруг говорили, что папа возносит молитвы день и ночь, чтобы бог спас Авиньон и христиан во всем мире.

Наконец на балкон вышел епископ и завел пространную речь, о том, что болезнь эта послана господом в наказание за грехи.

— Мы забыли бога, отвернулись от него! — вещал епископ. — Грядет конец света! Пророчества сбываются и вот, видим коня бледного и имя ему — Смерть.

Люди внизу в ужасе выли, а епископ продолжал:

— Женщины, словно блудницы, обрядились в узкие платья, что того и гляди лопнут и телеса их вывалятся наружу! Бесовская остроносая обувь возмущает Господа! Вы разгневали его и Господь послал вам все эти кары за грехи! Обретите страх божий! И тогда господь смилуется над вами! Ибо только Всевышний может отвратить распростертые крылья чумы!

После он объявил, что папа объявил этот год святым и приказывает всем им идти в святой город Рим, чтобы там вознести молитвы о спасении. А тех, кто умрёт в пути, встретят ангелы и каждого проводят прямо в рай.

Какой-то крестьянин, неподалеку от Ральфа сказал товарищу:

— Думаю, папа не зря нас посылает в Рим. Наверное, его святейшество хочет, чтобы мы все покинули Авиньон. Меньше народу — меньше заразы.

— Не греши ты! — слабым голосом ответил его товарищ. — Кто знает, может грядет конец света, и апостол Петр спросит с тебя за эти слова?

Ральф услышал, что голос говорящего звучит натужно и прерывается, словно человек пытается выбраться из-под воды, с ужасом повернулся и увидел уже знакомую чумную маску на лице говорившего. Он рванулся в сторону, толпа не хотела пропускать его, напротив, отбросила на больного. Тот глянул в его искаженное страхом лицо и прошептал:

— Ничего, не бойся меня. Да, я болен, но это ничего. Всех нас вскоре приберет Смерть. От неё не спрятаться, смирись, брат! Всех нас она приберёт к себе.

Ральф почувствовал его дыхание на своем лице и бросился бежать. В этот раз ему повезло и он смог пробраться между слушателями.

Неподалеку вновь началась драка и Ральфа швырнуло на ограду дворца.

— Стой! — угрожающе выставил пику солдат, — Не приближайся к ограде!

Но Ральф его уже не слышал — от голода и волнений он потерял сознание.

Очнулся Ральф уже ночью. Кто-то поднес к его губам стакан с молоком и осторожно приподнял, поддерживая за плечи.

— Не троньте меня! Я видел зараженного! — попытался отстраниться Ральф.

— Не волнуйся об этом, сын мой, — ответил тихий голос и стакан с молоком снова прижался к его рту. — Вскоре все мы увидим зараженных, а многие встретятся и с Создателем нашим.

— Кто вы? — слабым голосом спросил Ральф.

— Зови меня фра Винченце. Я один из малых служителей Господа и по указу папы возношу молитвы о болящих и помогаю им. Хочешь помогать людям вместе со мной? В такое время мы нуждаемся в каждой паре рук.

Так Ральф оказался в погребальной команде фра Винченце. Каждый день они ездили на возке и собирали на улицах трупы, чтобы сжечь их. Выбрасывали вещи зараженных и поджигали их тоже, а в зданиях, жители которых заболели, закладывали камнями окна и двери, надеясь остановить болезнь.

По вечерам, возвращаясь в резиденцию они снимали плотные кожаные штаны и рубахи и Ральф отправлялся к фра Винченце, который, угощал его молоком, и читал вместе с ним молитвы, или главы из святого писания. Но чаще всего фра Винченце был в больнице, где пытался облегчить страдания больных. Нет, не тех, что заболели чумой, этим-то уже не поможешь. Но были и другие больные.

Мир вокруг слово сошел с ума. Будто мало смертей, принесенных чумой, люди сами убивали друг друга. Власти молчали, сейчас было не до порядка. Стражей не хватало, и мародерство и насилие процветало в городе. Ральф слышал, что в других городах люди взялись громить еврейские кварталы, обвиняя их в кознях и сговоре с Сатаной.

Еще появились целые сообщества, разыскивающие отравителей. Эти утверждали, что чума пришла не просто так — якобы колдуны и ведьмы отравили колодцы ради Сатаны, своего господина. То тут, то там, находили виновных. Расправа всегда была скорой и кровавой. Оглашались нелепые улики, расспрашивали соседей, тут же виновных вытаскивали из дома и устраивали расправу прямо посреди улицы. Принять участие спешили все, люди словно потеряли всё человеческое. Не успевали труп ещё остыть, как обезумевшая толпа мчалась в другой конец города, где якобы видели ведьму.

Раненные во время этих беспорядков толпами приходили к храму и фра Винченце перевязывал их, читал молитвы и просил Господа вразумить несчастных и открыть им глаза, ибо они не ведают, что творят. А Ральфу не хотелось за них молиться, ему хотелось взять в руки меч и перебить всех этих безумцев.

Однажды вечером Ральф не нашёл фра Винченце ни в молельне, ни возле больных. Монахи сказали, что ему святому отцу стало худо и он отправился к себе. Ральф бросился к его келье и услышал за дверью надрывный кашель. Двое монахов у входа сосредоточенно размешивали цемент в деревянном тазу, а служка складывал у входа камни. Ральф закричал:

— Что вы делаете?!

Удивленно взглянув на него, монах ответил:

— Бедный фра Винченце заболел. Его нужно замуровать.

Замуровать?! Оставить без воды, ухода и пищи на мучительную смерть?! Тут Ральфа охватил гнев такой силы, что перед глазами все покраснело. Он растолкал монахов, бросился в келью и припал к руке фра Винченце, весь дрожа.

— Зачем ты так, сын мой? — пытаясь сдержать кашель спросил он. — Эти бедные люди не виноваты. Страх руководит ими. Прости их от всей души.

— Но я не могу простить! Я хочу убить их! Они жестоки и глупы! — зарыдал Ральф, прижимая руку святого отца к груди. — Не оставляйте меня, прошу вас! Что мне без вас делать?!

— Беги отсюда, как можно скорее, — посоветовал ему священник. — Сейчас они приведут еще народ, как бы тебя не замуровали вместе со мной...

— Беги, же, — добавил он, видя колебания Ральфа. — Возьми мой кошель. Там есть немного денег... И под подушкой серебряный крест... Возьми его тоже и беги. Я не боюсь, что ты заразишься от меня, я верю, что Бог тебя сохранит...

Обливаясь слезами, Ральф поцеловал священника в морщинистую щеку, прислушался к учащенному дыханию. Из-за угла уже доносились крики. Ральф еще раз посмотрел на священника, достал из-за пазухи нож и всадил с размаху ему в грудь. Всхлипнул отчаянно и горько.

— Вот он! Держите! Жгите их обоих! — в келью влетел горящий факел, следом кто-то плеснул возгорающуюся смесь.

Ральф вскочил и захлопнул дверь перед носом у монахов. Подтащил тяжелый стол. Пол и кровать уже горели и едкий дым наполнял комнату. Ральф вытащил крест и деньги, бросил на священника прощальный взгляд и выпрыгнул из окна.

Через месяц по-прежнему здоровый Ральф, достиг Нима, охваченного чумой, потом отправился в Альби, где люди умирали прямо на улицах. В пути между городами, он встречал порой целые вымершие деревни, а в городах теперь царил ужас и только похоронные команды ещё сохраняли какое-то подобие порядка.

Улицы городов пропахли дымом — в надежде спастись тут жгли всё подряд. А по ночам на улицы выходили мародеры. На пути ему постоянно встречались толпы беженцев, что бежали, в надежде спастись. Куда? Они не знали. Ходили слухи, что в Париже нет чумы и некоторые пробирались в Париж. Ходили слухи, что в Марселе нет чумы, и некоторые пробирались в Марсель, порой сталкиваясь в пути.

Но еще Ральф слышал, что чума достигла уже далекой Англии и повернула обратно на восток — косить славянские племена. А люди все бежали от нее, ища безопасного пристанища и толпами умирали по дороге.

Прошли долгих три года после того, как Ральф прибыл в Европу, три долгих года метаний и бегства, прежде, чем он добрался до столицы Наварры, города Памплоны. Там творилось тоже самое, что и всюду. В тавернах города ему попадались беженцы, которые бежали от испанской чумы прямо в объятия чумы, надвигавшейся из Франции и он не знал, стоит ли им говорить, что вся Франция охвачена чумой и спасения там не найти.

Королевство Наваррское дрожало от ужаса. Толпы мародеров хозяйничали на дорогах. Порой Ральф пробирался по ночам, чтобы избежать встреч с ними. Но всему приходит конец и осенью 1351 года, Ральф пересек реку Элорц. До замка его предков у деревни Салиста де Памплона оставалось не больше трех дней пути.

— Лишь бы они были живы и здоровы, — про себя молился Ральф, сжимая под одеждой серебряный крест фра Винченце, который так и не захотел продать.

Темнело. Отдаленные шпили башен показались на той стороне низины, перерезанной небольшой речкой. Ральф некоторое время рассматривал его. Все, как и описывал отец — красивый замок с тремя шпилями. он решил поехать туда сейчас же, не останавливаясь на ночлег.

Через узкую речку, споро бегущую по дну, был перекинул деревянный мост, едва копыта коня коснулись деревянных брёвен, Ральф увидел девочку. Не старше десяти лет, в простом, суконном платье, девочка стояла спиной к нему и разглядывала что-то в потоке. Она даже не повернулась, услышав стук копыт.

Ральф спрыгнул на землю и медленно пошел к ней. Может быть она больна. Тогда он оставит её. Как бы это не было жестоко, ещё хуже было бы привести больную под сень родного замка.

— Здравствуй, дитя. Что ты делаешь? — спросил он, остановившись в шаге от нее.

— Смотрю, как по ручью плывут мертвецы, — ответила девочка и обернулась.

Он увидел ангельское личико, обрамленное светлыми волосами. Слава богу, не пораженное чумной маской, хотя и бледное. Потом перевел взгляд на речку. По течению, задевая за коряги, медленно плыли два раздутых тела.

— Кто ты? Как здесь оказалась?

— Я пришла издалека, — она махнула рукой куда-то вдаль и снова повернулась к ручью. — Всех, кого я встречала унесла чума.

На миг Ральфу показалось, что девочка снова улыбается. Но ему уж точно показалось, потому что нельзя улыбаться, рассказывая про такое.

— Куда ты идешь? — спросил Ральф.

— В замок у деревни Салиста де Памплона. Туда еще не добралась чума.

— Я тоже еду в замок. Хочешь, я подвезу тебя?

— Это было бы чудесно, добрый рыцарь, — ответила она улыбнулась и поклонилась, а Ральфа будто кольнуло иглой.

Почему простая крестьянка разговаривает как знатная сеньора? И на ней такое чистое платье, а ведь она шла пешком бог знает откуда...

Девочка подошла к Ральфу и широко улыбнулась. Настороженно глядя на нее, он спросил:

— Кто ты?

Девочка сказала:

— Я та, что пришла собрать жатву. Я беру каждого, кого пожелаю.

— Ты... — язык пристал к горлу Ральфа, — ты и есть... Черная смерть?

Она ничего не ответила и повернулась к реке. Ральф увидел, как из под моста показался еще один труп.

Место было тихим, наступал вечер и только плеск волн нарушал тишину. И вдруг Ральф услышал еще один звук, от которого у него кровь застыла в жилах — смех. Тихий и счастливый. Это смеялась девочка. Ральф невольно отступил в строну и она, чуть повернув к нему голову, вдруг сказала:

— Посмотри, как они плывут по реке. Я могу вечно смотреть на это. Жаль, у меня мало времени. Мне нужно спешить. Ведь я еще не была в замке...

— В замке у деревни Салиста де Памплалонна, — непослушными губами закончил Ральф.

Девочка обернулась к нему и он увидел, что белки ее глаз почернели. Он отступил еще на шаг и она снова рассмеялась.

— Да, да, я спешу в замок у деревни Салиста де Памплонна! — воскликнула она. — Там меня ждут люди, множество людей! Старый конюх Жан, который катал твоего отца, садовники, нянька, сестра твоего отца — почтенная тетушка Аделаида, ее муж, дочь и внучка. Всех я поцелую, возьму за руку, и они побледнеют, как снег, а потом на них расцветут черные пятна и жар сожжет их изнутри... О, я заберу даже малышку Жанну... — она облизнулась, обнажив острые, мелкие зубки и Ральф вздрогнул и отступил жалобно воскликнув:

— Кто ты? Откуда ты взялась? Сам отец тьмы послала тебя нам?!

— Я была всегда. Никто не посылал меня. Я жила в этом мире так давно! — сказала девочка. — Долгие годы я была тут, но не имела такой власти над людьми. Люди, что жили прежде совсем не боялись меня. А потом вдруг что-то случилось. Мир сломался.

— Люди замёрзли, им стало холодно, очень холодно и все они легли спать в снег. А потом с севера пришли большие льдины. Они покрыли всю землю и никого не осталось совсем. Я тоже замерзла и уснула. Я долго спала... Но однажды открыла глаза.

Девочка повернулась к Ральфу и он увидел её лицо. Как он мог подумать, что перед ним ребенок?! С детского, чистого личика, сквозь окна глаз на Ральфа смотрела старуха.

— Мир стал совсем иным, — сказала она. — Я помню, как заснула в красивом лесу, а проснулась в сухой степи. Люди исчезли, а мелкие зверьки нашли меня. Это были совсем другие звери... новые. Они играли со мной и совсем меня не боялись. Нам было весело и я привыкла к этому новому миру, где нет людей... Но вдруг мои друзья привели меня к людям. И это были совсем иные люди.

Девочка хохотнула.

— Как только я взглянула в лицо первому, он побелел, затем расцвёл черными пятнами и умер, и тогда я поняла, что могу собрать огромную жатву!

— Но я заболталась! — сказала девочка. — Прости, но мне пора бежать... в замок у Салиста де Памплона, — она пристально посмотрела ему в глаза, и Ральф почувствовал, что сердце замирает внутри, словно бы его сковал мороз.

— Чего ты хочешь? — вдруг спросил он.

Девочка потемнела лицом и оно в миг изменилось:

— Чего я, Я, великая Черная Смерть могу хотеть от такого как ты?!

— Не спроста же ты показалась мне тут, возле самого дома? — Ральф вдруг почувствовал отчаянную решимость. — Ты ждала меня тут! Говори! Зачем?!

Девочка с минуту смотрела на него пристально и черные брови сдвинулись к переносице.
Уже совсем стемнело. Ночная тьма скатилась в низину, застилая всё. Только лицо девочки с глазами старухи белело в темноте и чёрные тени окружали глазницы. Что-то плеснуло под мостом, и Ральф почувствовал запах мокрой земли и гнили.

Ему стало страшно, страшно по-настоящему. Он не испытывал такого ужаса когда умерла его мать и даже когда ему пришлось всадить нож в сердце фра Винченце, чтобы избавить его от страданий.

— Сказать, чего я хочу? — девочка шагнула к нему и Ральф увидел за её спиной тени, похожие на два черных крыла. Он вздрогнул. Смертельный ужас сжал горло, и Ральф вдруг вспомнил, как однажды, в Авиньоне, его команде преградила дорогу обезумевшая толпа. Те люди попытались обвинить их, сборщиков трупов, что они подбрасывают отраву в дома жителей. Насилу они тогда отбились крюками. Ральф думал, что им не спастись, и их жизни оборвутся на узких улочках Авиньона, но даже тогда ему не было так страшно.

И тут девочка сказала жалобно:

— Я не могу забрать всех! Есть такие как ты. Вас я не могу взять, сколько бы не пыталась!

Ральф сглотнул:

— Почему?

— Я не знаю! — закричала она и птицы в ближайшей роще взлетели с деревьев.

Её лицо тут же изменилось, и она стала похожа на настоящую маленькую девочку, которая потеряла игрушку:

— Мне так хочется! — она склонила голову на бок. — Так хочется забрать тебя! Я видела тебя еще там, на юге, за морем... ты был так близко... но я не могла взять тебя...

— Почему? — пересохшим ртом прошептал Ральф глядя как она приближается к нему.

Лицо девочки снова исказила гримаса, уголок рта съехал на подбородок, обнажая кость.

— Я не могу взять тебя! — ее рука вытянулась из-под одежды и прикоснулась к нему. Ральф вздрогнул от ледяного холода, проникшего прямо к сердцу, а девочка всхлипнула:

— Видишь?! Я не могу забрать тебя, как бы мне не хотелось!

Ральф вздрогнул. Ноги не держали больше. Отец не мог бы упрекнуть его в том, что он проявил слабость недостойную рыцаря. С любым противником Ральф готов был сражаться, но сражаться с отродьем дьявола невозможно!

— Если я пойду с тобой, ты не тронешь замок у деревни Салиста де Памплона? — спросил он, закрыв лицо руками и вздрогнул, услышав у самого уха клокочущий шепот:

— Да!

— Что мне сделать? — спросил он.

Ледяная ладонь взяла его за плечо и вложила в руку нож:

— Воткни его в свое сердце... Сейчас.

— Позволь мне лишь увидеть их хотя бы раз... — начал он, но ледяная рука сжала плечо:

— Нет. Либо сейчас, либо никогда!

Ральф почувствовал, что страх его покидает. Нет ничего позорного для рыцаря в том, чтоб умереть спасая близких.
«Моя жизнь за жизнь моей семьи. Справедливо».

ОН не боялся, что его рука дрогнет. Так и случилось.

Девочка подошла к бездыханному телу, хмыкнула, перевернула его ногой.

— Ну вот.

Она перешагнула через тело Ральфа и хотела идти дальше, но тут во тьме разлился серебряный, мягкий свет и бестелесная фигура преградила ей дорогу.

— Тебе нельзя идти туда, — сказал голос мягкий, но грозный.

Она отшатнулась:

— Ты не смеешь останавливать меня!

— Пусть так, — ответили ей, — Но ты заключила договор и должна выполнить его. Ты должна повернуть.

Девочка нахмурилась и уперла руки в бока. Серебристый свет разросся, преграждая ей путь, и она отвернулась, не в состоянии выдержать его.

— Ты должна уйти, — повторил голос. — Тебе здесь не место.

— Он не остановил меня навсегда. Я ещё соберу свою жатву!

— Но этот замок ты не получишь. Ты уйдешь и будешь катиться всё дальше и дальше, пока не погибнешь где-нибудь на краю мира. Потому что пока на свете есть такие как он, тебе не получить всех людей. Уходи.

Её фигура растаяла, как черный дым, а мертвого Ральфа окутал серебристый свет. Поднял и унес ввысь.
В замке у деревни Салиста де Памплона спокойно спали не подозревая, что произошло в низине у реки.

Эпилог.

Черная смерь прокатилась по всей Европе, сжигая жизни на своем пути. Опустошив Европу, она поднялась вверх, собрала жатву в Англии, Ирландии, а после снова ушла на восток. Побродив по просторам Руси, она снова потеряла силы и умерла где-то в Китае, забрав почти треть населения, жившего в ту пору на Земле. Но в каждом городе, каждой деревне остались те, перед кем чума была бессильна, кто смог выстоять перед ней. Кто знает почему?

В королевстве Наварра несколько небольших деревень и замков не были затронуты чумой.