Рыцаря печаль

Рыцарь в полном доспехе с опущенным на шлеме забралом остановился в центре двора и бесшумно вытащил из ножен меч. Монахи стояли в ступоре. Кто-то бросился за аббатом. В воздухе повисла угрожающая мрачная тишина, в которой только и слышалось, что сдавленное сопение рыцаря.

Аббат появился вскоре. Его сопровождали два монаха и мальчик-послушник. Все кроме самого седоголового настоятеля остановились шагах в пяти от замершего и застывшего, словно статуя, рыцаря. Аббат приблизился к нему.

-Что вам угодно, сын мой? – осторожно спросил он, поглядывая на сверкающий меч. Он не мог и представить, что побудило рыцаря в полном боевом облачении появиться здесь. - Это святая земля, - смиренно произнес он и осмотрел двор. Выход из каменного окружения был только один – через главные ворота.

-Инквизитор, - раздался хриплый металлический голос, вырвавшийся, казалось, из каких-то потаенных глубин мрачного подземелья. – Где он?

Аббат вздрогнул, но тут же взял себя в руки. Теперь он понял, зачем явился этот воин. Надо полагать, один из тех бедняг, что не вовремя или вовсе зря вернулись с войны. Эти измотанные походной жизнью и лишениями люди.

Настоятель смерил его взглядом, все более уверяясь в своих догадках. Именно такой стоял перед ним. Разорившийся дворянин. Иной бы и не пришел сюда в полном одиночестве, а давно бы учинил массовую резню в компании друзей и подданных. Но таких случаев к счастью удается избежать посредством расчетливой дискриминации. Проще говоря - зная кого трогать, а кого нет.

-Инквизитор отбыл второго дня, сударь, - уже более уверенно проговорил аббат и полуобернулся, решив, что разговор окончен и скоро уже можно возвратиться к своим делам.

-Куда отбыл? - прохрипел рыцарь и чуть двинул рукой, в которой держал меч.

-Не смею знать точно, но полагаю что в сторону Праги.

Аббат посмотрел на забрало шлема рыцаря, покачал головой и грустно вздохнул, нарочито принимая лицом скорбное выражение.

-У тебя какая-то беда случилась, сын мой?

Рыцарь повернул голову и пристально посмотрел на старика. Сквозь щели забрала он хорошо видел его, привыкший к подобной картине за долгие годы походов.

-Беда случилась, - прорычал рыцарь. И голос его теперь походил не на хрип, а на рыдающий вой.

Он сделал резкое движение плечом, взмахнул рукой и меч описал в воздухе дугу. С каким-то хлюпающим звуком он прошелся по телу аббата в районе груди, и со звоном острие коснулось земли. Меч снова замер.

Все произошло так внезапно, что никто и не понял случившегося. Аббат стоял и молча хлопал глазами, продолжая взирать на рыцаря. Но в следующий миг он вдруг как-то осел, побелел лицом, схватился руками за грудь, вскрикнул и рухнул на песок дорожки спиной, являя миру кровоточащую пропасть на теле. Рыцарь сделал к нему шаг и с хрустом вонзил меч в лицо. На латы брызнула кровь. Рыцарь выдернул клинок, опираясь ногой на тело.

Со всех сторон послышались крики страха и отчаяния, но среди них были и такие:

-К оружию, братья.

Два монаха бросились к воротам, но рыцарь преградил им путь. Он размахнулся мечом и разом обезглавил обоих. Одного, правда, только наполовину – не хватило длины меча. Голова повисла на обрубленной плоти и как-то печально смотрела по сторонам. Кровь, хлынувшая на песчаную дорожку, быстро впиталась, оставив только большое бурое пятно.

Рыцарь взревел. Он бросился к воротам и за несколько ударов перерубил толстый канат, удерживающий их в открытом состоянии. Тяжелая решетка с грохотом опустилась, делая двор монастыря замкнутой локацией, из которой выбраться уже никто не мог.

Монахи с визгом разбегались по двору, а рыцарь методично, делая ровные тяжелые шаги, догонял каждого в каком-нибудь замкнутом пространстве и с изощрением лишал жизни. Ни о каком оружии братья больше не кричали. Каждый бежал, куда мог.

После очередного убийства рыцарь разглядывал окровавленную жертву, о чем-то думал мгновение и шел следом за другой.

Аббат, двенадцать монахов и четыре послушника были убиты с особой жестокостью в стенах монастыря Святой Богоматери. Один единственный человек уцелел – мальчик лет шести, сирота, забившийся в темный угол винного погреба.

Молча, в течение часа, рыцарь чинил канат на подъемном механизме ворот. Затем, подняв их, вышел и оглядел округу. Никакого избавления от груза горя и печали он не испытывал, голос покаяния не звучал в его душе. Он жаждал истинной мести.

Двадцать дней он сидел в темном зале своего пустого лесного замка, вынашивая хоть какой-то план. Но мысли сбивались в кучу как безмозглые овцы и не давали никакого шанса на конструктивный план. Ярость закипала в нем, безумие поглощало. Дикая жажда яростной мести родилась в нем, взросла и толкнула на отчаянные действия.

Леди Анна была сожжена на костре за четыре месяца до его возвращения из похода. Сожжена на костре странствующим инквизитором, паскудным дельцом, убивающим людей, забирающим их честь и реквизирующим имущество.

Рыцарь отбросил воспоминания как тяжелый камень и двинулся в сторону деревьев, где оставил коня. Солнце нещадно палило, нагревая доспехи, но близился вечер и к ночи он рассчитывал нагнать обоз.

Слишком много сделано.

По округе пронеслась волна страшных слухов о дьявольском рыцаре, убивающем монахов и священников. В четырех монастырях были зверски убиты все братья, включая молодых послушников и стариков.

Свобода воли, свобода выбора и не подчиненное общим уставам мышление. Вот чего лишь достаточно для того, чтобы тебя сожгли на костре, измучив перед тем страшными пытками.

Сожжена на костре.

Рыцарь несся во весь опор. Мощный боевой конь громко хрипел, разбрасывая в стороны хлопья пены. Всадник ревел, оглашая округу яростным отчаянным воплем. Он с силой сжимал поводья, в исступлении пришпоривал коня. Тот в свою очередь, словно и не был простым конем из плоти и крови, все ускорялся, хрипя и раздувая ноздри.

Когда дорога сделала поворот у леса, взору открылась панорама долины между двух невысоких гор. Там, среди пашен, на дороге, в лучах заходящего солнца он увидел медленно двигавшуюся процессию. Четыре всадника, телега и большой черный ваген.

Рыцарь резко потянул поводья, конь встал как вкопанный, продолжая громко хрипеть. Он заржал, затем стал ходить кругами, словно был не в состоянии вот так сразу остановиться совсем. Будто сам он спешил, изнемогая от гнетущего чувства мести.

Солнце быстро садилось, подступали сумерки.

Рыцарь пришпорил коня, прикрикнул и пустил его галопом.

Никаких полумер, только цель. Только полная отдача тому безумному делу, которое задумано.

Он смог нагнать обоз лишь у стен небольшого города. Заметив преследование, ему навстречу из обоза выехали два всадника. Облачены они были в черно-малиновые цвета. Из доспехов только кольчуги и кирасы. Головы покрывали полуспущенные капюшоны.

Они остановились за несколько сот метров от рыцаря, он продолжал скакать. Когда рыцарь уже был совсем рядом, один из охранников поднял руку, приказывая остановиться. Но этот жест не возымел нужного эффекта. Обратно – рыцарь вытащил меч и приблизившись на большой скорости рубанул по той самой руке. Она отлетела в сторону, из культи брызнул фонтан крови. Лошади охранников заржали и рванулись в стороны. Второй выхватил меч, пока первый, страшно подвывая, согнулся над обрубком.

Охранник кинулся вслед за рыцарем, но тот дернул поводья, резко развернул коня и понесся навстречу, выставив вперед острие меча. В сумерках его латы казались черными, слегка поблескивающими. Охранник и не понял сразу, что такими они стали от пролитой на них многочисленной крови.

Он дрогнул, прижал к шее лошади меч и повернул в сторону. Резко пришпорил коня и попытался уйти вдоль леса. Он уже видел городские стены за макушками деревьев, и теперь рассчитывал только на одно – бежать. Вид безумного рыцаря поверг его в ужас.

Но более всего обескуражило его следующее. Рыцарь, разъехавшись с ним, ринулся к первому, безрукому уже, охраннику, взмахнул над ним мечом и рубанул сверху на опущенную к шее лошади голову. Секунду назад еще тот подвывал, стараясь унять хлынувшую из руки кровь, но теперь вмиг затих. Кровь из разрубленной пополам головы брызнула на гриву лошади, всадник дернулся и вывалился из седла. Животное ринулось прочь в заросли леса.

-Кто-ты? – крикнул охранник, быстро удаляясь. Но его крик утонул в шуме топота копыт. Да и вряд ли бы рыцарь услышал его, он уже никого не слышал.

Постоянно оглядываясь, всадник доскакал до ворот. Он приостановил коня и прокричал стражникам:

-Демон во плоти явился. Он гонится за мной.

Стражники поначалу опешили, решили, что этот всадник свихнулся. Но безумный вид его, вид страшно испуганного человека, заставил их схватиться за алебарды и арбалеты.

-Он скачет сюда, - последнее, что прокричал охранник и проехал в ворота.

В какие-то минуты весь гарнизон городка-заставы был поставлен на уши. По стенам забегали лучники и арбалетчики, к воротам стянулись еще порядка тридцати человек мечников и копейщиков.

Во внешнем дворе, перед внутренними воротами быстро спешивались люди. Среди них было несколько облаченных в рясы, но совсем не схожих по облику со священниками. Каждый имел при себе либо меч, либо кинжал.

-Принесите мне голову этого демона! – крикнул один из тех, что в рясах. По виду он был самым важным, имел лицо волевое и жестокое. В его глазах читалось нечто такое, что говорило о том, что данный человек не остановится ни перед чем на пути к своей цели. И теперь он столкнулся с тем, что тоже не желало никак останавливаться.

Инквизитор знал о погоне. Он всегда ожидал нечто такого, экстраординарного. Скольких мужей он уже замучил и убил вслед за их ведьмами-женами, но среди них не было ни одного хоть сколько-нибудь способного противостоять ему. Теперь наступал иной случай.

Также инквизитор знал, что в гарнизоне городской стражи свыше двухсот человек, и что никакая сила одного человека (а он уверен, что бедняга был один) не способна совладать с силой двухсот. Среди них лучники, арбалетчики, копейщики и мечники. Все лишь простые наемники, но их двести. И это вселяло уверенность.

Правда, одно легкое сомнение металось где-то в груди. Что-то холодком пульсировало чуть ниже сердца. Ему противостояли, и уже это порождало страх.

-Он у стены, - крикнул один из стражников. – Требует инквизитора.

-Убейте его, - крикнул один из стоящих рядом с инквизитором.

-Нет, стойте, - крикнул тот. - Я поднимусь, я выслушаю его.

Ворота никто не закрывал, но у арки в два ряда стояли войны, нацелив оружие на всадника, что сидел на взъерошенной окровавленной лошади на скомканной и чуть съехавшей набок попоне. При одном взгляде на него многих из солдат пробрала настоящая дрожь. Они стояли, перешептываясь и ухмыляясь, но боясь признаться друг другу, что каждого обуял дикий страх.

-Я слушаю тебя, - раздался со стены громкий уверенный голос. Солдаты невольно подняли головы, но тут же опустили их, продолжая наблюдать за целью.

Уже почти стемнело, но в свете факелов на стене рыцарь отчетливо видел высокую худую фигуру ненавистного ему инквизитора. Ему хотелось только одного. Подняться и разорвать на части этого человека, такого, казалось бы, сейчас недоступного.

Не было яркого пламени, не было дыма и грохота. Не сотряслась земля, не рухнули стены. Просто конь забил копытом, сделал несколько шагов, сдерживаемый сильной рукой, и прозвучал следом громкий хриплый голос:

-Ты уничтожил все, чем я дорожил, человек! И теперь я уничтожу все, чем дорожишь ты. Не останется впредь ни единого упоминания о той жизни, которую ты знал, о тебе самом. Все, что ты так упорно строил, чего добивался канет в лету, а подобные тебе содрогнутся в душе, зная, что и на них падет справедливая кара.

-Что ты там ворчишь, бродяга? – прочистив кашлем горло, громко сказал инквизитор. – Здесь целый гарнизон. О какой каре ты толкуешь?

Несмотря на показную уверенность, слова рыцаря напугали его до глубины души. Он понимал, если не убить его сейчас, он убьет его самого.

-Не спасут вас эти стены. Нет человека, способного мне противостоять…

-Дьявольские козни! – заревел инквизитор. – Ты покушаешься на Бога, покушаясь на меня. К чему эти слова? Покайся и сдай оружие, иначе погибнешь там, где сейчас стоишь…

-Инквизитор, - прохрипел рыцарь. – Ты не услышал меня.

Он резко дернул поводья, повернул коня и пустил его галопом в сторону леса.

-Убейте его! – теперь уже крикнул сам инквизитор и поспешил со свитой по стене в сторону башни, откуда был лучший вид.

Вслед рыцарю взвились стрелы и арбалетные болты. Он летели со свистом, но ничто не достигло цели. Рыцарь остановился у опушки, развернулся. Конь бил копытом, разбрасывая в стороны комья земли и испуская клубы пара.

-К воротам, мечники! Десять лучников на стены! Убейте уже этого еретика, - натурально визжал один из спутников инквизитора, монах в черной рясе и пропитым красным лицом.

Рыцарь стоял и смотрел на освещенные огнем факелов стены, на ворота. Он видел и слышал, как эти святоши распоряжались солдатами как своими слугами. Он понимал, что его дело верное, и только сейчас ему суждено исполнить то, что должно.

Он резко пришпорил коня, дико крикнул и бросился в сторону ворот, быстро набирая ход. Конь его, казалось, совершенно не чувствовал усталости.

Лучники и арбалетчики опешили на мгновение, но вскоре пришли в себя и в неистовстве стали посылать в сторону рыцаря стрелу за стрелой. Но не было ни огня, ни дыма, ни грохота, а стрелы будто какой-то дьявольской волей облетали всадника и его коня, втыкались в землю и деревья.

Закрывать ворота было принято решение уже когда рыцарь был в двадцати шагах от стены. Всего пара мгновений нужны были ему чтобы прорваться внутрь, но впереди встали копейщики в ряд и арбалетчики продолжали пускать в него болты. Со стен посыпался град стрел. Теперь какие-то достигли цели. Несколько стрел застряло в щее коня, одна врезалась в попону в районе крупа. Сам рыцарь с остервенением глянул на стрелу, торчащую между щитков на плече. Но крови на телах ни у лошади, ни у всадника не прибавилось.

Он врезался в строй и стал разбрасывать пехоту в стороны, конь несколько раз ударил кого-то боком и затоптал копытами. Теперь кровь снова била фонтанами со всех сторон.

Рыцаря пытались пронзить копьями, в него били мечами, но снова ни один удар почти не пришелся по цели. С диким упорством и проворностью закованный в латы всадник разбросал в стороны два десятка солдат и кинулся к воротам. Приказ о закрытии был слишком поздним.

-Инквизитор! – взревел рыцарь. Он схватил один из факелов на стене и проезжая мимо конюшни бросил его на кучу соломы. Взвилось пламя, вокруг забегали люди. Во дворе рыцарь встретился с новым сопротивлением в лице уже примерно пяти десятков мечников и нескольких всадников. Инквизитора он не видел. Но у дальней стены он различил силуэт черной повозки, в которой тот путешествовал.

Боясь попасть в своих, лучники теперь не стреляли со стен. Их собственное удивление от невозможности попасть в цель также придавало им неуверенности и отчаяния. Многие стояли и только крестились, глядя на жуткую резню, произошедшую только что у ворот. Многие с надежной смотрели на новую встречу рыцаря с солдатами во дворе у ворот, ожидая скорой развязки не в пользу дьявольского всадника.

Он врезался в строй на скорости, разметав сразу же нескольких в стороны. Раздался жуткий лязг железа о железо, хлюпанье разрываемой плоти, крики, вопли. Рыцарь ревел как медведь, нанося точные удары по головам солдат. Они отбивались, атаковали, расходились, снова толпились. В их рядах зародился беспорядок, несколько дрогнули и бросились врассыпную. Около десятка еще продолжали бой, но быстро уменьшались количеством. С новым ударом рыцарского меча на землю падал новый мечник и тут же затаптывался копытами разошедшегося коня. Копейщики доставали до рыцаря, колотили его остриями, но, казалось, их удары нисколько не мешали движениям противника. Он был неуязвим, он был сильнее их всех. И они это поняли. Оставшиеся двое солдат бросились бежать к остальным, рассыпавшимся вдоль стен. Сверху посыпался град стрел и болтов.

В свете яркого пламени от горящей конюшни окровавленные латы рыцаря зловеще блестели, придавая ему по-настоящему демонический облик.

-Это демон! - крикнул кто-то. – Он явился карать!

Стрелы отскакивали от рыцаря и коня. В этот раз уже ни одна не достигла истинной цели, не впилась в плоть. Солдаты вопили от ужаса, разбегаясь кто куда. Многие ломанулись на стены, но те, что пытались бежать по двору, догонялись и убивались сильными ударами меча.

-Инквизитор! – ревел рыцарь, носясь по двору на безумной скорости. Кто бы ни попадался ему на пути, был тут же умерщвлен.

Отрубленные головы, руки, страшные раны на лицах и телах. Повсюду были только ужас и смерть.

-Всадник апокалипсиса! – снова орал кто-то, другие подхватывали эту мысль и повторяли раз от раза.

Он спешился, и сразу же двинулся в сторону лестницы на стену той башни, около которой он видел инквизитора в последний раз.

Пожар разрастался. Пламя поднималось до высоты стен. Со стороны города били в набат, но никто не спешил тушить. Напротив, люди, те, кто остался у внешней стены, ринулись во внутренний двор замка за вторые ворота. Бежавшие им навстречу, увидевшие ужас в глазах убегавших и невнятные крики о демоне, присоединялись к ним. Вскоре двор опустел. На стенах тоже не осталось никого. Лучники ретировались, убежав по стене.

Рыцарь поднялся на крытую галерею и двинулся в сторону башни. Массивная дверь на входе со стены преградила путь. Он встал перед ней на мгновение, затем поднял ногу и с силой обрушил ее на мощные доски. Они выдержали, рыцарь ударил еще раз, потом еще и еще. Раздался хруст, звон длинных кованых петель, слетевших прочь. Ударив еще несколько раз рукой, рыцарь освободил себе путь. Навстречу бросились несколько вооруженных кинжалами монахов, просвистел арбалетный болт и врезался ему в грудь, пробив панцирь. Рыцарь пошатнулся, но устоял. Он поднял меч и отбил кинжалы двух монахов, следующим взмахом он ударил по ним обоим и оба окровавленные, повалились на дощатый пол. Началась толчея.

Монахов было много. Они ринулись в исступлении, словно желая задавить рыцаря, остановить в узком проходе. Но он не отступил, напротив - бросился вперед, оттолкнул первых, они ударились во вторых, и вся куча повалилась и смешалась. Рыцарь стал наносить удары. Кровь брызгала во все стороны.

Несколько монахов попятились назад, а затем бросились к лестнице. Остальные не успели и были зарублены на месте. Откуда-то сверху, из-за перекрытия этажа, доносились властные приказания.

Безумных монахов, бросающихся на меч, более не осталось. Окровавленный рыцарь, тяжело дыша, двинулся дальше. Препятствий почти не осталось.

Он грузно ступал, обрушивая на пол тяжелую поступь закованных в латы ног. Казалось, с каждым его шагом стены мощной башни вздрагивали.

В узкие окна пробивался яркий свет огня, разошедшегося во всю во дворе. Пламя с конюшни давно перекинулось на другие постройки. В воздухе метался черный дым, поднимаясь и заполняя внутреннее пространство башни.

-Инквизитор! – в очередной раз взревел рыцарь.

Инквизитор дрожал. В руке он зажал красивый меч и стоял, устремив клинок в сторону проема в стене. Рядом с ним застыли в ожидании прислужники вооруженные мечами и арбалетами. Их оставалось только восемь.

В последний момент, когда рыцарь показался в проходе, когда он предстал во всем своем ужасающем облике, когда он, окровавленный, измятый и грязный, с окровавленным мечем, облепленным кусочками человеческой плоти, остановился и устремил свой взгляд прямо на него, инквизитор взвизгнул от страха, подскочил и бросился, прикрываемый слугами в сторону лестницы, ведущей выше, на самую крышу. Он быстро поднялся, ощущая в нутре своем очевидные позывы, громко выругался, оббежал по периметру все стены башни, и, наконец, осознал свое положение. Его вырвало.

Снизу послышалась непродолжительная возня, пару раз звякнула сталь, и все затихло. Тишина. Кроме криков, треска и рева огня во дворе, более ничего не было. Инквизитор прислушался. Он перестал подвывать, немного воспрял, но боясь еще смотреть в проем, откуда сам пришел, и где была последняя стычка. Он склонился у края и крикнул вниз, во двор:

-Эй, я инквизитор – Рафаэль. Поднимитесь сюда. Я жив.

Он видел нескольких солдат, бродящих вдоль пожарища и разглядывающих многочисленные трупы, но ни один из них не слышал его. Он крикнул еще раз, но треск огня и расстояние поглотили его крики.

Раздался удар, затем еще один. Инквизитор вздрогнул и отшатнулся. Он понял сразу – шаги. Тяжелой поступью они обрушивались на деревянную лестницу. Тяжелые, постепенные. Тот, кто поднимался, уже никуда не спешил.

Зарево пожара поднималось высоко в небо, и на его фоне появившаяся в проеме фигура рыцаря теперь определенно являла собой облик истинного посланника ада, настоящую фигуру кары и мщения.

-Остановись там, - крикнул инквизитор. – Не приближайся.

Он выставил перед собой меч, держа его обеими руками. Рыцарь продолжал подниматься в проеме. Вскоре он уже показался во весь рост. Волоча клинок по полу, он медленно, шаг за шагом, приближался к инквизитору, пока острие меча того, с тихим лязгом не уткнулось в его измятый панцирь. Он остановился. Темная щель на забрале шлема взирала на трясущегося жалкого святошу.

-Кто ты такой? – пропищал инквизитор. Вся былая спесь не то, что сошла с него, ее будто вовсе никогда не существовало. Словно этот человек и не был никогда великим и ужасным, карающим, властным. Никогда вроде и не осуждал он на смерть в огне, не бросал на ужасные пытки. Не купался в роскоши, присвоив себе чужое имущество, не измывался над простыми людьми, не ставил себя выше других. Словно был это не он, а кто-то другой. Теперь он являл собой настолько жалкое зрелище, что рыцарь на мгновение замешкался – того ли он нагнал?

Но это был он. Он – Рафаэль Родригес, великий инквизитор. Он, присланный папой в моравские земли чтобы искоренять ересь. Он, по чьему приказу пылали костры по всему княжеству. Он, кто убил его жену и разорил дом.

-Я тот, чью жизнь ты разрушил, - прохрипел рыцарь. – Тот, кто пришел, чтобы забрать тебя с собой.

-Но постой, может быть ты ошибаешься, - собрав всю волю в кулак, смиренно проговорил инквизитор. – Ты проделал долгий путь, рыцарь, но скольких ты убил, чтобы добраться до меня.

Рыцарь молчал.

-Все они люди, все они слуги господа, и твоя рука легла на их неприкосновенную плоть…

-Неприкосновенную? – взревел рыцарь.

Инквизитор понял, что допустил ошибку. Привыкший всегда говорить свысока считающий себя и себе подобных высшей кастой, он уже и не мог говорить по-другому.

-Неприкосновенна любая жизнь, - сказал рыцарь, - но если какая-то жизнь может быть затронута и отнята, что дает право иным оставаться неприкосновенными? Или ты действительно считаешь, что можешь решать – кто достоин, а кто нет? Я не видел господней длани ни над тобой, ни над другими святошами, которых убил. Все они угрожали, молили, обделывались, но только не выказывали истинную благодетель. Каждый, как и ты, говорил о неприкосновенности, о каре божьей, забывая, видно, что сам всего лишь человек, такой же, как любой другой. Только потому что хитростью и коварством, интригами и упорством ты добился своего поста, ты решаешь, что можешь вершить судьбы? Ты жалок, как и вся ваша свора. И моя рука легла на обычную плоть, не отличную от плоти сарацина или турка. Меня не пронзила молния, я не услышал божий глас. Все, что я видел – это только лишь страх. Страх за свою сытую, безмятежную жизнь.

Рыцарь замолчал. Он продолжал стоять неподвижно, держа меч в опущенной руке.

-Но почему ты гонишься за мной? Почему хочешь убить? Чем я разрушил твою жизнь. Хотя предполагаю… – сказал инквизитор.

-Я не могу тебя просто убить, - ответил рыцарь. – А происходит это потому, что моя супруга была сожжена тобой на костре. А ее я любил больше жизни. Все просто.

-Нет, все не просто, - инквизитор также продолжал держать в руке меч. – Не просто ты пришел сюда, не просто смог одолеть целую армию. Кто ты такой? Демон?

Рыцарь молчал.

-Так я и знал, - вздохнул инквизитор. – Я предполагал, что когда-нибудь за дела мои я буду преследован вами. Мое дело правое, дело бога. И вам просто необходимо остановить меня и таких, как я. Близится апокалипсис.

-Правое дело? – прохрипел рыцарь. – Что называешь ты правым делом? Истязания людей, жизнь сытую и грешную?

Рыцарь взмахнул мечом и легко выбил меч из руки инвизитора. Другой рукой он схватил его за горло и потащил за собой.

-Я сделаю твое правое дело, святоша. Ты испытаешь муки, на которые сам обрекал многих невинных. Ты пройдешь по пути раскаяния, хоть и не веришь в это. И в твоем раскаянии произрастет мое.

Инквизитор уцепился за руку рыцаря, попытался встать, но только безвольно волочился за, казалось бы, совершенно не испытывающим невзгод рыцарем.

Он бросил его с лестницы. Инквизитор с грохотом рухнул на доски рядом с трупами своих недавних слуг. Правую ногу пронзила страшная боль, вмиг растекшаяся по всему телу. Он посмотрел на ногу и увидел окровавленную белую кость, торчащую из разорванных шос. Он не сразу понял, что произошло, и только отчаянно завопил от боли и страха.

Рыцарь медленно спустился. Он прошел мимо вопящего инквизитора и подошел к стойке с оружием, бросил меч и взял в руку копье.

-Через несколько минут огонь доберется до этого места, - сказал рыцарь. – Я знаю это. Ты сгоришь в пламени. Чувствуешь, как воздух насыщен дымом?

-Ты тоже сгоришь! – закричал инквизитор.

-Я уже давно сгорел, но теперь я сделаю то, о чем ты никогда в своей жизни и не думал. Я сделаю с тобой то, что ты многократно сотворял с другими.

На верхнем этаже башни все труднее становилось дышать, инквизитор зашелся в глубоком булькающем кашле, он начинал задыхаться. Дым резал глаза, но рыцарю, казалось, он совершенно не мешал.

Снизу уже слышался треск горящих досок, слышался шум разошедшегося пламени.

Рыцарь снова схватил инквизитора за шею и с силой отбросил к стене. Он перехватил копье в другую руку, замахнулся и с силой метнул в его сторону. Острие глубоко вонзилось в тело инквизитора, чуть ниже живота, в пах. Тот отчаянно взвыл, замахал руками, схватился за древко копья. Его красные и слезящиеся от дыма глаза в полумраке с ужасом взирали на приближающегося рыцаря. Теперь он понял, что будет с ним. То, о чем он и, правда, никогда не думал в отношении себя.

-Постой, - прохрипел он и вытянул перед собой руки, - постой.

Но рыцарь не слушал, он схватился за копье и с силой выдернул его из тела. Брызнула кровь, затем потекла на пол, образуя лужу.

Рыцарь уколол его в плечо, потом в грудь. Он мог убить его одним ударом, но не хотел. Он тыкал его раз от раза, пока все тело того не превратилось в сплошную кровоточащую рану.

Держа в одной руке копье, рыцарь схватил инквизитора за ворот и потащил вверх по лестнице. Высокие языки пламени уже взбирались на этаж, появляясь в лестничном проеме.

Оказавшись на крыше башни, рыцарь упер копье древком в стену, насадил инквизитора задом на острие и резким движением поднял. На какой-то миг глаза инквизитора расширились, он дико завопил. Еще пару минут назад, когда его волочили по лестнице, он казался почти неживым. Теперь же, в силе этого крика почувствовалась огромная, еще бушующая, живая, сила.

Он задергался, стал извиваться, но от этих движений только глубже насаживался на копье. Рыцарь крепко держал древко и смотрел куда-то вдаль.

А вдали, с противоположной стены, со двора и со всех мест, откуда можно было увидеть пожар на башне, стояли люди, и многие могли разглядеть рыцаря и посаженного на кол человека.

Пламя вскоре полностью охватило башню и обе фигуры утонули в огне.

Долго еще людям казалось, что слышали они душераздирающие вопли с высоты. Но позже все стихло.

С тех самых пор прошло много лет, и история о кровавом рыцаре, переходящая из уст в уста, стала чем-то вроде страшной легенды. Для многих тот рыцарь стал символом свободы от предрассудков, символом борьбы за свою веру и свою жизнь. Но ни одна история, к сожалению, никогда не смогла по-настоящему научить людей, дать им урок. Слишком коротка память рода человеческого. И из столетия в столетие появляется вот такой вот кровавый рыцарь и сеет правду, оставляя позади только смерть и страдание былых мучителей.