С бурей наперегонки

Предыдущая наша история из мира "Аквы" - "Сокровище для сирены" - здесь: https://author.today/reader/139646

====

Смена Дормана на судостроительном заводе начиналась в шесть утра. К этому времени он должен был стоять на проходной у конторы учётчика и чиркать корявую завитушку подписи в табеле учёта рабочего времени. Сегодня в конторке должен нести вахту Серон фон Бора, старик Рыба. Его так прозвали за то, что он был вялым и безынициативным, хотя в былые годы отличался буйным нравом и большой работоспособностью – но недавно его затащило под вал машины и расплющило руку. Лекари с трудом вернули его к жизни, но старик изменился, стал не человеком, а Рыбой, постепенно с ним перестали разговаривать прежние друзья и товарищи, а по нетрудоспособности его перевели в контору учётчика, где он должен был мирно продремать до конца своей жизни.

Опоздал Дорман на десять минут – вовремя не подошла повозка, что отвозила людей из рабочего квартала к судостроительному заводу. Если, конечно, можно было назвать людьми эти серые, шатающиеся от усталости и недосыпа тени. А когда повозка всё-таки прикатила, покачиваясь на колдобинах, оказалось, что в ней нет мест – люди уже сидели практически на головах друг у друга. Дорман с трудом втиснулся между двумя мужиками, от которых разило вечерней попойкой и потным весельем. Всю дорогу он вдыхал перегоревший запах пива и кислой капусты, и ему уже начинало казаться, что это он сам накануне сидел с ними в корчме и гасил душу в мутной пенящейся жидкости, которая дарила лёгкость вечером и тяжёлую голову – наутро.

Дорман пришёл на проходную, но старика Серона там не оказалось. В конторке сидел незнакомый человек с неприятными жёлтыми глазами и горбатым носом, которым он всё время хлюпал, утираясь рукавом серой форменной куртки. Дорман черкнул закорючку в журнале, взял ключи от шкафчика и отправился в раздевалку, где ему предстояло переодеться в рабочую робу и перестать быть человеком, сделаться механизмом в теле огромного чудовища, которое называлось судостроительным заводом.

По дороге из раздевалки в цех Дорман привычно размышлял над тем, что скоро он наконец накопит на маленький домик в деревне на берегу речки, где сможет предаваться рыбной ловле, пасти корову, возделывать поле и жить простой жизнью, дышать свежим воздухом, наполненным запахом трав и полевых цветов, не травиться больше изо дня в день вонью и гарью пышущего огнём чудовища – завода. Осталось всего ничего: ещё пара лет тяжёлой работы и постоянного самоограничения, когда он мог себе позволить всего по чуть-чуть: немного пива, немного женщин, скромное жильё и немного мяса несколько раз в месяц – и он сможет потрогать свою мечту руками. Он уже присмотрел подходящую деревню, где, казалось, ничего никогда не происходит и жизнь течёт так же, как тысячу с лишним лет назад, когда Анхелло дель Бриз ещё не привёл под свою руку остальные кланы.

Когда Дорман входил в цех, где-то вдалеке раздался сильный хлопок, словно Матушка уронила часть своей души на славные земли Бора. Звук был такой сильный и внезапный, что Дорман присел, закрывая голову руками. Потом обернулся, пытаясь разобрать, что там произошло, но ничего не было видно. Только слышался рёв пожарной сирены, а вскоре Дорман увидел бегущих ему навстречу людей в рабочих робах. Если он не уберётся с их пути – его собьют с ног, растопчут, вотрут в пол завода, где он и останется навеки.

Дорман отпрыгнул. Люди бежали с топотом, словно позади них разверзся Барьер и выплеснул всех своих чудовищ.

Дорман увидел среди бегущих знакомого – Ванера по прозвищу Муха. Куда бы его ни послали: за бутылкой бормотухи в лавку или за закуской туда же, он радостно говорил: «Я мухой». Дорман попытался его остановить, Муха пихнул его в сторону, но Дорман вцепился в рукав Мухи и несильно приложил его кулаком.

– О, Морячок! – Глаза Мухи на миг стали не такими дурными. – Уноси ноги. Там такое! Одна машина взорвалась. Мужиков – в кровавые брызги! Одному голову размозжило осью. Там полыхает! Скоро сюда доберётся!

– Кракен тебя разбери, где что взорвалось? – не понял Дорман. – Что происходит?

– Да в испытательном. Они там уже вторую неделю в хвост и в парус собачат машину, дышащую паром. Лопнуло там что-то. Одного мужика вообще заживо сварило. Спасайся, кончай языком трепать, Морячок!

Муха сорвал его захват с плеча и бросился со всех ног прочь, а Дорман-Морячок только глаза таращил вслед.

Морячком его прозвали за страсть к морю, и сейчас, совершенно некстати, Дорман остро пожалел, что не смог попасть на морскую службу. Денег на учёбу не хватило, да и отец говорил: «Каждый дурак может драить палубу на гнилых посудинах, но кто-то должен и строить, сын мой». Дорману пришлось подчиниться, отправиться служить на верфи, а потом и на завод, за десять лет рабочей жизни оставив кораблям изрядную часть своего здоровья.

Что же, работы сегодня не будет, кажется. Можно сворачивать паруса и поднимать якорь.

Вокруг разливалась тревога, люди начинали говорить на повышенных тонах, двигаться нервно, многие порывались бежать, а Дормана это, как ни странно, не трогало. Он ни капли не испугался, будто на заводе каждый день взрывались паровые машины, а рабочие превращались в стадо испуганных животных. Дорман решил последовать за остальными, добраться до раздевалки и переодеться – и вдруг заметил двух человек в рабочей одежде, что спокойно шли вдоль стены, направляясь в сторону цехов, в то время как остальные бежали к выходу.

Эти двое двигались уверенно и расчётливо, вдоль стенки, чтобы не столкнуться с взбурлившей толпой. Вот один из них обернулся, проверяя что-то, столкнулся взглядом с Дорманом, испытующе впился в него глазами. Дорман отвернулся и сделал вид, что спешит присоединиться к толпе и ему ничего не нужно, кроме как устремиться навстречу спасению. Когда он осмелился вновь посмотреть на подозрительных, те уже заходили в его родной цех.

Он впервые видел этих людей! Что им могло потребоваться в его цеху в то время, когда все убегают с завода, который, возможно, скоро начнёт взрываться, как пороховые склады на окраине Бора-Бо в прошлом году?

Дорман не успел усомниться в правильности своего поступка – ноги понесли его вслед за незнакомцами. Отец всегда говорил, что Дорман сначала делает, а потом думает, и отчасти был прав.

Сначала самое трудное – пробиться сквозь толпу на другую сторону. Толпа норовит унести с собой, бездумно несётся вперёд, как вода в реке, не приемлет выскочек. Отделавшись несколькими синяками и тычками в спину, грудь и живот, Дорман оказался на другой стороне коридора и уверенным шагом, переходящим время от времени на бег, направился в сторону своего цеха. И с каждым новым шагом ему всё меньше нравились эти незнакомцы. Им не место на заводе. Они выглядели не как рабочие, а скорее как вольные моряки. В их загорелых лицах было что-то эдакое, так и хотелось сказать – слишком много воздуха, особенно по сравнению с угрюмыми и сосредоточенными лицами заводских.

Дорман завернул за угол и оказался перед раскрытыми воротами цеха, который дышал жаром. На лбу тут же выступил пот. Машины продолжали работать, никто не потрудился ни остановить их, ни отключить горелки, греющие воду в генераторах тока. Ночная смена ушла, сдав пост утренней, а та, когда началась паника, сбежала, оставив машины. Без присмотра они, конечно, могут работать какое-то время, паника уляжется, возгорание потушат, люди вернутся и продолжат своё дело. Только вот если кто-то сейчас вмешается в действие отлаженного механизма – может случиться непоправимая беда, которая не только остановит производство, но и порушит все сопутствующие процессы на линии. А что будет, если вода в генераторах закончится?

Дорман пошёл вдоль брошенных машин, гудящих и клацающих. По большей части они работали вхолостую, можно было не опасаться хотя бы порчи готовой продукции, которую никто не снимает.

Куда подевались чужаки? Что им надо в цеху? Быть может, это какие-то проверяющие, которых направила дирекция, чтобы предотвратить новую аварию? Нет. Слишком быстро. Дорман взял большой разводной ключ с одного из верстаков. Ключ оказался тяжёлым и внушал уверенность. Дорман тут же приосанился и двинулся вперёд, ступая осторожно, словно на охоте на диких кроликов.

Но недостаточно осторожно: появление чужака он пропустил. Мужик выпрыгнул ему навстречу из-за станка и ударил в голову. Кулак у него был – что чугунная чушка. В глазах тут же почернело, в ушах глухо бумкнуло, и Дорман вслепую наотмашь ударил разводным ключом. Судя по тому, что ключ столкнулся с чем-то и тут же раздался вскрик, он угодил-таки в цель. Дорман решил закрепить успех и замахнулся снова. Но на этот раз он попал по верстаку, сбив банку с чем-то тяжёлым. Проморгался наконец. Чужак стоял пригнувшись, чуть левее, его лицо заливала кровь, а в руке сверкал нож. Он попытался дотянуться клинком до Дормана, но тот ключом врезал ему по руке. Чужак зашипел, словно гадюка, рука его повисла плетью, нож выпал, звякнув об пол. Дорман хотел было добить чужака ключом по голове, но тут громыхнул выстрел, и что-то больно ударило его в спину, швырнуло на верстак.

Дорман выронил ключ и стал сползать на пол. Попытался удержаться за верстак, но руки проскользили по его поверхности, точно по конвейеру. Перед глазами моргнул свет, взгляд упёрся в высокий потолок. Странно, за всё время работы на заводе Дорман ни разу не разглядывал потолок. Впрочем, что там разглядывать – такой же серый и беспросветный, как всё вокруг.

Пахло горящим металлом и ромашками. Откуда тут ромашки? Дорман ощупал грудь, поднёс ладонь к глазам. Липкая и красная. Рука безвольно упала, ударившись об пол. Он лежал неподвижно и равнодушно слушал, как мимо пробежал второй чужак.

– Ты как? Откуда этот урод взялся?

– Вернулся за чем-то. Рабочий мусор. Отрыжка кракена, он мне руку сломал!

– Давай я его прикончу?

– Оставь. Мы здесь не затем. Скоро сам сдохнет.

– Тогда пошли.

– Пошли.

Сознание плыло, время от времени Дорман отключался, но потом опять возвращался к реальности. А потом его словно выдернули из глубокого омута. Тело снова слушалось. Дорман медленно поднялся на ноги, навалился грудью на верстак, переводя дыхание.

Искать чужаков нет никакого смысла. Раненый он с ними не справится. Значит, надо бежать на проходную и предупредить людей. Пусть этими уродами занимается служба безопасности завода, это их работа.

Бежать – это он красиво придумал, но в таком состоянии можно было лишь ползти со скоростью полудохлой клячи, запряжённой в рабочую повозку. Дорман не помнил, как плёлся до проходной. Просто очень медленно и мучительно больно.

В будке учётчика никого не было. Дорман толкнул дверь, ввалился внутрь и тут же споткнулся о тело, лежащее на полу. Сквозь слёзы смог рассмотреть, что это старик Рыба, Серон фон Бора. Кто-то перерезал ему горло.

Дорман по-детски всхлипнул. Он хотел выйти из будки, но в этот момент громыхнул второй взрыв, в голове тоже что-то взорвалось, и Дорман рухнул в бессознательность, придавив сверху мёртвого старика.