С добрым утром, любимый!

Паша проснулся от привычного Алисиного шёпота: «С добрым утром, любимый!». Пока моргал сонно, пока потягивался, жена уже лежала у стенки, с головой накрывшись одеялом и, видимо, отключившись. Была у неё такая счастливая особенность – мгновенно засыпать. И так же мгновенно просыпаться, кстати, в нужное время и безо всяких будильников.

Тихонько, чтобы не потревожить Алису, Паша вышел из спальни в коридор. И чертыхнулся, споткнувшись об Джерри – домашнего любимца, золотистого ретривера. Входить в спальню псу было запрещено, и он об этом прекрасно знал. Но частенько ложился на пороге и караулил момент, чтобы просочиться на запретную территорию и радостно поваляться на широкой двуспальной кровати. Однако сейчас Джерри вел себя странно. Он поскуливал и лбом словно подпихивал хозяина обратно в спальню.

Паша, конечно, на манипуляции пса не поддался. Алиса с ним уже погуляла, вон у входа лежит влажная тряпка, которой Джерри вытирали лапы после мытья. И миска пустая – позавтракал. А Паше надо разбудить и собрать в школу детей, такая у них с женой была договоренность. Он работал в офисе и вставал рано, чтобы до работы успеть завезти сына и дочь на учёбу. Алиса трудилась дома, часто до глубокой ночи. Поэтому утром она гуляла с Джерри, готовила всем завтрак, будила мужа, который ненавидел будильники, и снова засыпала. Её день начинался уже после десяти утра. Так было удобно всем.

Заглянув на кухню, Паша улыбнулся. Как всё-таки жена умеет красиво сервировать даже простенькую еду. Казалось бы, сосиски, омлет, тосты. А выглядит всё – как в ресторане. Принюхался и с некоторым сожалением пошел расталкивать детей. Первоклассница Катя и второклассник Ваня, впрочем, пошли в этом плане в мать, просыпались быстро. И уже через несколько минут, заглянув в санузел по очереди, все собрались за столом. Джерри, еще немного поскулив под дверью спальни, занял привычное место рядом с Катиным стулом. Ела она не слишком аккуратно, поэтому псу частенько перепадали вкусные кусочки.

Тут обнаружилась вторая странность этого утра.

- Пап… А где моя записочка?..

Губы дочери повело в сторону, как бывало каждый раз, когда она готовилась зареветь. Ваня плакать вроде не собирался, но явно был огорчён, что и у него записочки не оказалось.

Вот ведь! Алиса по утрам оставляла детям шутливые записочки с рисунком и словами любви. Малыши этот ритуал обожали, мамины записочки брали с собой в школу, а вечером вкладывали в специальные альбомы. И Алиса – человек очень обязательный – ни разу эту милую традицию не нарушила. Впрочем, вечером она себя чувствовала неважно, а большой и сложный заказ необходимо было завершить как можно быстрее. Наверное, просто не успела, а утром забыла. Пошарив глазами по кухне, Паша увидел на подоконнике две маленькие бумажки и цветные карандаши. Ну, так и есть.

Как мог, Паша утешил детей. И сам написал им записочки. Конечно, рисунки там были не такие чудесные, как от мамы-иллюстратора, но дочь с сыном одобрили. И вроде бы успокоились.

Потом сборы, одевания-обувания. Не забыть сменку и прочее. Вышли из подъезда – выяснилось, что всё же забыли. Как назло – ключи от машины. Пришлось оставлять детей в тёплом тамбуре подъезда и возвращаться домой. У лифта Паша столкнулся с соседом сверху Виталием. Тот пожал руку и вдруг хохотнул:

- Паш, вы чего, готовите Джеррика к самостоятельной жизни? Он у вас теперь подъезд сам умеет закрывать и открывать?

Паша растерялся. И спросил, с чего Виталий это взял.

Тот снова хохотнул:

- Да с того, что пёс ваш сегодня утром один гулял. В поводке, наморднике, но без Алисы. Я ещё подумал, как он вышел-то?..

Кисло улыбнувшись и пробормотав, что оценил шутку, Паша поехал на свой этаж. Прокручивая в голове все странности этого утра. И чувствуя, что его с головой начинает накрывать страх. Что-то было не так. Нет, Виталий наверняка ошибся. И Алиса просто стояла под козырьком подъезда, пока пёс делал свои дела. Но вот то, что он скулил утром. И то, что Алиса не написала детям записок впервые за полгода. И… Да, что-то не так. И это «не так» подтвердил Джерри, который лежал у двери в спальню и уже не прискуливал, а подвывал.

На негнущихся ногах, не разуваясь, Паша прошёл к спальне и открыл дверь. Пёс кинулся к кровати и завыл. Паша тихонько позвал:

- Лисуша?..

Тишина. Хотя Алиса уже должна была проснуться от собачьего воя. Всё ещё не веря, он сел на кровать прямо в куртке. И погладил жену через одеяло. Она не шевельнулась. Более того, у него возникло ощущение, что гладит он не теплое Алисино тело, а холодную деревяшку.

Паша всё уже понял. Но не хотел, не мог в этом убеждаться. Джерри выл. Накрытая с головой одеялом Алиса не шевелилась. Минуты щёлкали в голове как холостые выстрелы. Паша решился. И одним резким движением сдвинул одеяло. Жена была мертва. И уже начала коченеть. К вою Джерри присоединился ещё один вой.

Потом было плохо, больно, тяжело и невыносимо. Похороны, рыдающие дети и тёща с тестем, любимое лицо в окружении цветов… Потом опять слёзы, детский психолог, отделение кардиологии, куда после смерти Алисы попала теща. У всех у них по женской линии было слабое сердце. Вот и Алиса умерла от обширного инфаркта. Умерла мгновенно, не мучалась.

Паша жил, как во сне. В очень неприятном и сюрреалистичном сне. Он постоянно кого-то утешал: детей, родных, подругу Алисы Татьяну. Он изо всех сил пытался держаться на работе, потому что труд инженера-проектировщика ошибок не прощает. Начальник хорошо к нему относился, предлагал отпуск, пока всё как-то не устаканится, и даже зарплату был готов платить авансом, так сказать. Но Паша отказался. Потому что дома были тесть с вернувшейся из больницы тёщей. Надо же было кому-то забирать детей из школы, учить с ними уроки, возить к психологу и на кружки. И с Джерри гулять. И вообще дом вести. Раньше всё это (ну, кроме психолога) делала жена. Теперь – её родители. Которые после смерти дочери из двух бодрых людей пенсионного возраста превратились в тихих старичков. Эта метаморфоза разрывала Паше сердце. Словно там было, что еще разрывать после смерти Алисы и потухших глазёнок детей, по вечерам рыдавших, а по ночам просыпавшихся и звавших маму.

И на фоне всего этого тяжёлого и не всегда выносимого горя Паша никак не мог отделаться от навязчивой непонятности. Экспертиза показала, что Алиса умерла вскоре после полуночи. Сам не зная зачем, Паша заказал еще одну, независимую экспертизу. Которая полностью подтвердила выводы предыдущей. Но, если Алиса умерла еще в начале ночи, как она утром разбудила его привычным шёпотом на ухо? И, если это ещё могло ему почудиться, то кто тогда гулял с Джерри? Ведь не сам же пёс, как предположил Виталий, вышел из подъезда с кодовым замком и зашёл обратно? И дверь входную не сам отпер и запер? Но даже если отбросить и эту странность (Виталий ошибся и видел другую собаку, тряпка для лап была влажная, потому что пёс на неё надул), то отбросить готовый завтрак не получалось. Готовый и теплый завтрак! Омлет не опавший! Сосиски, вынутые из кастрюльки, вода в которой все еще была теплой! Вот это как объяснить, а? Дети не умели ни готовить, ни сервировать стол. Да и Паша, если бы в приступе внезапного лунатизма на это сподвигся, накрыть так, как это делала Алиса, не смог бы никогда. Тогда кто же приготовил им с детьми завтрак? Причём, именно так, как это делала жена?

Паша стал завсегдатаем форумов о паранормальных явлениях. Он искал похожие истории, чтобы понять, что произошло в его семье. И, как ни странно, нашёл множество. Люди, которые были точно и однозначно мертвы, забирали из садика ребёнка, давали лекарство больному родственнику, присылали сообщения и звонили близким. И объяснение подобному на форумах было. Якобы, те, кто умер внезапно, не всегда понимали, что умерли. И продолжали по инерции делать то, что было нужно. Или то, что, кроме них, было сделать некому. Как одна одинокая мать, которая забрала дочку из садика, отвела к своей единственной подруге, пробормотала той что-то невразумительное и ушла. А нашлась потом дома: днем поскользнулась в ванне, ударилась головой и умерла. Но дочку пристроила, её видели и воспитательница, и подруга – спустя несколько часов после смерти.

Объяснение для не верящего в загробный мир и призраков Паши было странным и диким. Но оно было единственным. И, в принципе, дающим ответы на все вопросы. Он потом еще уточнил у Алисиного заказчика, прислала ли она проект. Оказалось, что да. И что прислала уже тоже после смерти. Заказчику Паша, конечно, этого говорить не стал. Но себе поставил еще одну галочку в пользу этой крайне сомнительной «мистической» версии. Впрочем, все факты были за то, что она, несмотря на всю свою невероятность, правильная. Кроме, пожалуй, одного.

Алиса обожала детей. Была не просто любящей матерью, а матерью очень вовлечённой. И Паше было странно представить, что работу она после смерти отослала, с собакой погуляла, завтрак приготовила, а столь важные детям записочки не написала. Душевное состояние сына и дочери было для Алисы точно важнее, чем их сытые желудки, собака и работа вместе взятые. Так почему? Или она уже приготовила всё на подоконнике и тут, так сказать, осознала, что умерла? И недоделала просто?..

Ответ нашёлся неожиданно. Спустя несколько месяцев. Родители Алисы помогли Паше найти хорошую няню с проживанием, готовую взять на себя и функции домработницы. Детям она понравилась, Паше тоже пришлась по душе крепкая улыбчивая пятидесятилетняя бывшая учительница Тамара. Горе постепенно становилось глуше, Катя с Ваней понемногу начали улыбаться, Паша стал хоть иногда спать по ночам, а не ворочаться на сбитых простынях. Однажды Тамара затеяла генеральную уборку. И пришла к Паше с пакетом и вопросом, что делать с лежащими в пакете вещами.

Паша вздрогнул. Это была пижама Алисы, в которой она умерла. Кто и когда снял её и сунул пакет, а потом убрал пакет в кладовку, Паша не помнил. Умом он понимал, что вещь надо выбросить. Но рука сама потянулась к глубокому карману на животе пижамной куртки. И наткнулась на что-то. На что-то бумажное.

Зайчик, выглядывающий из пряничного домика, и подпись: «Люблю тебя, Катюша!». Синий слон на электросамокате и подпись: «Люблю тебя, Ванюша!». И просто белый листок, в центре которого – слова: «С добрым утром, любимый!». Алиса всё-таки успела. И даже больше, чем при жизни – раньше мужу она записок не писала. Паша зарыдал…