S.T.A.L.K.E.R. Байки из Зоны. Мертвая Зона.

. . . Проклятье, послушал же я этого кретина! Гаусс-пушка у него, видите ли, в тайнике пылится. Вернусь – кишки на кулак намотаю. Эх, надо было в сталкеры податься… Потянуло на блатную романтику, которой я, по правде сказать, никогда и не жаловал. Соблазнился легкими деньгами, дурак. За этот год, что провел в компании одной из бригад местных отморозков, не было ни дня, чтобы не мечтал сбежать. Да куда там! Сталкеры сразу пригреют свинцом, все старые грехи припомнят. Вот и приходилось перебиваться, как крыса в подвале. Последнее время совсем тошно стало с деньгами. И тут, как гром среди ясного неба, правая рука Барона со Свалки – Гоблин, предложил мне выкупить его тайник с легендарным оружием. Гоблин этот всегда при бабках водился, вот я ему, черт возьми, и поверил. За пять тысяч отдал мне координаты гаусс-пушки. А гаусс-пушку можно толкнуть за полтинник, как пить дать! Вот и решение всех проблем на несколько месяцев. Никому ни слова не сказав, рванул в Рыжий лес, к заветной точке. Но то, что я увидел, повергло меня в кромешный ад. У нужного ящика, скрючившись, лежал труп сталкера. Присмотревшись к тайнику, я понял – дверца сундука была заминирована! Несчастный сталкер нашел его раньше меня и, сам того не ведая, подарил мне жизнь. Теперь главное – выбраться отсюда. Оставлю на всякий случай эту заметку. Вдруг не дойду… Надеюсь, тогда кто-нибудь найдет мой ПДА и расскажет всему люду, кто такие эти бандитские твари. . .

. . . Выстрел разорвал тишину, густую, как смола. Искореженное тело твари отлетело в сторону, затихнув навсегда. Встревоженные вороны, словно угольки, сорвались с облюбованных вершин, взметнув в воздух траурные крылья. Их карканье, резкое и надрывное, раскололо сон мертвого Рыжего леса.

Мысли ворочались медленно, как в киселе. В ногу вгрызалась боль, острая и неумолимая. Жажда терзала горло. Обезболивающее, словно предатель, обернулось против меня. Где-то позади, в глубине чащи, послышался тоскливый вой, множившийся эхом. Нужно уходить. Но куда? Ночь, непроглядная и зловещая, держала в плену, не позволяя видеть дальше собственного носа. Достав бутыль с водой, я жадно припал к ней, осушив до последней капли. Жажда отступила, но ненадолго. Без Промедола далеко не уйду. Расплата придет потом, сейчас это – единственный выход. Боль отпустила лишь спустя мучительную минуту, в это время я дозаправился водкой. Включить фонарь сейчас – равносильно выстрелу в висок. Свет привлечет незваных гостей, а мошкара выпьет остатки крови.

И вдруг – словно молния в голове! Вспомнил! "Огненный шар", выменянный вчера на новенький прицел с ночным видением. Винтовки под него не было, но и ПНВ отдельно тоже. Хороший прибор стоит целое состояние, а от дешевки толку – чуть. В этом же – импортная начинка, видно, как днем. Вчера же проверял…

Выдохнул. Дрожащими руками вставил батарейки. Заработало! Проверил детекторы аномалий и радиации – все в норме. Отодвинув рукав пропитанного потом плаща, ткнул пальцем в ПДА. Тишина. Ни сигнала, ни карт. Заблокировав бесполезный кусок пластика, вспомнил про перезарядку. Оказывается, в панике спустил сразу два крючка.

Накинув рюкзак, прижался глазом к окуляру прицела, взял ружье наизготовку и быстрым шагом двинулся наугад. Лес ожил вокруг, наполняясь шепотом и треском: хруст веток под ногами, шорох листвы, странный, глухой стук. Зона щедро подбрасывала препятствия: водные преграды, непролазные дебри, но в конце концов вывела на небольшую лужайку, в центре которой приютился покосившийся домик. Спасибо, Зона…

Дом выглядел заброшенным, но в то же время хранил в себе признаки жизни. Закопченная труба, аккуратная поленница дров у стены, приоткрытая дверь – все говорило о том, что здесь кто-то обитает. Насторожившись, я , стараясь не производить ни звука, приблизился к окну и заглянул внутрь. В полумраке проступили очертания старой печи, грубого стола и лавки. На столе одиноко мерцала керосиновая лампа. Никого.

Толкнув дверь, я вошел. В нос ударил затхлый запах сырости и плесени. Осмотревшись, убедился: дом пуст. На столе валялся обрывок газеты и несколько патронов. Под лавкой – старая, потрепанная временем гитара. За печью стояла кровать, устланная старыми матрасами и подушкой. Я опустился на лавку, чувствуя, как тяжесть отступает. Хоть какое-то подобие укрытия.

Подкрепившись консервами, решил немного отдохнуть. Закрыв дверь на ржавый засов, я рухнул на кровать и провалился в беспамятство. Проснулся уже днем. Нога ныла в унисон с головой. Необходимо перевязать рану. С трудом, сквозь зубы, разматывая присохший бинт, я наконец добрался до этого жуткого зрелища…

Вчерашняя рана являла собой отвратительное зрелище. Изуродованные края вздулись багровыми буграми, оплывая синюшными подтеками. Кожа вокруг нее натянулась, словно барабан, неестественно лоснясь. Там, где когда-то полыхнул порох, зияла обугленная, черная дыра, окруженная зловещим кольцом обожженной плоти. От раны исходил приторный, тошнотворный запах паленого мяса. Порох конечно остановил кровь, но теперь, лишь усугубил мучения. Он выжег ткани, разогнал воспаление и, словно ядовитый червь, вползла инфекция. Местами сочился гной, отравляя вид.

Меня скрутило волной тошноты. Мгновенно пробила ледяная дрожь, по коже побежали табуны мурашек.

"Вот же идиот…" – прошептал я, глядя на свою израненную плоть. В глазах плескался животный страх, смешанный с отчаянием.

Я пытался ухватить ускользающие мысли, но боль пульсировала набатом в голове, а паника застилала разум липкой пеленой. Нужно действовать, и немедленно. Инфекция уже наверняка расползлась по венам. Нужен фельдшер, а лучше – врач. Но до него еще добраться, а я даже не понимаю, где я. Прикинул жалкие шансы. В аптечке – одна ампула Промедола. Учитывая вчерашний расход, хватит часа на два. Потряс флягу. Меньше четверти. Со спиртным я тоже вчера не церемонился. Вытряхнул остатки провизии из рюкзака. Половина буханки черствого хлеба, кусок заветренной колбасы, банка консервов, почти пустая бутылка воды, две коробки патронов к ружью, одна – к пистолету, пара бинтов и стерильные салфетки. И вдруг, словно насмешка судьбы, из бокового кармана вывалился небольшой пластиковый пузырек. Что это еще такое? Прищурился, пытаясь сфокусировать взгляд на надписи. Получилось не сразу. Октинисепт. Хорошая вещь, врачи используют. И в быту незаменима. Раствор, который ускоряет заживление ран и выжигает заразу. То, что нужно. Пошарив в потайном кармашке, откуда выпал пузырек, нащупал пластинку антибиотиков.

Вновь взглянул на рану. Едва сдержал рвотный позыв. Превозмогая отвращение, открыл октинисепт и щедро ополоснул рану. Не выдержал адской боли и заорал, как зверь. Передохнул немного, а потом полил снова, стараясь вымыть как можно больше грязи и гноя.

Я чувствовал, как раствор проникает в самые глубокие слои пораженной ткани, уничтожая заразу, словно разъедающий кислотный туман. Боль была нестерпимой, но сквозь нее пробивался слабый луч облегчения.

После обработки наложил на рану стерильную салфетку, зафиксировав ее бинтом. Не слишком туго, чтобы не перетянуть, но достаточно плотно, чтобы остановить возможное кровотечение. Вскрыл упаковку антибиотиков и проглотил две таблетки, запив жалкими остатками воды из бутылки. Хуже уже не будет. Жидкость обожгла пересохшее горло, возвращая в суровую реальность. Откусив пару кусков колбасы и закусив сухим хлебом, я осушил флягу до последней капли. Вколол обезболивающее и двинулся к выходу.

Теперь нужно выбираться отсюда. Медленно, предельно осторожно, чтобы не рухнуть, я поднялся на дрожащие ноги. Голова кружилась, но я устоял. Выйдя из жалкой хибары, что послужила мне убежищем и ночлегом, осмотрелся. Лес стоял густой, чужой и равнодушный. Сориентироваться было почти невозможно. Пришлось положиться на интуицию, выбирая направление, где, как мне казалось, должна быть дорога.

Каждый шаг отдавался острой болью в ноге, но я упрямо двигался вперед. Мысли путались, сознание ускользало, но одна, самая главная, оставалась неизменной: нужно выжить. Ради себя, ради мести, ради всего, что еще хоть что-то значило в моей жалкой жизни.

С трудом преодолев около двухсот метров, я почувствовал тошнотворный запах гниющего мяса. Опустил взгляд на ногу. На кристально белом бинте проступила маленькая, предательская красная точка. Кровит. Это очень плохо. Нужно идти дальше. Запах гнили усиливался с каждым шагом. Тошнота от принятых лекарств боролась с этим зловонием. Пройдя еще несколько десятков шагов, я вышел на небольшую поляну, и передо мной открылось жуткое зрелище. На скрытом высокими деревьями пространстве валялись десятки тел сталкеров, застывших в неестественных позах. Смерть настигла их внезапно. Что за чертовщина? Обычно сталкеры, даже отъявленные бандиты, так не поступают. Всегда стараются похоронить товарищей, а здесь их около трех десятков, и никого рядом. Превозмогая рвотный рефлекс, я пошел осматривать тела. Рядом с одним из трупов обнаружил КПК, который почему-то светился. На экране мерцало непрочитанное сообщение. Я открыл его и едва не рухнул на землю. «Это Мертвая Зона, сталкер! Пути назад нет».

В горле пересохло, словно в пустыне. Виски бешено заколотились. Я слышал жуткие рассказы о Мертвой зоне, но всегда считал их бредом, байками у костра. Официальных подтверждений никогда не было. Никто лично не видел Мертвую зону, но поговаривали, что тот, кто ее увидит, останется в ней навсегда. Только не это. Неужели все мои мучения были напрасны?

Сердце бешено колотилось, отдаваясь в ушах оглушительным эхом. Мертвая зона… Звучало как приговор. Ощущение безысходности сдавило грудь тисками. Ноги подкашивались, но я заставил себя двигаться. Не назад, нет, только вперед. Даже если это ловушка, даже если это конец, я встречу его лицом к лицу.

Превозмогая слабость, я направился вглубь поляны, стараясь не смотреть на мертвые тела. Запах разложения становился невыносимым, но я продолжал идти. Вдруг краем глаза заметил какое-то движение. Замер, прислушался. Тишина. Но ощущение чьего-то присутствия не покидало. Медленно вытащил пистолет, снял с предохранителя. Ружье использовал как опору.

Осторожно, шаг за шагом, стал обходить поляну. И вот, за одним из самых больших деревьев, увидел его. Странная фигура, облаченная в грязные лохмотья, с застывшей маской безумия на иссохшем лице. Он не двигался, просто стоял и смотрел на меня. В его глазах не было ничего, кроме бездонной пустоты.

Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем я решился заговорить. "Кто ты?" – прохрипел я, с трудом разжимая пересохшие, потрескавшиеся губы. Фигура не ответила, лишь медленно подняла костлявую руку и указала вглубь леса. Туда, где заканчивалась поляна и начиналась непроглядная, зловещая тьма. Туда, где меня ждала смерть…