S-T-I-K-S. Освобождение

Логово сектантов находилось посреди черноты. Кирилл смотрел в окно на близкий горизонт, где желтая выгоревшая степь постепенно исчезала во мраке. Чуть в стороне искрилось удивительно прозрачное озеро с песчаными берегами, вокруг него изнывали под солнцем ивы, липы.

— Я появился в похожем месте, в кластере посреди черноты.

Агнис поставила на стол чайник, чашки.

— Как ты выжил? Долго был один?

— Дней пять, или неделю, не помню. Туда пришел мой крестник. Тогда он показался мне редкостной мразью, а сейчас понимаю — по сравнению с некоторыми он был даже приятной личностью.

— Был?

— Был. Я нашел у него таблетированный живчик, концентрат. Ел, пока шел по черноте, потому и выжил.

Кирилл вспомнил, к чему это в итоге привело, замолк. Агнис разлила чай по тонким фарфоровым чашкам, покрытым красивой сетью старых трещин. Посуда казалась невесомой, бумажной, чуть ли не прозрачной. Кирилл взял чашку, посмотрел на свои пальцы и понял, насколько изменились. Распухли, погрубели, ногти стали желтыми и толстыми.

— Ты еще не говорил друзьям? — спросила Агнис.

— О чем? Нет…

Кирилл снова посмотрел в окно. На берегу озера появилась Алиса, села под деревом, открыла книгу.

— Может, вы знаете способы, как остановить превращение в кваза? Кроме белого жемчуга.

Агнис пожала плечами.

— Я никогда не интересовалась. Если и есть ответы, то в Институте. Но вряд ли это возможно без жемчуга. Подумай сам: даже влиятельные и богатые квазы, хозяева целых стабов так и остаются квазами. Почему тебя это так волнует?

— Шутишь? Я не хочу становиться уродом.

— А, как ты выразился, уродство, единственное, что ты получишь от изменений?

Кирилл задумался. Он уже стал привыкать к новой силе, ночному зрению, выносливости.

— Значит, дело только в том, что ты потеряешь смазливую физиономию? — Агнис смотрела требовательно, оценивающе. Кирилл ощутил, что от ответа многое зависит. Нет, не успех их общего дела, а иное… Возможно, ее личное отношение.

— Нет. Но я не в восторге, что стану похожим на зараженного. Это как окончательная метка Стикса. Клеймо. А еще Алиса… Не хочу, чтобы она пересиливала себя и любила урода. У нас и так что-то ломается в отношениях, — неожиданно признался Кирилл. Агнис кивнула, словно другого и не ждала.

— В детстве я очень любила сказку «Красавица и Кваз». Каждый вечер просила маму почитать. И не понимала, почему героиня так страдает. Кваз из сказки сильный, смелый, в то же время добрый. Он не взял Белль силой, хотя мог. Ласков с ней, обходителен. А она, дура, мечтает о неведомом принце из снов, даже не задумываясь, что он за человек. Главное — смазливый. И только доведя бедного Кваза до полусмерти, Белль опомнилась. Мне кажется, она все понимала с самого начала, но, как и большинство женщин, просто пыталась привязать Кваза еще сильнее. Дура. На месте Белль я бы поступила иначе.

Голос Агнис обволакивал, манил. Кирилл смотрел в ее синие глаза и постепенно тонул.

— Мужская красота — она в поступках, принципах, умениях. И я не про те, что подарил нам Стикс.

В груди Кирилла томительно и сладко заныло, вспыхнуло что-то полузабытое, приятное. Наверное, Агнис была полной противоположностью Алисы. Высокая, с широкими плечами, сильными руками, но без мужеподобности. Черные волосы спадали ниже лопаток, чуть вытянутое лицо с прямым носом и пухлыми губами ничем не напоминало простецкую внешность ее отца. Красивая, но без приторности и глянца. А еще со своими понятиями о добре и зле, ценности человеческой жизни и особым отпечатком на психике тех, кто родился и вырос в Стиксе.

Чтобы прийти в себя, Кирилл опять посмотрел в окно, на берег озера. Алиса купалась, на ее месте сидел Ник, пялился в небо. Друзья откровенно сторонились сектантов.

— Как думаешь, твой отец поможет нам?

— Ты ему нравишься, — уклончиво ответила Агнис. — Но ты сам веришь в эту затею?

— Да.

Кирилл хотел еще добавить, что на кону возможность избавиться от паразита Стикса, попасть в нормальный мир, но не стал. Нужно ли это сектантам? Точнее, Дионису и Агнис? Попытался представить их вне Стикса. Вот Дионис едет на метро, вот Агнис выбирает в магазине продукты на ужин… Стало смешно. И грустно. С другой стороны, что придет в голову Дионису — неизвестно. Остается лишь ждать его возвращения.

— Когда, кстати?

— Со дня на день. Сам понимаешь, чернота не пропускает связь. Не вешай нос, ты нравишься моему отцу, — повторила опять.

— Не понимаю, за что, — признался Кирилл.

— Папа чувствует людей. У него талант определять достойных. Тех, из кого выйдет толк, — гордо ответила Агнис.

— Вот как? И что он увидел во мне?

— Спроси сам. Но вряд ли ответит. Человек не должен знать уготованную ему судьбу, иначе в ней пропадает смысл, теряется предназначение. Он обязательно захочет что-то изменить, подправить.

Кириллу стало неловко. Слишком эта речь напоминала какую-то проповедь. Момента, когда Агнис или кто-то еще начнут грузить подобным, он опасался. Сомневался, что получится выслушать и не показать скуку, скепсис.

— В прошлый раз я обещала, что расскажу о нашей вере. Хочешь послушать?

— Конечно.

— Что ты слышал про нас? Что рассказывают люди? Не бойся, говори, как есть.

— Ну… Вас боятся. Считают ненормальными. Жестокими. Что вы все или почти все — вроде как зомбированы. С промытыми мозгами. И знаешь, многие ваши бойцы действительно выглядят… как…

— Это те, кто недавно узнал Правду и еще не научился с ней жить.

Кирилл подобрался. Он ждал лекций формата «все люди грешны, и мы грешники, и вон тот стул тоже грешен, покайся, грядет Что-то Очень Плохое…» Но тут, кажется, нечто поинтересней. Он решил воспринимать это как байки. Интересно послушать, что выдумали сектанты.

— Когда человеку открывается Правда, он меняется. Многое из того, что тревожило раньше — что исчезает. Например, страх смерти.

Кирилл мысленно зевнул. Понятно, обещания очередного рая.

— Правда очень тяжела. Некоторые не выносят ее груз. В таком случае мы просим лишь одного: если собрался умереть — не подставь тех, кто рядом. Понимаешь?

— Да. Но разве самоубийство — не грех?

— За свою жизнь человек отвечает сам. Мы не пьем кровь младенцев, не приносим человеческие жертвы, и у моего папы не волшебный член, которым он каждую среду одаривает понравившихся женщин.

Кирилл поперхнулся чаем.

— У нас нет дурацких или унизительных ритуалов, как в земных религиях, мы просто служим делу Правды. Мы не терпим пороки, бессмысленную жестокость, зло ближнему. Да, у нас жесткая система иерархии, но она разумная, достойная. Никто не обязан целовать папе руки, угождать ему, потакать его прихотям и желаниям. Он — пример остальным. Хотя мог бы устроить церковь имени себя, но ему это не нужно.

— Значит, твой папа — самый главный? От него пошло учение?

— Что ты, нет! — Агнис рассмеялась, словно Кирилл был ребенком, сморозившим полную чушь. — Папа — обычный человек, ему повезло быть рядом с Первоучителем. Это случилось много лет назад…

По словам Агнис, Дионис в ту пору был заблудшим. Прожил в Стиксе год, имел несколько ценных способностей, вместе с командой рейдеров успешно промышлял охотой на развитых зараженных и даже элиту. Но, как и в любой истории, однажды что-то пошло не так и элитник разорвал его отряд. Уцелел один Дионис. Он лежал с перебитым позвоночником и наблюдал, как тварь, развлекаясь, отрывает конечности еще живым его друзьям. Но тут из кустов вышел Первоучитель Римус. Он был высоким, худым, совершенно седым, с открытым и ясным лицом. Первоучитель прогнал элиту, осмотрел поле боя и исцелил Диониса.

— Первоучитель чувствовал, кто достоин жить, чье существование может наполнить Стикс смыслом.

— И он выбрал Диониса как ученика?

— Не сразу, далеко не сразу… Сначала он просто позволил быть рядом.

Каждый шаг Римуса равнялся десяти человеческим, он не следил, чем занят Дионис и не ждал его. Первоучитель умел летать, перед ним расступалась чернота и мертвая земля расцветала цветами, живой травой, под его ногами замерзала вода рек и болот. Дионису пришлось забыть прежних друзей и жизнь, он исступленно следовал за Первоучителем, голодал, страдал от жажды и недосыпа, убегал от зараженных. Однажды Римус сделал привал, Дионис повалился на землю, понимая, что встать уже не сможет и покорился судьбе, уснул полноценным сном впервые за много дней. А когда проснулся, увидел, что мертвое дерево абрикоса над головой искрилось зеленью и спелыми плодами. Они утолили жажду, подарили силы. Тогда Римус впервые заговорил с Дионисом, сказал, что увидел упорство и желание узнать Правду. Они продолжили странствовать по Стиксу, но теперь Первоучитель — иногда, совсем редко — отвечал на вопросы и передвигался с человеческой скоростью.

Когда им требовалась еда, ее приносили зараженные. Если встречали развитых тварей, те почтительно делали вид, что не замечают путников. Однажды Дионис выбросил автомат, для которого закончились патроны, и жестоко поплатился — на них напала стая свежих зараженных. Дионису пришлось отбиваться ножом и кулаками, а Римус молча наблюдал. Так Дионис усвоил первый урок: познающий Правду не может быть блаженным и беззащитным.

Кирилл невольно увлекся историей. Агнис явно рассказывала ее мастерски и явно не первый раз. Но, видимо, тень скепсиса на его лице была.

— Я вижу, ты хочешь спросить.

— Первоучитель Римус… По описанию он похож на человека, очень долго прожившего в Стиксе, — дипломатично сказал Кирилл.

— Конечно, — Агнис снисходительно улыбнулась, но по-доброму. — Римус был человеком, не богом. Он действительно попал в Стикс очень давно, но не тысячелетия и даже не века назад. Ему открылась Правда, и он смог подчинить саму природу Стикса. Строго говоря, у него не было умений вообще. Он просто управлял Стиксом. Когда нужно — летал, если грозила опасность — распугивал элиту и людей. Исцелял, замедлял или ускорял время, менял физические законы…

— Невероятная сила…

— Да. Другой бы стал богом Стикса, утонул в роскоши, власти, но в этом отличие Первоучителя от остальных. Скромность, ум, сдержанность. Однажды они с папой встретили перепуганную девушку невероятной красоты. Она попала в Стикс накануне утром и потеряно бродила по лесам. Папа попросил проводить ее в стаб, Римус согласился. Они шли два дня, за это время папа влюбился так, как иногда могут битые жизнью суровые мужчины — глупо, безрассудно, слепо. Но девушка начала обращаться… Отец спросил, может ли Римус спасти ее. Тот кивнул и добавил, что не станет этого делать. Все, кто обращается — их путь завершен, их существование ничего не принесет Стиксу, один лишь вред.

Агнис как-то смущенно замолчала, искоса посмотрела на Кирилла.

— Вот как? Действительно, все, кого я встречал в Стиксе — добрые и порядочные люди.

— Возможно, Первоучитель имел в виду иное. С глубоким подтекстом. У нас не принято сомневаться в его словах, но именно с этим многие не согласны. Мы стараемся не касаться этой темы. Если честно, новым братьям и сестрам мы вообще не говорим про этот эпизод, но я хочу быть честна я с тобой.

— Спасибо.

— Первоучитель достиг могущества без жемчуга и других трофеев из зараженных. Он просто отринул человеческую суету, вник в природу Стикса, и ему открылась Правда. И это доступно почти каждому. Но люди предпочитают сбиваться в стаи, жить по звериным законам. Они множат зло, пороки, сталкивают с истинного пути тех, кто задумывается о главном. Представь: ты оказался в Стиксе, но тебе не нужно убивать, убегать, жить одним днем. Что бы ты делал? Чем занимался?

— Не знаю…

— Подумай.

Ответить Кирилл не успел. Открылась дверь и в квартиру вошел Радий. Замер, кивнул Агнис, терпеливо посмотрел на Кирилла.

— Вода есть?

— Да, — ответила девушка. Достала из шкафа белье, протянула Радию. Тот скрылся в ванной.

— Он пришел помыться? — не понял Кирилл.

— Радий — мой муж.

Кириллу стало тошно. Смешно. Ну и дурак… В груди и затылке начали вспухать знакомые нездоровые ярость, раздражение. Плеск воды и другой шум из ванной били по нервам, словно зубная боль. Очень хотелось встать и уйти, но Агнис еще не закончила «проповедь». А именно так теперь и воспринимался ее рассказ. Кирилл — проситель. Придется терпеть.

— Хочешь, прогуляемся?

Кирилл кивнул.

— Тогда я догоню. Переоденусь. Жарко там.

Он вышел на улицу, глубоко вздохнул. В центре стаба сектантов неровными рядами стояли двух и трехэтажные дома. Старые, покрытые какой-то толстой темно-желтой облицовкой, многоквартирные, с плоскими крышами. От них веяло сонливостью, древностью. Подъезды хранили прохладу даже в самый жаркий день, встречали гостей широкими проходами, монументальными каменными лестницами, где свободно могли разойтись четыре человека. Все квартиры с деревянными полами или гремящим щербатым паркетом, на стенах пожелтевшие обои с унылыми и наивными узорами. Никаких стеклопакетов, пластика или иных следов современного ремонта. Монолитные чугунные ванны, унитазы с бачком под потолком и ручкой на цепочке, железные эмалированные раковины, люстры с висюльками и матерчатыми абажурами.

Пыль, запустение, тоска. Словно из этих домов и квартир выкачали свежие и яркие цвета, заменив сепией. Далеко не все дома обитаемы, Кирилл с Алисой побродили по некоторым. Проводка повсюду шла поверх стен в виде переплетенной косички, многие дверные звонки вообще механические, нужно крутить вертячку, на кухнях черные кругляши радиоточек. Наверное, интерьер можно отнести к промежутку от двадцатых до пятидесятых годов XX века мира Кирилла, но что-то заставляло сомневаться… Слишком все неопределенное, чужеродное. Не получалось представить в этих домах обычных людей в нормальном мире. Будто все вокруг сошло со страниц книги, где читателя сознательно не перегружали деталями. Например, где почтовые ящики? Номера квартир? Детские или спортивные площадки? Да хотя бы захудалый турник, брусья? При внешней простоте и даже убогости некоторые подъезды поражали лепниной, бронзовыми перилами, барельефами. Короче, странное место.

Агнис спустилась спустя минуту. Кирилл невольно засек время. Девушка переоделась в простое черное платье чуть ниже колен. Ничего изысканного, повседневная одежда. Они неторопливо зашагали по двору. Агнис словно чувствовала эмоции Кирилла и заговорила, лишь когда он успокоился.

— Так вот. Представь, ты оказался в Стиксе, но здесь все по-другому. Мирная и налаженная жизнь. Чем бы ты занимался?

Кирилл задумался. Спокойная жизнь и Стикс — антонимы. Но… Вот его встречают нормальные люди, а не Маца и прочие ублюдки, все объясняют. Закрыты базовые потребности в виде безопасности, еды, а за ними неизбежно идет самореализация. Вдруг в душе Кирилла вспыхнул восторг. Не настоящий, лишь отблеск. Неизведанный мир, новые друзья, может, не самая престижная, но нужная окружающим работа, шанс стать другим человеком, вырасти во всех смыслах, а тут еще разные сверхспособности… Приключения, опасности, цель, смысл и над всем этим Тайна, которую, может быть, именно ты и раскроешь. Ведь от старости ты не умрешь…

— Я… Конечно, жил бы иначе. Тем более учился на физика. А тут — рай для исследований.

— Именно! — воодушевилась Агнис. — Но все это невозможно, пока стабами правят уроды погрязшие в пороках, алчности. Они заражают греховностью остальных, низводят человеческую жизнь до уровня вот этого жука, — Агнис указала на насекомое под ногами.

— Согласен, но иное положение дел — утопия. Сам Стикс поощряет выживание жестоких, беспринципных. Сильных. Доброта тут не в почете. Допустим, я создал стаб с человеческими законами. Так его сожрут те, кто живет по звериным. Так всегда и везде.

— Когда-то цивилизованное общество в нормальном мире тоже было утопией. Я знаю земную историю. Разница между нами и остальными иммунными в том, что у нас есть цель. Мы хотим нормальной жизни для всех. И начали с себя. Только так человек может открыть Правду и приблизиться по подобию к Первоучителю.

— Если все станут всемогущи…

— Не станут, — с некоторым недовольством перебила Агнис. — Уровень Римуса, скорее всего, недостижим. Он — духовных ориентир, маяк. Но среди нас есть те, кто далеко продвинулся в познании и умеет такое, что другим и не снилось. Без всякого жемчуга и сотен прожитых в Стиксе лет. Только…

— Что?

— Чем ты дальше в познании Правды, тем сложнее оставаться человеком. И речь не про внешность. Наша цель — познание Стикса. Только так можно что-то изменить. Да, у нас не очень хорошая репутация…

Кирилл мысленно усмехнулся. Вспомнил бойню, устроенную сектантами в Зверинце. С другой стороны… Его обитатели иного не заслуживали.

— Но не верь, что мы убиваем без разбора. Даже когда папа устраивает свои… представления, в них есть смысл. Он чувствует тех, кто достоин жить.

Кирилл смолчал.

— И ты заблуждаешься, что в Стиксе не может быть другой жизни. Смотри.

Агнис достала из кармана несколько фотографий. Судя по бумаге — копии. Кирилл давно не встречал бумажных фото, даже в своем мире.

На первой была группа людей на фоне… Кирилл посмотрел по сторонам. Они с Агнис стояли напротив водонапорной башни, примерно там, где и неведомый фотограф. Лица людей светились улыбками, дома выглядели опрятно, свежо, асфальт без трещин и бугров. Цветочные клумбы, аккуратные палисадники, тротуары… И дети. Много детей.

— Мы нашли эти фото и много другого здесь, когда пришли впервые. Ну, папа и его друзья. Меня тогда еще не было.

— Не понимаю… И что?

— Присмотрись.

И Кирилл увидел. Этот человек стоял в заднем ряду, лицо частично скрывала ветка цветущей сирени. Но ошибиться нельзя — кваз.

Следующее фото.

Город. Другой. Не огрызок, превращенный в стаб, настоящий. Монументальные дома в стиле сталинского ампира, строения попроще из панелей и кирпичей. Какая-то площадь с гуляющими людьми. Судя по одежде пятидесятые или шестидесятые годы XX века, но Кирилл заметил человека с мобильным телефоном у уха. Аппарат здоровенным, с антенной, Кирилл видел такие в детстве.

В центре фото улыбалась девочка лет шести паря над землей. Чуть в стороне на нее сосредоточенно смотрел молодой парень, вытянув в ее сторону руку. Рядом стойка и табличка «Аттракцион „Улёт!“ 5 коп, 30 кг.

— Где этот город? — хрипло спросил Кирилл, возвращая фотографии.

— Вон там, — Агнис указала в сторону. — Иногда чернота как бы колышется, можно рассмотреть шпили домов, трубы. Здесь жили люди. Жили, не существовали.

— Что же с ними стало?

— Утонули в праздности, — Агнис презрительно прищурилась. — Чуть продвинулись в познании и низвели дары Стикса до уровня цирковых фокусов! Идиоты! Ладно, слушай дальше…

Римус приоткрыл Дионису Правду, и он выдержал ее. Научил видеть достойных людей, чья жизнь полезна, как ходить по черноте и многому другому. В один день привел сюда, в этот кластер, попрощался и исчез. Дионис начал собирать сподвижников. Но спустя несколько лет случился раскол. Некоторые считали, что новые способности и возможности помогут им изучить Стикс на физическом уровне, с помощью классической науки. Никто им не мешал, но они все чаще трактовали учение Римуса и правду по-своему. Это многим не нравилось. Дионис настаивал, что в основе познания Стикса должны лежать духовные практики. В итоге инакомыслящие ушли и основали Институт. Тот самый, с большой буквы. Легендарную организацию.

— Ты постоянно упоминаешь Правду. В чем она?

— Вот на это я не могу ответить, — Агнис грустно покивала. — Правда — только для братьев и сестер. Не каждый способен ее пережить. Иногда человек справляется быстро и легко, иногда… И это ведь те, кого отобрал папа! Достойные!

Они присели на лавочке в чахлом подобии сквера между домов. Где-то урчали голуби, пахло пылью, полынью. Легкий ветер играл солнечным рисунком листвы. Кирилл молчал, переваривал услышанное. В нем бушевал коктейль из удивления, сомнения, злой иронии…

— Мы сами себя тоже называем сектантами, — неожиданно призналась Агнис, улыбнулась. — Вроде шутки.

Кирилл достал сигарету, спохватился, покосился на Агнис. Та протянула руку. Угостил.

— Папа мне одно время запрещал, но… Какой смысл, если мы не болеем?

Помолчали.

— Что ты сделаешь, если вернешься в свой мир?

— Перееду, — усмехнулся Кирилл. — Не хочу снова проснуться и увидеть черноту.

Но тут он вспомнил, что родного мира не видать. В лучшем случае они окажутся в мире Ника. А жизнь в нем, по рассказам Рамова, не сахар.

— Ты был там счастлив?

— Не было времени задуматься. Если честно, я будто начинаю забывать ту жизнь. Все познается в сравнении. Там меня хотя бы не пытались каждый день сожрать или пристрелить.

— В тебе есть потенциал. Сильный. Папа не зря обратил на тебя внимание. Мне кажется, ты был бы счастлив здесь, с нами. Если останешься, буду очень рада. Не только как сестра по учению, но и человек. Девушка.

Сердце Кирилла пропустило удар, ладони вспотели.

— Радий тоже обрадуется? — глухо спросил он.

— Радий — ошибка! — серьезно сказала Агнис. — Пойми правильно, я не даю тебе обещаний. А с Радием и так хотела расстаться, перед тем как он пропал.

Кирилл смотрел в синие глаза Агнис и тонул в них, жадно улавливал едва различимый запах шампуня от ее волос. Вот оно, завершение. Место, где в нем нуждаются независимо от того, сколько денег в кармане. Можно стать полноправной частью силы. А если Агнис не преувеличивает, до и достичь каких-то вершин. Закончатся бесконечные бегства из стабов, скитания, тяжелые мысли о завтрашнем дне…

— Я ведь стану квазом, — напомнил Кирилл.

— Важнее, чтобы тут ты оставался человеком, — Агнис прикоснулась пальцами к его груди, медленно убрала руку.

— Да, ты права. И я не хочу начинать новую жизнь с предательства друзей. Ник, он… не найдет место в Стиксе. А Алиса любит меня. И я ее, — опомнился Кирилл.

— Они тоже могут остаться. Я не диктую условия. Если вы с Алисой счастливы — только порадуюсь. Но вам не по пути. Я вижу. И вы сами скоро поймете. А Правда… Знаешь, ее можно рассказать по-всякому, например, не оглушая человека. Это своего рода проверка, отсечь слабых душой. Тебе это не нужно. Если так важно, попрошу папу и за твоих друзей.

— Я подумаю.

— Конечно, — Агнис улыбнулась. — У твоей Алисы полезный дар. Менять химический состав веществ — это редкость. Ник — целитель редкой силы. Не думай, что будешь в ответе за них, если останетесь все вместе.

Ник и Алиса все еще наслаждались покоем на озере. Сидели в тени дерева, рядом на покрывале всякая закуска. При виде девушки на душе просветлело, Кирилл устыдился чувств, возникнувших к Агнис.

— Ну? — мрачно спросил Ник.

— Ждем. Дионис должен вернуться ночью или утром.

Рамов сплюнул, закурил.

— Долго вы чай пили, — заметила Алиса.

— Мы еще разговаривали о всяком.

— И все?

— Да, все! — сдерживая раздражение ответил Кирилл. — И Радий — муж Агнис. Что за вопросы?

— Да мне-то что, просто спросила…

— Стоп. Спасенный нами сектант — муж дочки Диониса? Серьезно? Так они нам по гроб теперь обязаны! Об этом вы говорили?

Кирилл промолчал. А еще после рассказа Агнис понял: ни ей, ни Дионису нормальный мир не нужен. Для чего? Ходить на работу? Стоять в очередях магазина? Ждать шести вечера, когда выйдет новый эпизод сериала? Смешно. Разве что как источник ресурсов.

— Понятно, — Ник обидно хмыкнул.

— Ну, иди поговори! Умный такой. Агнис и так все понимает.

— Ладно, ты прав. Жуткая она. Не соображаю, как ты с ней чаи гоняешь.

— Неприятная, — подтвердила Алиса. — Взгляд такой, будто выбирает, куда нож воткнуть.

— Да бросьте. Ну, со странностями, да. Так она родилась в Стиксе. Еще Агнис поведала про их учение.

— Так-так, — Ник устроился поудобнее. — Давай, вещай.

Кирилл начал рассказывать. Без витиеватостей и восторженных оборотов. Ник хмыкал, ухмылялся, кивал. Информацию про Город в черноте выслушал с интересом, как и Алиса, а потом деланно рассмеялся.

— В моем мире, когда все рухнуло, деда уволили из НИИ и выдали зарплату за полгода электронным микроскопом. Такой стоил как приличная машина, но программное обеспечение для него перестало работать, его разрабатывала и поддерживала корпорация, решившая, что хватит нам науку продвигать…

— Неужели ничем не заменить? — спросил Кирилл.

— Пробовали. Там все шифровалось… Да не о микроскопе речь, я просто объясняю уровень упадка. Короче, дед начал ходить на собрания каких-то там свидетелей или потерпевших, они по-своему трактовали христианство.

— И что?

— А то, что я наслушался таких историй. Некто явил чудо, весь такой мудрый, возвышенный, выбрал ученика или учеников среди простых людей и поделился тайными знаниями. Город посреди черноты — это потерянный рай. Все было хорошо, но люди профукали. Но это норма, во многих религиях так. Идем дальше. А вот жесткая иерархия и послушание, закрытость организации, слепое подчинение лидеру и постулатам, уверенность в своей исключительности, все это признаки банальной секты. Опомнись, Кирилл, тебе просто рассказали красивую сказку.

— А это не чудо? — Кирилл сформировал в воздухе радугу. — Или как ты лечишь раны, как Алиса меняет химический состав веществ?

— Еще какое, — легко согласился Рамов. — Только им, я уверен, есть научное обоснование. Когда мы используем умения, у нас лавинообразно падает уровень глюкозы в крови: для даров Стикса нужна прорва энергии. А если вовремя не останавливаемся, в энергию преобразуются жиры, клетки. Наши тела не приспособлены к такому ураганному обмену веществ, с этим помогает паразит Стикса. У старожилов он более развит, там скорее не паразитирование, а симбиоз, потому умения у них работают круче, дольше, сильнее. Понимаете, к чему я? Никаких чудес, банальная физика, биология. Наверное, те, кто основали Институт, это понимали, но сектантам подобное не нравилось, и они разругались. Вот увидите — сегодня-завтра нам предложат тут остаться.

Рамов пытливо посмотрел на Кирилла, тот смолчал в третий раз.

— Понятно, — Ник ухмыльнулся. — Ожидаемо. В таком случае с нами можно не рассчитываться за спасение этого полония…

— Радия, — машинально поправил Кирилл.

— Да хоть калифорния! И что ты ответил?

— Сказал, подумаю. Подумаем. Не надо так смотреть! Может, это не самый плохой вариант. Если мы и вернемся в нормальный мир, нас не оставят в покое. Будут искать. А здесь безопасно. Мы почти старожилы Стикса с редкими и ценными умениями, многое прошли. Опять-таки не на поклон заявились, а сделку предлагаем, не упрашиваем принять нас. Агнис даже пообещала не особо грузить их верой.

— Мне не нравится, что она так к тебе расположена, — Алиса посмотрела в глаза.

— Я тебя люблю, — терпеливо ответил Кирилл.

Обычно, Алиса отвечала «и я тебя» или как-то похоже, сейчас смолчала. Но при Нике Кирилл решил не выяснять отношений.

Быстро и неожиданно стемнело, пришлось вернуться. Их поселили в доме напротив Агнис, в пустой и гулкой квартире. Скрип полов, рассохшиеся оконные рамы, пыль, запах уныния, запустения… Но электричество и водопровод работали, можно спать не боясь, что тебя сожрут — райские условия.

Сели ужинать в гостиной. Голая лампочка без абажура под потолком давала неприятный резкий свет, по углам каталось эхо. В открытую балконную дверь пялились освещенные окна квартиры Агнис, в них мелькали фигуры дочки главы сектантов и Радия.

— О, семейная драма, — оценил Ник. — Я думал, у них вообще эмоций нет.

Радий активно жестикулировал, мотал головой, Агнис внешне оставалась спокойной.

— Давайте спать, что ли, — зевнул Ник.

Кирилл и Алиса легли в гостиной, Рамов в соседней комнате. В открытое окно волнами проникала уличная прохлада, запах влажной травы, стрекот сверчков.

Кирилл смотрел в темноту и думал, что эта квартира может стать их с Алисой домом. Да, не о такой жизни они мечтали, но… Попытался вспомнить, чего хотел в своем мире. Сдать сессию, обновить компьютер, съездить на море… Вдруг понял, что если вернется в родной кластер и встретит самого себя, то вряд ли они найдут общий язык. Слишком много всего случилось за полгода в Стиксе. Плевый срок в нормальном мире, и вечность — здесь.

Здравые возражения Ника немного прочистили голову, с рассказа Агнис спала пелена загадочности, тайны. Это действительно секта. Получится ли принять чужие правила, следовать им, но оставаться собой? Кирилл разозлился. Размышляет так, будто уже согласился!

С улицы вдруг сверкнуло, бахнуло, звякнули стекла в доме напротив. Алиса приподнялась на локте, в комнату вбежал Ник в одних трусах и с автоматом.

— Что там?!

— Хрен знает.

Аккуратно выглянули на улицу.

Под домом Агнис лежал Радий. Он встал, отряхнулся, выругался и зашагал прочь, прижимая ладонь к щеке. За ним из окна наблюдала Агнис.

— Серьезная девчонка, — оценил Рамов. — Как она его, сквозь стену, что ли, выкинула? М-да.

Радий вдруг сбился с шага, обернулся. Кириллу показалось, что несмотря на темноту в их квартире, он смотрит точно на него. Остальным тоже стало неуютно, синхронно отошли от окна.

Алиса вскоре засопела, а Кириллу не спалось. Промаявшись какое-то время, решил пойти покурить. Тихо встал, оделся и вышел на улицу. Ночь обрушилась запахами летней природы, стрекотом цикад, над головой мягкими сгустками черноты проносились летучие мыши. Темно, тихо, почти нет освещенных окон. Он сам не заметил, как пришел на ту лавочку под каштаном, где днем беседовал с Агнис. А когда услышал ее шаги, то почти не удивился, только сердце забилось сильнее. Девушка молча села рядом.

— Радий не очень обрадовался нашему расставанию. Мы вас не разбудили?

— Нет.

В звездном небе то и дело проносились росчерки метеоров, пахло цветущей сиренью. Темнота обволакивала, манила. Кирилл мог бы «включить» зрение кваза, но зачем? В этом вся прелесть ситуации. А еще в ночной прохладе он ощущал тепло тела Агнис.

— Законы физики должны быть одинаковые во всей вселенной, — тихо сказал он, глядя в небо. — Неужели там, на каждой планете, свой Стикс? Не верю. Подняться бы в космос, хотя бы на ближнюю орбиту, рассмотреть все сверху… Многие говорят, что это и не планета вовсе. Нечто бесконечное. Вот чем нужно заниматься.

— Как много чужих солнц… — задумчиво сказала Агнис, рассматривая звезды.

— Все гораздо хуже, — Кирилл улыбнулся. — Многие эти светящиеся точки — галактики, или их скопления. Нам даже не представить, сколько там солнц. И это только в видимой части.

— Почему? Бесконечность представить как раз легко.

Кирилл понял, что для Агнис, рожденной в Стиксе, это действительно не проблема. Она с детства приняла местные чудеса, и какой-то бесконечностью бесконечных вселенных девушку не удивить.

— Мне понравилась космическая еда, — сказала неожиданно. — Дядя Гена угощал в детстве. Особенно творог с изюмом. Люблю творог, но он быстро портится.

— Дядя Гена?

— Геннадий Паданец. Космонавт. Он летел на Землю и попал в перезагрузку. Приземлился уже у нас. Это давно было.

Кирилл задохнулся от восторга. Хотел расспросить, на какой высоте все случилось, работали ли приборы… Но не стал. Потом. Сейчас это лишнее. Разрушит хрупкую атмосферу их с Агнис ночи.

— Он успел что-то увидеть? — все-таки не вытерпел Кирилл. Ну а что? Вполне уместный вопрос. — Хотя… Наверное, сидел под перегрузкой в каком-нибудь шаре «Союза» с крошечными иллюминаторами.

— Нет, не шаре. Дядя Гена приземлился на таком красивом белом корабле, как… одно большое крыло с кабиной. Его и корабль быстро забрал к себе Институт. Чего тебе больше всего не хватает в Стиксе?

Кирилл задумался. Хотелось ответить внятно, серьезно.

— Возможности строить планы.

Кирилл с тревогой ждал, что Агнис ответит «будь с нами, и сможешь строить планы» или нечто подобное, но, к счастью, она промолчала.

— Ты бы хотела в нормальный мир?

— А ты бы хотел… ну, не знаю… в рай? Неважно, какой религии. Посмотреть — интересно, а постоянно жить в нем… Затоскуешь. Нужно строить нормальный мир здесь. У наших предков получалось.

— Ты про город в черноте?

— Да. Очень многое я не могу пока рассказать. Возьмешь меня за руку?

Кирилл аккуратно сжал ее горячую ладонь. Они сидели долго, беседа постепенно полилась обо всем и ни о чем. Погасли последние окна в домах, лишь изредка в темноте проходили невидимые караульные.

В квартиру Кирилл вернулся в пугающем и радостном смятении. Он понимал, что постепенно заходит с Агнис слишком далеко, на него волнами накатывали раскаяние, стыд.

Друзья не спали, сидели в темноте. Ник за столом, Алиса на диване, завернувшись в одеяло. Кирилл растерялся.

— Где ты был? — спросила Алиса.

— Гулял.

— И как? Нагулялся?

— Я просто не мог уснуть. Думал.

— Кир, я должен кое в чем признаться, — сквозь силу сказал Рамов.

— Так, — Кирилл включил торшер. Комнату залил теплый слабый свет, не способный разогнать мрак по углам. — И давно это у вас? — Кирилл нехорошо ухмыльнулся.

— Ч… что? — растерялся Ник, облизнул губы.

Алиса сжала губы, отвела взгляд. Кирилл тупо смотрел на друзей.