С востока до красна

«С Востока до Красна»

Глава 1

ВРЕМЯ ЕЩЁ НЕ ПРИШЛО

I

12:12 - поезд издал гудок, и я, спешно докурив, не найдя более подходящего места, загасил окурок о бетонный перрон. И оставив его на месте "кончины", пошёл к своему вагону. Проводник соседнего вагона под номером 7 укоризненно посмотрел мне в глаза, но ничего не сказал.

Я забрался по лестнице и пошёл по хорошо освещенному коридору до своего купе под номером 4. Соседние двери были раскрыты, но света в них не было вообще, даже странно, свет из коридора их почти не трогал. Мимо меня прошла какая-то женщина с конца вагона. И что-то негодующи пробормотала. Я же, обернувшись и посмотрев ей в след, понял - ей не понравился запах моих сигарет. Ну и ладно, мне он тоже не нравится.

Я посмотрел в окно: мы проезжали промзону и несмотря на то, что было уже пятнадцатое, пар бил из труб, а в окнах горел свет и в них мелькали тени. -Как муравьи, - пронеслось у меня в голове. - хотя даже муравьи отдыхают... Наверное.

Городская промзона вдруг сменилась мостом, а потом и бескрайними полями нашей необъятной. Их темнота и лимминальное спокойствие, в большей мере конечно темнота, отзеркалили вагон, дав увидеть мне купе, которое находилось за мной: дверь была раскрыта настежь, свет не горел, ни людей, ни вещей не было. Разве что... С полки на меня смотрела книга. Кем-то оставленная книга, не полетевшая в мусор.

Я понимаю, что брать чужое - плохо. Но пока я там стоял и смотрел в окно, её отраженье не давало мне покоя. Я прошёл в купе и, не включая свет, взял её. Может её оставила та женщина? Хотя, нет, её купе было. Выйдя в просвет коридора, я осмотрел книгу:

Темно-коричневая обложка, я бы сказал "новая". Но по ней было видно, что она, хоть и немного, но походила из рук в руки. Желтые, позолоченные буквы я поскреб ногтем, чуть стерев букву "В"

Сзади не было надписей вообще, а на форзаце было написано:

«Рудольф Де-Лен

С ВОСТОКА ДО КРАСНА»

Я ухмыльнулся - мой полный тёзка. Да, моё имя такое странное - мать в юношеские годы увлеклась готический литературой начала 19 века. И назвала меня в честь своего любимого героя - Рудольфом. А фамилия "Де-Лен" досталась мне от отца - немецкого-поляка.

В наше время, с середины 20 века¹ осталось мало немецких-поляков, а я один из них.

Взяв книгу подмышку, я зашёл к себе в купе. Попутчик был один - старый, семидесятилетний дед, с копной седых волос. Он сидел в больших, толстых очках и читал газету. Глядя на него, вы бы тут же поняли - ему нет до вас никакого дела. Я забрался на свою кровать, тоже на нижнюю полку и включил щелкунчик². Перевернув обложку, я решил зачитать вступление на титульной странице:

«Книга Рудольфа Де-Лена - С востока до Красна, признана лучшей автобиографией нашего века.

За книгу автор получил не одну награду. В книге автор от первого лица повествует свою жизнь и свои приключения, а начинает он с переезда на запад...»

- Эй! - я отвлёкся... - дед оторвал взял от газеты и пристально смотрел на меня.

- Что? - я положил книгу сбоку на кровать.

- Сколько время? - раздражённо спросил он - у тебя часы есть?

- 12:26. - ответил я.

Мои наручные часы достались мне от отца - трофейные. А ему от его отца. Они были с коричневым кожаным ремешком и треснутым, но все ещё рабочим циферблатом.

Он промолчал. А где спасибо? - подумал я, и посмотрел на него. Старик же, ощутив на себе взгляд, ничего не сделал. Ему было плевать на меня. Я снова принялся за свою книгу.

Открыл её - по-моему она стала толще. Хотя вряд ли, книга не может стать толще. Это невозможно. Скорее всего недосып сделал своё дело. Я приезжаю через час. Вещи собрал, а спать как ляжешь - так приедешь, вставай мол, соня. Я снова открыл книгу...

II

«Начитавшись готических романов, мать назвала меня Рудольфом. Глупое имя, хотя мне нравится, в училище меня прозвали "Рудо". "Рудо" стало моим постоянным прозвищем, и я остался таковым. Моя мать ушла в мои 16 лет. И я переехал к отцу. Поступил в училище ВМФ¹ и вскоре меня за хорошую учёбу и участие во внеурочных мероприятиях перевели на запад - в Севастополь, на черноморский флот.

Вещей у меня было немного, а в купе со мной никого не было. Потом в купе заехал дед. Но ему не было до меня никакого дела. Я вышел покурить, чтобы не мешать ему. Курить я начал после ухода матери. И никак не могу бросить. Сначала была сигарета в неделю, потом в 3 дня. Потом в 2. А теперь я могу выкурить пачку в день. А могу и не курить неделю.

Я посмотрел на часы - 12:12, поезд издал гудок, и я, спешно докурив, не найдя более подходящего места, загасил окурок о бетонный перрон. И...»

Станция "н". Остановка - 6 минут. - сообщил по громкоговорителю механически неестественный голос. Неестественный настолько, что понять чей он, возможным не представлялось.

Я взял свои вещи - небольшой чемодан и поясную сумку. Она была лёгкой, в ней почти ничего не было: Кнопочный телефон, немного налички, нож и сигареты. Нож при досмотре я спрятал. Как говорил один мой знакомый, мне в 14 - "Однажды ты поймешь, что ходить где бы то ни было без ножа - опасно. Даже в той же Москве. Средство самообороны, помимо кулаков, обязано быть при тебе, выйти из поножовщины без травм - невозможно..."

В 16, когда я возвращался с пьянки, посвященной моему дню рождения, меня, за отказ отдать кошелек пырнули, и забрали кошелёк. С тех пор, нож я никогда не оставлял.

Я открыл чемодан и спешно засунул туда книгу. Но из-за этого пришлось достать и повязать на пояс кофту. Я вышел из купе, оставив деда одного, он даже не обратил на это внимание. И пройдя по коридору, я вышел на улицу:

Летний, хотя по ночному холодный воздух заставил меня содрогнуться. Но всё же он был свежим и дышать было легче. Вскоре мой поезд тронулся и поехал, оставив после себя облако песочной пыли. Отъехав, он дал мне возможность увидеть то, что было за мной. - парковку и одинокую машину, приехавшую за мной. Свет фар исчезал в ночной тьме не освещенной должным образом станции. Я пошёл к ней. Машина оказалась пуста, но свет в ней горел, это было странно. Я закурил. Пепел падал на мой чемодан, приходилось стряхивать его. Дым теплом проходил в мои лёгкие, я задумался, задержал дым больше нужного и закашлялся. Запах сигарет - мерзкий запах. Мне он никогда не нравился. Докурив, я по старой привычке бросил бычок на землю. И решил обойти машину.

Багажник был открыт. Там ничего не было. Я положил туда чемодан. А может это не моя машина? Нет номер тот "К206РО". Я прошёл ещё. На крыле была большая царапина, будто машину подрезали. Дверь была открыта и вымазана чем-то... Кровью? След шёл с парковки на перрон. Свет фар остался позади. Я шёл в темноте и тишине. Ни пения птиц, ни стука колёс.

Лишь сверчки или цикады и тьма, глаза к которой стали постепенно привыкать, и след, по которому я шёл. - Надо вооружиться - подумал я. И быстро достал складной нож из поясной сумки. След спускался на землю из дыры в заборе и дальше к дереву. Я подошёл к нему. - два дерева, скорее всего оливки, я не силен в ботанике. Под ними лежал мусор, след шёл к нему. Я ногой отодвинул мешок. Он тоже был заляпан кровью. Под ним лежала небольшая дикая собака:

Из-под кожи выступали рёбра, их, даже в темноте, можно было пересчитать. В темноте, освещенной лишь луной и звездами. Из-под пятого ребра торчал длинный осколок стекла. Грудная клетка двигалась, было слышно хриплое дыхание, она дышала всё тяжелее и тяжелее и вскоре перестала - умерла. Ужасное зрелище. Но если кровь собачья, то тогда где водитель?

Я вернулся к машине. Никого не было, как и прежде. Хотя...

-Подъем! - крикнул я. - на заднем сидении спал мой водитель. Из-за тонированных задних стёкол я его не заметил. Он поднялся, протёр глаза и спросил - Ты кто?

-К206РО Вы должны меня отвезти в отель "Жифа"

- Да? Садись.

Я сел. - надо закрыть багажник, закроешь? - спросил он меня.

Я молча вышел и подошёл к багажнику - мой чемодан торчал оттуда и по-моему, он стал больше.

Хлопнула дверь багажника, и я снова сел в машину, мы поехали...

Странная какая книга, - думал я - Как будто обо мне, хотя... Нет. Совпадение. Не может быть, чтобы книга была действительно про меня. На этом я и решил...

III

-Проходите, располагайтесь, ваш номер 216, на втором этаже, пройдете по лестнице, лифт сломан. И ещё, у вас в номере пока нет постельного белья, его занесут через 15 минут.

Я потащил чемодан по лестнице - сломан лифт, чтоб их, а мне теперь этот тащить надо.

Нет, жить я должен был в казарме, в самом училище, но приехал за два дня до начала учебного года, ибо следующий поезд до Крыма был бы через 4 дня после начала учебы.

Чемодан разбирать целиком я не стал, достал только нужное: Зубная щетка, паста, нить, зарядка для моего старого телефона и книгу, не столь важную, сколько интересную. Я решил пересчитать страницы - ровно 227. Немного. В детстве я читал "Остров сокровищ" Стивенсона, страниц около того, по крайней мере книга такая же (Только у этой обложка коричневая, а у Острова - зеленая)

«... там лежала собака, ребра наружу, в грудине - осколок стекла. Она умерла. Ужасное зрелище...»

Ха, да не может быть. Чертова книга! Брехня одна, да и автор - сумасшедший. К черту её. В мусор...

Утром она лежала на столе.

Я встал, будто всë ещë во сне, посмотрел на часы - 6:26 - ещë несколько часов. Доспать? Нет...

Я снова, менее зло, взял книжку:

«... Но где же тогда водитель?» - Я устало посмотрел в окно.

Как ни странно, тогда я принял это как данность. Может сонное состояние сыграло свою роль? Не знаю, да и плевать мне! Факт оставался фактом - Книга была обо мне. Кто еë писал, зачем, как, если она была у меня все это время? Я не знаю. После того случая я пытался выяснить это, потом не было времени, да и я смирился окончательно.

Дальше - училище: Жили мы в казармах, учились, ходили на полигон, получали звания, работали и так все пять лет.

И вот, оставалось всего пара месяцев, на вечерней поверке нам объявили следующее:

"С завтрашнего дня будет проведена частичная мобилизация. Вас отправят воевать в Афганистан."

Да. нас просто поставили перед фактом "Вы идете воевать". Нас не спросили. Может это была ошибка в логистике, я не знаю. Но даже если так - Ошибка была непростительна.

Глава 2

СИЛА В НЕВЕДЕНИИ, ИЛИ ФАНТОМНАЯ БОЛЬ

Через 2 дня нас вывезли на машинах, часть из нас была уже офицерами, однако учебка была одной для всех. Мы ехали трое суток. Сначала по Казахской ССР, потом по Туркменской и вот, мы в Афганистане. Учебка находилась на границе, там было относительно спокойно. За все две недели врагов мы не видели. Максимум были пара самолётов, наших, разумеется, которые летели "по делам". Территория была большой, но изнутри она была почти такой же как в Крыму:

Казармы, в которых мы жили, находились в одном сером здании (там находились исключительно койки на 100 человек и баня*). Второе здание, такое же серое, было основным: Там жило командование, была столовая, и там нас обучали теории. Занятия проходили на плацу. Территорию ограждали два забора с колючкой под напряжением, в промежутке между ними были мины.

На 12 дне произошло одно событие, в связи с которым нас в срочном порядке уведомили о том, что обучение закончено:

Утро. Полигон. (Он находился на открытой площадке за 20-30 метров от главного корпуса)

Был у нас один «Рэмбо», большой любитель пострелять, один из тех немногих, кого перспектива «Повылавливать Духов, да поотрезать им уши» интересовала больше, чем собственная шкура.

И вот, он стоит вертит в руке пистолет, на одном пальце, как в фильмах, не удосужившись поставить его на предохранитель! И что вы думали? Каким-то «невероятным, непредсказуемым образом» стреляет себе прямо в лицо. Пуля попала ровно над правым глазом, мгновенно убив его. Такая вот, первая жертва, ещё не начавшейся войны.

По мне, жертв надо избегать в любом случае, как в драке: Главное не дать по морде, а избежать удара по своей собственной. Вообще лучше драк избегать.

Дальше, в тот же день, нас отправили по казармам, в которых мы просидели часа 4.

Чёрт знает какой геморрой тогда испытало руководство, но инструктор вернулся злой как собака, бурча что-то про «Проклятых зелёных солдатиков». Он долго нас гонял по технике безопасности.

А вечером, старики нам рассказали одну историю: Мол, был у них один парень, он захотел запятисотиться. В одну ночь, в грозу, долбанул по щитку, отрубив при этом всю базу. Перекусил колючку, перелез забор и, сделав два шага, подорвался на мине. Хлопот же это доставило командованию, чудом под трибунал не пошли, мол «Недоглядели». Не знаю, правда ли эта история. Я думаю, что правда. И не таких идиотов видел.

Учебка окончена. Что дальше? А дальше нас перевезли в один населенный пункт, где мы и обосновались. Книгу я спрятал и провез её через всю учебку сюда. Потом были две операции, в которых участия я, слава богу, не принял. Меня и ещё пятерых человек оставили охранять пункт.

Про операции я знаю немного, только основные задачи и потери. За обе операции 13 человек двухсотыми, 4 трехсотыми и подбитый БТР, но обе проведены успешно. (Первая – отбитие заложника, вторая – прорыв канала до своих и создание четкой артерии снабжения). Также мы захватили одного Араба-добровольца. Его отвезли на главную региональную базу, потом обменяли на одного из наших. А через месяц мы поменяли место дислокации на другую деревню.

И вот там же нам объявили наше первое (первое для меня) задание: Защита колонны грузовиков.

Мы были зелёными, но альтернативы у командования не было. А задачу выполнить они были обязаны. Война – есть война. И всё же там сидели не дураки, и поэтому даже мы узнали об этом за 4 часа до начала маршрута.

Наши офицеры попытались максимально снизить возможную угрозу: План знали всего несколько человек, и я был не в их числе. Что везем, куда, сколько, зачем и почему – нам не рассказали.

В колонне было 3 грузовика, БТР (Тот самый подбитый, его смогли вытащить и залатать) и два внедорожника по 4 места в каждом (с учетом водителя), в них мы и поехали.

Впереди ехал внедорожник с пулеметом и четверкой самых опытных из группы, далее шёл защищенный грузовик, потом БТР, два грузовика «Послабее» и замыкающим шёл наш внедорожник. Мне это напомнило путешествие неправильной волчьей стаи, где впереди шёл вожак, потом молодые охотники, а старики и слабые тащились в конце, будто требуя оставить их умирать, это было бы смешно, если не было бы так грустно. И опасно.

Книгу я спрятал, надеясь отвезти её… в более безопасное место? Честно говоря, я не знаю зачем я потащил её с собой.

Примерно с час мы ехали без эксцессов, расслаблено переговариваясь. Потом мы въехали в «переулок» - грубо говоря в каньон (По обеим сторонам от дороги были холмистые хребты, а ехать так предстояло семь с половиной километров).

-Какая прекрасная территория, - пропел в рацию Грек, бывалый вояка, сидевший на крыше БТРа – для засады… А если серьёзно, держать уши в остро, а глаза открытыми! Что-то мне не нравится то, как здесь спокойно.

-Это верно, - согласился Пёс – на войне, даже на такой как эта, спокойно не бывает.

-Есть. – ответил им я.

Больше разговоров не было. Я решил осмотреться – никаких следов засевших духов.

И слава бо… Прогремел взрыв, машина с Псом, Волгой, Шакалом и Бумом – взорвалась, не оставив в живых никого. Грек сиганул с бронемашины. Послышались короткие очереди, следующая морковка* прилетела в грузовик перед нами. Выстрелы, непонятный удар о нашу машину, всё будто в тумане, боль в спине и… тишина. Через секунду я очнулся, Грек оттащил меня за машину, выстрелы прекратились, колонна горела, были слышны шаги, у меня выпала книга. Сильно жгло плечо. Мы с Греком затаились, кто-то подходил.

Грек укрыл нас за обломками, чья-то рука закрыла мне рот, я уже не мог понять моя или чужая.

Четыре человека ходили мимо обломков, ещё трое остались в засаде, в тела стреляли, к нам подошел человек «Ланат машора» - прошипел он, и поднял книгу. Нас не заметили, и только тут я понял: Рука – моя, и рука без пальца! Плечо ноет, левая бровь еле справляется с потом крови, норовящем попасть в глаз. Дальше вспомнить – не могу.

***

Парень отключился. Ещё несколько минут я… мы сидели в тишине. Потом я аккуратно вылез, держа наготове пистолет (Мой автомат, судя по всему, забрали как трофей, по крайней мере я его не нашел) Я обошел парней – никого живого, в машину Пса (Земля тебе пухом, пёс! Сколько мы с тобой прожили…) прилетел первый выстрел. Грузовик с основным грузом – угнали. Остальные машины, включая Маньку (БТР) – уничтожили. Я залез в БТР – трупов не было.

-Они ушли? – услышал я шепот.

-Да, вылезай – Это был механик – водителя достали и расстреляли. Механика, хвала небесам, не нашли. Конечно, в БТРе прятки не устроишь, но он как-то выжил. С ним мне и пришлось идти более 9 километров, с человеком на плечах.

-Цок-цок, цок-цок – что-то непонятное отстукивало ритм… Часы?

Ощущение было каким-то странным – будто бы проснулся рано утром, не очнувшись ото сна – что непонятно который сейчас час 4 утра, 7 утра? Надо встать, рассмотреть часы, или забыть и доспать? Повернись набок, посмотри на циферблат и… Очнись!

-Очнись…

Он открыл глаза.

-Очнись!

Закрыл их.

-Очнись!

В ответ он промычал что-то непонятное.

-Очнись! Встань! Пробудись!

Глубокий вздох, выдох, яркий свет – что произошло? – он пошевелил головой, было не то, чтобы больно, но как-то неприятно, как будто мутит перед рвотой. Но позыв остановлен, пора идти.

Рудольф лежал на койке – в окно светило солнце, его тело, худое, контуженное, потеряло один палец в засаде в Афганистане, на культе был тампон, перебинтованный марлей, которую периодически меняли.

Он проснулся. Уже в четвертый раз, после того кошмара: Первый – в пустыне, его тащил Грек, рядом кто-то плелся. Он встал и пошёл сам. Про палец тогда, Рудольф забыл.

Второе воспоминание: Он бьет ножом в чью-то грудь, обеими руками. Рядом лежит механик, Грека не видно.

Третье: Они едут на машине, втроем, но Де-Лен не может понять кто с ним едет. Механика он узнает, но Грека нет.

И вот теперь, он лежит на койке, в комнате сосед. -Очнулся?

Соседу скучно – хочется поговорить. Рудольфу, который только что очнулся – нет.

Сосед – старше Рудольфа, у него обожжённое долгим «Путешествием» лицо и раздробленная стопа (12-тонный БТР переехал ему ногу)

-Контузия. Причина потери части воспоминаний после её получения – следствие. Но воспоминания вернуться. Вам повезло – отсутствие среднего пальца существенно не повлияет на вас в будущем. Но нужно будет переучиваться держать ручку при письме. Но вы же не писатель?

-Нет.

-Ушиб плеча и рассеченная бровь – почти восстановились больше объективных травм у вас нет.

Пострелять ещё успеешь. – мысленно закончил за него я. – Спасибо.

Доктор поправил очки – Так вы хотите вернуться на фронт?

-Да. У меня остались незаконченные дела.

-Рудольф. Я не собираюсь вас отговаривать, но ответе, пожалуйста, мне на вопрос:

Какие дела заставляют вас вернуться туда, где на твоих руках умирают твои товарищи, а сам ты убиваешь людей?

-Мои дела – это мои дела.

Да у меня были дела и первое из них, это разобраться, разобраться во всём, о чём я не думал. И да, книга входила в список «разбора». Но у меня её не было и вряд ли когда-нибудь я её найду.

Но я решил – я вернусь. Вернусь чтоб поблагодарить Грека, который спас мне жизнь. Чтоб найти книгу, чтоб духи головы не поднимали.

В госпитале я провел самое большое – два месяца. И чёрт возьми, я не долечился, но уйти захотел сам, память вернулась местами, например я помню, что мы с Механиком и Греком дошли до аванпоста, провели там 3 дня.

Аванпост был на пути снабжения тыла с фронтом, он шел через Кундуз, и чуть дальше города были недобитки, они, на 2 день моего пребывания на аванпосте, попытались взять его штурмом, это было сухо и тупо:

Сначала нас обстреляли из пулемета на крыше автомобиля, а потом, когда сам автомобиль встретил гранату, духи предприняли попытку рукопашки (условной рукопашки, потому что штык-нож, надетый на АК, это вам не сабля). Это был мой второй бой. Детали его я не помню, конкретно боя. Как мы запросили эвакуацию, как Механик боролся за жизнь с кровопотерей в машине, как я попал в госпиталь – я помню. Отчетливо, к своему сожалению.

Я сожалею об этом сейчас, даже боюсь! Боюсь, не крови, не того, как Механик хрипло шутил над собственной возможной смертью, а того, что мне было смешно.

Страшен был не бой, который вылетел у меня из памяти, а эйфория, которую я прекрасно помню. Кто-то называет это адреналиновой наркоманией солдат. Я бы предпочел называть это – временным сумасшествием. Но оно спасло не только мою психику и жизнь, а ещё сотен людей. Я боюсь этого, но я не могу отрицать. И мне жаль.

Снова поезд. Я снова выхожу покурить. На сей раз без попутчика и без книги. Меня встретит не такси, а автобус. Я еду не в купе, а в плацкарте. Знакомых – нет.

День. Жара. Автобус едет уже 40 минут, за окном город. Я его не узнаю, даже несмотря на то, что вернулся я «Туда же». В город въехали только мы, с вокзала нас забирали несколько автобусов (я насчитал 14, но их явно было больше) но все они ехали по разным направлениям. Потом нас расформировали.

Я и ещё 17 человек попали в отряд под командованием Цундры – это он командовал второй операцией по прорыву колонны. И он лично знал

Пса, Грека и меня. Все три операции – провел он. Мы с ним даже сдружились: утром, до подъёма мы выходили на плац (Мы были в городе и плацом выступал пустырь с двумя кустиками и нерабочем фонарным столбом) и боксировали. Без перчаток и любой защиты, помимо кап*. Вечером (Опять же помимо основных тренировок и задач) мы занимались физической подготовкой.

В городе мы проводили зачистку боевиков – мы добивали духов, а саперы занимались остатками растяжек (растяжка – веревка, привязанная к гранате, при задевании которой происходит взрыв). А духов мы мочили – будь здоров. По-моему, по-настоящему воевать я начал лишь тогда. А до этого…

Бои. В «Настоящих» боях я тоже участвовал. Если считать засаду боем (я беру тот момент, когда мы защищали аванпост, как продолжение засады), то всего я побывал в четырех боях. И они, пожалуй, заслонили мои «незаконченные дела».

Второй бой – Я и Груша, получивший свой позывной из-за травмы ноги, перебегаем от дома до дома, Цундра, Хрен и Загар – через три дома от нас.

В жилом здании засели 5 человек с автоматами:

Отряд Цундры – отвлекает внимание. Мы добегаем до дома незамеченными и кидаем в окно светошумовую, дальше проводим штурм, в теории. А вот на практике:

А на практике было почти также, за исключением непрозаической реальности, а именно:

Грязи, страха и града пуль. Но до дома мы добежали: кинули флешку и зашли внутрь, потом подоспели Цундра с компанией, и штурм все-таки состоялся:

Мы через окно влезли в здание: сначала я, влетел в окно - прыгнул через разбитое стекло, потом за мной залез Груша, Хрен и Цундра - зашли с другой стороны (коридор был буквой "К", духи сидели на втором этаже и в комнате на левом верхнем углу буквы. Мы с Грушей оказались в комнате на правом нижнем конце, а Хрен и Цундра чуть позже - на левом нижнем), пока лез Груша, я, не вставая, схватил автомат и услышал выбежавшего из их комнаты врага. Он бежал вслепую и стрелял наугад - одна из его пуль почти коснулась Груши. Он вывалился из окна наружу, а я застрелил духа.

Потом кинул осколочную гранату прямо к ним в комнату. Я подал сигнал, и Хрен с Цундрой залезли, до этого лениво обстреляв лестницу. А вот с ней уже было сложнее. Так как наверху сидели заложники - гранату не кинешь, но у нас был туз в рукаве - Загар.

Загар - был самым опытным из группы, солдатом (он был замком* Цундры и то, только потому что сам отказался от командования, по его словам - не хочет брать ответственность. Но Загар уже был командиром - и под его командованием погиб почти весь отряд. Это произошло после того, как я попал в засаду... Почему мне кажется, что я его где-то видел, до этой операции?)

Насколько я понял потом - моя граната убила двоих, сидевших на нижнем этаже, ещё одного - застрелил лично. Ещё двое сидели наверху, охраняя заложников.

***

Один террорист встал у двери, другой, глава, держал охотничий нож у шеи заложника - местного депутата. Другой рукой он махнул, мол не открывай дверь.

Рудольф тихо подошёл к двери - Загар, я Цундра, начали! - прошипела рация у него на ремне.

Загар с соседней крыши при помощи сваи влетает в окно, выбивая раму. Стекла летят во все стороны, одновременно Хрен и Рудольф вышибают дверь, отталкивая одного из террористов - ожидаемо, но сделать ничего нельзя. В руку террориста с ножом прилетает осколок, другой вспарывает ногу депутату с мешком на голове. Загар - обманка, он в лучшем бронежилете и шлеме. (может звучит это очень красиво и пафосно, но на деле ничего пафосного не было. Вообще. И да, нам ужасно повезло – что осколок прилетел в руку с ножом, что их было двое, и обоих удалось поразить сразу. Тем не менее, задача была выполнена и потерь (кроме ушибленной от падения поясницы Груши, да пары порезов у депутата и у Загара) – не было.

После той задачи прошло около недели «спокойствия» - ни боя, ни даже малейшей задачи. Хотя нет: в четверг мы разгружали грузовики, а вечером, после тренировочного боя, я решил все-таки развеять сомнения – Цундра, ты помнишь Грека?

-Грека, - Цундра, как-то недобро улыбнулся и посмотрел мне прямо в глаза - Я не забываю боевых товарищей, а особенно – мёртвых.

-Мёртвых! – фраза звучала слишком отчетливо, чтобы переспрашивать, но Рудольф и не переспрашивал, он впал в ступор – Мёртвых.

-Да, Грек умер. Он был одним из лучших в стране этих проклятых барханов, - продолжал Цундра – его… - Цундра говорил быстро, стараясь поскорее ответить на незаданный вопрос. Он говорил так, словно хотел поскорее избавиться от своих слов. Сплюнуть их на этот асфальт, вместе с болью от потери. Потери не одного, и не двоих товарищей и подчинённых. Цундре было больно. Но он привык к боли. - Убили четким ударом ножа в сердце. Тогда, на аванпосте.

Рудольф стоял, словно в вакууме – И Загар тогда командовал всем этим.

-Верно.

-А Моджахедам сообщили о нас, и те пришли завершить начатое.

-Верно.

Рудольф вспомнил всё, все что его мозг пытался скрыть от него, чтобы уберечь, потому что сила Рудольфа была в неведении:

Аванпост. Он сидит на кровати, контуженный. Рассматривает проспиртованную, бурую от запекшийся крови ткань на уже несуществующем пальце. Тем не менее, палец он чувствует и чувствует фантомную боль этого пальца. Он думает о том, что он похож на ребенка, с умершей матерью – Он не видел смерти сам, но чувствовал её руку у себя на плече, или на пальце? Смерть держала Рудольфа за палец – когда тот переломился пополам, а ещё когда остатки сухожилий перерезал полуторатонный автомобиль, упавший на бок.

Держала Рудольфа за талию – когда тот убил Грека. Зачем? – Рудольф и сам не знал, приятнее думать, что он принял его за моджахеда, или не был в сознании. В своём сознании. Так было удобнее. Удобнее было не знать. Не помнить.

И Рудольф забыл, к своему счастью.

Но вот сейчас он вспомнил. К своему величайшему сожалению.

Рудольф молчал – может он хотел сказать спасибо, но единственная его благодарность Греку – пробитая грудина и пробитое острой сталью сердце.

Интересно что Грек тогда чувствовал? Когда тот, кого он вытащил из ада, убил его самого.

А что чувствовал тогда сам Рудольф?

Он один сидел на кровати – остальные ушли на ужин. «Тебе просто интересно? – подумал Рудольф – Вот лично у него и спросишь, чертов фаталист!» - щелчок. Пот катится по лбу, он открывает глаза. Черт знает где Де-Лен нашел револьвер. Возможно, стащил с тела убитого духа.

Щелчок – В ушах звенит, но он до сих пор жив.

Щелчок – А может не надо? Да, ты оплошал, но зачем же так?

Щелчок – Рудольф медленно отводит пистолет от виска. Кладет его на кровать рядом с собой и сидит. Рудольф сидит и молчит.

А потом он заплакал, тихо: «Что же я только что сделал?!», «А может это больше не моя война?»

Глава 3

ШТУРМ

Рудольф сидел за столом и вертел в руках ПМ. ПМ был почти до конца разобран и стрелять не мог. Когда Рудольфа повысили до офицера, около года назад, он и получил этот пистолет.

И не только его. Рудольф получил медаль «За Отвагу», когда спас солдата. В засаде. Прямо как тогда спасли его.

Он вспомнил револьвер, который бросил в костер вместе с ножом, как они шуршали, как он закопал их. Ту, последнюю пулю, которая находилась в 5 ячейке, он тоже кинул в костёр, она взорвалась, прямо как петарда.

Справа от него сидел Загар. Нет, он не вернулся в офицерский состав, но был настолько опытным и важным солдатом (А также другом Цундры), что не присутствовать – не мог.

Слева сидели Шлак и Сиамец, Цундра стоял перед ними – Наша цель – занять деревню Шайни. Она находится за 200 метров от реки, река будет слева от места нашей высадки. До штурма неделя, наша задача натаскать солдат и разработать стратегию. Цель – удержать деревню до появления частей 40-вой*, по возможности разминировать приречье. В трех километрах оттуда дорога – старая, линяя снабжения, по ней пару лет назад мы проводили операцию по защите грузовиков.

Синдром, что дала разведка?

Рудольф поднял взгляд. Синдром – его позывной.

-В деревне засели 34 боевика, так же там 13 мирных жителей. Они ставили мины, а когда мы заняли город Канту – Духи носились как в жопу ужаленные. Я к тому, что к штурму они точно готовы.

В деревне около двадцати домов: 7 одноэтажных, 9 двухэтажных и 4 трехэтажных, в одном из них засел местный глава Миран Забихулла. В каком точно – мы не знаем.

На выполнение нам выделены: наши отряды, по 10 человек и два БТРа, но их использование – опасно. У них есть гранатометы, да и мины тоже не ковровая дорожка.

Тем не менее преимущество у нас.

Наступать будем с двух сторон, группами армии, если так можно сказать. – Синдром выглядел отстранено. Уже год он так выглядел, по мнению Цундры – Хоть Рудольф и хороший воин, но он всегда странно выглядел, это читалось по глазам. Рудольф смеялся, выглядел и говорил по-обычному. Но глаза всегда смотрели куда-то в даль. Иногда Хрен шутливо называл его «Григорием».

Дни тренировок тянулись, офицеры безвылазно сидели в штабе. Хрен натаскивал рядовых как чертей, штурм был близко. Вскоре стратегия была разработана и все было готово к бою.

Это произошло под вечер, часов в 16 послышались первые автоматные очереди. Часть людей, приютивших на свою голову, моджахедов, попрятались по домам, проклиная как тех, так и других.

***

Первый отряд рассеялся по пескам, ожидая приказа, второй сидел в БТРе. Вместе с ними сидел и их командующий – Сиамец, который, носил свой позывной после потери брата. В Афганистане уж так устроенно – ты не имеешь права властвовать, если не закопал кого-нибудь близкого в его песках.

Загар под командованием Шлака глотал песок. Рудольфу и Цундре досталось самое сложное – отправить пехоту на убой, а вместе с пехотой отправиться самим.

-Шлак, начали! – завыла рация, и тут же отовсюду посыпались пули, словно сама земля выпускала свинец, как пот, от афганской военной жары.

Пули прошивали стекла и тех, кто был за ними. В пылу боя всем, абсолютно всем было наплевать на «лишних жертв», задача была уничтожить и захватить, а не переживать «как бы не отправить в ад кого-либо иного».

БТР сначала обстрелял дома, кладя крыши деревянных построек на их обитателей.

Кто-то повылазил, отстреливаясь. В БТР из одного трехэтажного дома прилетел выстрел, который поглотила броня страшной машины, отдав при этом часть корпуса, и чью-то жизнь. Но план был таков: потерять один БТР, чтобы второй въехал в какой-нибудь домик, чтобы оттуда, как блохи, повылазили люди с автоматами – и перебили всю деревню.

Сзади огнем поджимали Цундра с Рудольфом, и ещё 40 человек за ними. Кольцо замыкалось. Медленно.

Со склона виднелась река, к буйку была привязана лодочка. Раздался взрыв, во всеобщей суматохе его услышали разве что те, кому оторвало ногу или руку.

По дворам ходили Сиамец и Шлак, вскоре к ним подключился и Цундра.

Последний отряд стоял у дома: «Дажорни лапара» - послышался голос из дома, и Рудольф узнал его, спустя столько лет он узнал голос, который однажды произнес: «Ланат машора».

И он озверел. Наконец-то глаза Рудольфа излучали что-то кроме отстранённости:

-Берем здание! – он не кричал, он орал – ВЫБИВАЙТЕ ДВЕРИ И ОКНА, УБИТЬ ВСЕХ! ТОЛЬКО ОСТАВЬТЕ МНЕ ЭТОГО ПОДОНКА!

И он полез сам, его резали осколки стекол, он стрелял и бил рукоятью ПМа, с такой яростью, что сам не замечал боли. Рудольф точно переломал ребра какому-то духу, когда ударил того ногой. Ощущение было таким, что у последнего остановилось сердце от удара.

Мирану он выстрелил куда-то вниз живота и убил его, взорвав перепонки, четким двухсторонним ударом обоих рук по ушам. «Рэмбо из учебки» он тогда не помнил, но зато вспомнил про книгу, которую тут же инстинктивно забрал. Внизу, на первом этаже расстреливали остатки духов. Штурм был завершён.

Азарт доходил до предела, когда во сне он не плакался Греку и не умолял о прощении, а хлопал его по плечу со словами «Прощай, я отомстил за тебя», но Рудольф отомстил не за Грека, на Грека ему уже было плевать, он отомстил за себя. И во сне ему привиделась книга.

Но дела Рудольфа здесь были окончены, и азарт или ярость больше не могли заглушить мучающее мазохиста чувство «Не его войны». Нет, война была Рудольфа, он был её идолом и мессией, её представителем. Но он сам больше не был «Человеком войны». Он вспомнил мертвую собаку, он сам был как она: Он наблюдал за высшим, за чем-то не животным, что наблюдало за его смертью. И Рудольф проиграл ей.

Точка его кипения была сотней, а не нулём, как у всех. И сотня била. Пар выходил из него. А то, как он сам отдал приказ об убийстве всех выживших в деревне, стояло где-то на единице.

Он проснулся. Была ещё ночь, но он чувствовал, что скоро наступит утро, и он уже не сможет никуда деться.

На тумбочке у кровати лежали две вещи: ПМ и «С востока до красна».

Он не решался, но выбор был сделан. А когда он был сделан, не знал никто. И он все же взял книгу.

Он отвязал лодку и посмотрел на книгу - она же почти не потолстела!

С того момента как Рудольф нашёл её, прошло уже много лет - а она осталась почти такой же…

(25 января 2025 г. - 25 марта 2025 г.)

С востока до красна – Альтернативная концовка.

На тумбочке у кровати лежали две вещи: ПМ и «С востока до красна».

Он не решался, но выбор был сделан. А когда он был сделан, не знал никто. И он все же взял ПМ. И остался сидеть на кровати. Утром Рудольф повеселел. Рано утром разбудил Цундру и предложил ему пострелять по консервным банкам. Они отошли от лагеря и предупредили Загара. Начали стрелять…

Это был февраль, 15 число 1989 года. Шайни осталась далеко позади, Шлак был в госпитале – его подстрелил «гражданский», Сиамец и Загар остались такими же, прямо до того дня, когда Цундра им сообщил то, что война наконец окончена. Наконец… Наконец?

Стояла ночь - 23:37. Рудольф тоже стоял - на столе, у опорной балки крыши, на которой была веревка, вторая часть которой была у него на шее. Шаг.

15 февраля 1989 года,

Рудольф де Лен самоубился.

(04 мая 2025 г.)

Примечания:

1 - 40-вая - 40-вая общевойсковая армия СССР, вошла в Афганистан в 1979 году.

2 - Баня - (армейский слэнг) автор имеет в виду душ.

3 - Морковка – сленговое обозначение выстрела (снаряда гранатомета)

4 - Замком - Заменяющий командира.