Самоцветы

Витька знал, что их догонит, никуда они от него не денутся. И чем сварливей становился мороз, а злой ветер яростней трепал за ворот, тем крепла и эта уверенность. Пусть сейчас они, оседлав снегоходы, уходят все дальше и дальше по льду Илыча, словно по скоростной магистрали, а у Витьки только старенькие лыжи, он упертый, если вцепится, не оторвешь, а еще он знает каждую кочку, а эти – чужаки, пришли взять нахрапом, городской наглостью, а здесь так не получится, зубы обломаешь. «Летите, летите, фартовые, увидимся у развилки».

Чужаков он приметил с рассветом, набрел на следы от стальных полозьев. Трое. Что здесь забыли? Браконьеры? На лося решили выйти? Рассуждать было некогда, с крутого берега он разглядел не только укутанные в пуховики фигуры, но и ружья.

– Саныч, здесь трое, вооружены. Дуйте сюда, – передал по рации.

– Седов, опять тебе неймется, – проворчали на том конце. – Где ты их находишь?

– Сами лезут.

– Вот и ты давай пока сам, мы к вечеру подгребем.

«Сам с усам», – проворчал Витька, поправляя ружьишко.

За ельником река петляла, дальше березняк и поросль кустарника, там Витька видел лосих с лосятами. Наверняка, браконьеры будут спешиваться и подбираться к стаду. Скорее всего, один останется в засаде, а двое пойдут шуметь, загоняя добычу на открытое пространство реки. Нужно не дать им разделиться, накрыть всех разом.

Витька резче замахал палками, усиливая скорость. Под гору тяжеловато, надо потерпеть, дальше уклон, лыжи сами понесут. Э-ге-гей, расступитесь, елки, Витька Седов едет!

«Ба-бах!» – прогремело от реки.

– Опоздал, ездун хренов! – оставалось только выругаться.

Забирая левее, Витька полетел на звук по дну широкого оврага. «Ба-бах!» – новый выстрел. Здесь главное под шальные пули не угодить. Впереди послышался легкий треск веток, кто-то или что-то, крадучись, шло прямо на Седова. Витька отпрянул в сторону, вжимаясь в пушистую сосенку и выхватывая ружье.

– Мяу! – из кустов выбежала пушистая сибирская кошка.

Что? Кошка? За сотню верст от ближайшего жилья? Что она здесь делает?

Кошка, осторожно ставя бархатные лапки на снег, полукругом прошлась вдоль поляны, лениво взглянула на застывшего Витьку, махнула богатым хвостом и снова призывно мяукнула, но не человеку со странной палкой, а куда-то в кустарник. Седов на всякий случай взвел курок, не хозяев ли браконьеров этот пушистый комок подзывает? Охотничья кошка, забавно.

– Кис-кис-кис, – тихо позвал Витька.

Кошка охотно подбежала, потерлась о штанину мягкой бурой шкуркой. Гляди ж ты, домашняя! Витька, не выпуская ружья, левой рукой погладил подлизу, что-то хотел пошутить. Оглушительный рев моторов оповестил, что безголовые парнишки гонят добычу по дну оврага прямо на снегоходах. Кто ж так охотится, шеи же можно переломать? И тут тишину разорвал новый треск, совсем рядом. Лось?

Высоким прыжком на поляну выпрыгнул олень – молодой, тонконогий, с игривыми ветвистыми рожками и рыжим отливом шерсти. Олень в два прыжка пересек поляну, заметался у березняка.

– Мяу! – позвала его чудна́я кошка.

Олень резко повернулся, шарахнулся, заметив Витьку.

– Мяу, – подбодрила кошка.

Витька тоже махнул рукой, подманивая.

– Сюда, сюда.

И, надо же, олень послушался – скок – скок, и спрятался за спиной у Витьки.

Рев неминуемо приближался, еще немного, и браконьеры выедут на поляну. Витька порывисто обхватил огромное бревно-валежину и перегородил овраг. Сам подивился, что смог осилить такую тяжесть. Эх, завтра спина будет раскалываться… «Гыр-гыр-гыр», – ворвался на поляну снегоход.

– Твою мать, там бревно! – заорал «наездник» железного коня, резко тормозя и заваливаясь влево.

Моторы заглохли. Снегоходы выстроились вряд. Три грузные от пуховиков фигуры спешились и подошли к устроенной Витькой баррикаде.

– Чего стоите?! Оттаскивайте! – заорал визгливым высоким голосом один из охотников. Двое других, повесив ружья за спины, кинулись исполнять приказ.

– Оружие на землю! – гаркнул Витька густым басом, прячась за сосной. – Стрелять будем!

Мужики вздрогнули, распрямились, полезли за ружьями.

Витька пальнул над головой визгливого. Тот пригнулся, вскрикнув.

– Не шучу. Ружья на за землю, документы на бревно!

И новый выстрел. Ох, попадет за перерасход патронов. Браконьеры повиновались, укладывая ружья на истоптанный снег.

– Документы.

– В машине остались, – отбрехался визгливый.

– Седов, пойди забери у них, – приказал сам себе Витька и смело вышел из укрытия.

– Два шага назад, – крикнул уже своим баритоном, сгреб ружья.

– Документы вынимаем, не стесняемся.

Визгливый дядька, с крупным носом и гладко выбритым красным лицом, полез за пазуху, достал зеленую книжку охотничьего билета и… швырнув ее в Витьку, скомандовал:

– Уходим!

И браконьеры шуганными лосями кинулись в кусты.

– Стой, стой, стрелять буду! – для острастки прокричал Витька, но догонять не стал. Без оружия кому они теперь опасны.

На поляне как в автосалоне стояли в ряд три снегохода, чужие ружья оттягивали плечо. Витька оглянулся – ни оленя, ни кошки не было, даже следов.

– Отдохнуть нужно, – потер инспектор виски, – а то уже охотничьи коты мерещатся.

Ложка приятно стукнула о стекло граненого стакана, такой мелодичный хрустальный звон – музыка для ушей. Долька лимона крутнулась по чайному озеру, в воздух полетел прозрачный пар.

– Сахар бери, – протянул Саныч вазочку с рафинадом.

– Нет, и так хорошо, – сделал Витька глоток.

– Ружья нигде не зарегистрированы, снегоходы нигде не числятся, такого человека нет.

– Билет фальшивый?

Саныч утвердительно кивнул.

– Ну, за имуществом-то явятся, такие деньги.

– Это смотря какого полета птицы.

– А я еще оленя видел, на марала похож. Откуда в наших краях, заблудился, что ли?

Про кошку Витька предусмотрительно ничего рассказывать не стал.

– Витюш, тут еще такое дело, – замялся Саныч.

Ну, ясно, когда «Седов» превращался в «Витюшу», хорошего не жди.

– Тут такое дело… Ученых нужно к столбам прогулять.

– Каких ученых? – встрепенулся Витька.

– Ну, каких-то там. Профессор каких-то там наук. Оттуда настоятельно просили, – указал Саныч пальцем в небо.

– Неужто прямо оттуда, – усмехнулся Витька.

– Да-да, – не заметил иронии Саныч. – Туда и назад.

– Подкиньте их на вертолете, и дело с концом. Чего ноги по тайге бить?

– Нет, они же ученые, изучать там что-то по дороге будут. На вертолете немного подкинут, а дальше сам поведешь, на лыжах. Заплатят, – подвигав пальцами, показал Саныч хороший куш.

– Я не могу. Мне в Сыктывкар нужно.

– Зачем?

– Нужно, к Новому году попасть.

– Не понял, ты че, бабу завел? – прищурился Саныч, внимательно разглядывая подчиненного.

– Девушку. И мне нужно…

– Вот и заработаешь ей на новую шубку.

– Ей не шубка, ей пока я нужен, поэтому извини, попроси Игнатова, – Витька поднялся.

– Да что Игнатов, – возмутился начальник, – потом ищи по тайге и ученых, и Игнатова. Вить, ну выручи, вот так нужно. В конце концов Старый Новый год еще будет, отметите. Потом снегоход дам попользоваться, под свою ответственность, вряд ли за ним кто объявится. Да успеете и к Новому году. Поднапрячься, можно и успеть. Короче, это приказ, и не обсуждается, – Саныч ударил раскрытой ладонью по столу.

Да что б им всем!

– Анют, тут такое дело, – начал Витька с присказки Саныча, – я могу не успеть к Новому году, командировку повесили.

– Витя, как же так? – долетело до него огорчение Анюты. – Мы же собирались вдвоем отметить, я икру купила, шампанское.

– Анют, я буду стараться успеть, но просто вдруг так получится, – Витька старался осторожно подбирать слова.

– Не парься. Я тогда с однокурсниками пойду отмечать. Увидимся позже.

И так быстро любимый голос из огорченного стал подчеркнуто равнодушным, что неприятно перехватило дыхание. Ей, что ж, все равно?

– Пока.

– Пока, – проговорил Витька уже черному экрану телефона. Обиделась.

Не было личной жизни, и, похоже, не будет. Может, правильно мать ворчала: «Нашел свистуху молодую, десять лет разницы, что у вас общего? Думаешь, она тебя ждать будет, пока ты там по лесам мотаешься? Найди ровесницу, пусть и с дитем, еще одного заведите». Все разумно, верно, но зацепила только Анюта. Чем? Да кто ж объяснит, улыбнулась только ему, сверкнула маняще зелеными глазками, и понравилась, много ли уставшему от одиночества мужику за тридцатник надо. А не послать ли их с этими чокнутыми профессорами куда подальше? Найти новую работу проблем не будет, с руками оторвут, только паши, не разгибаясь? «Поезжай в командировку, я буду тебя ждать», – пришла эсемеска. «Почувствовала мой псих», – улыбнулся Витька.

Вот это компания! Профессор оказался грузным мужчиной с крупными чертами лица, неопределенного возраста – можно и сорок, и шестьдесят дать. Он был одет в хороший пуховик, дорогие меховые ботинки, но все выглядело каким-то небрежным и помятым. Его помощница, угрюмая тетка за пятьдесят, тоже в теле, с большими женскими формами, вообще вызвала у Витьки серьезные опасения:

– А вы на лыжах когда-нибудь ходили? – посчитал он нужным спросить.

– Ездила, – коротко бросила она и углубилась в какие-то бумажки.

Третий персонаж был самым колоритным, неужели и такие ученые мужи бывают, Витька принял бы его скорее за какого-то забулдыгу у пивнухи – сухой, что тарань, с жиденькими засаленными волосенками, глаза красные, зубы гнилые, сизые щеки с жесткой щетиной, короче, потасканный жизнью мужичек.

– Грузимся, – дал сигнал вертолетчик и пассажиры вместе с объемными рюкзаками и лыжами полезли в вертолет.

Посадка завершилась, можно задраиваться и взлетать.

– Стойте, подождите! – в вертолет козой запрыгнула девчонка в красной шапке колпачком, бухнула на пол свои лыжи и рюкзак. – Здрасть, – сконфуженно улыбнулась замершей публике, смешно хлопая пушистыми ресницами.

– Это что за цирк?! – рявкнул профессор. – Ласкина, что вы здесь делаете?!

– Орест Модестович… – начала девчонка жалостливо.

– Модест Егорович! – рассвирепел профессор. – Вы даже имени преподавателя запомнить не в состоянии. Вас уже отчислили, все, вылезайте из вертолета!

– Модест Ефимович, я могу быть очень полезной. Я готовлю, знаете, как хорошо, пальчики оближешь. Могу ваш рюкзак нести, мне не сложно, я сильная.

– Я сам свой рюкзак понесу, на зачет даже не надейтесь. Вон отсюда!

Девчонка отчаянно замотала головой.

– Вытащи ее, – скомандовал профессор забулдыге.

– Никуда я не пойду, – и девчонка ловким движением извлекла из кармана наручники и пристегнула себя к скамейке. – Ключ, где надо, засажу, если что, – угрожающе посмотрела она на забулдыгу.

«Поездка будет веселой», – поднял Витька глаза к стальному потолку кабины.

– Взлетаем?! – крикнул пилот.

– Взлетаем, – обреченно махнул рукой профессор. – С ума можно сойти с этими студентами.

Вертолет поднялся в воздух. Девчонка спокойно вынула из кармана ключ, отстегнулась и подмигнула Витьке, мол, все продумано. Кукольное личико, маленький носик, губки бантиком, а глазищи большие светло-карие с расширенными зрачками, из-под шапки торчат кудрявые русые волосы. Чудная, но, отчаянная, этого не отнять.

Дальше летели молча, да и шум такой стоял, что, если бы кто-то и решил поговорить, пришлось бы повышать голос.

Вертолет, высадив пассажиров, плавно оторвался от земли и, зависнув на пару мгновений в воздухе, улетел в синюю даль. «Три дня туда, три дня оттуда», – успел предупредить Витька пилота. «Короче, через неделю», – отозвался тот. «Не через неделю, а шесть дней, Паша, слышишь?». «Угу». На этом и сговорились.

Напрасно Витька опасался, ученые перли на лыжах уверенно и бодро, даже корпулентная Людмила Игоревна ловко орудовала палками. Не смущали туристов ни объемные рюкзаки за спиной, ни ухабы не ведавшей лыжни местности. И только у студентки Ласкиной дела шли не важно. Девчонка быстро выдохлась и с трудом держала общий ритм, отставая все сильней и сильней. «Успеешь тут за шесть дней», – проворчал Витька, но все же, указав профессору на какое дерево ориентироваться, приотстал, чтобы помочь горе-лыжнице.

– Давай рюкзак, понесу.

– Да мне не трудно, просто ногу натерла, а так я сильная.

– Давай – давай, – Витька присоединил чужой рюкзак к своему.

– Лиза, – представилась девчонка.

– Виктор. Экономь силы на спуске, лишний раз палками не маши. И смазку нужно поменять, на привале гляну, чего там у тебя.

– Правильно говоришь, – пропела Лиза, прищуривая глазки.

– Что?

– Угу, говорю.

– А ты какой предмет завалила? – полюбопытствовал Витька, ну нужно же как-то разговор поддерживать.

– Философию.

– Что?! – резко затормозил проводник. – Какой предмет?

– Философию, говорю. Как-то у тебя со слухом туго.

– А этот Орест, преподаватель философии?

– Ну, да.

Внутри стало разливаться черное облако злости. Ну, ладно орнитолог там какой, птичек уральских приехал изучать, ладно геолог, хоть и не сезон, мало ли какие там новые подходы, но чокнутый философ, идущий к Маньпупунёру за шамбалой и срывающий порядочным людям все планы на Новый год, это уже ни в какие ворота!

– А эта Людмила какой предмет преподает, социологию? – рыкнул Витька.

– Не, она секретарша на кафедре.

– А этот, на урку похожий? Доцент?

– Не, это водила.

– Чего делает?

– У тебя явно проблемы со слухом. Водила, это который машины водит, – Лиза показала рукой движение руля.

– Понятно, сектанты хреновы.

Это ж надо было так влипнуть.

Ночь накрыла быстро, но отряд продолжал двигаться по льду реки, насколько это было возможно. На привале профессор с Людмилой сразу же расселись на складные табуреты, всем видом показывая, что ничего больше делать не будут. Забулдыга долго возился, пытаясь разжечь костер, пока Витька не отобрал у него спички, точными движениями заставив пламя поедать сухие ветки. Потом он, отстранив беспомощную Лизу, возился у походного котелка. В других условиях Седов ни за что не стал бы обслуживать этих господ, но девчонку как-то было жалко.

– Ну, и чего там с этой философией, выучить, что ли, не могла? – укоризненно спросил он студентку.

– А этот бред можно выучить? – фыркнула девчонка.

– Ну, другие же как-то учат.

– Я больше по коготочкам, – показала она длинные и острые розовые ногти.

– Такими в переулке зарезать можно, – отшатнулся Витька. – Зачем тогда тебе вышка?

– Правильно говоришь, жаль тебя моя мама не слышит.

Витька снял с костра котелок, махнул налетать голодным и чуть не наступил на дохлую синицу, валявшуюся у самой кромки кострища. Из бедной тушки вытекала кровь. Откуда взялась, только что же не было? Витька хотел присыпать ее снегом, чтобы не пугать студентку, но Лиза уже стояла рядом, рассматривая трупик.

– Одни кости, городские пожирней будут, – философски изрекла она. После стольких пересдач, видно что-то общее у них с философией сложилось, хотя бы взгляд на бренность бытия.

После сытного ужина настало время разбивать палатки. Витька нудным голосом отбубнил положенный инструктаж как с помощью свечки согреваться, раздал туристам парафиновые свечи, и дал отмашку расходиться. Вот только у студентки Ласкиной палатки не оказалось. Попроситься к грозной Людмиле она не решилась и теперь раскатывала на снегу спальник.

– Иди в мою спать, я у костра лягу, – расщедрился Витька.

– Вместе пойдем дрыхнуть, теплее, – сразу повернула к его палатке Лиза.

– У меня невеста есть, – буркнул Витька.

– Невеста – это хорошо. Обожаю детишек, – не смутилась Лиза.

– А при чем здесь детишки?

– Ну, как же. Сперва невеста, потом свадьба и детишки, – захлопала она длинными ресницами. – Новый год вдвоем отмечать приглашала?

– Ну, – настороженно произнес Витька.

– Небось торт, шампанское купила?

– Икру.

– Ну, тогда сто процентов про ребеночка сказать хотела.

– Какого ребеночка? – вырвалось у Витьки.

– Ну, не моего же, – хохотнула Лиза. – Лезь в палатку, папаша, приставать не буду. Отец – это святое.

– Я еще у костра посижу, – пробормотал Витька, усаживаясь на бревно.

Огонь почти погас, лишь над горсткой пепла танцевали алые язычки. Подножие леса погрузилось в плотный мрак, а вот над головой висела большая желтая луна, рассеивая над вершинами деревьев мягкий свет. «Да если бы я знал, да я бы… да откуда этой свистухе знать, подшутила, а я как дурак сразу повелся…» Веки стали тяжелыми, навалилась дремота.

И тут Витька затылком почувствовал чей-то тяжелый взгляд. За десять лет скитаний по тайге, чутье у него выработалось на зависть. Ухо уловило легкий шорох, кто-то крался за спиной. Лизка, что ли, неугомонная, снова подшутить хочет.

Витька вскочил с бревна и резко развернулся. В двух шагах стоял водитель. А водитель ли это? Перед Седовым рычало нечто, ощетинившееся и приготовившееся к прыжку – уши заострились, рот превратился в пасть, из которой торчали клыки, а глаза горели устрашающим желтым светом.

– Эй, ты чего? – попятился назад Витька, переступая через бревно и наступая ногой в костер.

Нечто мощным прыжком пошло в атаку. Витька увернулся, скользнув вправо. Над ухом клацнуло. Монстр метнулся назад. Витька отступил, шаря глазами в поисках хотя бы палки. Ружье осталось в палатке. Подбодрив себя рыком, нечто снова прыгнуло. Витька двинул кулаком в клыкастую челюсть. Оно даже не шелохнулось, в нос ударило зловонное дыхание. Выдернув один из колышков, на которых раньше висел котелок, Витька получил хоть какое-то оружие. Противники снова сошлись. Нечто нацелилось в шею, Витька выставил вперед кол. «Клац», и палка раскрошилась в щепки.

– Ё-мое!

Сейчас нечто снова прыгнет и… «Бам!» Чудище рухнуло на снег. Над ним стояла Лиза с увесистой дубиной в руках.

– Где взяла? – задал Витька глупый вопрос.

– У палатки валялась.

Проснулся Витька в своей палатке с тяжелой головой, долго озирался по сторонам, собираясь с мыслями. Рядом, свернувшись калачиком, дрыхла Лиза. «Приснилось все, что ли?».

Седов высунул нос в морозное утро. На поляне еще стояли серые сумерки. Профессор нервно размахивал руками и злобно шипел на умоляюще сложившего ладони водилу:

– Придурок, ты чуть все не испортил!

– Луна треклятая, ничего поделать не мог, – оправдывался водила. – Я это, если нужно извинюсь. Извини, кореш, если чего, – повернулся он к Витьке, и вид у него был вполне обычный, мужика у пивнухи.

– Пули у меня серебряной нет, но железной не промахиваюсь, – Седов демонстративно повесил на плечо ружье. Вообще ружьишко не стоит далеко откладывать.

Отряд вышел снова на лед, движение продолжилось. Витька сделал вид, что нужна помощь студентке, и опять поехал позади, хотя сегодня Лиза держалась бодрячком. Ну, как-то совсем не хотелось ощущать затылком голодный взгляд забулдыги.

Следующую ночь тучи затянули и луну, и частые звезды, мороз ослаб. Витька уснул, сидя у входа в палатку, сжимая свое оружие, но нечто не проявилось.

Столбы появились на горизонте только к вечеру третьего дня. Темнота давно сгустилась, но прорвавшие пелену туч звезды, выхватывали черные пальцы великанов, скрывавшихся где-то в глубинах плато. Витька сразу приметил, что первой заволновалась Людмила Игоревна, она стала чесаться и дергать ворот своего пуховика, словно собираясь из него вылезти как гусеница из кокона. Забулдыга завыл, задрав голову, и никого это уже не удивило.

– За мной держись, – отодвинул за спину студентку Седов. Ох, не нравилось ему все это.

Профессор пер на лыжах, словно к нему приделали мотор, увлекая и всех остальных. Столбы приближались.

– Мяу! – вскрикнула Лиза.

– Что?

– Не бойся, говорю.

– Это я тебе хотел сказать, – подмигнул студентке Витька.

Седов помнил, что карабкаться наверх довольно утомительно, но тут какая-то неведомая сила буквально толкала в спину. Раз – и все пятеро уже стояли у подножия исполинов.

– Виктор, а скажите, пожалуйста… – начал говорить профессор, приближаясь, но Седов не дал ему подойти, вскидывая ружье.

– Эй-эй, потише! – усмехнулся профессор, в его руке оказался пистолет.

– Что вам нужно?

Витька прикрыл собой стоявшую с открытым ртом Лизку.

– От тебя ничего, на живца ловят, – выдала она.

– Придушить его слегка нужно! – взвизгнула секретарша Людмила, указывая подбородком на Витьку, и он ее узнал. Как он мог не узнать? Охотник с высоким голосом, с несуществующими документами, это же она!

– Только попробуйте!

– Попробуем.

Все трое врагов кинулись одновременно. Витька выстрелил, целясь в руку с пистолетом, но выпрыгнувший на три метра водила зубами вцепился в ствол Витькиного ружья. Выстрел разорвал тишину. Промах. Витька и нечисть пошли в рукопашную. Седов выдернул ствол из пасти и со всей дури приложил водилу прикладом. Тот, хватаясь за голову, покатился по снегу. Но тут на грудь Седову прыгнула Людмила, и не Людмила вовсе – бурая шерсть, морда с острыми зубками вместо лица. Росомаха! Сейчас эта «секретарша» вцепится ему в горло.

– Мяу! – кинулась на росомаху Лизка, вцепляясь ей в бок розовыми коготками. Кошка! «Лизка – это кошка?! По мне дурдом плачет!»

Витька, шатаясь, поднялся, чтобы попасть на мушку пистолета профессора. Орест остался прежним увальнем, без преображений, а жаль, из него какой бобер или сурок неплохие бы получились.

– Эй, он спас тебе жизнь! – вдруг заорал профессор куда-то вверх. – Я убью его, если не явишься. Где твоя благодарность?

Наступила хрустальная тишина. Кошка спряталась в тени столба. Росомаха и волк ощетинились. С вершины одного из исполинов полился голубой свет. Витька задрал голову. Олень! Тот самый, с Илыча. Он стоял на вершине, тонкий, изящный, подпирая небо ветвистыми рогами.

– Ну же! – нетерпеливо простонал профессор.

И олень ударил правой передней ногой. Яркие цветные звезды полетели вниз, одна из звезд упала под ноги Витьке, он нагнулся, разгребая снег. Фиолетовый камень. Аметист.

– Мое! – выхватил самоцвет профессор, отталкивая Витьку.

Росомаха и волк, словно ящерицы, полезли по столбу наверх, подбираясь все ближе и ближе к выбивающему камни оленю. Витька прицелился.

– Пра-а-вильно, – мяукнула кошка.

И Витька выстрелил в нечисть. Гулкий звук оглушил. Мгновение, и исчезли и чудища, и кошка, и олень. У подножия столба стояли только профессор и Витька, под ногами которого валялась красная шапочка мнимой студентки.

– Кто тебя просил стрелять?! Придурок! – заорал чокнутый философ. – Отошел, пока башку не снес. Это все мое! Ну?!

Витька подобрал шапку, закинул ее в рюкзак и отошел в сторону. Как теперь отчитываться, что ушли пятеро, а вернулись двое? Подсудное дело. Ну, надо же было так влипнуть.

Странно, но Паша даже не спросил, куда делись остальные пассажиры, что-то весело балагурил, радовался хорошей погоде и близким выходным. Профессор, воровато косясь на Витьку, забился в угол. Вертолет оторвался от земли. «Повезет, успею», – загадал Седов.

– Нет, нет, не-е-ет!!! – вдруг заорал профессор, яростно вытряхивая содержимое сумки. На пол полетели куски песчаника, ядреные такие булыжники.

– «Золотую антилопу» надо было в детстве смотреть, – не без злорадства проговорил Витька. – Еще и привалить могло.

До Нового года оставался час. Седов бежал по безлюдной улице. Все уже сидели за праздничными столами, во всех окнах горел яркий свет… а в окнах его квартиры была чернота. Никого? Не дождалась, ушла отмечать с друзьями. Ну, все правильно, Новый год ведь, чего ж дома одной сидеть. Умом Витька понимал, а все ж настроение потухло. Уже никуда не спеша, он побрел по лестнице к пустой квартире. Повернул ключ, бросил в сторону рюкзак, снял пуховик, прошел на кухню, включил свет, уселся за пустой стол.

– Привет, – в дверь заглянула сонная Анюта.

– Аня, ты дома! – на крыльях рванул к ней Витька, засыпая поцелуями.

– Да, чуть Новый год не проспала, – зевнула Анюта, обнимая его за шею. – В холодильнике салаты, икру надо открыть.

– А у меня подарок тебе есть. Я сейчас, – метнулся Витька в спальню, где-то там, под грудой его футболок лежала коробочка с кольцом.

– Я твои грязные вещи в стирку брошу, чтоб в Новый год не тащить, – крикнула из коридора Анюта. – Ой!

Витька, схватив коробку, метнулся назад.

– Аня, что?!

– Витя, откуда это? – Анюта держала в руках красный колпачок.

И как объяснить, откуда у него женская шапка?

– Тебе купил, – промямлил он.

– Все это купил? – поднесла к нему Анюта колпак.

Витька заглянул – внутри шапки лежали самоцветы: красные, фиолетовые, зеленые, розовые.

– Витя, откуда это? – прошептала Анюта, пальчиком трогая фиолетовый аметист.

– Гонорар за поездку… от ученых… геологов.

Глаза встретились.

– Мальчик, девочка? – шепнул Витька.

– Пока не знаю, – так же тихо проговорила Анюта, улыбаясь.

– И кошку надо завести. Боевые кошки – лучшие защитники.