Самурай Ромеси хи Харо 2 книга

Тьма отступала медленно, словно нехотя отпуская его сознание. Сначала — звуки: далекий крик чайки, шелест ветра в кронах сосен. Потом — запахи: горьковатый дым очага, сладковатый аромат хурмы, терпкий дух ладана.

Ромеси открыл глаза.

Перед ним проплывали размытые очертания комнаты — деревянные балки под потолком, бумажные перегородки сёдзи, сквозь которые пробивался утренний свет. Он лежал на жестком татами, укрытый тонким хлопковым одеялом.

Где я...?

Голова раскалывалась от боли, словно кто-то вбил в череп раскаленный клинок. Он попытался приподняться, но тело не слушалось — мышцы дрожали, как у загнанного зверя.

— Тэнсуй... сынок... ты очнулся...

Шепот. Тихий, дрожащий, но переполненный таким облегчением, что Ромеси невольно повернул голову.

У края постели стояла пожилая женщина. Ее лицо было изрезано глубокими морщинами, словно высохшее русло горной реки, но в глазах светилась теплая, почти детская радость.

— Мать...? — слово сорвалось с его губ само собой, будто кто-то другой вложил его в его рот.

Женщина ахнула и схватила его руку, прижимая ладонь к своей груди.

— Слава богам... слава предкам... ты вернулся к нам... — ее пальцы сжимали его с такой силой, будто боялись, что он растворится, как утренний туман.

Ромеси хотел что-то сказать, но в этот момент дверь резко распахнулась.

В комнату ворвалась молодая женщина. Ее белые как снег волосы были растрепаны, лицо бледное, но самое главное — округлившийся живот, ясно говоривший о ее положении.

— Тэнсуй! — ее голос сорвался на полувздох.

Она бросилась к нему, обвивая руками его шею. Ее губы — мягкие, теплые, с привкусом слез и зеленого чая — прижались к его рту. Ромеси замер.

— Рэндзиро... — вздохнула пожилая женщина, качая головой, но в ее голосе звучала снисходительная нежность. — Ты же знаешь, ему нужен покой...

— Но он... он же... — Рэндзиро — отстранилась, ее пальцы дрожали, касаясь его лица. — Три дня... три дня ты не приходил в себя...

Три дня? Ромеси почувствовал, как в висках застучало.

— Тэнсуй, сегодня тебя ждут в додзё, — старая женщина положила руку ему на плечо. — Сам господин Деймоси пришел с проверкой. Говорят, он хочет лично увидеть новые приемы, которым ты обучаешь солдат.

Ромеси медленно сел. Его движения были точными, почти механическими.

— Если меч ржавеет в ножнах — он предает своего хозяина, — произнес он. Голос звучал глухо, как эхо из пустого колодца. — Я сделаю все. Сейчас же.

Женщины переглянулись. В их глазах мелькнуло что-то... странное. Не страх. Скорее — легкая настороженность.

Когда они вышли, Ромеси остался один.

Тишина.

Он поднялся, шатаясь, как после долгого боя. В углу комнаты стояло зеркало — старинное, в деревянной раме.

Он подошел.

И увидел чужое лицо.

Алые глаза. Резкие черты. Длинный шрам над левой бровью.

Не моё.. но... знакомое.

И тогда воспоминание ударило его, как удар катаны.

Гостиница. Ночь. Труп на полу — человек, похожий на него как две капли воды.

Ромеси схватился за голову.

Значит... они подстроили мою смерть. Но что-то пошло не так. И теперь... я — это он.

Его пальцы сжались в кулаки.

Тэнсуй. Третий после Файри Катенс — Создателя клана Джипано.

Он глубоко вдохнул.

Хорошо...

Раз они хотят мертвого Тэнсуя... посмотрим, как они переживут его возвращение.