Санчес, жующий кактус

Санчес работает пеоном. Днями напролет, мучась под жарким мексиканским солнцем, машет мачете. Стебли сахарного тростника ложатся ровными рядами налево и направо. Нет конца душному однообразию.

Рано или поздно, но рабочая неделя заканчивается.

В выходной Санчес встает с утра пораньше, надевает чистые белые штаны и отправляется к пирамиде, находящейся неподалеку от деревни. Взбирается на самый верх и любуется пустыней, обильно заросшей агавой. Насмотревшись, спускается в храм, вырубленный в цельной скале, молится Кетцалькоатлю и жует кактус.

Некогда майя проводили здесь кровавые обряды, а нынче сидит обтрепанный мексиканский пеон и жует кактус.

Сознание постепенно помрачается, и Санчес переносится в астрал. Там ему является высокий белый человек с язвительной усмешкой в тонких губах. Это профессор Кнорозов, давний знакомый по астралу.

Двое, объединив интеллектуальные усилия, пытаются расшифровать иероглифы. Иногда это удается. Тогда Санчес и профессор Кнорозов вникают в индейские пророчества: забавляются или умиляются, раздражаются или озадачиваются.

Санчес не верит многому из того, что напророчили майя. Этого не может быть, потому что не может быть. А профессор Кнорозов верит. Он говорит, что в будущем и не такое возможно, и приводит удивительные – связанные со своей северной родиной – исторические аналогии.

Кнорозов и Санчес спорят до хрипоты. Между ними разворачивается захватывающая научная дискуссия, которая завершается ничем, потому что действие кактуса ослабевает и видения рассеиваются.

– Пока, Юрий, – прощается Санчес.

– До следующего кактуса, – прощается и профессор Кнорозов, расплываясь в радужной дымке.

Отдохнувший душой и телом Санчес покидает астрал и спускается с пирамиды. Возвращаясь в неприбранную хижину, весело насвистывает мексиканскую народную песенку:

«Каравелле амба, амба, амба!

Не сойдет на берег никогда Колумб».

Воскресенье подходит к концу. Завтра выходить на работу: махать мачете под палящим солнцем, утоляя голод гнилыми ананасами, а жажду – перебродившей текилой. Пот будет струиться за воротник, а стебли сахарного тростника ложиться бесконечными рядами налево и направо.

Однообразна жизнь простого пеона.