Санькины рассказы

Утреннее солнце беспощадно сбивает с изумрудной травы последние капельки росы. Легкий ветерок чуть шевелит ситцевую занавеску на приоткрытом окне. Ох и спится хорошо в это время! Санька довольно улыбается во сне, почти ощущая всем телом теплые морские волны. Вот какое оно, море! Большое! И совсем не синее, как в песне, что иногда напевает папка «‎самое синее в мире Черное море мое». Покачиваясь на воде, Санька крепко ухватилась за подушку. Но волна раскачивалась все сильнее и сильнее. Удержаться бы...

— Саша, вставай! – торопливо тормошила сонную дочку мама. – Молоко нужно разнести. Глянь, как солнышко поднялось. Где, говорит, эта добрая девочка Сашенька? Что же это она так припозднилась с утренним молочком?- помогая дочке одеваться, ласково приговаривала мама.

Размазывая холодную воду по лицу, Саня наскоро вытерлась льняным полотенцем с вышитыми красными петухами и, схватив румяный пирожок, выбежала во двор. На лавке стояли банки с еще не остывшим после утренней дойки молоком. Мама осторожно поставила их в авоськи и с ежедневным «‎смотри, не разбей» легонько подтолкнула Сашу к выходу.

За калиткой начиналось самое интересное. Вот дед Петро гусей выгоняет со двора, за ним, протирая кулачком немытое лицо, идет Танька. «‎Ага, сегодня ее очередь пасти гусей,» – ничуть не завидуя сверстнице, подумала Санька. Как всегда, в ожидании напарника висит на заборе уже с утра румяный дядя Толя. Идет Санька по улице, наблюдает за всеми, здоровается, как мама учила, иногда в разговоры вступает.

Вот дом тети Поли. Чистенький, аккуратный, по- богатому керамической плиткой облицованный. Сказочно сверкают на солнце разноцветные квадратики. Засмотрелась Саня, залюбовалась. «‎Эх, соберем деньги и себе такой дом справим,» – подумала девочка и постучала в крайнее окошко. Во двор вышла тетя Поля. А следом за ней- невиданной красоты девочка. Высокая, длинноногая, в желтом кримпленовом платье, которое еле прикрывало загорелые ноги. Санька таких красивых только по телевизору видела. Отдав молоко, хотела поскорее убежать, чтобы городская девочка не смогла увидеть ни босых, в царапинах и ссадинах ног, ни выгоревшего старенького платья.

— Познакомься, Саня, это моя племянница Надя. Сестра привезла на недельку погостить,- любовно поглаживая длинные, заплетенные в причудливую косу волосы девочки сказала тетя Поля.

Санька, совсем оробев, кивнула головой и быстро убежала со двора.

Следующей была бабка Лукерья, старуха одинокая, ворчливая, вечно всем недовольная. Саня, громко стукнув калиткой, привычно пошла к старой мазанке, в которой ютилась Лукерья.

— Что, Шурка, так разбежалась? – вытирая мокрые руки грязным фартуком, спросила стоявшая на пороге старуха.

— Да вот, баб Луша, от Полины иду. Видала, там из города ее племянница приехала? Красивая!

— Да какая она ей племянница, – начала баба Лушка, но тут же осеклась. Замолчала, увидев жгучий интерес в Санькиных глазах. – Ладно, иди уже. Некогда мне с тобой разговоры разговаривать.

Каждый день Саня относила молоко тете Полине, но красивая Надя больше не показывалась. Через неделю она уехала, и Санька про нее забыла. Да и некогда ей было думать о Наде. Забот прибавилось- в первый класс готовилась. А это поважней, чем городская девочка, пусть даже сказочно красивая.

О Наде опять заговорили, когда Санька училась в пятом классе. Она подросла, многое уже понимала, а вот в истории городской девочки разобраться не смогла. Правда, слышала, как мама вечером после ужина рассказывала отцу про Надю, горестно вздыхая и явно жалея и Полину, и ее сестру. Утром Санька принесла молоко Лукерье. Привычно поздоровавшись, поставила банку и хотела уже уходить, как на лету поймала разговор старухи с соседкой. Все Лукерья объяснила толково и просто.

Оказывается, у Полины в городе жила младшая сестра Надежда. По сельским меркам, жила неприлично богато: у нее были квартира, Москвич, муж хороший, непьющий. К тому же Леонид – доктор. Только вот счастья Бог не дал: деток у них не было. Однажды в роддом, где работала акушеркой Надежда, с вокзала привезли молодую девушку, у которой внезапно начались роды. Та легко разрешилась здоровой девочкой, от которой сразу отказалась. Подписав нужные бумаги, эта непутевая уехала. А ребенка удочерили Надежда с мужем. Именно он настоял, чтобы девочку назвали Надей. Ничего не жалели для дочки Леонид с Надеждой: училась она в лучшей школе, ходила на пианинах играть, занималась танцами, каждое лето отдыхала на море. А одевали ее как куколку! Все было хорошо, да вот... Когда Надя заканчивала школу, одна сердобольная соседка взяла да и сказала ей, что она неродная, подкидыш. И тогда девочку словно подменили: она грубила родителям, связалась с дурной компанией, несколько раз убегала из дома. Надежда очень переживала за дочку, пыталась той доказать, что роднее ее у них никого нет. Но не слышала ничего Надя, познакомилась с каким-то армянином, бросила школу и уехала неведомо куда. Надежда от переживаний тяжко заболела, стала чахнуть и через полгода сгорела от рака. Похоронили ее в нашей деревне, рядом с родителями. Потом опять появилась Надя, стала требовать у отца часть наследства. Леонид отписал дочери квартиру, оставил все, что имел, но видеть ее больше не хотел. Собрал свои пожитки и приехал к Полине в деревню. Сидит постоянно во дворе. Старик стариком. Не жилец, видать. Скучает по своей Надежде...

— А как же Надя? – не выдержала Санька.

— А что Надя? – задумчиво произнесла баба Лукерья.– Ни разу не приезжала сюда. Ни могилку матери не посетила, ни отца не проведала. Вот такая получилась дочка. Неблагодарная. Все ей дали, да любить не научили. Что тут скажешь...Чужая кровь...

Всю дорогу домой Санька размышляла, что оно такое, чужая кровь и как она может быть чужой? Поставив пустые банки на лавке возле летней кухни, она бросилась на поиски мамы. Ни во дворе, ни в доме той не оказалось. «Да не может мама сидеть в доме в самый разгар летних работ»,– разумно рассудила девочка.

В конце огорода, среди стройных подсолнухов, мелькал мамин белый платок. Санька аккуратно, чтобы не повредить ровненькие ряды любовно обработанных грядок, двинулась к маме. И без всяких предисловий выпалила:

— Что такое чужая кровь?

— Где на этот раз услышала? – ничуть не удивилась Санькиному любопытству мама.

— Бабка Лукерья с соседкой разговаривала про племянницу тети Поли.

— А… Про эту,– мать кончиком платка вытерла потное лицо и, зная, что Саша не отстанет, как могла, стала объяснять,– понимаешь, дочка, вот ты, папа, я, бабушка – мы все родные. И кровь у нас одна, и корни. Мы все любим друг друга, уважаем, ценим. Так?

— Ну да,– ответила девочка. Как это можно не любить папку, маму или бабушку, которая в ней, Саньке, души не чает?

— Но есть люди, которые живут в разных местах,– продолжала мама, тщательно подбирая слова.– У них свои родственники, они тоже любят друг друга. Но на ком-то эта любовь вдруг заканчивается. Не хватает этому человеку любви на другого, себя он больше любит. Когда родилась Надя, ее матери не хватило любви на свою дочку, и она ее бросила. А вот тетя Надя и дядя Леня не растратили всей своей любви и поделились ею с крошечным ребенком, который оказался не нужен своей матери. Иногда, доченька, бывает, что в семьях растят чужих дети. Они становятся до того родными, что не различишь, какая у них кровь. Надежда и Леонид тоже хотели, чтобы эта девочка стала им самой родной. А Надя не смогла. Может, родная, материнская кровь, не отпустила ее?

Не все поняла Санька. Но выводы свои сделала: у всех людей кровь разная. Важно найти тех, с кем ты родной по крови независимо от родства. А если нашел, просто люби. Как своих, родных. Ведь любовь...она такая большая. Как небо. Ее на всех хватит. Может, и Надя со временем поймет, что кровь у нее не чужая, а самая что ни есть родная…