Саша

Саша

Звон. Даже не звон. Скорее писк на грани ультразвука. Его кулаки сжались до вмиг побелевших от напряжения костяшек.

Боль. Не очень сильная, уже даже ставшая такой привычной, такой родной. Она пронзала его голову каждый раз, когда он просыпался и держала до конца, до того момента, когда воспалëнное сознание сбегало в спасительный сон.

Сон. Тревожный и обрывистый, изобилующий кошмарами, вызывающий животный страх и тяжëлую печаль. Но даже так лучше, чем наяву, среди лжи, обиды и тщетных попыток забыться, выкуривая очередную пачку сигарет или напиваться до упаду, когда сил уже не хватало.

Дрожь. Дрожь в руках. Судорожные подëргивания век, рук и остальных частей тела давно уже стали его визитной карточкой. И даже внутренняя дрожь, та самая, которую никто не видел, никак не хотела наконец оставить его в покое.

Усталость. Как же сильно он устал. Как же больно было существовать, делая лишь вид нормальной жизни. Как же тяжело было выдавливать из себя лживую улыбку, встречая родных и близких. Как же печально глядели ему в спину призраки прошлого, молча, словно затаив на него немую обиду.

***

Он принял на кровати сидячее положение, осмотрелся по сторонам. Комната постепенно наполнялась светом рассветного солнца, лучи которого пробивались даже сквозь синюю ткань штор. Алексей, так его звали, взглянул на часы. Ровно пять утра. Он бодро вскочил с и тут же бросился в ванную комнату.

Сегодня был большой праздник - годовщина его подразделения, в котором он когда-то служил. Смывая с лица остатки пены для бритья, Алексей представлял встречу со старыми друзьями, верными сослуживцами, его дорогими братьями. Пожалуй, именно этот праздник для него был самым значимым, конкурируя лишь с Новым Годом и Днëм Победы.

-Лëш, ты чего так рано? - Сонно спросила жена, приподнимая голову с подушки.

-Катюш, да ты спи. У меня сегодня встреча с ребятами. Ты спи, отдыхай, я постараюсь потише. - С улыбкой ответил он, вытерев лицо полотенцем.

-Лëш, а может не надо? Может лучше дома посидишь, м? - С тревогой спросила жена, вставая с постели и осторожно подходя к мужу.

-Да как так можно-то, Катюш? Меня же ребята ждут. Мы недолго, обещаю. Посидим чуть-чуть и я сразу домой. - Алексей ободряюще подмигнул, поцеловал еë в лоб и двинулся на кухню.

Женщина встала в проходе комнаты, молча наблюдая за приготовлениями мужа. Он улыбался, он, кажется, был искренне счастлив, слегка тревожась будущей встречи, но в то же время желая еë, мечтая о ней всеми фибрами души. Слегка подумав, Екатерина смирилась и, устало вздохнув, легла обратно в постель.

Алексей сел за стол и наспех сделав себе пару кривых бутербродов, принялся за завтрак, попутно вспоминая лица своих друзей. Витька и Денька - два брата-близнеца, известный балагур Димон, матушка которого гнала невероятно вкусную вишнëвую настойку, здоровенный, но очень добрый Мишаня, который просто с ума сходил от покатушек на квадроцикле с очкариком Семëном, Айдер, который постоянно писал стихи и Ромка, который очень красиво их читал перед костром, и конечно же Егор, их командир, который всегда был предельно серьëзен, а если и улыбался, то украдкой, и восемнадцатилетний Саша, что играл на аккордеоне, и многие другие из лихой разведроты.

Алексей заулыбался, вспоминая взгляды и улыбки старых товарищей. Его захлестнула радость. Лучшие годы его жизни были именно рядом с ними. Нити из судеб сплелись в единый прочный канат, крепко держа друг друга и не давая упасть, какой бы сыпучей не была бы земля под ногами.

Наспех перекусив и вытерев руки полотенцем, Алексей буквально вбежал в зал и взгляд его упëрся в выглаженную с вечера офисную военную форму, что лежала на диване в ожидании хозяина. Помнится, он в ней даже на параде маршировал.

Водрузив на голову чëрный берет, мужчина взглянул на себя в зеркало. Из-под чëрного кителя выглядывала тельняшка, на груди блестели орденские планки, но ещё сильнее сверкали начищенные до блеска туфли на его ногах. Удовлетворившись осмотром, Алексей выпрямился, вновь представив себя гордым морпехом, грозой врагов во всех морях и океанах, а тем более и на суше. Впрочем, любоваться собой времени особо не было. Ему ещё предстояло пройти целый город, посему он, убедившись, что ничего не забыл, вышел на улицу.

***

Алексей шëл по улицам своего города, по старой памяти словно бы маршируя по брусчатому тротуару, будто снова он в строю, по бокам Витя и Деня, а перед ними городо вышагивает командир Егор.

-Эх, были же времена. - Прошептал улыбаясь мужчина, разглядывая стоящие в порту корабли.

-Лëха! А ну стоять, матрос! Да ты никак в войска вернулся! Говорил я тебе, что не бывают морпехи бывшими! - Послышался со стороны одного из кораблей бодрый голос.

-Андрюха! - Тут же узнал голос друга Алексей.

Улыбающийся старший мичман, что до этого стоял у трапа одного из кораблей, подошëл поближе и два друга крепко обнялись.

-Да ты, я гляжу, поднабрал, ага? - Смеясь спросил Алексей, разглядывая круглое лицо товарища.

-Хорошего мичмана, Лëха, должно быть много! - Сказал Андрей, в шутку погрозив другу пальцем.

-Ну да, ну да, поговори мне тут. Хорошая служба нынче на кораблях, а?

-Отличная, Лëх, что не говори, а служба отличная! Ты чего при параде-то? Лекции в музее вести позвали? - Усмехнулся старший мичман.

-Обижаешь, старина! На встречу иду, к нашим пацанам с роты. Соберëмся, посидим. Не забыл же ты в самом деле какая сегодня дата?

Андрей резко помрачнел, глядя на хитрую полуулыбку старого друга. Несколько мгновений он просто молчал, а потом показал рукой в сторону корабля.

-Лëх, да помню я конечно же, как же тут забудешь? Слушай, давай, может, чарку опрокинем? Одну-другую, может третью. А там уже...

-Да не могу я никак, Андрюх, ты пойми. Я ж спешу! Давай на недельке может? Что скажешь? - Прервал товарища Алексей.

Старший мичман покусал губы и отведя взгляд пожал плечами.

-На недельке так на недельке, Лëшик, как скажешь. Лëш, ты ведь...

-Ладно, Андрюх, с тобой хорошо, но пацаны, наверное, ждут уже. Опаздывать нехорошо как-то. Давай, до встречи.

Алексей, не сдерживая спешки, пожал другу руку и рванул дальше по улице, беспокойный поглядывая на часы.

Андрей снял фуражку и протëр вспотевший лоб, однако догонять старого товарища не стал. Устало вздохнув, мичман поднялся на корабельную палубу, вперившись печальным взглядом в горизонт.

***

Алексей быстро, чуть ли не переходя на бег, шëл по брусчатке, всë высматривая что-то впереди. За день он обошëл весь город, поздравил с праздником много хороших семей и теперь, уже под вечер, он наконец был на месте.

Каменный мемориал стоял на холме в небольшом отдалении от пригорода. Подойдя к серому монументу, он остановился и молча воззрился на десятки фотографий, что покрывали собой холодный гранит. Его взгляд смотрел будто сквозь него сквозь фотобумагу, сквозь время и пространство, видя перед собой не просто изображения, но лица. Живые лица.

-Припозднился, мужики, припозднился. В этот раз думал успею. - Прошептал дрожащим голосом Алексей, проходя мимо рядов фотографий. - Я, вот, семьи поздравил. Ваши семьи. Они помнят. Они всë помнят. День бригады всë-таки.

Алексей сглотнул образовавшийся в горле ком и украдкой вытер подступившие к глазам слëзы. Здесь были они все. Все его друзья. Вечно живые. И Витька с Денькой, не сдавшие позицию врагу, даже после смерти сжимая автоматы. И Димон, который в рукопашном бою до самого конца бил вражину, пока сам не упал со штыком в сердце. И Мишаня с Семëном, которые до последнего перевязывали и вывозили ребят, пока их квадроцикл не стал мишенью вражьего гранатомëта. И Айдер, который закрыл собой амбразуру вражеского пулемëтчика, закинув ему напоследок гранату и приняв свою смерть стоя, и Ромка, который истекая кровью из простреленных коленей, пел свою любимую "Смуглянку". И отважный командир Егор, что с противотанковой миной в руках кинулся под танк противника, прикрывая своих боевых товарищей. И даже Саша, которому навсегда осталось восемнадцать. И были тут многие другие из лихой разведроты.

Алексей остановился у фотографии Саши. Улыбнулся, смахивая слëзы. Ему было уже двадцать семь. А Саше всегда восемнадцать. Всегда.

Один из немногих выживших, он опустился на колени и закрыв лицо руками, издал изредка прерываемый рыданиями вой, какой издаëт последний выживший солдат на могилах своих братьев, коим довелось уйти в неравный бой и не вернуться назад, покрыв себя неувядаемой славой, а свою землю - горем, что нельзя было забыть и болью, что нельзя было заглушить.

В той неравной страшной схватке они не отступили, не сделали ни шагу назад, дав яростный и отчаянный бой врагу, значительно превосходящему их по силам. В той битве сотня мальчишек, совсем детей, устояла, не побоявшись заглянуть в пустые глазницы самой Смерти. А по их телам прошли танки, многие тысячи солдат и офицеров, горящих жаждой мести. И когда запели пушки, когда взметнулись над водной гладью ракеты, враг дрогнул, ибо бежать было больше некуда.

Но Алексей того уже не видел. Несколько недель его собирали по частям. Четыре клинических смерти, долгая реабилитация, последствия контузий и ранений. Но он выжил. И когда Смерть, оскорблëнно шипя, отступила обратно во тьму, в свете небес он увидел их, навсегда оставшихся в его душе: двух братьев Витьку и Деньку, весельчака Димона, медика Мишаню и канцеляра Семëна, поэта Айдера и певца Ромку, командира Егора и многих других из лихой разведроты. Но почему-то ярче всех сияло лицо Саши. Саши, которому навсегда осталось восемнадцать.