Сашенькино проклятие

- Степан, ступай-ка да срежь мне хорошенькую берёзовую розгу! – грозным тоном произнёс мужчина.

- Постойте, папенька, я всё Вам расскажу, - испуганно пролепетала я в ответ, почему-то совершенно ничему не удивившись. Ни тому, что он, совершенно мне незнакомый и очень странно, как-то по-старинному, одетый, собирается сделать то, чего со мной никто никогда не делал – высечь розгой. Ни тому, что назвала его странным словом «папенька», знакомому мне только по книгам и фильмам. Ни тому, что я сама одета в тоже очень странный и, по всей видимости, тоже старинный, мальчишеский наряд, после чего… проснулась. Нет, я не закричала подобно тому, как это произошло в прошлый раз.

- Как Вы себя чувствуете? – вновь услышала я, повернула голову и увидела одетого в белый халат пожилого врача. Того самого, что был среди своих коллег в прошлый раз, но сейчас он был один. Обстановка в моей палате тоже была совершенно другой, из чего я поняла, что меня куда-то перевезли, пока я спала. Я даже удивилась своей способности неплохо соображать после всего, что со мной произошло.

- Нормально, сон только какой-то странный приснился, - сейчас я точно понимала, что это был очень короткий, но сон.

- О том, что Вы – мальчик-барчук двадцатых годов девятнадцатого века, – спокойным тоном поинтересовался врач. Даже не поинтересовался, а произнёс уверенно и, скорее, утвердительно, а не вопросительно.

- Откуда Вы знаете? – поразилась я.

- Позвольте мне сначала представиться, - врач вздохнул, - имя и отчество у меня достаточно не привычные, поэтому меня обычно называют просто доктор Ванхель – можете и Вы меня так называть. И я не просто врач, а... как бы это сказать попроще?.. Человек с некоторыми способностями, которые большинство считает сверхъестественными, к тому же в молодости – в конце восьмидесятых и начале девяностых годов прошлого века я увлекался метафизикой, эзотерикой, оккультизмом и многим другим. Я могу в том числе и считывать сны других людей, но только те, которые помнят они сами. Вам, кстати, моя фамилия ничего не напоминает? – заключительная фраза была произнесена им действительно вопросительно.

- Александра, - представилась я в ответ, мало что поняла из «попроще» и испугалась – больше того ужаснулась промелькнувшей мысли. – Я попала в психушку? Как мама? – да, моя мама совсем недавно оказалась именно там.

- Нет, Вы по моей просьбе переведены в мою частную клинику, которая на самом деле не имеет отношения к психиатрическим лечебницам, - на слова «мою» и «на самом деле» доктор Ванхель сделал особое ударение.

- Зачем? – я окончательно растерялась.

- Я вижу, что Вы очень хотите спросить о Вашем… - доктор на мгновенье замялся, - как Вы его называете? Бойфренде?

- Да, - вырвалось у меня, осознавшей наконец то, что я не уверена в том, жив ли он, но боюсь вновь спросить об этом.

- Он жив и здоров, сейчас сидит в моём кабинете и очень беспокоится за Вас – Вы действительно ему очень дороги, а не просто… - доктор Ванхель опять слегка замялся, подбирая нужное слово, - …гёрлфренд.

- Так пустите же его ко мне, - взмолилась я.

- Сначала я должен вам кое-что разъяснить, - он вновь вздохнул и повторил вопрос. – Вам моя фамилия ничего не напоминает?

Я лишь пожала плечами в ответ, подумав о том, что фамилия как фамилия – еврейская, вероятно, но среди врачей немало евреев.

- «Дракулу» Стокера не читали и даже ни одного фильма не видели?

- Это про вампиров вроде? – ужаснулась я. – Нет, мне мама не разрешала читать и смотреть такое. И вообще никаких ужасов.

- Понятно, - задумчиво проговорил доктор Ванхель. – Подсознательно защищала не только себя, но и свою дочь. Довольно-таки нелепым, надо сказать, образом.

Я вновь ничего не поняла, а он спросил:

- Вы, видимо, были послушным ребёнком?

- Да... Наверное… - не вполне уверенно ответила я – сложно оценивать себя, да и не ожидала я такого вопроса. – Но какое это имеет значение?

- Возможно, что и никакого, - голос доктора Ванхеля прозвучал ещё более задумчиво. – А возможно, что и очень большое. Как она относилась к Вашему… бойфренду?

- Мама не знала о нём, - я почувствовала, что краснею – я чуть ли не в первый раз не спешила сообщить ей о чём-то, а именно о том, что случайно познакомилась с парнем, в которого быстро влюбилась.

- Вот оно в чём дело, - проговорил врач. – Боялись, что не одобрит Вашего выбора?

- Да… Наверное… - я вновь покраснела.

- В таком случае у Вас есть только два варианта развития отношений с ним. Первый, это, как мне не неприятно говорить об этом, расстаться с ним. Во имя его безопасности. Впрочем, вы с ним вполне можете оставаться друзьями, но без всяких проявлений любви и особенно - секса с ним.

- Но я люблю его! – не выдержала я, ничуть не сомневаясь в искренности своих слов. – И Вы же сами сказали о том, что он тоже меня любит! Разве так можно?!

- Дело в том, что на ваш род было наложено страшное проклятие, - доктор Ванхель внимательно посмотрел на меня изучающим взглядом.

- Что? – не поняла я, не поверив своим ушам: я не очень-то верила в разные проклятия.

- Проклятие, - повторил он. – То самое, из-за которого и погиб Ваш отец.

- Вы же в прошлый раз сказали, что его растерзал какой-то зверь, - не поняла я. – А мама мне говорила, что он был лётчиком и погиб, - я вновь покраснела, догадываясь о том, что она обманывала меня.

- Да, его действительно растерзал страшный зверь, - доктор тяжело вздохнул. – В этом и заключается проклятие: вашему роду нельзя заниматься сексом с теми, кого вы действительно любите, а в остальном – люди как люди. Даже ложь для ребёнка, чтобы не пугать Вас, Ваша мама придумала вполне стандартную.

- Но почему же раньше это не проявлялось? Я помню своих дедушку и бабушку – родителей мамы, хоть сейчас их среди живых уже и нет.

- Вероятно, они не любили друг друга по-настоящему, - врач помрачнел. – А если копнуть глубже в прошлое, то тогда многих женили по воле родителей без всякой любви.

Я была готова возмутиться, но осеклась, неожиданно вспомнив о том, что дедушка и бабушка и впрямь никогда не проявляли особых чувств, ни друг к другу, ни к моей маме. Даже тогда, в детстве, я чувствовала какое-то тщательно скрываемое напряжение в их отношениях, хоть и никогда не слышала, чтобы они ссорились или хотя бы спорили.

- А какой второй вариант? – дрогнувшим голосом поинтересовалась я.

- Я введу Вас в транс – верну в тот самый сон, в котором Вы – мальчик из девятнадцатого века, и Вы попытаетесь исправить то, за что было наложено проклятие. На него и на всех его потомков. Трусость можно искупить только мужеством – так устроен мир.

- Но как я могу исправить то, о чём не имею ни малейшего понятия? Я же не знаю, что тогда произошло! – я, кажется, всерьёз поверила доктору Ванхелю.

- Для этого я Вам оставлю вот это, - с этими словами он положил на мою кровать книгу.

- Что? Я же проходила это в школе, – моему удивлению при виде названия на обложке не было предела.

- Ну, всю перечитывать необязательно: там закладка есть в нужном месте, - с этими словами доктор поднялся со стула и вышел из палаты…

Первым вопросом после его возвращения было: «Что решили?» Я вздохнула и произнесла в ответ: «Вводите меня в транс – я попытаюсь!»

Когда я вышла из транса, первым, что я почувствовала, было ощущение, что на моей попе развели костёр. Вторым - то, что кто-то её нежно гладит. Я повернулась, увидела своего бойфренда, который делал это, и поняла, что скоро вновь увижу его «Эйфелеву башню», но уже не во сне, а наяву…

Когда я вернулась домой, то к своему удивлению увидела там не только маму, которая оказалась почему-то не в психбольнице, а и мужчину, которого никогда не видела, но знала о том, кто он.

- Мама, папа! – я бросилась обнимать их, не понимающих такого внезапного моего порыва.

- Александра, - отец с трудом высвободился от моих объятий, - что означает твоя двойка по сочинению по книге, которую знают все? Ты хотя бы прочитала её?

- Я… думала, что хватит краткого содержания… - промямлила я в ответ, поняв и то, что мне ещё очень далеко до двадцати с лишним лет, и то, что у меня пока ещё не было секса, и то, что мне сейчас будет от отца за эту двойку. Но ведь есть в жизни вещи и гораздо страшнее, чем порка – об этом я уже знала.

Приложение: отрывок из неоконченного романа А.С. Пушкина «Дубровский». В авторском, неадаптированном для школьников и для современных читателей вообще, виде

- Я пришел, сестрица, узнать от вас, не надобно ли вам чего-нибудь.

Папенька сердит и запретил всему дому вас слушаться, но велите мне

сделать, что вам угодно, и я для вас всё сделаю.

- Спасибо, милый мой Сашинька, слушай: ты знаешь старый дуб с

дуплом, что у беседки?

- Знаю, сестрица.

- Так если ты меня любишь, сбегай туда поскорей, и положи в дупло

вот это кольцо, да смотри же, чтоб никто тебя не видал.

С этим словом она бросила ему кольцо и заперла окошко.

Мальчик поднял кольцо, во весь дух пустился бежать - и в три минуты

очутился у заветного дерева. Тут он остановился, задыхаясь, оглянулся

во все стороны и положил колечко в дупло. Окончив дело благополучно,

хотел он тот же час донести о том Марьи Кириловне, как вдруг рыжий и

косой оборванный мальчишка мелькнул из-за беседки, кинулся к дубу и

запустил руку в дупло. Саша быстрее белки бросился к нему [и зацепился

за, его] обеими руками.

- Что ты здесь делаешь? - сказал он грозно.

- Тебе како дело? - отвечал мальчишка, стараясь от него

освободиться.

- Оставь это кольцо, рыжий заяц, - кричал Саша, - или я проучу тебя

по-свойски.

Вместо ответа тот ударил его кулаком по лицу, но Саша его не

выпустил - и закричал во всё горло: - Воры, воры - сюда, сюда...

Мальчишка силился от него отделаться. Он был повидим"ом"у двумя

годами старее Саши, и гораздо его сильнее, но Саша был увертливее. Они

боролись несколько минут, наконец рыжий мальчик одолел. Он повалил

Сашу на земь и схватил его за горло.

Но в это время сильная рука вцепилась в его рыжие и щетинистые

волосы и садовник Степан приподнял его на пол-аршина от земли...

- Ах, ты, рыжая бестия, - говорил садовник, - да как ты смеешь бить

маленького барина...

Саша успел вскочить и оправиться. - Ты меня схватил под силки, -

сказал он, - а то бы никогда меня не повалил. Отдай сейчас кольцо, и

убирайся.

- Как не так, - отвечал рыжий, и вдруг перевернувшись на одном

месте, освободил свои щетины от руки Степановой. Тут он пустился было

бежать, но Саша догнал его, толкнул в спину, и мальчишка упал со всех

ног - садовник снова его схватил и связал кушаком.

- Отдай кольцо!

- Погоди, барин, - сказал Степан, - мы сведем его на расправу к

приказчику.

Садовник повел пленника на барской двор, а Саша его сопровождал, с

беспокойством поглядывая на свои шаровары, разорванные и замаранные

зеленью. Вдруг все трое очутились перед Кирилом Петровичем, идущим

осматривать свою конюшню.

- Это что? - спросил он Степана.

Степан в коротких словах описал всё происшедствие. Кирила Петрович

выслушал его со вниманием.

- Ты, повеса, - сказал он, обратясь к Саше, - за что ты с ним

связался?

- Он украл из дупла кольцо, папенька, прикажите отдать кольцо.

- Какое кольцо, из какого дупла?

- Да мне Марья Кириловна... да то кольцо...

Саша смутился, спутался. Кирила Петрович нахмурился - и сказал,

качая головою:

- Тут замешалась Марья Кириловна. Признавайся во всем, или так

отдеру тебя розгою, что ты и своих не узнаешь.

- Ей-богу, папенька, я, папенька - - Мне Марья Кириловна ничего не

приказывала, папенька.

- Степан, ступай-ка да срежь мне хорошенькую, свежую березовую

розгу - -

- Постойте, папенька, я всё вам расскажу. Я сегодня бегал по двору,

а сестрица Марья Кириловна открыла окошко - и я подбежал - и сестрица

не нарочно уронила кольцо, и я спрятал его в дупло, и - и - - этот

рыжий мальчик хотел кольцо украсть.

- Не нарочно уронила, а ты хотел спрятать - - Степан, ступай за

розгами.

- Папенька, погодите, я всё расскажу. Сестрица Марья Кириловна

велела мне сбегать к дубу и положить кольцо в дупло, я и сбегали

положил кольцо - а этот скверный мальчик...

Кирила Петрович обратился к скверному мальчику - и спросил его

грозно: - Чей ты?

- Я дворовый человек господ Дубровских, - отвечал рыжий мальчик.

Лицо Кирила Петровича омрачилось.

- Ты, кажется, меня господином не признаешь, добро, - отвечал он. -

А что ты делал в моем саду?

- Малину крал, - отвечал мальчик с большим равнодушием.

- Ага, слуга в барина: каков поп, таков и приход, а малина разве

растет у меня на дубах?

Мальчик ничего не отвечал.

- Папенька, прикажите ему отдать кольцо, - сказал Саша.

- Молчи, Александр, - отвечал Кирила Петрович, - не забудь, что я

собираюсь с тобою разделаться. Ступай в свою комнату. Ты - косой - ты

мне кажешься малый не промах. - Отдай кольцо и ступай домой.

Мальчик разжал кулак и показал, что в его руке не было ничего.

- Если ты мне во всем признаешься, так я тебя не высеку, дам еще

пятак на орехи. Не то, я с тобою сделаю то, чего ты не ожидаешь. Ну!

Мальчик не отвечал ни слова и стоял, потупя голову и приняв на себя

вид настоящего дурачка.

- Добро, - сказал Кирила Петрович, - запереть его куда-нибудь, да

смотреть, чтоб он не убежал - или со всего дома шкуру спущу.

Степан отвел мальчишку на голубятню, запер его там, и приставил

смотреть за ним старую птичницу Агафию.

- Сейчас ехать в город за исправником, - сказал Кирила Петрович,

проводив мальчика глазами, - да как можно скорее.

- Тут нет никакого сомнения. Она сохранила сношения с проклятым

Дубровским. Но ужели и в самом деле она звала его на помощь? - думал

Кирила Петрович, расхаживая по комнате и сердито насвистывая: Гр"ом"

"победы". - М"ожет". б"ыть", я наконец нашел на его горячие следы, и

он от нас не увернется. Мы воспользуемся этим случаем. Чу!

колокольчик, слава богу, это исправник.

- Гей, привести сюда мальчишку пойманного.

Между тем тележка въехала на двор, и знакомый уже нам исправник

вошел в комнату весь запыленный.

- Славная весть, - сказал ему Кирила Петрович, - я поймал

Дубровского.

- Слава богу, ваше превосход"ительство", - сказал исправник с видом

обрадованным, - где же он?

- То есть не Дубровского, а одного из его шайки. Сейчас его

приведут. Он пособит нам поймать самого атамана. Вот его и привели.

Исправник, ожидавший грозного разбойника, был изумлен, увидев

13-летнего мальчика, довольно слабой наружности. Он с недоумением

обратился к Кирилу Петровичу и ждал объяснения. Кирила Петрович стал

тут же рассказ"ывать" утреннее происшедствие, не упоминая однако ж о

Марьи Кириловне.

Исправник выслушал его со вниманием, поминутно взглядывая на

маленького негодяя, который, прикинувшись дурачком, казалось не

обращал никакого внимания на всё, что делалось около него.

- Позвольте, в"аше" п"ревосходительство", переговорить с вами

наедине, - сказал наконец исправник.

Кирила Петрович повел его в другую комнату и запер за собою дверь.

Через полчаса они вышли опять в залу, где невольник ожидал решения

своей участи.

- Барин хотел, - сказал ему исправник, - посадить тебя в городской

острог, выстегать плетьми и сослать потом на поселение - но я

вступился за тебя и выпросил тебе прощение. - Развязать его.

Мальчика развязали.

- Благодари же барина, - сказал исправник. Мальчик подошел к Кирилу

Петровичу и поцаловал у него руку.

- Ступай себе домой, - сказал ему Кирила Петрович, - да вперед не

крадь малины по дуплам.

Мальчик вышел, весело спрыгнул с крыльца и пустился бегом не

оглядываясь через поле в Кистеневку. Добежав до деревни, он

остановился у полуразвалившейся избушки, первой с края, и постучал в

окошко - окошко поднялось, и старуха показалась. - Бабушка, хлеба, -

сказал мальчик, - я с утра ничего не ел, умираю с голоду.

- Ах, это ты, Митя, да где ж ты пропадал, бесенок, - отвечала

старуха. - После расскажу, бабушка, ради бога хлеба. - Да войди ж в

избу. - Некогда, бабушка, - мне надо сбегать еще в одно место. Хлеба,

ради Христа, хлеба. - Экой непосед, - проворчала старуха, - на, вот

тебе ломотик, - и сунула в окошко ломоть черного хлеба. Мальчик жадно

его прикусил и жуя мигом отправился далее.

Начинало смеркаться. Митя пробирался овинами и огородами в

Кистеневскую рощу. Дошедши до двух сосен, стоящих передовыми стражами

рощи, он остановился, оглянулся во все стороны, свистнул свистом

пронзительным и отрывисто и стал слуш"ать"; легкий и продолжительный

свист послышался ему в ответ, кто-то вышел из рощи и приблизился к

нему.