Сборник рассказов

Этот свитер, последний подарок от мамы, связанный ей, я всегда одевал в особых случаях. Будь то совещание или иная важная встреча — неважно — хочешь, чтобы все прошло гладко, надевай и терпи идиотские улыбочки за спиной. За то конечный результат никогда не разочаровал. Потому что свитер был непростой, а заговорённый, на узелках и даже может с тайным талисманом.

На свидания никогда не надевал.

А тут, что — то навеяло, может девчонка на фото понравилась, рискнул в общем, и, когда из машины выходил надел и даже на счастье пригладил красных оленей.
Так себе кафе оказалось, в торговом центре, но не Mac, и ему подобное, а в стене с отдельным входом и даже диваны под красную кожу. Я в такие и не хожу обычно, да только на месте встречи настоял не я, понятно, что от дома кому-то близко, да и нахваливала, что тут самые вкусные сушки. Пришлось пойти на поводу, чего только не сделаешь, чтобы понравиться.

Японскую кухню я тоже не ем, если что.

Я ведь русский.

Родину люблю и стараюсь её даже в мелочах не предавать.
Да только девушка слишком красивая была на фото, такой не откажешь. Принцесса из сказки, с густой копной волос и сочным губами. Королева устриц, одним словом.

В жизни — то обычной оказалась.

Мне беглого взгляда хватило, чтобы понять, как меня поимели на фотошопе. Так, что только смутно знакомые черты увидел, стоило приглядеться. Деваться некуда уже, сели за стол. Она натянутая такая, как струна, холодная и прямая, как оглобля, все на красных оленей косится и каменеет с каждой секундой. А олени мои под цвет дивана и такие же потертые. В тренде, в общем.

Думаю, дам шанс.

Внешность- то обманчива, может душа красивая, а я не вижу. Хотя за плечами с десяток психологических тренингов по выживанию в современных реалиях.

И нет, не ошибся — чутье никогда не подводило.

Я пару раз пошутил, пытаясь обстановку разрядить, а потом в меню углубился, когда понял, что все зря, читая и листая большие жёлтые страницы.

Морс, значит, нашёл.

Больше ничего из русского.

Официантка тоже сразу просекла, что у нас не клеится и очень вежливо стала принимать заказ, боясь спугнуть и так редких посетителей.

— Мне Филадельфию и латте.

— А вы, что желаете?

— Я? Морс.

Они, что- то обе в лице изменились, и я, не удержался, вопросительно бровь поднял.

— Ещё что — ни будь желаете? — официантка очень внимательно рассматривала оленей на свитере, и я проникся.

— Конечно.

— Что?

— Борщ!

Тут у неё карандаш в руке дрогнул, но мимика не изменилась, видно не первый год работает за столами.

— У нас японская кухня.

— И что? Вы же спросили, чего я желаю? Я и ответил: борщ, и чтоб непременно сметана плавала в свежей зелени, и отдельно два куска сала с прожилками и свежий хлеб с хрустящей корочкой.

Девочка полистала свой блокнот зачем-то, потом важно кивнула, и не глядя на меня, сказала:

— Хорошо, я спрошу на кухне.

Она уже отходила, и я не удержался и крикнул вдогонку:

— А кваса нет?!

Кваса у них не было.

Жаль, я посмотрел на свою каменную спутницу, улыбнулся ей, как можно приветливее, но зеркального ответа не получил.

— Курить хочу, — сказала она.

Я развёл руки в стороны.

— У меня нет сигарет. Я не курю.

— У меня есть. Пойду поищу место, где можно курить.

Отсутствовала вечность. Я уже думал не вернётся. Мой морс принесли и её заказ. Я полстакана выпил, напился и теперь рассматривал Филадельфию в миниатюре. Не похожа.

— Накурилась?

Вроде ничего такого не спросил, а ещё дальше стал, чем был. И, что такого спросил? Я бы за это время полпачки выкурил, если бы курил.

— Ну, рассказывай, — сказала требовательно она, принимаясь за ролл. У меня сразу в голове пусто стало до звона. Допил морс.

— Что именно?

— Все: где работаешь, сколько получаешь, есть ли алименты. Всё без утайки.

Я улыбнулся.

— Алиментов нет.

— Это хорошо. Если бы были, то сразу досвидос.

— Почему?

— Папа за двоих платил, а мы вечно голодные сидели. Это горе в семье.

— Так нашёл бы другую работу, более оплачиваемую, чтобы на всех хватало.

Девушка посмотрела на меня, потом на кусок риса, зажатого в палочках и сурово, спросила:

— Ты думаешь, мой папа не работал? — и добавила внезапно, — сколько раз женат был?

— Ни разу, — признался я. Лучше бы сказал, что семь, у неё аж палочка из пальцев выпала. Очков у меня стало ещё меньше. Как-то не встретил для семьи, всегда занят был, много работал, много ездил, много менял партнерш. Мог бы признаться во всем, но не успел.

— А работаешь где?

— Строителем.

Она поморщилась:

— Господи, это с таджиками что ли?

Я улыбнулся, вспоминая.

— Там есть и хорошие ребята, грамотные.

— Нет там грамотных, — сказала, как отрезала она, — многие даже по-русски не говорят.

Я не выдержал и спросил, начиная заводиться:

— А ты, где работаешь?

Тут борщ принесли, а говорили только японская кухня! Правда, не наварист, цвета нет и зелени мало, зато сала три кусочка на блюдечки положили и выглядело оно аппетитно. Я захрустел корочкой хлеба, блаженно закатывая глаза. Наконец-то, поем горячего. Надоели эти сухпайки и быстрые перекусы.

— Я — модель, — ответила она, когда я уже полтарелки съел.

— Модель, — протянул я, думая в каком месте она модель. Ненаваристая, как борщ. Но кто знает в каком агентстве работает? Может где-то и топовой считается.

— И, что хочешь от жизни?

— Всё!

— Молодец, — одобрил я. — А от мужчины?

— Ты серьёзно?

— Конечно.

— А от мужчины хочу одного — чувствовать себя с ним женщиной.

Я перестал есть борщ и посмотрел на неё, невольно зауважав. Думал скажет деньги, а тут про чувства. Интересный экземпляр, может и не ошибся? Может не перевелись ещё женщины?

— И, что тебе надо от мужчины, чтобы чувствовать себя женщиной?

Интересно, что сейчас скажет: любовь, заботу, ответственность, уважение? Что её волнует? Что для неё важно? Какие чувства?

— Но это же очевидно и понятно!

— Мне вот не понятно, — сказал я и не решительно улыбнулся.

— Деньги, конечно!

— Ах, деньги, — я снова принялся за пресный и не вкусный борщ, теряя интерес. Что так, все вокруг банально и неинтересно.

— Да, деньги! — Модель озлобилась.

— И много тебе надо, чтобы ты чувствовала себя женщиной?

— В долларах или евро? Видел хоть такие бумажки?

— Слышал. Я Родину люблю. Мне рубль ближе.

Девушка скривила накаченные губы в презрительно усмешке.

— В рублях много получится. Красота, салоны, одежда, рестораны — тысяч триста. Это только на самое необходимое. Ещё машину хочу.

Сумма меня не ошеломила.

— Триста тысяч в год, нормально.

— В месяц.

Тут я немного растерялся и положил ложку в борщ — наелся. Модель надменно смотрела на меня, на оленей и крутила длинный локон на палец.

Я вздохнул.

— Это хорошее желание от мужчины. Ведь ты будешь чувствовать себя при нем женщиной. Скажи, я не спрашиваю тебя, умеешь ли ты, делать глубокий минет, это и так понятно, что за такие деньги, что ты хочешь от мужика — умеешь делать в сексе, пожалуй, всё и даже то, на что у него не хватает фантазии. Но мне хочется спросить тебя, чисто по-дружески, умеешь ли ты варить борщ?

— Борщ? — Девушка выглядела озадачено.

— Ну, да, борщ.

— Ну и хамло же ты! — Модель резко выскочила из-за стола, потом спохватилась, надменно подняла голову и величественно покачивая тощей задницей, вышла на улицу.

Официантка и мужчина в потертом свитере проводили её задумчивыми взглядами. Одна поняла, что чаевых ей не видать, другой решил до есть борщ.
На улице девушка отошла метров на тридцать от входа, встала у палисадника под раскинутой незрелой рябиной, достала пачку, нервно закурил и начала успокаиваться только после третей сигареты. Оглядываясь по сторонам и привычно оценивая обстановку, людей и стоящие на стоянке машины она достала из плоской сумки смартфон и почти сразу стала говорить:

— Как все прошло? Очередной «грибок», а не мужик. Больной к тому же! Почему больной? Что я нормальных от ненормальных отличить не могу? Сразу с порога про горловой минет стал говорить. Вот и я говорю — больной! Да! Ну не везёт мне с мужиками, одни дебилы попадаются. Про таджика моего где-то узнал, попрекнул. А я с ним всего лишь два года встречалась и то, когда на вахты приезжал. Ну, да кормила и поила, он же под окнами выл — по-русски говорить не мог. Этот? Нет, этот не выл. У этого шуточки плоские, как и его олени на груди. — Девушка радостно заулыбалась. — Самый настоящий олень! И, как он узнал, что я повар? Борща и котлетами меня попрекал! У меня, что на лбу написано? Или я так кухней пропиталась? Сказала, что модель. Ну, да и Самвэл всегда говорил, что я модель. Что? Надо было сказать, что блогер? Модели сейчас не в моде?! Раньше не могла сказать? Катька! Тут такой «Гелик» стоит! Ну, это мерс. Ну, такой, какой президент фигуристу Плющенко подарил только белый. А внутри! Господи, красная кожа и диски позолоченные. Свадьба что ли какая? Ага, примета хорошая. Погоди. — девушка замолчала и нахмурилась, вжалась в забор, уходя в тень рябины. Из входа кафешки вышел мужчина. На ходу он снимал свитер. Был он задумчив. Глядел под ноги. Бережно скрутил свитер, подошёл к «Гелику» и уехал со стоянки, так никого и не заметив.