Щель

Алексей проводил девчонку-сокурсницу, за которой не без успеха приударял, и возвращался домой. Ехать было на метро, от «Аэропорта». Он как раз успел на подошедший поезд. В вагоне ухватился за поручни и...

Очнулся через несколько станций, уже на «Проспекте мира». Причем сам не помнил, как пересаживался на другую ветку: на автомате, видимо. Заинтересовавшись, принялся анализировать только что пережитый феномен, в самом деле любопытный.

С обывательской точки зрения, он отвлекся – что называется, витал в мыслях, – поэтому ничего не запомнил. Размышлял все это время. Однако, данная концепция не выдерживала критики, так как предполагала единственную реальность – вещественную. Но, судя по тому, что некоторое время Алексей пребывал за ее пределами, их существовало минимум две. В одной реальности он ехал в метро, в другой – витал в мыслях.

Вывод интриговал. По всему выходило: человеческое сознание способно перемещаться между реальностями через некую щель.

Придя к мысли о существовании щели, Алексей попытался вновь переместиться в мыслительную реальность, для чего глубоко задумался. Ясное дело, он не первый раз погружался в мысли: такое происходило постоянно, только раньше Алексей не подозревал, что в процессе мышления путешествует по иным мирам. Подобная мысль впервые его посетила и требовала экспериментального подтверждения.

Поначалу осуществить переход не удалось. То есть Алексей честно задумался: мысли в голову лились постоянным потоком, – но при этом продолжал наблюдать вагон, движущий в направлении «Комсомольской», тем самым ощущать себя обыкновенным пассажиром метро. Наверное, еще в недостаточной степени владел технологией перемещения.

Задумавшись, что нужно для того, чтобы по-настоящему овладеть технологией перемещения между мирами и насколько она заманчивая, отвлекся и перестал воспринимать себя в качестве материального объекта...

Очнулся на своей станции: но не внутри, а на улице. Стоял и чего-то ожидал, причем присутствовало уверенное ощущение, что он не вышел из метро, а подошел к вестибюлю с улицы. Интересно, что на станцию «Аэропорт» он заходил летом, а теперь стояла зима. Сверху падали хлопья сырого снега, и на Алексее была незнакомая теплая куртка с капюшоном.

Не успел Алексей сообразить, что откуда взялось, как из метро вышла и направилась к нему молодая женщина. Сунула в руку сумку с продуктами, устало произнесла:

– Давно стоишь? Духота в вагоне, я измучилась.

Тут Алексей сообразил, что эта женщина уже полгода его законная жена и он специально подошел к метро, чтобы ее встретить, потому что сумка тяжелая.

В обыденном молчании супруги дошли до своего подъезда и поднялись в квартиру, где переоделись в домашнее.

– Тебе на ужин чего приготовить? – спросила жена.

Алексей ответил: «Котлеты или пельмени. Да что хочешь приготовь», – а на самом деле задумался, зависит ли время нахождения от глубины мыслительной реальности. И немедленно туда провалился.

Размышления оказались извилисты и, вследствие этого, продолжительны: направление никак не удавалось соотнести со скоростью времени. Проблема осложнялась тем, что в его распоряжении отсутствовали подходящие понятия: приходилось мыслить в невербальной форме, исключительно интуитивными – не визуальными даже – образами. Но Алексей справился, как справлялся до этого.

Когда он пришел к определенным – очень важным с точки зрения науки – выводам, то не мешкая вынырнул наружу, то есть в вещественную реальность.

Он по-прежнему находился в своей квартире. Жена наклонялась над детской кроваткой, баюкая ребенка, – которым они уже обзавелись, следовательно. В комнату протопала миленькая девочка, лет пяти, в розовой пижаме с дракончиками. Девочка терла кулачками заспанные глаза и хныкала:

– Мама...

Жена оторвалась от кроватки и приложила пальцы к губам. Прошептала – еле слышно, чтобы не разбудить:

– Ступай к себе, родная. Я укачаю маленького и приду.

Прикрикнула на мужа:

– Ну что застыл?! Иди, уложи ее. Видишь, я занята!

Алексей и позабыл совсем, что детей у него двое, оказывается. Девочка старшая. Значит, со времени его последнего возвращения домой прошло не менее шести лет. Хотя домом он теперь воспринимал другую – мыслительную – реальность, а не вещественную.

Тело существовало и действовало автоматически. Законы вещественного мира заставляли совершать те поступки, которые были запрограммированы. При сопротивлении тело наказывали: жестоко или не очень, в зависимости от степени непокорности, – и возвращали в прежнее состояние. Зато в мыслях Алексей оставался свободен: если препоны возникали, то исключительно ввиду несовершенства человеческого разума, не способного их преодолеть.

Он задумался над этим поразительным феноменом и, сам не ведая как, провалился в щель между реальностями в обратном направлении.

Когда Алексей возвратился в очередной раз, то находился в своей квартире. Разве что мебель обновилась и поменяла местоположение. В кроватке по-прежнему лежал ребенок. Алексей наклонялся над ним и баюкал – видимо, по просьбе жены.

Взгляд скользнул по комоду с большим зеркалом, в котором отразился облысевший и отяжелевший мужчина: он сам. А малыш остался совсем маленьким, словно не изменился, – впрочем, сложно сказать, каким он пребывал в прошлое посещение, потому что в тот раз Алексей не успел заглянуть в кроватку и сравнивать было не с кем.

Тем не менее аналитический ум сигнализировал: что-то не так! Столь сильного расхождения во внешности быть не могло.

Алексей сосредоточился, ожидая, что вот-вот – с мгновения на мгновение, как это происходило раньше, – припомнит пропущенные обстоятельства вещественной реальности. Наверняка так и произошло бы, но его отвлекли. В комнату вошла женщина в махровом халате. Не жена – другая.

Женщина в махровом халате отстранила Алексея от кроватки, бережно приняла малыша на руки и принялась кормить набрякшей грудью. Поблагодарила:

– Спасибо, папа.

Так Алексей угадал в кормящей женщине черты той – пятилетней – девочки, которая терла кулачками заспанные глаза. Память к нему возвратилась. Получается, он дед – а может, даже неоднократно. Интересно, где сейчас его подросший сын – тот, которого в прошлое посещение баюкала жена? И где она сама, кстати?

Задумавшись над тем, почему припоминает прожитую жизнь уже не так споро, как прежде, Алексей потерял контроль и вновь выпал в щель между вещественной и мыслительной реальностями. Похоже, что с годами дорога туда становилась прямее и глаже, тогда как обратно – петлявей и тернистей.

Не сразу, но удалось разобраться и с этим головоломным феноменом.

Алексей бережно стыковал его с другими феноменами, не менее головоломными, с которыми разбирался прежде, и аккуратно систематизировал. В качестве вишенки на торте объединил все в научную систему, прекрасную в своей стройности и логической неопровержимости.

Когда покончил с наукой, попытался возвратиться к семье. Надо совесть иметь – узнать, что происходит с родными и близкими? Но, несмотря на многочисленные попытки, не смог: щель между вещественной и мыслительной реальностями то ли постепенно заросла, то ли скоропостижно захлопнулась – такое впечатление, будто никогда не существовала. Это можно было трактовать только так, что Алексей умер.

«Да и черт с ним!» – решил он и привычно погрузился в размышления.

Об устройстве вселенной ему предстояло узнать очень – можно сказать, бесконечно многое.