Щит света 3

— А теперь расскажи, от чего ты пришел в такой восторг, — попросил я.

— Ну как же, ты слышишь, как оно поет? — Павел пребывал в полном блаженстве. — Теперь я понял, что такое мне слышалось на заднем плане, когда мы утром в Горетовку ехали. Я еще думал почудилось, а оказывается, что нет.

— Я ничего не слышу, если ты помнишь. Это вы у нас с Ярышем музыканты знатные, а мне на магическое ухо медведь наступил. А теперь ближе к делу: на что способна эта штука?

— Я не знаю! — радостно сообщил папаша. — Но какая же мелодия классная! Прямо сердце от нее радуется. Это же надо было так все грамотно подобрать, чтобы ансамбль возник. Говорю же, у парня просто талант к этому делу!

Да чтоб вас всех!

— Тогда выясни, пожалуйста, свойства этого артефакта и сделай это как можно скорее, — попросил я, изо всех сил стараясь при этом не использовать ничего из обсценной лексики.

— Хорошо, — кивнул Павел и с горящими глазами умелся в район моей тренировочной площадки, крепко прижимая к груди поделку Ярыша.

Не хочу гневить небеса и заявляю: близкие и друзья у меня отличные, просто замечательные. Только это не избавляет их от сиюминутного кретинизма, о которого мне порой хочется выть и лезть на стенку. Прямо вот как сейчас.

Я ненадолго зашел в дом, предупредил Василису, что обед лучше подать с небольшой задержкой, потому что не все успеют вовремя вернуться, а я точно без опоздавших за стол садиться не стану. Заодно навестил Цапа с Лавандой и поигрался со Светиком. Какой же он всё-таки крошечный! А ведь буквально пара-тройка месяцев пройдет, и котенок уже будет длиной со свою мамку-вредину, если и меньше, то незначительно. А вот чтоб шириной с ней сравниться, это только через пару лет получится, не раньше, и то придется в три горла мышей жрать. Меня одарили в ответ очередными сумбурными мыслеобразами: как хорошо, что я рядом и да, вот над хвостиком почеши еще, будь добр, а Цап вредный, не дает себя кусать и заставляет много думать.

Над последним я про себя тихо посмеялся, после чего отдельно сказал суслику, что он молодец, бойца воспитывает как надо, продолжай в том же духе, родимый. Ответной радости, правда, на мордашке не увидел. По этому поводу слегка позлорадствовал про себя. Ишь ты, проверенный фамильяр решил удалиться на заслуженный отдых и заменить себя первым попавшимся стажером. А тут вдруг выяснилось, что стажера натаскивать надо, иначе отдых накроется медным тазом. Жизнь — боль, да-да.

Одновременно с этим вдруг понял, что слишком уж волнуюсь из-за того, что Веры нет рядом со мной. Прямо по потолку уже готов бегать и ногти грызть от нахлынувшей иррациональной тревоги. И сердце как-то подозрительно стучит, будто я что-то страшное увидел или услышал.

Что-то в этом состоянии мне показалось глубоко неправильным. Я дошел до спальни, прикрыл дверь, поудобнее уселся на кровати и посмотрел внутрь себя. Как-то слишком много непонятных реакций, мне не свойственных, я отлавливаю за последние дни, и это совершенно не радует, мягко говоря.

Минут через пять я отыскал причину. Всё оказалось просто до зубовной боли: так отыгрывало наложенное на меня проклятие, тот самый часовой механизм, поселившийся где-то в глубине моего организма. И он, зараза такая, попутно фонил и сеял в моей голове нервозность и панику.

Вот сейчас у меня к Высшим прямо огромный список неприятных вопросов накопился, на одном листе не соберешь. Ребятушки, а какого лешего?! Почему я должен тратить свои драгоценные ресурсы еще и на то, чтобы просто успокоиться и не творить дичь? Это же явное ухудшение заявленных условий! Мне такие реакции никуда не упали, они меня от дела отвлекают, между прочим. Или вы своими силами Ергхоя валить будете?

Мгновенно захотелось поймать в темном месте Сергея Михайловича и аккуратно его придушить. Или же неаккуратно набить морду, чтоб вот синяки были знатные, прямо как у Савватьевича на днях. Что угодно ставлю: он знал, что так оно и будет, но пальцем не пошевелил, чтобы попросить начальство убрать с меня лишние отрицательные эффекты. Решил не рисковать своим хлебным местом, а нам с бабулей наврал с три короба про их ни на йоту не изменившуюся позицию. Так уж ему не терпится, гаденышу, избавиться от нежелательного внука своей жены.

Оно и понятно. Павла они с Елизаветой худо-бедно привыкли в стойле держать. Даже если рыпнется сдуру, никуда не денется, вернется обратно. А со мной такой фокус уже никак не проходит. Еще и папашу своего будоражу и на нехорошее подбиваю, устраивая тот самый мятеж в отдельно взятой семье. А если вспомнить про гибель личности исходного Демьяна, то я им вообще никто и звать никак.

Ладно, это всё детали, гнев — штука непродуктивная. А мне тем временем надо придумать на коленке рабочий способ, как приходить в норму, даже если я весь трясусь от ярости или от паники, потому что это, черт возьми, не мои эмоции! Особенно учитывая тот момент, что чем ближе к дате Х, тем сильнее они начинают отыгрывать, похоже.

Увы, навскидку ничего путного в голову так и не пришло, кроме как принудительно отслеживать свои чувства и отстраиваться от них. Зато через открытое окно я услышал ржание и топот копыт. Ну наконец-то все в сборе! Ладно, подумаю об этом после, а пока пойду встречу наших.

Ярыш весело болтал с соседями, а вот Вера за обеденным столом не проронила ни слова. Вообще вела себя, будто это в порядке вещей: ранним утром отправиться на войну, которая лишь чудом обошлась без кровопролития, потом в отсутствие всех прочих ответственных лиц разруливать логистику: отправлять на место самовары и посуду, следить за тем, как будут разобраны столы и скамьи, чтобы материал не пропал, а мог быть использован вторично… в общем, забот хватало. И всё это упало на её хрупкие плечи.

Но мне показалось, она всё-таки злилась. На меня или на ситуацию в целом, понятия не имею, но напряжение прямо висело в воздухе и действовало на нервы, и без того расшатанные проклятьем.

Совершенно неожиданно всё разрулил Павел, предложивший нам после перекуса пройтись до тренировочной площадки, чтобы кое-что показать, пообещав, что нам это непременно понравится.

— Смотрите! — поднял он поделку Ярыша, когда мы собрались вокруг. — Выглядит неказисто, но… это просто нечто! Демьян, помнишь, как я научился из искорок бабочек делать?

— Такое, пожалуй, забудешь, — усмехнулся я.

— А теперь гляди!

Павел положил самодельный артефакт на ладонь, сосредоточился, и… секунд через пять с той же ладони вспорхнула призрачная светящая бабочка высотой в полметра, не меньше. Ярыш восторженно следил за ее полетом и разве что в ладоши не хлопал, да и остальные впечатлились.

— А дай-ка мне эту штуку, — оживился Иннокентий, и Павел передал ему поделку.

Кеша тоже положил ее на руку, отстраненно на нее посмотрел, а затем над его ладонью появилась темное облачко. Хм, и всего-то? Что в этом облачке такого особенного?

Но сын шамана неожиданно улыбнулся, протянул вторую руку, и облачко всосалось в нее, не оставив и следа.

— И что это сейчас было? — поинтересовался я.

— Помнишь, я рассказывал о том, что иногда нет другого выхода, кроме как собирать дневную тьму?

— Да, было такое. Типа любая тень сгодится с голодухи, даже от листвы. И что, ты сейчас этим и занимался?

— Да, — кивнул Иннокентий. — Обычно дневная тьма даже не видна толком, но с помощью этого артефакта мне сейчас удалось собрать её концентрированный сгусток и очень неплохо подзарядиться.

— Получается, Ярыш собрал некое универсальное устройство, подходящее для любого мага и позволяющее ему с повышенной эффективностью кастовать что угодно?

— Можно и так сказать, — подтвердил Кеша. — Я до сих пор не до конца понимаю механизм его работы, но результат заклинания кратно возрастает, это факт. Очень любопытная вещица. Из дерева такую не вырежешь, иначе бы я уже давно чем-то подобным обзавелся.

После такой презентации мне тоже захотелось что-нибудь попробовать, и я, взяв у темного друга поделку Ярыша, решил с ее помощью запустить в дуб свое недавнее изобретение: подкрученное воздухом копье света.

Лядь, как жахнуло-то! С дрогнувшего дерева посыпались листья и не успевшие созреть желуди. Всё, в следующий раз себе другую мишень поищу, я природе не враг. Прости, дуб, ничего личного, как говорится. И вообще, хотел бы я, чтобы на твоем месте сейчас Ергхой был, с удовольствием полюбовался бы на его морду в момент залпа. Вряд ли после такого привета он продолжал бы насмехаться над моей невеликой, по его мнению, силой. А уж если попутно еще и через шлюз дармовую энергию от Высших получать…

— Интересно, а этот усилитель всегда так работать будет, или его как-то отдельно подзаряжать надо? — задумчиво посмотрел я на артефакт. — А может он и вовсе рассчитан на какое-то определенное число применений, после чего превратится в хлам? Ярыш, что скажешь? Это же твое изобретение.

— Да я и сам не знаю, — смутился парень. — Надо будет мелодию слушать. Пока она звучит, значит, всё в порядке.

— Тогда скажи, эта твоя мелодия сейчас тише стала или как? — протянул я ему поделку.

Ярыш с серьезным видом взял ее в руки и прислушался.

— Нет, ничего не изменилось, — ответил он через несколько секунд.

Да, похоже, Павел прав: этот парень — чертов гений! Вот так на коленке из всякого хлама собрать рабочий усилитель заклинаний, да еще и универсальный, подходящий для любой стихии… Ему бы учителя-артефакторщика толкового найти, да где ж его взять в мире, где чародейство вроде как есть, но при этом его вроде как и нет. По крайней мере я не знаю из магов никого, кроме тех, что собрался сейчас в моей усадьбе. Ну и Сергея, разумеется, ангельского прихвостня. Хотя вот про него лучше не вспоминать лишний раз, чтоб настроение себе не портить.

— Сможешь еще такой же сделать? — спросил я племянника Верги.

— Не знаю, наверное, нет, — растерялся Ярыш. — Тут же надо, чтобы и железо определенную партию вело, и камень, и шнур тоже. Я и так, пока всё нашел, кучу времени потратил. Особенно с камнем повезло, он ведь в земле прикопан был, просто неглубоко, поэтому я смог его услышать и достать.

Жаль, хотя…

— А вот смотри: если ты сможешь из других компонентов собрать артефакт, но с такой же точно мелодией, у него ведь будут свойства, как и у исходного?

Парень задумался, повертел свою поделку в руках, потом неуверенно кивнул.

— Думаю, да. Мелодия — она ведь как рассказ. Или как обещание…

— Как вывеска на лавке? — подсказал Павел.

— Да, как вывеска, — благодарно кивнул ему Ярыш.

— Я могу оставить этот артефакт себе? — спросил я.

— Конечно! — кивнул Ярыш и добавил с грустью. — Я-то думал, у меня чародейское оружие получится, вроде твоей лопаты, а вышло что-то совершенно не то.

Как сказать, как сказать… В умелых руках твоя поделка, парень, имбовая вещь. Понять бы еще, можно ли одновременно пользоваться и этим артефактом, и лопатой… Пожалуй, на днях выясню этот вопрос прицельно. Но дуб оставлю в покое, ему и так от меня уже досталось!

Уходить в дом не хотелось аж до тряски, и, посовещавшись, мы отправили Павла гонцом, чтобы он попросил Вроцлава и Василису организовать нам легкий перекус на свежем воздухе. Я же тем временем подсел поближе к Вере и тихо спросил:

— Трудно тебе пришлось, когда мы уехали баронов к капитуляции принуждать?

— Я уж думала, ты и не спросишь, — грустно усмехнулась она. — Непросто было, да. Вокруг куча незнакомых мужиков, половина из которых грязные и мокрые, и мы с Ярышем, которых тоже никто не знает. Странное ощущение. А уж когда они достали самогон и начали петь песни… я поняла, что вообще не смогу выполнить просьбу Спиридона. Их же из-за стола уже просто нельзя было никакой силой выставить. И даже то, что выпечка закончилась, никого не смущало. Сбегали до поселка, вернулись оттуда с домашними соленьями, и пуще прежнего праздновать продолжили. Я уже про себя думала, что застряну там до позднего вечера. Никто ж меня слушать не будет. Кто я им? Какая-то женщина непонятная. Один там и вовсе меня напоить пытался, еле отбилась. За руки хватал, пытался возле себя посадить. Отстал только, когда пригрозила, что нажалуюсь графу Демьяну, и он будет очень недоволен…

Вера рассказывала, а у меня вставали волосы дыбом. Да уж, она имела все основания быть рассерженной. Мы озадачили ее невыполнимым поручением и даже не подумали о том, как она должна себя при этом чувствовать.

— …поэтому, когда я увидела Спиридона, обрадовалась ему как родному, — подытожила моя женщина. — Он тут же всё разрулил, буквально в пять минут всех построил. Мужики оторвались от самогона, начали столы разбирать и грузить самовары. Ну а мы с Ярышем сели в экипаж, и я наконец-то выдохнула. Сама себе не верила, что все закончилось.

— Прости, — повинился я. — Я в тот момент и не подумал, что тебе придется настолько непросто. Но и Спиридона тебе оставить не получилось бы, он нам тоже нужен был, без него мы бы еще долго по проселкам плутали и искали дорогу в имение Луцкого. Я окрестности не настолько хорошо знаю, как он, а счет буквально на минуты шел. Мне никак нельзя было допустить, чтобы он, узнав о поражении, своего приятеля Елдашева от меня спрятал и продолжал дальше вредительством заниматься.

— Я не в обиде, если ты об этом, — Вера ласково накрыла мою руку своей ладонью. — Ты не можешь предусмотреть всё на свете. Тем более ты же не забыл о нас с Ярышем. И ничего страшного не произошло. Ну, пришлось чуть-чуть понервничать, бывает. Я, скорее, грущу о том, что оказалась совершенно бесполезной. Все, чем успела помочь, так это чашки и тарелки с угощениями по столу расставить, пока Ярыш учился самовар топить.

— Ты была рядом, и это главное, — я привлек к себе Веру, и она не стала отстраняться, что я счел очень хорошим знаком.

Меж тем в беседке стало многолюдно. Из домашних не хватало только Савватьевича, который трудолюбивой пчелкой улетел куда-то по делам сразу после обеда, и Иоланты, решившей предпочесть нашему обществу очередную книжку. Ну и Устиньи Петровны, принципиально не покидающей вверенный ей пост. На столе уже красовались разложенные холодные закуски, стояли кувшины с квасом и морсом и корзина со свежевыпеченным пшеничным хлебом. Эх, а ведь рано или поздно нагрянет осень с ее холодом и дождями, и так вот уже не посидишь. Впрочем, чего заранее печалиться? Тем более осенью у меня и так будет весомый повод для переживаний, спасибо Высшим, будь они недобрым словом помянуты.

Вроцлав спросил у нас, как прошло сражение, много ли было пострадавших, на что Павел со смехом рассказал ему о грязевом штурме и вконец деморализованном войске противника, которое сначала рогатинами не выпускали из вонючей воды, а затем пригласили на чаепитие.

Больше всего его рассказ понравился Василисе. Она то восторженно слушала, прикрывая рот ладошкой, то от души хохотала, когда Павел описывал, как именно выглядели арендаторы Луцкого после грязевых ванн. Ничто, как говорится, не предвещало…

Где-то через часа полтора, когда наша короткая победоносная военная кампания была обсуждена не по одному разу, а закуски и напитки подъедены, пикник сам собой подошел к концу. Я решил сходить с Верой к старому Якову и забрать первое из обещанных им платьев. Моей женщине нужно было поднять настроение, а мало что могло это сделать лучше, чем красивая обновка. По крайней мере, все мои три жены в прошлом мире обожали пополнять свой гардероб. Кое-кто даже злоупотреблял этим, но да что теперь вспоминать.

Я уже раскрыл рот, чтобы предложить Верге прогуляться и развеяться, как услышал звон посуды и обернулся.

Василиса, выронив пустые тарелки, которые до этого старательно собрала одну на другую, чтобы отнести их в дом, застыла изваянием. Ее глаза меняли цвет, становясь из голубых почти что белыми. Началось…