Считалочка

Алина Ларицкая. Считалочка

Раз, два, три, четыре, пять!

Маленький зайчик решил поиграть,

Ты с ним сегодня гулять выходи,

Самое важное ждет впереди!

Осень уже давно твердой поступью шла по Земле. За ней тянулись пятна желто-красных листьев и острый запах сырости. Такая середина октября – самая приятная пора года, к этому времени на улице ещё не успевает похолодать. Многочисленные тыквы задорно светили глазами с крылец домов. Город Н. вовсю готовился к празднованию кануна Дня Всех Святых.

Учитель средних классов мисс Линдон наблюдала за играющими детьми на площадке. Эти вихри энергии, не останавливаясь, гонялись друг за другом, придумывая все новые и новые игры. Хмурые подростки все больше сидели на лавках, перекидываясь шутками и громко слушая музыку. Беззаботное время.

Внимание учительницы привлек офицер полиции, махавший ей рукой от ворот школы. Появление тут полиции было обычным явлением: подростки нередко нарушали закон. На прошлой неделе разбили окно в магазине, а пару месяцев назад стащили блок жвачки из супермаркета.

В этот раз офицер принес намного более дурные вести: из разных школ стали пропадать ученики.

Мисс Линдон поспешила к директору проверить списки классов – несколько детей не пришли на уроки по причине болезни. Однако, до родителей Джека Смолла так и не дозвонились, и узнать, почему мальчик не явился в школу, не получилось. К ним был выслан дежурный патруль, который установил пропажу ребенка.

Офицер уехал, забрав копию личного дела мальчика. В участке его ждала ещё целая стопка таких дел — ученики средних и младших школ тихо исчезали уже несколько дней. Родители пропавших детей выли раненым зверем, осаждая полицейские участки. Журналисты накаляли атмосферу сочными заголовками ежедневных газет.

У полиции была всего одна улика, объединявшая все похищения. Зайчики. На предполагаемых местах похищения следователи находили маленьких игрушечных зайчат, которые пели детскую считалочку. Количество найденных игрушек соответствовало числу пропавших детей.

Первые витрины уже были разбиты, а продавцы – искалечены. Поставщики детских товаров спешно изымали из своих магазинов любых ушастых. Паника постепенно охватывала городок липкими щупальцами и оседала жухлыми листьями на тротуарах.

Все городские праздники были отменены, мэр призывал горожан проявлять спокойствие и бдительность. Праздничные фигуры, вырезанные к Хеллоуину, взирали на царящее сумасшествие с молчаливой скорбью, заменившей традиционное предвкушение веселья.

Детям запретили выходить из дома в одиночку, группы школьников постоянно сопровождали взрослые. Полиция раз за разом опрашивала возможных очевидцев, сводила отчёты, запрашивала сведения, но все тщетно.

Тревога неумолимо вползала в каждый дом, отравляя души промозглой тоской и совсем не беспочвенными опасениями. Даже те семьи, где не было детей, поддались общему настроению. Мужчины меняли замки в дверях, женщины скупали средства защиты.

Октябрь неспешно подходил к концу, оставшиеся зелёные травинки сковали первые заморозки. Звонкую тишину осени нарушали лишь тревожные сводки новостей.

Телевизионные каналы раз в час крутили фотографии пропавших детей, взывая к похитителям.

— Верните наших детей!

— Сделайте хоть что-нибудь!

Настал момент, когда игрушечных зайчиков перестали находить. Одиннадцать плюшевых ушастых зверьков, сложенные в пакеты для улик, смотрели на полицейских мертвыми блестящими глазами. Следствие встало.

Пресс-конференция, посвященная пропавшим детям, была назначена на три часа дня тридцать первого октября. На главной площади поспешно очистили место — традиционный парад и радостная подготовка к нему были вытеснены напряжением и тревогой. Рабочие наспех возвели небольшую трибуну, перед которой встала стена журналистов, а позади них постепенно собиралась, жаждущая решительных действий полиции и крови похитителя, толпа.

***

На главной площади собрались практически все жители города. Небо хмурилось в тон настроению, развесив свинцово-серые тучи, и только беззаботный ветер без устали гонял обрывки газет. Люди ждали. Напряжение нарастало. Мэр никак не мог начать — сказать было нечего. Казалось, мрачнеющую с каждым мгновением тишину можно было потрогать руками.

Один из полицейских решил нарушить странное оцепенение, возникшее на трибуне, и встал к микрофону.

— Уважаемые… — плохо настроенная аудиотехника омерзительно завизжала, — и это стало последней каплей для собравшихся. Публика взорвалась.

Под гул голосов и визгливые выкрики, — мэр все же взял микрофон из рук сержанта.

— Уважаемые сограждане! В это сложное для нас время, нам нужно быть сильными, — вдруг шокировано посмотрел поверх толпы. Сидящие рядом полицейские вскочили: одни бросились прочь с трибуны, другие махали руками и что-то кричали в рации. Люди поспешно оборачивались и мгновенно цепенели от ужаса.

В сторону трибуны медленно катилась празднично украшенная платформа. Тихая мелодия, типичная для Хэллоуина, потрескивала в старых динамиках. На платформе тут и там были расставлены многочисленные тыквы самых разных размеров, а на них в разных позах сидели зайчики. Казалось, несчастные ушастики повидали немало плохого за свою недолгую жизнь. Угловатые фигуры, мех местами облез и свалялся, кое-где виднеются грубые швы. Все это напоминало злую пародию на пасхальных кроликов, только вместо веселых и разноцветных яиц были оранжевые тыквы. И аккуратность бутафорских овощей лишь оттеняла потрепанность зайчиков.

Платформа, не останавливаясь, ехала прямо в толпу, замершую перед трибуной. Полиция сообразила быстрее — офицеры быстро разогнали людей.

Чем ближе подъезжали зайчики, тем больше деталей можно было рассмотреть. Вся платформа была тщательно украшена: бумажные летучие мыши, пауки в ватных сетях, призраки, сделанные из белой ткани. Однако самым ужасным в этой композиции оставались сами зайчики.

Платформа приблизилась к трибуне вплотную и встала. Тыквы отстраненно смотрели на собравшихся людей. Зайцы вблизи выглядели еще хуже. Уши были из разных наборов, а некоторые и вовсе порваны. Мех разного цвета. Некоторые фигуры явно были сшиты грубой сапожной дратвой. Можно было заметить, как странные фигуры зайцев пытались пошевелиться. Многие слышали протяжный, совершенно нечеловеческий не то стон, не то плач, раздававшийся из зайчиков.

— Джесси! Джесси! Там моя Джесси! Господи!!! Джесси! — Одинокий голос матери всколыхнул тишину. Женщина бросилась из толпы и начала карабкаться на платформу. Полицейские, с трудом преодолев оцепенение, последовали за ней.

Неизвестная мать бросилась к боковому зайцу и дернула ушастую голову.Из-под облака пыли на женщину смотрели испуганные и заплаканные глаза ребенка. Обритая наголо голова тускло блестела в скупых лучах осеннего солнца. Рот девочки был завязан грязной тряпкой, а от шеи тянулись многочисленные завязки, держащие заячью шкуру.

Толпа зашевелилась. Тут и там к платформе подбегали другие родители, в надежде найти своих похищенных детей. И в каждом зайчике находили свою пропажу. Дети — истощенные, измученные, грязные, еле стоящие на ногах, налысо стриженные – и все живые.

***

Спустя десятки опросов и проверок, следствие закрыли. Дети рассказывали о человеке в плюшевом костюме кролика или зайца, который говорил одни и те же механические фразы. Их держали взаперти на каком-то складе, кормили редко и скудно. Сколько прошло дней, никто не смог сосчитать — все время горели дежурные лампочки.

Эту историю еще долго передавали из номера в номер местные газеты. Где-то писали, что возвращение детей было символическим напоминанием об истинных корнях праздника Хеллоуин. И лишь маленькие игрушечные зайчики знали правду, но их зашитые рты были немы.

Никто не знал, что в канун каждого Хэллоуина кто-то заходил в хранилище с уликами и доставал пакеты с плюшевыми игрушками. В тишине заваленного коробками полицейского архива тихо-тихо играла детская считалочка.

Раз, два, три, четыре, пять!

Маленький зайчик решил поиграть,

Ты с ним сегодня гулять выходи,

Самое важное ждет впереди!