Щур

Я протянула руку. На мою тёплую ладонь упала снежинка и тут же превратилась в маленькую капельку, которая скатилась по пальцам вниз.

Путь предстоял неблизкий и, отнюдь, не лёгкий. Шагать приходится с большим усилием, высоко поднимать ноги, ведь сугробы были высокие. Тут, глубоко в лесу, далеко от людей, снег никто не чистит. Он копится несколько месяцев, со временем даже превышая метр в высоту. Благо, пока всё не так запущено.

Наша маленькая группа из восьми человек, включая меня, отправилась сюда почти в самом начале зимы. Её возглавил брат моего отца, который тоже был с нами. Они верят, что там, в глубине заснеженной чащи, где нога человека почти не ступает, в тайне от всего мира хранится что-то ценное, настолько ценное, что даже суровая погода не остановила их. Мы выступили, как только брат моего отца, мой дядя, случайно не узнал от знакомых в какой области приблизительно может находиться то, за чем вы ведём охоту.

Это не зверь и не рыба. Я сама не до конца знаю, что мы ищем, и, по правде говоря, не сильно верю, что это «что-то» существует. Я пошла со всеми, потому что боялась отпустить отца и дядю в это несколько дневное путешествие. Надеюсь, мы хорошо проведём время, никто из нас не пострадает, и все мы через день или три вернёмся домой.

А пока мы просто шагали. Дядя сверялся с компасом, шёл впереди всех. Его работа самая тяжёлая, ведь он прокладывает нам дорогу. У каждого из нас большой рюкзак за спиной, отчего идти ещё тяжелее. Никакая машина тут не проедет по таким сугробам, петляя между деревьями.

Мне идти было легче всего. У меня самый лёгкий рюкзак, самые маленькие ножки, и сама я вешу мало, а оттого подо мной снег не проваливается так сильно.

Это мой первый крупный поход. Папа ещё с детства привил мне любовь к путешествиям на природе, но ещё никогда я не уходила в леса на несколько дней, да ещё и зимой, а оттого мою нервозность и волнение видели окружающие.

Надежда, женщина, что отвечает в нашей скромной группе за готовку, замечала это сильнее остальных. Ещё в начале пути она подошла ко мне и сказала тихо, чтобы никто не слышал: «Не волнуйся, медведи сейчас спят, а волки ещё не успели оголодать». Тогда я лишь неловко отшутилась, но в душе искренне понадеялась на те её слова.

Кроме Надежды, меня, моего отца и его брата, было ещё четыре человека. Все хорошие друзья, уверенные в своих силах, крепкие мужчины. За ними действительно можно чувствовать себя, как за каменной стеной.

Такой дружной, сплочённой командой мы пробирались сквозь спящую, кристально чистую, безлюдную чащу. Лес казался мне удивительным. Он блестел и сиял из-за солнечного дня. Когда подувал ветер, или на ветки садились птицы, вниз падали целые кучи снега, иногда оказываясь совсем близко к нам. Один раз снег свалился на голову самому большому из нас - мужчине по имени Степан. Меня бы такой упавший вес с ног сбил, а он лишь смахнул с себя его, засмеялся и пошёл дальше. После этого случая я стала постоянно проверять, не качаются-ли ветки у нас над головами.

Мы ничего не находили, шли мимо удивительно красивых мест, как, к примеру, замёрзшее озеро. Когда я увидела его, то на нём было два оленя. Мама и детёныш, кажется. Едва они услышали шум, который мы издавали, как сразу же стёрлись с глаз, словно их и не было.

Прошло полдня. Я сотню раз пожалела, что не взяла с собой фотоаппарат. Спустя несколько часов ходьбы, мы стали уставать. Всё реже общались друг с другом, шутили и пели песни. Почти все, включая меня, шли молча. Только отец и дядя обсуждали направление, решали, куда идти и когда сделать привал. Оглянувшись на нас, они вместе решили, что пора остановиться и чуть-чуть отдохнуть.

Степан и мой отец вооружились лопатами, когда группа приметила совсем небольшую поляну, на которой не росли деревья, и стали отчищать снег. Я принялась помогать Надежде, начавшей нарезать хлеб, сыр и колбасу на раскладном столе.

Природа наблюдала за всеми нами. Я это чувствовала, так как ощущение, что сотня пар глаз следит за нами с каждой минутой нахождения в лесу только увеличивалось.

Папа подошёл ко мне, положил руку на плечо. «Не устала с нами?» - спросил он, тепло улыбнувшись. Я помотала головой, протянув ему кусочек сыра, который он взял зубами. Да, этот поход тяжёлый, но не трудный. Мы ведь просто идём, стараемся глядеть в оба, присматривать друг за другом и не тратить попросту драгоценные силы.

Тяжелее всех моему дяде, который всё продолжал загадочно и задумчиво вглядываться куда-то в глубь чащи, где лес становился только гуще. Порой мне кажется, что они с отцом помешались на драгоценности, поиски которой ведут не первый год.

«Так что мы, всё-таки, ищем?» - спросила я у отца, когда тот уже развернулся ко мне спиной, захотев поговорить с Надеждой. «А ищем мы то, что позволит нам прожить счастливую, богатую жизнь!» - легко ответил он, - «Минерал, что ценнее золота в сотню раз! Он очень редок».

Мне не стало понятней, но я кивнула, отведя взгляд. Я предполагала, что наши поиски должны привести к этому, как только увидела, что папа, Степан и ещё двое мужчин взяли с собой кирки. Значит, если мы всё-таки найдём этот непонятный минерал, то дорога назад будет ещё тяжелее? Это меня не радовало, а слова отца о том, что такая находка подарит нам кучу денег, не вселяла уверенности. Я стала ещё более скептичной, потому что никогда не слышала, чтобы у нас тут хоть кто-то находил что-то подобное.

Я решила не делиться ни с кем своими мыслями и сомнениями, закончив помогать Надежде. Пока мы все обедаем, есть время выдохнуть, разгрузить спину, присесть на раскладной стул и просто беззаботно разглядывать окруживший нас мир.

Кажется, что лес тут, и там, в самом начале, почти ничем не отличается. Все те же деревья, сугробы, певчие птицы, без которых было бы совсем тихо. И, всё же, я чувствовала, что мы уже очень далеко от дома. А придётся оказаться ещё дальше...

Вертя головой в разные стороны, на одной из веток я случайно заметила что-то блестящее, словно стёклышко, которое отразило лучик солнца, попавший мне прямо в глаз. На таком расстоянии разглядеть, что это, было почти невозможно, а потому я встала и сделала несколько шагов, пытаясь понять, что вижу.

Но голос отца позади заставил отвлечься и обернуться. «Дочка, ты куда?» - спросил он, заметив, что я отхожу. Я снова посмотрела в сторону, где только что видела блеск, но там ничего не было. Наверное, это снег на ветках так блестел… «Да так, уже иду обратно». - ответила я и вернулась к своему месту.

Мы перекусили, согрелись от горячего чая из термоса, обсудили, куда идём дальше, и, снарядившись, снова отправились в путь.

Я захотела подойти к дяде, спросить, уверен-ли он, что мы идёт туда, куда надо, но он был жутко задумчив, смотрел глубоким взглядом впереди себя, кажется, даже меня не заметив.

Мне пришлось отступить, придержать свои вопросы при себе, но всё же я хотела их задать. Нет, тут дело не в том, что я ему не доверяю, не верю в то, что он знает дорогу. Мне просто хотелось узнать для самой себя, уверен-ли он в нас, в себе, увидеть в его глазах твёрдость, потому что пока я видела в них только лихорадочное ожидание.

Так мы шли ещё долго, пока не начал идти снег. Сначала его было не много, маленькие снежинки кружились в красивом танце, смешиваясь с лежащими на земле сугробами, оседая на наших ресницах.

Но затем стали сыпаться хлопья, словно перья белого лебедя. Это заставило всю нашу команду насторожиться. Конечно, мы были готовы к этому, но, тем не менее, не хотели, чтобы нечто подобное случилось так рано.

«Эх… а ведь мы и тридцати километров не прошли…». - вздохнул Степан, протыкающий снежное платье найденной сухой палкой.

Видимость сильно ухудшилась, небо потемнело, с него пропала синева. Тогда я задумалась, на мгновение появилась мысль и страх и том, что мы можем заблудиться.

В голове сразу стали всплывать сюжеты книг и фильмов о людях, застрявших в лесах далеко от городов зимой. Как же им было тяжело…

Я посмотрела на лицо отца. Оно было как всегда спокойно, но вот левая бровь слегка дёргалась. Это значит, что он тоже нервничает. Внезапно они с дядей остановились, развернулись к нам и объявили, что мы опять останавливаемся на привал.

Тогда я утомлённо вздохнула. Мне не хотелось останавливаться. Ребячество внутри меня требовало продолжать путь, а взрослый рассудок отговаривал его.

Мы остановились возле упавшей пару дней назад сосны. Её повалил ветер, отчего большая часть хвои уже успела опасть и пожелтеть, но она всё равно ещё выглядела свежей, а запах возле неё напоминал о том, что впереди большой праздник – Новый Год.

Пока мне не нашли работу, а подошла к медленно сохнущему, засыпающему вечным сном дереву, погладив суровую, толстую кору рукой.

Засыпай, деревце, надеюсь, тебе больше не больно...

Степан и ещё двое мужчин тоже подошли к сосне, но не для того, чтобы попрощаться с ней. В их руках были топоры. Они стали срубать ветви, на которых было много хвои, чтобы сделать примитивное укрытие от снега и морозных ветров. Кора отделялась голыми руками, и вся ушла для растопки костра, как только удалось сделать колючий зелёный навес. Именно отделением коры от ствола меня и попросили заняться, что я, скрепя сердцем, начала исполнять.

Прости, деревце, ты послужишь нам и укрытием, и растопкой. Даже твоя смерть не напрасна. Ещё с детства папа говорил мне, что в природе нет такой вещи, как смерть. Деревья падают, постепенно начинают гнить, становятся убежищем для грибов и насекомых. Со временем они полностью исчезают, растворяются в земле, на их месте вырастают цветы или новые молодые ростки. Меня это всегда приободряло.

«Ну что, мы на верном пути?» - спросил кто-то у дяди, пока я грела руки у костра. Я затихла, став подслушивать их разговор. «Ветер крепчает, это плохо». - послышался голос отца, - «Но мы идём в правильном направлении. Правда, скоро стемнеет. Наверное, придётся продолжать путь утром». - с досадой объяснил он.

Ветер действительно становился всё сильнее, что заставило мужчин расширять и укреплять наше убежище. Благо, у нас было много плотной ткани, которой ни по чём любые ветра, если её правильно прикрепить к деревьям. Из такой ткани делают палатки и даже шатры, в ней можно не сомневаться.

Нам с Надеждой пришлось помёрзнуть, пока мужчины делали свою работу, но мы грелись остатками горячего чая, опустошая последний термос.

Дальше пришлось обходиться без костра, мы грелись напитками и тёплыми разговорами.

В лесу темнеет за считаные минуты. Я и глазом моргнуть не успела, когда заметила, что если выключить все фонари, то дальше метра ничего не видно.

Становилось холодней, что зуб на зуб не попадал. Отец всё же решил развести маленький костерок, его дым наполнял убежище, но всё же хорошо выходил на улицу через единственный проход.

Когда видишь ярко оранжевый огонёк, на душе становится легче. Я поняла, что это путешествие получается таким, каким я его себе и представляла – суровым и нетерпеливым к слабости. Хорошо, что я не отпустила папу сюда одного. Если заглянуть в его глаза, то можно увидеть, как он волнуется за меня. Из-за этого я стараюсь не говорить, что мёрзну, голодаю или боюсь.

«Эх, холодно-то как!» - воскликнул Степан, потерев ладони друг об друга, - «Поскорее бы домой возвратиться!» Я посмотрела на него, и грубый на вид мужчина улыбнулся мне со всей милостью и заботой. «Нос не замёрз?» - спросил он. Я помотала головой, улыбнувшись в ответ и спросив: «А вы знаете, за чем мы идём?» Мужчина ухмыльнулся, посмотрев на окружающих, задержав взгляд на моём папе. «Ты что, не рассказал дочке легенду?» - когда папа неловко пожал плечами, Степан снова взглянул на меня, усевшись поудобнее – «Ну, слушай. Значит, есть такая птичка с красными пёрышками - щур. По сказаниям местных, щур знает, где хранится дорогой минерал. Как-то они называют это по-своему… не помню… В общем, птица эта может отвести любого, кого посчитает хорошим человеком, к этому минералу. А он стоит ого-го!» Я улыбнулась ещё шире, прищурившись. Какая-то эта легенда слишком уж неправдоподобная. «Мы ищем эту птицу? Что будет, если она посчитает нас не добрыми?» - спросила я у Степана, который ответил смешком, переглянувшись с остальными, которые тоже улыбнулись. «А мы сами дорогу к минералу найдём!» - самоуверенно сказал он, - «И щур нам не нужен!»

От запаха горения сосны хочется спать. Мои веки тяжелели, да и все остальные начинали зевать, готовиться ко сну, кидая тёплые лежаки-коконы прям на утрамбованный тяжёлыми ботинками снег.

Я решила, что буду спать рядом с Надеждой, так как мне казалось, что рядом с ней теплее всего. Именно мы легли спать раньше всех.

Ещё днём команда обсудила, кто будет первым караульным, следить за костром и слушать, чтобы к нам не пробрался зверь. Конечно-же, вызвался папа. Пока я не могла заснуть, всё время смотрела, как он молча ковыряется тоненькой палкой в снегу, делая дырочки, словно соты в ульях у пчёл. А затем ко мне со спины подкрался сон, накинув на голову чёрный капюшон из спокойствия и умиротворения.

Спала я долго и довольно крепко, проснувшись лишь пару раз из-за того, что папа шумел, когда менялся с следующим караульным. Ветер тревожил, не сну не мешал.

Так я и дремала, пока случайно не открыла глаза от того, что стало уже слишком светло и чуть-чуть холодно. Все вокруг ещё спали, даже караульный мужчина задремал, склонившись над давно потухшем огнём.

Было свежо, из рта выходил пар, унося с собой тепло. Я не хотела никого будить, протерев глаза, а просто вышла на улицу, где вдохнула полной грудью обжигающий, но бодрящий утренний морозец.

Солнце только встало, снег блестел от его лучей. Его стало больше после ночной метели, которая замела наши вчерашние следы. Поняв это, я немного понервничала, ведь теперь искать дорогу домой будет не так легко.

Сегодняшний день обещал быть более тёплым, чем вчера. На ветках пели птицы, где-то не далеко в коре деревьев искал червяков и личинок главный доктор леса – дятел, стуча своим мощным, крепким клювом.

Вдруг в сугробе что-то блеснуло. Это был не снег, больше похоже на монету. Я вспомнила, что видела нечто подобное вчера во время привала, а потому решила пойти туда, так как маленький источник блеска был не далеко, всего в метрах пяти.

Преодолевая большие преграды из снега, который был мне по колено, я дошла, опустив руку и взяв загадочную находку. С первого взгляда это было похоже на осколок стекла тёмно-зелёного цвета. На солнце он переливался совершенно чудесным способом, отчего рассматривать его хотелось долго.

Но затем я увидела ещё такой, но уже чуть дальше. Обернувшись в сторону лагеря, я пошла в надежде найти таких зелёных осколков или камушков побольше.

И да, мне попался точно-такой же осколок чего-то цветного, но уже чуть больше в размерах. Они меня очаровывали и восхищали. Стоило подобрать один, как в паре метров показывался второй, словно кто-то нёс целый мешок таких камней, но случайно или специально рассыпал их.

Вскоре я набрала целую жменю, улыбаясь от заоблачной радости, но затем обернулась, решив, что хватит отходить от остальных. Если папа узнает, что я в одиночку уходила так далеко, то точно не будет рад. Мне не хотелось волновать его, ещё и под самое утро.

Возвращаясь, наступая на свои-же следы, я стала замечать, что что-то было не так. Всё больше и больше мест казались мне незнакомыми, словно я не шла там, но мои-же следы говорили об обратном.

Уже начав немного нервничать, я шла дальше, а по-настоящему испугалась лишь тогда, когда прошла уже большое расстояние – больше того, которое должна была пройти. А место, где мы разбили лагерь, всё не показывалось.

«Папа!» - крикнула я не сильно громко. Эхо моего взволнованного голоса прыгало от одного дерева к другому, уносясь от меня прочь. Я кричала ещё и ещё, но не слышала ответа. Тогда по моим щекам потекли слёзы, и по следам я уже не пошла, а побежала.

Я пробежала ещё пару минут, как вдруг следы просто оборвались на пустом месте. Тогда тело перестало слушаться, словно превратилось в камень. Я застыла, начав дрожать от страха. Очнуться мне помог только скрип ветки сверху, над головой.

Красная небольшая птица смотрела на меня сверху вниз, держа в чёрном клюве точно такой-же камушек, какие собирала я, растеряв, пока бежала обратно.

«Птичка, ты щур? Помоги мне вернуться к своим». - почему-то попросила я, хотя и не надеялась на ответ от простой птицы. Но, от безысходности и страха я была готова просить помощи у кого угодно.

Внезапно щур расправил свои крылья, перепрыгнув на ветку на соседнем дереве. Я не боялась упустить его взглядом, шла, как околдованная за ним, пока он продолжал прыгать. Но, внезапно, птица взлетела, с большой скоростью полетев вперёд.

«Птичка, стой!» - крикнула я ему, побежав со всех ног, хотя высокие сугробы старались этому помешать. Когда щур пропал, мне оставалось лишь бежать в направлении, где я видела его в последний раз. Он вёл меня куда-то. Я надеялась, что к папе.

Но нет, через время я снова увидела красную пернатую точку высоко над землей на одном из деревьев, под котором было насыпало много зелёных осколков. Они мне были уже совсем безразличны, я хотела не их, а чтобы меня нашли, снова начав кричать. Опять эхо убежало от меня, не вернувшись с ответом.

Подождав немного, щур снова взлетел, поменяв направление. Уже теряя силы, я не побежала, а медленно пошла за ним, стараясь обходить места, где больше всего снега. Надеюсь, я не набреду на берлогу спящего хозяина леса. Если его разбудить, то будет очень плохо, а потому я внимательно смотрела под ноги и вокруг себя.

И снова я обнаружила птицу, но та сидела уже не на ветке. Присмотревшись, я даже не поверила своим глазам, закрыв их и, надеясь, что, когда открою, обнаружу себя в нашем лагере на лежаке, но нет. Это всё был не сон.

Щур сидел на большом камне зелёного цвета, который был точно такой-же, как те, что я находила, но вот его размеры… он был больше меня! На самом его верху, там, куда ни один хищник не доберётся, было гнездо, в котором и пряталась птица.

Пригнувшись, чтобы её не спугнуть, я подошла ближе, прикоснувшись к странному минералу рукой. Он был такой холодный, словно я трогала стекло или лёд. Это про него рассказывал Степан? Это его так мечтали найти отец с дядей?! А нашла… я.

«Птичка, ты вела меня сюда?» - спросила я, подняв голову. Щур совсем меня не боялся, издав тонкий звук и скрывшись в гнёздышке так, чтобы я его не видела.

Этот большой минерал состоял из осколков, несколько из которых выпирали и выглядели так, словно отломать их можно было голыми руками. Так я и решила поступить, взявшись покрепче и потянув. Раздался протяжный скрип, щур прыгал по большому камню, словно подбадривая меня.

У меня получилось! Я смогла достать большой кусок зелёного полупрозрачного камня, который весил почти два килограмма. Только вот… как он поможет мне вернуться обратно?

Взяв его с собой, я поблагодарила краснопёрую птицу и пошла назад, решив, что больше не имею права его тревожить. Мне ничего не оставалось, как пойти туда, где мне казалось, находился наш лагерь, и бродить там, надеясь на спасение.

Я шла, идти с грузом было тяжело, ведь был страх его уронить. Если он расколется, то я себе этого не прощу! Но, всё же, мне очень хотелось дойти обратно.

Вдруг я остановилась, когда услышала странное эхо. Оно пришло ко мне не с далёких мест, его источник был близок. Я стала слушать, пойдя в сторону, откуда пришёл звук, но стараясь не скрипеть снегом. Потом эхо пронеслось снова. Это был… голос! Знакомый голос! И не один, а много!

Моё лицо растянула улыбка, я побежала, а когда увидела впереди несколько силуэтов, заплакала от счастья. «Доченька!» -воскликнул отец, едва увидев меня.

Чуть не упав по дороге, я кинулась к нему в объятья, не разжимая большой зелёный осколок. «Нашлась!» - ликовали все.

Меня долго спрашивали, где я была, куда ушла, а когда увидели, с чем мне удалось вернуться, то все потеряли дар речи. Один только дядя, у которого сразу загорелись глаза, забрал у меня большой камень. «Ты нашла его! Отведи нас к месту, где нашла минерал!»

Но тут я застыла. В моей голове появилась картина того, как, греясь в гнезде, вот-вот вылупятся маленькие птенцы щура. Если я отведу группу туда, то… будут-ли они в безопасности? Сохранится-ли их убежище?

«Нет, я не запомнила дорогу». - наконец, сказала я, - «это всё, что удалось взять.» На лице дяди появилось разочарование, но папа хлопнул его по плечу, сказав всем нам: «Не беда! Того, что принесла нам моя дочь, хватит, чтобы окупить экспедицию, взять новое оборудование, и ещё сверху на отпуск трёхмесячный останется!»

Все снова воскликнули, начали аплодировать мне. Степан поднял меня над землёй, стал подбрасывать в воздух и хохотать громче всех.

«Ладно. Возвращаемся обратно!» - согласился дядя. Наша группа, нёсшая удивительной красоты зелёный осколок, начала выходить из леса. Я так и не рассказала никому, что со мной произошло, решив, что так будет лучше. Пусть щур и дальше водит к себе только самых, по его взгляду, достойных, а его дети вырастут и улетят восвояси, как только наступит весна.

Место, где хранятся целые залежи драгоценной зелёной руды, надеюсь, ещё надолго останутся тайной…